но ее любовь к Ларри Дугласу  озадачила  адвоката.  Он
понимал, что Ноэлли гораздо выше Дугласа. При этом он отдавал себе отчет в
том, что любовь - очень своенравное чувство  и  его  нельзя  разложить  по
полочкам. Любовь  соединяет  даже  якобы  несовместимых  людей.  Блестящие
ученые женились на пустоголовых блондинках, великие писатели брали в  жены
глупых актрис, а  умнейшие  государственные  деятели  вступали  в  брак  с
проститутками.
     Чотас вспомнил свою последнюю встречу с Демирисом. Вот уже много  лет
они встречались в обществе и знали друг друга, но юридическая фирма Чотаса
никогда не оказывала услуг Демирису. Он пригласил Чотаса к  себе.  Демирис
сразу же приступил к делу.
     - Вы, вероятно, слышали, - начал он, - что этот судебный процесс  для
меня очень важен. Ноэлли  Пейдж  -  единственная  в  моей  жизни  женщина,
которую я всегда действительно любил.
     Чотас и Демирис беседовали шесть часов, обсудили  все  аспекты  этого
дела и тщательно рассмотрели вопрос о том, как Ноэлли следует  вести  себя
на суде. Они решили, что  она  не  признает  себя  виновной.  Когда  Чотас
поднялся на ноги и стал прощаться, сделка между ними уже  была  заключена.
За то, что Наполеон Чотас берет на себя защиту Ноэлли, он  получит  сумму,
вдвое превышающую  его  обычный  гонорар,  а  его  фирма  станет  основным
защитником правовых интересов громадной империи Константина Демириса,  что
принесет Чотасу многомиллионные доходы.
     - Мне все равно, как вы добьетесь желаемого результата,  -  сказал  в
заключение Демирис. - Просто позаботьтесь о том, чтобы все прошло гладко.
     Чотас принял условия Демириса, а потом, по иронии судьбы, влюбился  в
Ноэлли Пейдж. Глядя сейчас на сидящую на скамье подсудимых  Ноэлли,  Чотас
восхищался ее красотой и спокойствием. На ней был простой черный шерстяной
костюм и обычная закрытая белая блузка, но  даже  в  такой  одежде  Ноэлли
напоминала ему сказочную принцессу.
     Она повернулась, увидела,  что  Чотас  смотрит  на  нее,  и  от  души
улыбнулась ему. Он улыбнулся ей в ответ,  но  мозг  его  уже  работал  над
решением  стоящей  перед  ним  трудной  задачи.  В  это   время   судебный
распорядитель объявил о начале заседания.
     Публика поднялась на ноги, когда в зал вошли двое судей в  мантиях  и
заняли   свои   места   за   столом.   За    ними    последовал    третий,
председательствующий в этот день в суде.
     Судебный процесс начался.


     Государственный обвинитель по особо важным делам Петр Демонидес встал
со своего места, чтобы обратиться к суду присяжных со вступительной речью.
Демонидес был способным и  опытным  обвинителем.  Однако,  уже  много  раз
вступая в борьбу с Наполеоном Чотасом, неизменно  проигрывал  ему.  Старый
негодяй так и остался непобедимым. Почти все выступавшие в  суде  адвокаты
пытались запугать свидетелей противоположной стороны. Чотас  же  обхаживал
их, умасливал и всячески располагал к себе, и очень скоро, стараясь помочь
ему, они начинали во всем противоречить друг  другу.  Он  умел  превращать
прямые  улики  в  предположения,  а  предположения  в  вымысел.  Из   всех
адвокатов, с которыми приходилось сталкиваться Демонидесу,  Чотас  обладал
самыми замечательными юридическими способностями и был лучшим специалистом
в области права. Однако не в этом состояла его главная сила. Его  основным
оружием  считалось  умение  разбираться  в  людях.   Однажды   кто-то   из
журналистов спросил Чотаса, как ему удалось  так  хорошо  изучить  природу
человека.
     - Я не имею ни малейшего  представления  о  человеческой  природе,  -
ответил Чотас. - Я просто знаю _л_ю_д_е_й_.
     Это его замечание потом широко цитировалось в прессе.
