тил Ларри. - Меня  приняли,  как  высокого
гостя. Вероятно, здесь сыграла роль моя репутация.
     На самом деле Ларри пришлось три часа просидеть в маленькой прихожей,
пока Константин Демирис соизволил его принять. В  обычных  обстоятельствах
Ларри разозлился бы и не стерпел подобного издевательства, но он  понимал,
какое огромное  значение  имела  для  него  предстоящая  встреча.  Он  так
нервничал, что ему было не до злобы. Ведь он сам говорил Кэтрин, как важно
ему получить работу у Демириса. Однако Ларри не сказал ей, сколь  отчаянно
он нуждался в ней. Лучше всего на свете он умел  водить  самолеты.  Такова
его профессия. К тому же он не мог жить без неба. _В_с_е_ зависело от этой
работы.
     Через три часа в прихожую вошел дворецкий  и  объявил,  что  господин
Демирис готов встретиться с Ларри.  Дворецкий  провел  его  через  большую
приемную, которая напоминала один из залов Версальского дворца. Стены были
выдержаны в нежных золотистых, зеленых и  голубых  тонах.  На  них  висели
гобелены в рамах из красного дерева.  На  полу  лежал  великолепный  ковер
овальной формы, а прямо над ним висела антикварная люстра из  хрусталя  Де
Рош и бронзы Доре.
     У входа в библиотеку Ларри обратил внимание на пару зеленых ониксовых
колонн с капителями из  золоченой  бронзы.  Сама  библиотека  представляла
собой произведение искусства, выполненное опытным мастером. Ее стены  были
украшены резными панно из ценных пород дерева. В середине  одной  из  стен
красовался камин из белого мрамора  с  узорной  позолотой.  От  камина  до
потолка  возвышалось  зеркало-трюмо  с  необыкновенно  сложной  резьбой  и
картиной Фрагонара. Посмотрев в открытое, доходящее до пола двухстворчатое
окно, Ларри заметил огромный внутренний двор, за которым виднелся парк  со
статуями и фонтанами.
     В дальнем конце библиотеки Ларри увидел громадный письменный стол,  а
за ним - роскошный стул с  высокой  спинкой,  обитой  дорогой  французской
декоративной тканью ручной  работы.  Напротив  него  стояли  два  глубоких
кресла с гобеленовой обивкой.
     Немного отойдя от стола, Демирис изучал огромную карту,  висевшую  на
стене  и  утыканную  множеством  цветных  булавок.  Когда  Ларри  вошел  в
библиотеку, Демирис повернулся к нему и протянул руку.
     - Константин Демирис, - представился он  с  едва  уловимым  акцентом.
Раньше Ларри в течение многих лет видел его фотографии в прессе, но все же
этот человек поразил его своей огромной жизненной силой.
     - Я знаю, - сказал Ларри,  пожимая  ему  руку.  -  Меня  зовут  Ларри
Дуглас.
     Демирис заметил, что Ларри с интересом смотрит на  висящую  на  стене
карту.
     - Моя империя, - пояснил он. - Присаживайтесь.
     Ларри сел напротив стола.
     - Насколько я понимаю, вы с Уайтстоуном вместе  летали  в  английских
ВВС?
     - Да.
     Демирис откинулся на спинку стула и принялся изучать Ларри.
     - Иан очень высокого мнения о вас.
     Ларри улыбнулся.
     - Я тоже о нем высокого мнения. Он дьявольски хороший летчик.
     - То же самое он говорил и  о  вас.  Только  он  назвал  вас  великим
летчиком.
     Ларри вновь удивился. Он был озадачен не меньше, чем  в  тот  момент,
когда Уайтстоун  впервые  сделал  ему  свое  предложение.  Несомненно,  он
нарочно хвалил его,  и  эта  похвала  вовсе  не  вязалась  с  их  прошлыми
взаимоотношениями.
     - Да, я умею летать, - подтвердил Ларри. - Это моя профессия.
     Демирис понимающе кивнул головой.
     - Мне нравятся люди, знающие свое дело. А вы не обратили внимание  на
то,  что  большинство  людей  в   мире   плохо   справляются   со   своими
обязанностями?
     - Я как-то не задумывался над этим, - признался Ларри.
     - А я задумывался, - сказал он, холодно улыбнувшись.  -  Ведь  это  и
есть _м_о_й_ бизнес -  люди.  Большинство  из  них  ненавидят  свое  дело,
господин Дуглас, и, вместо того чтобы найти способ заняться тем, что им по
душе, попадают в ловушку на всю жизнь,  как  безмозглые  насекомые.  Очень
редко встретишь человека, который любит свою работу. И  если  вы  все-таки
встретите  такого  человека,  то  почти  всегда   оказывается,   что   ему
сопутствует успех.
