аботу!  Этот  сукин  сын  уел  его,  напомнив  о   тысяче
претендентов на его место. Но он получил его! И чего было так волноваться?
Ни у кого в армейской авиации нет такого послужного списка, как у него.
     Ларри улыбнулся.
     - Не возражаю для начала работать штурманом. Но ведь я пилот, Истмэн.
Когда я могу сесть за штурвал?
     Истмэн опять вздохнул:
     - На  всех  авиалиниях  есть  профсоюзы.  Мы  не  исключение.  Только
выслуга лет дает право на продвижение по службе. Многие ждали дольше  вас.
Хотите попытаться?
     Ларри утвердительно кивнул головой.
     - Мне нечего терять.
     - Верно, - согласился  Истмэн.  -  Я  оформлю  вас.  Разумеется,  вам
придется пройти медкомиссию. У вас все в порядке со здоровьем?
     Ларри снова улыбнулся.
     - Японцы не заметили у меня никаких отклонений.
     - Когда сможете приступить к работе?
     - Ничего, если сегодня во второй половине дня?
     - Давайте лучше с понедельника.
     Истмэн нацарапал свое имя на карточке и передал ее Ларри.
     - Вот, держите. Вас будут ждать в понедельник к десяти часам утра.
     Когда Ларри позвонил Кэтрин и сообщил ей радостную новость, он  давно
так не волновался. Она знала, что теперь все пойдет на лад.



                       12. НОЭЛЛИ. АФИНЫ, 1946 ГОД

     У Константина Демириса был  свой  личный  авиапарк,  особое  место  в
котором занимал переоборудованный  самолет  "хокер  сиддли",  составлявший
гордость хозяина. Самолет мог взять на борт шестнадцать пассажиров и  имел
предельную скорость около пятисот километров в час. Его экипаж  насчитывал
четыре человека. Внутреннюю  отделку  самолета  выполнил  Сорин,  а  Шагал
расписал стены салона. Вместо обычных жестких кресел  в  салоне  поставили
удобные мягкие  и  добавили  к  ним  дорогие  диваны.  В  хвостовой  части
разместилась роскошная спальня, а рядом с кабиной  экипажа  -  современная
кухня. Когда Демирис или Ноэлли летали на  этом  самолете,  то  непременно
брали с собой повара.
     В качестве личных пилотов Демирис выбрал себе греческого  летчика  по
имени Пол Метаксас и бывшего пилота истребительной авиации английских  ВВС
Иана Уайтстоуна. У коренастого симпатичного Метаксаса  с  уст  не  сходила
добродушная  улыбка,  он  очень  весело  и  заразительно  смеялся.  Раньше
Метаксас работал механиком, потом  освоил  профессию  пилота  и  служил  в
английских ВВС. Он участвовал в битве за Англию, и там судьба свела его  с
Уайтстоуном. На земле  рыжеволосый,  высокий  и  необыкновенно  худой  Иан
напоминал застенчивого, не уверенного в себе  школьного  учителя,  впервые
попавшего в класс  захудалой  школы  для  трудных  подростков.  В  воздухе
Уайтстоун полностью преображался. Это  был  прирожденный  летчик.  Природа
наградила его редкой способностью  ориентировки  в  воздухе,  чего  нельзя
приобрести ни в одном летном училище. Уайтстоун и Метаксас три года вместе
участвовали в боях и высоко ценили друг друга.
     Ноэлли  часто  пользовалась  этим  большим   самолетом,   сопровождая
Демириса в его деловых поездках или просто летая в свое удовольствие.  Она
познакомилась с обоими пилотами, но почти не обращала на них внимания.
     Однажды она услышала, как они делились между собой  воспоминаниями  о
своей службе в английских ВВС.
     С тех пор Ноэлли  в  каждом  полете  обязательно  заходила  в  кабину
экипажа, чтобы побеседовать с пилотами, или же  приглашала  их  к  себе  в
салон. Она поощряла их  рассказы  о  годах  войны  и,  не  задавая  прямых
вопросов, узнала, что Уайтстоун был  офицером  связи  в  эскадрилье  Ларри
Дугласа до тех пор, пока тот не  оставил  службу  в  английских  ВВС.  Она
выяснила также, что Метаксас попал в ту же эскадрилью гораздо позже, когда
Ларри уже ушел оттуда. Ноэлли стала уделять  больше  внимания  английскому
пилоту. Побуждаемый и польщенный тем, что любовница его босса проявляет  к
нему интерес, Уайтстоун, не стесняясь, рассказывал ей о  своем  прошлом  и
надеждах на будущее, о своем увлечении электроникой. Муж его сестры открыл
в  Австралии  небольшую  фирму,  занимающуюся  производством  и   продажей
электронной аппаратуры, и Уайтстоуну очень хотелось присоединиться к нему,
но не хватало денег.