     Помимо всего прочего, начавшийся судебный процесс  как  нельзя  лучше
подходил Чотасу. Здесь было все -  романтический  ореол,  шик,  страсть  и
убийство. В таких условиях он мог наилучшим образом  проявить  себя  перед
судом присяжных. В одном Демонидес не сомневался - Чотас  пойдет  на  все,
чтобы выиграть это дело. Но и Демонидес ни перед чем не остановится, чтобы
не уступить ему. Государственный обвинитель понимал, что  у  него  имеются
веские доказательства вины подсудимых. Даже если  Чотас  сумеет  очаровать
присяжных заседателей и уговорить их пренебречь уликами,  ему  не  удастся
повлиять на трех судей. Поэтому, начиная  свое  первое  обращение  к  суду
присяжных, государственный  обвинитель  был  полон  решимости.  Правда,  в
глубине души он все-таки испытывал некоторое беспокойство.
     Демонидес  уверенно,   четко   и   с   большим   искусством   изложил
предъявляемое подсудимым обвинение. По закону старшиной присяжных  являлся
чиновник органов юстиции, и все свои правовые доводы Демонидес  обращал  к
нему, а общие рассуждения - к остальным присяжным заседателям.
     - В ходе настоящего  процесса,  -  заявил  Демонидес,  -  государство
берется доказать, что оба этих человека вступили  в  преступный  сговор  с
целью  преднамеренного  убийства  Кэтрин  Дуглас,  поскольку  она   мешала
осуществлению их замыслов. Ее единственным  преступлением  была  любовь  к
своему мужу, и за это она поплатилась жизнью. Оба обвиняемых находились на
месте преступления. Только у них были  мотивы  для  подобного  убийства  и
возможность его совершения. Мы неопровержимо докажем...
     Демонидес говорил по существу и быстро закончил свою речь.  Наступила
очередь защиты.
     Публика с большим интересом наблюдала,  как  Наполеон  Чотас  неловко
собрал свои бумаги и приготовился произнести  вступительную  речь.  В  нем
чувствовалась какая-то скованность. Внешне Чотас  выглядел  неуверенным  в
себе. Казалось, что само присутствие в зале суда наводит на него священный
трепет.
     Глядя на Чотаса, Уильям Фрейзер невольно восхищался  его  искусством.
Если бы Фрейзер однажды не провел с  ним  вечер  на  приеме  в  английском
посольстве, то, вероятно, тоже принял бы его поведение за  чистую  монету.
Фрейзер видел, как готовые помочь Наполеону  Чотасу  присяжные  заседатели
подались вперед, ловя каждое слово его речи, которую он произносил  мягким
и тихим голосом.
     - Эту женщину, сидящую на скамье  подсудимых,  -  обратился  Чотас  к
присяжным, - привлекают к ответственности не за убийство.  Убийства  никто
не совершал. Если бы таковое имело место,  я  уверен,  что  мой  блестящий
коллега, господин государственный обвинитель, не преминул бы показать  нам
труп жертвы. Однако он  не  сделал  этого.  Следовательно,  мы  имеем  все
основания полагать, что трупа не существует. Таким  образом,  ни  о  каком
убийстве не может быть и речи.
     Чотас на секунду замолчал, почесал макушку и растерянно посмотрел  на
пол, как бы стараясь вспомнить, на чем же он остановился.  Адвокат  кивнул
самому себе и взглянул на присяжных.
     - Нет, господа, здесь  вовсе  не  слушается  дело  об  убийстве.  Мою
подзащитную судят за то, что она нарушила _д_р_у_г_о_й_  закон,  неписаный
закон, запрещающий женщине вступать в половую связь с чужим мужем.  Пресса
уже признала ее виновной в нарушении  этого  закона.  Общественное  мнение
подтвердило ее вину. А теперь они требуют для нее наказания.
     Чотас вновь прервал  свою  речь,  достал  из  кармана  большой  белый
носовой платок, секунду разглядывал его,  словно  удивляясь,  как  это  он
попал к нему, затем высморкался и засунул платок обратно.
     - Ну что ж. Если она нарушила закон, давайте накажем  ее.  Но  не  за
убийство, господа. Не за убийство,  которого  никто  не  совершал.  Ноэлли
Пейдж виновна в том, что стала любовницей... -  тут  он  сделал  эффектную
паузу, - человека, занимающего весьма высокое положение  в  обществе.  Его
имя держится в секрете, но полагаю, что вы должны знать его. Это имя можно
найти на первой полосе любой газеты.
     Публика оценила его шутку и встретила ее одобрительным смехом.