     - Пожалуй, вы правы, - скромно согласился Ларри.
     - А вот вы _н_е _д_о_б_и_л_и_с_ь_ успеха.
     Ларри вдруг с подозрением взглянул на собеседника.
     - Все зависит от того, что вы считаете успехом, господин  Демирис,  -
осторожно возразил он.
     - Я имею в виду следующее, - без обиняков заявил Демирис. - У вас все
прекрасно получалось на войне, но в мирное время у вас что-то не ладится.
     Ларри почувствовал, что у него свело скулы.  Он  догадался,  что  его
провоцируют, и старался сдерживать свой гнев. Его мозг лихорадочно работал
над тем, как объяснить Демирису свое положение, чтобы не  упустить  место,
за которое он так цеплялся. Демирис молча наблюдал за ним  своими  черными
глазами, видевшими собеседника насквозь.
     - Что у вас произошло в компании "Пан Америкэн", господин Дуглас?
     Ларри принужденно улыбнулся.
     - Мне не нравилось сидеть и ждать пятнадцать лет, пока  меня  сделают
вторым пилотом.
     - И поэтому вы ударили своего начальника?
     Ларри не сумел скрыть удивления.
     - Кто вам об этом сказал?
     - Да бросьте, господин Дуглас, - нетерпеливо перебил его  Демирис.  -
Если вы работаете у меня, я  вверяю  вам  свою  жизнь  каждый  раз,  когда
поднимаюсь с вами в воздух. А я очень дорожу своей жизнью.  Неужели  вы  и
впрямь  думаете,  что  я  стану  нанимать  себе  пилота,  не  зная  о  нем
в_с_е_г_о_?
     - Полагаю, что нет, - ответил Ларри.
     - С тех пор как вас попросили из  "Пан  Америкэн",  вас  увольняли  с
летных должностей еще два раза, - продолжал Демирис. - У вас очень  плохой
послужной список.
     - Это не имеет ни малейшего отношения к моему умению водить самолеты,
- парировал Ларри. - Одна компания никак не могла наладить дело, а  другая
не сумела получить банковской ссуды и обанкротилась. Все равно я  классный
пилот.
     Демирис с минуту изучал его, а затем улыбнулся.
     - Я знаю об этом, - согласился он. - Вы не  в  ладах  с  дисциплиной,
верно?
     - Мне не нравится, когда мной командуют идиоты, знающие меньше меня.
     - Надеюсь, что не попаду у вас в их число, - сухо заметил Демирис.
     - Если не будете учить меня, как надо водить ваши самолеты,  господин
Демирис.
     - Нет.  Самолеты  вы  будете  водить  сами.  Вам  также  вменяется  в
обязанность следить за тем, чтобы я быстро,  удобно  и  не  рискуя  жизнью
добирался до нужного мне места назначения.
     Ларри кивнул головой в знак согласия.
     - Я сделаю для этого все возможное, господин Демирис.
     - Я верю вам, - заявил Демирис. - Вы ходили смотреть мои самолеты?
     Ларри старался не показывать своего удивления.
     - Да, сэр.
     - Ну и как вы их находите?
     Ларри не удалось скрыть восхищения.
     - Это просто чудо.
     Увидав, что Ларри полон энтузиазма, Демирис спросил:
     - Вы когда-нибудь летали на "хокер сиддли"?
     Ларри на мгновение заколебался. Ему не хотелось говорить правду.
     - Нет, сэр.
     Демирис понимающе кивнул головой.
     - Сможете научиться?
     Ларри улыбнулся.
     - Если кто-нибудь из ваших людей уделит мне десять минут.
     Демирис подался вперед и сжал свои длинные красивые пальцы.
     - Я мог бы выбрать себе пилота, который знает все мои самолеты.
     - Но вы не станете этого делать, - ответил Ларри,  -  потому  что  вы
постоянно приобретаете новые модели и вам нужен  пилот,  способный  быстро
освоить любую купленную вами новинку.
     Демирис утвердительно кивнул головой.
     - Вы правы, - согласился он. - Мне нужен  пилот,  летчик  по  натуре,
человек, для которого высшее счастье - подняться в небо.
     И тут Ларри понял, что освободившееся место досталось ему.