     - При такой жизни, - пожаловался он как-то Ноэлли, смущенно улыбаясь,
- мне никогда не осуществить эту мечту.
     Ноэлли  по-прежнему  раз  в  месяц  ездила  в  Париж  для  встречи  с
Кристианом  Барбе.  Он  наладил  связь  с  частным  сыскным  агентством  в
Вашингтоне и  постоянно  получал  сообщения  о  Ларри  Дугласе.  Осторожно
прощупав Ноэлли, сыщик вызвался посылать ей сведения  об  интересующем  ее
лице в Афины, но она ответила, что предпочитает приезжать  за  ними  сама.
Барбе лукаво кивнул головой и заговорщическим тоном заметил:
     - Понимаю, мадемуазель Пейдж.
     Значит, она не хочет, чтобы Демирис  узнал  о  ее  интересе  к  Ларри
Дугласу. В голову сыщика запала мысль о шантаже.
     - Вы оказали мне большую помощь, месье Барбе, - заявила ему Ноэлли, -
и при этом вели себя в высшей степени осторожно и благоразумно.
     Он елейно улыбнулся.
     - Благодарю  вас,  мадемуазель  Пейдж.  Все  мое  дело  построено  на
осторожности и благоразумии.
     - Вот именно, - подтвердила Ноэлли. - Я  знаю,  что  вы  ведете  себя
рассудительно, потому что Константин  Демирис  ни  разу  не  упоминал  мне
вашего имени. Как только он сделает это, я тут же попрошу  его  уничтожить
вас.
     Она говорила приятным, спокойным тоном, но ее слова произвели  эффект
разорвавшейся бомбы.
     Барбе уставился на Ноэлли и, облизывая губы, смотрел на  нее  долгим,
растерянным взглядом и наконец, заикаясь, произнес:
     - Я... я заверяю вас, мадемуазель, что я... никогда не стану...
     - Я в этом уверена, - перебила его Ноэлли и ушла.


     На борту рейсового самолета, увозившего ее  в  Грецию,  Ноэлли  взяла
полученный от  Барбе  конверт,  достала  из  него  лист  бумаги  и  прочла
следующее:

                                       СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО "ПОЛНАЯ ГАРАНТИЯ"
                                                Вашингтон, округ Колумбия,
                                                      улица "Д", дом 1402.
                                                       По делу N_2-179-210
                                                       2 февраля 1946 года
     Уважаемый месье Барбе,
     Один из наших оперативных сотрудников имел встречу с доверенным лицом
нашего  агентства  в  отделе  кадров  авиакомпании  "Пан  Америкэн".   Ваш
подопечный считается опытным  боевым  летчиком,  но  у  компании  возникли
подозрения, что он недостаточно  дисциплинирован  для  успешной  работы  в
большой организации, имеющей сложную структуру.
     Поведение вашего подопечного в  личной  жизни  остается  прежним.  Мы
подробно  охарактеризовали  его  в   наших   предыдущих   сообщениях.   Мы
установили, что он часто посещает различных женщин, с которыми  знакомится
на улице. Он остается у них на срок от одного до пяти часов. Мы  полагаем,
что ваш подопечный завел с этими женщинами случайную половую связь (имена,
фамилии и адреса упомянутых женщин имеются в нашей картотеке, при  желании
вы можете получить их).
     В связи с тем, что ваш подопечный поступил на новую  работу,  имеются
основания полагать, что его поведение изменится. В случае получения от вас
соответствующего запроса мы продолжим наблюдение.
     Счет прилагается.
     С искренним уважением, Р.Руттенберг, инспектор-распорядитель.

     Ноэлли положила сообщение обратно в конверт и спрятала в папку. Затем
закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Она представила  себе  Ларри,
который мучается и не находит себе места от того, что женился на нелюбимой
женщине. Воспользовавшись его  слабостями,  эта  женщина  заманила  его  в
ловушку.
     Его  новая  работа  в  пассажирской  авиакомпании   может   задержать
осуществление задуманного Ноэлли плана. Но она терпелива,  и  со  временем
вернет себе Ларри. Сейчас ей предстояло предпринять кое-какие шаги,  чтобы
ускорить события.