     Ларри так и не узнал, что Демирис чуть  было  не  отверг  его.  Успех
Константина Демириса во многом объяснялся тем, что он заранее  чуял  беду.
Это качество не раз выручало его, и он очень редко пренебрегал  им.  Когда
Иан Уайтстоун пришел к нему, чтобы предупредить о своем уходе с работы,  в
голове у Демириса раздался бесшумный сигнал тревоги. Прежде всего  потому,
что поведение Уайтстоуна показалось  ему  странным.  Англичанин  вел  себя
неестественно и чувствовал себя не в своей тарелке.  Дело  не  в  деньгах,
уверял он Демириса. Просто у него появилась возможность начать свое дело в
Сиднее вместе с мужем своей сестры, и он хочет попытать счастья. Затем  он
порекомендовал другого пилота на свое место.
     - Он - американец, но мы вместе  летали  в  английских  ВВС.  Это  не
просто прекрасный пилот. Это великий летчик, господин Демирис. В жизни  не
встречал человека, который летал бы лучше.
     Демирис молча  слушал,  как  Иан  Уайтстоун  превозносил  достоинства
своего друга.  Что-то  в  этих  похвалах  показалось  Демирису  фальшивым.
Наконец он понял, что именно.  Уайтстоун  перегибал  палку.  Возможно,  он
просто чувствовал себя виноватым  в  том,  что  так  неожиданно  уходит  с
работы.
     Поскольку Демирис никогда ничего не принимал  на  веру,  после  ухода
Уайтстоуна он позвонил в ряд стран. Во второй  половине  дня  Демирис  уже
знал, что кто-то  действительно  внес  деньги  в  банк  на  финансирование
собственного дела Уайтстоуна, который вместе с мужем  своей  сестры  решил
заняться в Австралии производством и продажей  электронного  оборудования.
Затем Демирис поговорил с одним из своих друзей, работавших  в  английском
министерстве военно-воздушных сил, и через два часа получил от него устный
отзыв о Ларри Дугласе. Он  несколько  безалаберен,  сообщил  Демирису  его
друг, но в воздухе  он  превосходен.  Вслед  за  тем  Демирис  позвонил  в
Вашингтон и Нью-Йорк и быстро узнал нынешнее положение Ларри Дугласа.
     На первый взгляд все было логично. И все-таки Константина Демириса не
покидало какое-то легкое беспокойство, верный предвестник беды. Он обсудил
этот вопрос с Ноэлли, высказав предположение,  что,  пожалуй,  стоит  дать
Уайтстоуну побольше денег  и  оставить  его  у  себя.  Ноэлли  внимательно
выслушала его, а затем посоветовала:
     - Нет, Коста, отпусти его. Раз  он  так  хвалит  этого  американского
летчика, я бы на твоем месте его попробовала.
     Совет Ноэлли и повлиял на окончательное решение Демириса.


     С тех пор как Ноэлли услыхала о том, что Ларри прилетит в Афины,  она
не могла думать ни  о  чем  другом.  Она  вспоминала,  как  много  лет  ей
понадобилось для этого, как осторожно и тщательно приходилось рассчитывать
каждый шаг, как медленно, но верно она затягивала жертву в  свою  паутину.
Ноэлли была уверена, что если бы Константин Демирис знал о  том,  как  она
осуществляет свой план мести, то наверняка гордился бы ею. Ноэлли видела в
происходящем некую иронию судьбы. Не повстречай она на своем  пути  Ларри,
ей удалось бы найти счастье с  Демирисом.  Они  прекрасно  дополняли  друг
друга. Оба любили власть и умели  пользоваться  ею.  Оба  возвышались  над
простыми смертными. Оба считали себя богами, созданными для господства  на
Земле. В конце концов, они просто не могут проиграть, потому что  обладают
глубоким, почти мистическим  терпением.  Они  могут  ждать  вечно.  Однако
теперь ожиданию Ноэлли пришел конец.
     Ноэлли провела день в саду, лежа в  гамаке  и  обдумывая  свой  план.
Когда на западе уже  садилось  солнце,  она  решила,  что  довольна  своим
замыслом. Где-то в глубине души Ноэлли было жаль, что за  последние  шесть
лет она столько сил потратила на  отмщение.  Жажда  мести  стала  для  нее
смыслом жизни. Она служила Ноэлли  источником  вдохновения,  придавала  ей
силы и заставляла действовать. Пройдет совсем  немного  времени,  и  всему
этому наступит конец.
     Нежась теперь в  лучах  заходящего  солнца  и  наслаждаясь  свежестью
обдуваемого предвечерним ветерком зеленого сада, Ноэлли и представить себе
не могла, что все еще только начинается.
     Ночью, накануне приезда Ларри, Ноэлли так и не удалось  заснуть.  Она
лежала с открытыми глазами, вспоминая Париж и человека,  который  наградил
ее  драгоценным  даром  смеха,  а  затем   отнял   его...   Ноэлли   снова
почувствовала в себе дитя Ларри, завладевшее ее телом точно  так  же,  как
его отец завладел ее душой. Ей  живо  представился  тот  страшный  день  в
убогой парижской квартирке, когда она воткнула в себя острую металлическую
одежную вешалку... и вонзала ее все глубже... глубже... до тех  пор,  пока
не заколола ребенка... и невыносимая, но сладкая боль повергла ее в  дикую
истерику... а на полу разливалось море крови. Она не забыла о том  ужасном
дне и сейчас переживала все вновь... ту же боль,  те  же  мучения,  ту  же
ненависть...
     В пять часов утра Ноэлли  встала  и  оделась.  Потом,  сидя  у  окна,
наблюдала,  как  из-за  горизонта  на  Эгейском  море  выплывает  огромный
огненный шар. Это утро напомнило ей другое, парижское. Тогда она тоже рано
поднялась и оделась, а затем  ждала  Ларри...  Теперь  уж  он  обязательно
приедет. Она позаботилась об этом. Раньше Ноэлли нуждалась в нем, а сейчас
Ларри не обойтись без нее, хотя он пока и не подозревает, что находится  в
ее руках.
     Демирис через слуг передал Ноэлли, что хотел бы позавтракать  с  ней,
но она так волновалась, что ее настроение могло вызвать у него подозрение.
Ноэлли уже давно убедилась, что у Демириса звериное чутье. От него  ничего
не скроешь. Она вновь напомнила себе, что ей  нужно  быть  осмотрительной.
Ноэлли сама и  по-своему  собиралась  распорядиться  Ларри.  Она  часто  и
подолгу задумывалась над тем, что использует Демириса в  качестве  слепого
орудия для осуществления своих планов. Если он вдруг узнает  об  этом,  то
будет недоволен.
     Ноэлли выпила чашечку крепкого кофе и съела половину свежей  булочки.
У нее не было  аппетита.  Ее  мозг  лихорадочно  работал  над  предстоящей
встречей, до которой оставалось всего несколько  часов.  Ноэлли  тщательно
накрасилась, долго выбирала платье и теперь знала, что выглядит красивой.
     В двенадцатом часу дня Ноэлли услышала шум мотора.  К  дому  подкатил
лимузин. Она сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение, а затем  подошла
к окну. Ларри Дуглас в это время выходил из машины. Ноэлли  смотрела,  как
он направляется к парадному подъезду. У нее было такое чувство, словно они
и не расставались на долгие годы, что они снова в Париже. Ларри  возмужал.
Опыт военных лет и неудачи в мирной жизни оставили на его лице свой  след.
Однако от этого он стал только красивее и обаятельнее. Любуясь им из  окна
на расстоянии десяти метров, Ноэлли вновь ощутила всю притягательную  силу
его физического присутствия.  В  ней  проснулось  былое  желание,  которое
боролось с ненавистью. В конце концов Ноэлли охватила радость,  граничащая
с пароксизмом безудержного веселья. Она в последний раз  быстро  взглянула
на себя в зеркало и поспешила вниз на встречу  с  человеком,  которого  ей
предстояло уничтожить.
     Спускаясь по лестнице, Ноэлли  старалась  угадать,  как,  увидев  ее,
поведет себя Ларри. Интересно, хвастался ли он друзьям, а  может  быть,  и
жене, что Ноэлли Пейдж когда-то была его любовницей. Раньше она сотни  раз
спрашивала себя, переживал ли он когда-нибудь вновь волшебные дни и  ночи,
проведенные ими вместе в Париже, сожалел ли о том, что так обошелся с нею.
Ноэлли и сейчас задавала себе этот вопрос. Как,  наверное,  разъедало  его
душу то, что она добилась всемирной известности, а его жизнь  состояла  из
ряда мелких неудач! Ноэлли жаждала прочесть в глазах Ларри хотя бы одну из
этих мыслей, когда после почти  семилетней  разлуки  они  предстанут  друг
перед другом.
     Успев добежать до приемной, Ноэлли видела,  как  отворилась  парадная
дверь и он в сопровождении дворецкого вошел в дом. Ларри  с  благоговейным
ужасом принялся рассматривать огромное  фойе.  Тут  он  заметил  Ноэлли  и
надолго задержался взглядом на красивой женщине. Лицо его просветлело.  Он
оценил ее по достоинству.