     Иан Уайтстоун был в восторге от приглашения  Ноэлли  Пейдж  пообедать
вместе. Поначалу он льстил себя  надеждой,  что  попросту  понравился  ей.
Однако  все  их  встречи  проходили  мило,  но  без  малейшего  намека  на
интимность. Ему ясно давали понять, что  он  лишь  состоит  на  службе,  и
Ноэлли оставалась для него недосягаемой. Уайтстоун часто ломал голову, что
же Ноэлли от него нужно. Не страдая отсутствием ума, он почувствовал,  что
для нее эти случайные встречи имеют  гораздо  большее  значение,  чем  для
него.
     В этот день Уайтстоун и Ноэлли отправились на автомобиле в приморский
городок, где  пообедали  вдвоем.  Ноэлли  надела  белое  летнее  платье  и
сандалии, распустила свои волосы и  никогда  еще  не  казалась  ему  такой
красивой. Уайтстоун был обручен с  живущей  в  Лондоне  манекенщицей.  Она
отличалась своеобразной красотой, но не шла ни в какое сравнение с Ноэлли.
Пилот вообще не встречал женщин красивее Ноэлли  и  завидовал  Константину
Демирису. Правда, Ноэлли всегда представлялась Уайтстоуну  более  желанной
уже после непосредственного общения с ней. Когда он находился рядом с ней,
то всегда побаивался  ее.  Ноэлли  заговорила  о  его  будущем.  Уайтстоун
подумал, уж не хочет ли она по заданию Демириса проверить его  преданность
своему хозяину.
     - Я люблю свою работу и намерен оставаться на ней до тех пор, пока не
постарею и не разучусь ориентироваться в воздухе.
     Ноэлли внимательно посмотрела на него и догадалась о его подозрениях.
     - Вы меня разочаровываете, - с  грустью  заметила  она.  -  Я  всегда
считала вас более целеустремленным.
     Уайтстоун окинул ее пристальным взглядом.
     - Я вас не понимаю.
     - Разве не вы говорили мне, что хотели бы когда-нибудь  создать  свою
компанию по выпуску электронного оборудования?
     Он вспомнил, что как-то невзначай сказал ей  об  этом,  и  его  очень
удивило, что она не забыла о его планах.
     - Это несбыточно, - ответил он. - Чтобы создать такую компанию, нужно
иметь уйму денег.
     - Для человека с вашими способностями,  -  возразила  ему  Ноэлли,  -
отсутствие денег не помеха.
     Уайтстоун не знал, что ответить,  и  почувствовал  себя  не  в  своей
тарелке. Ему нравилась его нынешняя работа. Он никогда в жизни столько  не
зарабатывал. Летать приходилось не  так  уж  много,  да  и  работать  было
интересно. В то же время ему надлежало постоянно находиться в распоряжении
эксцентричного миллиардера, который мог вызвать Иана в любое время  дня  и
ночи. Такое положение вносило сумятицу в  личную  жизнь,  и  невеста  было
отнюдь не в восторге от его работы, несмотря на высокую зарплату.
     - Я поговорила о вас с одним из моих друзей, - поведала ему Ноэлли. -
Ему нравится вкладывать деньги в новые компании.
     Она настойчиво убеждала Уайтстоуна и делала вид, что принимает  живое
участие в его судьбе, но не увлекалась  и  вела  себя  так,  чтобы  он  не
заподозрил ничего дурного. Важно  было  не  пересолить.  Уайтстоун  поднял
голову и впился глазами в Ноэлли.
     - Он весьма заинтересован в вас, - продолжала она.
     Уайтстоун сделал глотательное движение.
     - Уж и не знаю, что вам ответить, мисс Пейдж.
     - Я и не требую от вас немедленного ответа, - успокоила его Ноэлли. -
Наоборот, я даю вам время подумать.
     Минуту он молчал, размышляя над ее предложением.
     - А господин Демирис в курсе этого дела?
     Ноэлли заговорщически улыбнулась.
     - Боюсь, что господин Демирис не одобрит этого. Он  не  любит  терять
ценных работников, а вы прекрасно справляетесь  со  своими  обязанностями.
Тем не менее... - она  сделала  небольшую  паузу,  -  полагаю,  что  такой
человек, как вы, имеет не меньшее право на счастье,  чем  он.  Разумеется,
если, - добавила она, - вы не собираетесь всю жизнь гнуть спину на кого-то
другого.