     - Здравствуйте, - вежливо сказал он. -  Я  -  Ларри  Дуглас.  У  меня
назначена деловая встреча с господином Демирисом.
     Ему даже не пришлось делать вид, что он незнаком с ней.
     Он попросту не узнал ее.


     Проезжая по афинским улицам,  Кэтрин  поражалась  обилию  развалин  и
памятников.
     Впереди  она  увидела  захватывающий  дух   беломраморный   Парфенон,
возвышавшийся  на  Акрополе.  Повсюду  попадались   гостиницы,   различные
учреждения. Кэтрин почему-то казалось, что современные здания  непрочны  и
сравнительно быстро разрушатся, тогда как Парфенон  вечен  и  неподвластен
времени. Он навсегда останется стоять на фоне бесконечного и ясного неба.
     - Впечатляет, правда? - с улыбкой заметил Ларри. - Весь город  такой.
Кругом прекрасные руины.
     Они миновали расположенный в центре города большой парк с  фонтанами.
Там были расставлены сотни столиков, над каждым из которых нависал голубой
тент на зеленом или оранжевом шесте.
     Почти во всех кварталах встречались  кафе  на  открытом  воздухе.  На
каждом углу продавали только  что  выловленные  губки.  Повсюду  торговали
цветами.
     - Весь город белый, - удивлялась Кэтрин, - просто глаза слепит.
     Номер в гостинице оказался удобным и просторным, с видом  на  площадь
Синтагма. Эта большая площадь находилась в самом центре  города.  В  номер
поставили прекрасные цветы и огромную вазу со свежими фруктами.
     - Мне здесь нравится, милый, - сказала Кэтрин.
     Коридорный поставил ее чемоданы на пол, и Ларри дал ему на чай.
     Он подошел к Кэтрин и обнял ее.
     - Добро пожаловать в Грецию!
     Ларри жадно поцеловал ее, и она  почувствовала,  как  возбужденно  он
прижался к ее податливому телу. Кэтрин поняла, что он сильно соскучился по
ней, и обрадовалась этому. Они прошли  в  спальню.  На  туалетном  столике
лежал небольшой пакет.
     - Открой его, - предложил Ларри.
     Кэтрин разорвала упаковку, открыла коробочку и увидела вырезанную  из
нефрита крохотную птичку. При всей своей занятости он не забыл  о  ней,  и
Кэтрин была тронута. Так уж вышло, что  птичка  стала  талисманом,  добрым
знаком того, что все неприятности  остались  позади  и  теперь  все  будет
хорошо.
     Когда они занимались любовью, Кэтрин  молилась  про  себя,  благодаря
Бога за то, что она находится в объятиях мужа, которого так любит, за  то,
что попала в один из самых удивительных городов мира, за то, что  для  них
обоих начинается новая жизнь. Ее муж превратился в прежнего Ларри,  а  все
невзгоды только укрепили их брак.
     Теперь им нечего бояться.


     На следующее утро Ларри договорился с агентом по найму квартир о том,
что тот покажет Кэтрин, где можно найти жилье.  Агент  оказался  низеньким
смуглым человеком с пышными  усами.  Его  фамилия  была  Димитропулос.  Он
говорил с необыкновенной скоростью и искренне верил в то, что  изъясняется
на  безукоризненном  английском  языке.  Этот  безукоризненный  английский
состоял  из  греческих  слов,   изредка   перемежаемых   не   поддающимися
расшифровке английскими фразами.
     Всецело положившись на него (в ближайшие несколько месяцев Кэтрин еще
не раз придется  поступать  так),  она  убедила  его  говорить  как  можно
медленнее, с тем чтобы из мириад греческих слов отобрать хотя бы несколько
английских, а затем предпринять героическую попытку уловить их смысл.
     Четвертая осматриваемая Кэтрин квартира насчитывала четыре комнаты  и
находилась, как она потом узнала, в районе Колонаки, престижном  пригороде
Афин, изобиловавшем красивыми жилыми домами и приличными магазинами.
     Когда  вечером  того  же  дня  в  гостиницу  вернулся  Ларри,  Кэтрин
рассказала ему об этой квартире, и через два дня они переехали в нее.


     Днем Ларри не появлялся дома, но обедать старался  вместе  с  Кэтрин.
Обедают в Афинах в любое время между девятью и двенадцатью часами. С