     - Ни в коем случае не собираюсь, - поспешно ответил Уайтстоун  и  тут
же понял, что таким образом уже взял на себя  определенное  обязательство.
Он  внимательно  вглядывался  в  лицо  Ноэлли,  стараясь  определить,   не
подстроила ли  она  ему  какую-нибудь  ловушку,  но  оно  выражало  полное
понимание и сочувствие.
     - Любой способный труженик мечтает завести собственное дело, - сказал
он в свое оправдание.
     - Вы совершенно правы, - согласилась Ноэлли. - Хорошенько  подумайте,
а потом мы вернемся к этому разговору. Пусть это останется между  нами,  -
предупредила она.
     - Даю вам слово, - заверил Уайтстоун, - и большое вам  спасибо.  Если
из этого что-нибудь получится, будет действительно здорово.
     Ноэлли кивнула головой.
     - У меня такое чувство, что обязательно получится.



                   13. КЭТРИН. ВАШИНГТОН-ПАРИЖ, 1946 ГОД

     В понедельник в девять часов  утра  Ларри  Дуглас  явился  в  контору
компании  "Пан  Америкэн",  расположенную  в  нью-йоркском  аэропорту   Ла
Гуардия, и представился шеф-пилоту Холу Саковичу.
     Шеф-пилот выделялся могучей фигурой, грубым, морщинистым, обветренным
лицом и огромными ручищами. Таких больших  рук  Ларри  еще  не  доводилось
видеть. Сакович был настоящим летчиком-ветераном. Он  начал  свой  путь  в
авиации еще в пору первых показательных полетов, когда летчики,  переезжая
из города в город,  демонстрировали  свое  искусство  любопытной  публике;
затем, находясь на государственной службе, перевозил почту на одномоторных
самолетах, а потом в течение двадцати лет работал пилотом на  пассажирских
авиалиниях. Последние пять лет он занимал должность шеф-пилота в  компании
"Пан Америкэн".
     - Рад, что пришли к нам, Дуглас, - сказал он.
     - Я тоже, - ответил Ларри.
     - Не терпится снова сесть в самолет?
     - Ну зачем мне самолет? - с улыбкой заметил Ларри. - Только дайте мне
ветер, и я взлечу.
     Сакович показал ему на стул.
     - Садитесь. Мне нравится  знакомиться  с  такими  ребятами,  как  вы,
которые идут сюда, чтобы отнять у меня работу.
     Ларри рассмеялся.
     - Вы уже обратили на это внимание.
     - Нет, я никого из вас не виню. Все вы классные пилоты, прошли войну.
Вы заявляетесь сюда и  думаете:  "Если  этот  болван  Сакович  может  быть
шеф-пилотом, то меня  надо  назначить  председателем  совета  директоров".
Никто из вас, парни, не собирается засиживаться в  штурманах.  Это  только
трамплин, чтобы поскорее сесть за штурвал. Ну  что  ж,  прекрасно.  Так  и
должно быть.
     - Я рад, что вы так считаете, - согласился с ним Ларри.
     - Но есть одна штука, которую вам надо усвоить раз и навсегда. Все мы
- члены профсоюза, Дуглас,  и  продвижение  по  службе  дается  только  за
выслугу лет.
     - Я понимаю.
     -  Единственное,  чего  вы  не  понимаете,  так  это  то,  что  здесь
прекрасная работа. Поэтому тех, кто сюда приходит, всегда  гораздо  больше
тех, кто уходит. Следовательно, предстоит очень долго ждать повышения.
     - Я рискну, - ответил ему Ларри.
     Секретарша Саковича принесла кофе и печенье. Они беседовали еще целый
час и лучше узнавали друг друга. Сакович говорил вежливо, по-дружески,  но
многие его вопросы казались Ларри банальными и ненужными. Однако, когда он
отправился на занятия, Сакович уже многое  знал  о  Ларри  Дугласе.  Через
несколько минут после ухода Ларри в кабинет Саковича заглянул Карл Истмэн.
     - Ну как? - спросил он.
     - Все в порядке.
     Истмэн сурово посмотрел на Саковича.
     - Твое мнение, Сак?
     - Мы попробуем его.
     - Я тебя спросил, что ты о нем думаешь.
     Сакович пожал плечами.
     - Ладно, вот мое мнение. Чутье подсказывает мне,  что  он  дьявольски
хороший пилот. Не может он быть плохим с таким послужным списком. Ведь  он
участвовал в стольких боях. Посадите его  в  самолет,  по  которому  ведут
огонь истребители противника, и  не  думаю,  что  в  такой  обстановке  вы
найдете кого-нибудь лучше него.
     Сакович замолчал, и было видно, что у него есть какие-то сомнения.
     - Продолжай.
     - Все дело в том, что в небе Манхэттена нет вражеских истребителей. Я
не раз сталкивался с такими ребятами, как Дуглас. По  какой-то  непонятной
мне причине они всегда ищут опасности. Они не могут жить без риска - лезут
на  неприступную  гору,  ныряют  на  дно  морское  или  берутся   еще   за
какую-нибудь сумасшедшую затею.  Им  нужны  острые  ощущения.  Если  вдруг
начинается война, они сразу же всплывают  на  поверхность,  как  сливки  в
горячем кофе.
     Сакович повернулся кругом на стуле и принялся смотреть в окно. Истмэн
молча ждал, пока он снова заговорит.
     - Есть у меня подозрения на  его  счет.  Что-то  в  Дугласе  не  так.
Пожалуй, если назначить его командиром корабля, чтобы он  сам  пилотировал
самолет, тогда  Дуглас  справится  с  работой.  Но  я  не  думаю,  что  он
психологически  готов  выполнять  распоряжения   бортинженера,   помощника
командира корабля или рядового пилота, особенно  когда  он  полагает,  что
летает лучше их всех, вместе взятых. И самое страшное, что, пожалуй, он на
самом деле лучше их всех, вместе взятых.
     - Ты нервируешь меня, - пожаловался Истмэн.
     - Да я и сам нервничаю, - признался Сакович. - Не думаю, что он...  -
Сакович  запнулся,  стараясь  подобрать   нужное   слово,   -   достаточно
уравновешен. Когда  с  ним  беседуешь,  кажется,  что  у  него  в  заднице
динамитная шашка, которая вот-вот взорвется.
     - Что ты собираешься делать?
     - Уже делаю. Отправил его на переподготовку и глаз с него не спущу.
     - Может, он не потянет и сам уйдет? - спросил Истмэн.
     - Ты не знаешь, на что способны такие люди. Он будет первым  учеником
в классе.
     Сакович не ошибся.
     Курс обучения включал месячный срок занятий  на  земле  и  еще  месяц
тренировочных полетов. Поскольку  в  классе  собрались  опытные  пилоты  с
многолетней  практикой,  курс   переподготовки   преследовал   две   цели:
во-первых, изучение штурманского дела, средств связи, работы с  картами  и
приборами, чтобы летчики могли освежить свои  знания  в  этих  областях  и
избавиться от слабых мест в самолетовождении, и, во-вторых,  знакомство  с
новым оборудованием, которым им предстояло пользоваться.
     Освоение пилотирования по приборам проходило  на  тренажере,  который
представлял собой макет кабины самолета, поставленный на подвижную основу,
и позволял сидящему в кабине пилоту осуществлять все виды  маневрирования,
включая мертвую петлю, вращения в положении "ласточка", "либела",  "винт",
"волчок" и другие фигуры высшего пилотажа, такие, как  выход  из  штопора,
"бочка" и т.д. На кабину  надевали  черный  чехол,  чтобы  пилот  управлял
самолетом вслепую, ориентируясь только по приборам.  Находившийся  снаружи
инструктор давал пилотам определенные  команды,  указывая  им  направление
взлета и посадки в условиях сильного встречного ветра, грозы, бури, горной
местности и т.д. Таким образом отрабатывалось поведение пилота  при  любой
возможной  опасности.  Самые  неопытные  летчики  самоуверенно  входили  в
кабину, но скоро убеждались, что не так-то просто справиться с маленьким и
с виду безобидным тренажером.
     Ларри оказался способным учеником. Он был внимателен в классе, хорошо
усваивал материал, прилежно готовил  домашние  задания,  выполнял  их  без
ошибок, во всем проявлял терпение, не обнаруживал нервозности и не страдал
от скуки. Наоборот, он учился с удовольствием и бесспорно добился в  учебе
наибольших успехов. Единственное,  что  было  новым  для  Ларри,  так  это
самолет "ДС-4" и его оборудование. Когда началась война, многого из  того,
что сейчас он увидел, еще не существовало. Ларри часами обследовал  каждый
сантиметр новой машины, изучал, как она сделана и как  работает.  Вечерами
он корпел над ворохом инструкций по эксплуатации "ДС-4".
     Однажды  поздно  вечером,   когда   остальные   пилоты,   проходившие
переподготовку, уже ушли из ангара, в одном из "ДС-4" Сакович