     Огюст Ланшон заерзал в кресле и обвел  глазами  сидящих  в  зале.  От
ярости у него глаза налились кровью. Да как они  смеют  хохотать  над  его
Ноэлли! Демирис для нее ничего на значил, ровным  счетом  ничего.  Женщина
всегда  дорожит  только  мужчиной,  которому  отдала  свою  девственность.
Маленькому толстому владельцу ателье мод, приехавшему из Марселя, пока  не
удалось связаться с Ноэлли, но он заплатил четыреста драгоценных драхм  за
пропуск в зал судебного заседания и теперь может  каждый  день  любоваться
своей дорогой Ноэлли. Когда ее оправдают, Ланшон вмешается  и  возьмет  на
себя заботу о ней. Он перевел взгляд на ее адвоката.
     - Обвинение утверждает, что двое подсудимых, госпожа Ноэлли  Пейдж  и
господин  Ларри  Дуглас,  убили  жену  господина  Дугласа,  с  тем   чтобы
обвиняемые могли пожениться. Посмотрите на них.
     Чотас повернулся лицом к Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласу, и все  сидящие
в зале последовали его примеру.
     - Любят ли они друг друга?  Возможно.  Но  превращает  ли  их  это  в
заговорщиков, преступников и убийц? Нет. Если на данном судебном  процессе
и есть жертвы, то вы видите их перед собой. Я очень тщательно  изучил  все
имеющиеся улики, доказательства и свидетельские показания и убедился,  что
эти два человека невиновны. Я и вас постараюсь убедить в их  невиновности.
Я хочу пояснить присяжным заседателям, что не представляю здесь  интересов
Ларри Дугласа. У него есть свой защитник,  и  он  достаточно  компетентен.
Однако государственный обвинитель считает, что эти два  человека,  сидящие
сейчас на скамье подсудимых, вступили в преступный сговор, что они  вместе
задумали и совершили убийство. Таким образом, если виновен  один  из  них,
виновен и другой. Так вот, я заявляю, что оба они невиновны. Изменить свое
мнение меня может заставить только наличие состава преступления. А  его-то
и нет.
     Чотас говорил с возмущением, которое постоянно нарастало.
     - Это фикция. О том, жива или  нет  Кэтрин  Дуглас,  моя  подзащитная
имеет такое же представление, как и вы. Да  и  откуда  ей  знать?  Она  не
только не причиняла ей никакого вреда, но даже ни разу  не  встречалась  с
ней. Только представьте себе всю чудовищность обвинения женщины в убийстве
того, кого она никогда в жизни не видела. Есть много  версий  о  том,  что
случилось с госпожой Дуглас. Согласно одной из них, ее убили. Но это всего
лишь   одна   версия.   Наиболее   вероятным   представляется    следующее
предположение: она каким-то образом узнала о любви своего мужа  к  госпоже
Пейдж и, будучи не в силах вынести этого, сбежала. Заметьте,  господа,  не
от страха, _а _о_т _у_я_з_в_л_е_н_н_о_г_о _с_а_м_о_л_ю_б_и_я_.  Все  очень
просто. Ведь при подобных обстоятельствах вы не стали бы посылать на казнь
невиновную женщину и невиновного мужчину.
     Адвокат Ларри Дугласа Фредерик Ставрос украдкой облегченно  вздохнул.
Все это время он отчаянно  боялся,  что  Ноэлли  Пейдж  оправдают,  а  его
подзащитного Ларри  Дугласа  признают  виновным  и  осудят.  Если  бы  это
произошло, Ставрос сделался бы посмешищем для своих коллег.  Он  постоянно
ломал себе голову над тем, как бы примазаться к славе Наполеона Чотаса,  а
тут Чотас сам решил его проблему.  Связав  воедино  обоих  обвиняемых,  он
фактически взял на себя защиту не только Ноэлли Пейдж,  но  и  подопечного
Ставроса. Если Фредерику Ставросу удастся выиграть это дело, то его  жизнь
круто изменится и все его мечты сбудутся.  В  душе  он  горячо  благодарил
своего старшего и более опытного коллегу за его благородный жест.
     Ставрос с удовлетворением заметил, что присяжные жадно  ловят  каждое
слово Чотаса.
     -  Эту  женщину  не  интересуют  материальные  блага!  -  восторженно
воскликнул Чотас. - Она без колебаний готова отдать все любимому человеку.
Уверяю вас, мои добрые друзья, что заговорщица,  потворствующая  убийству,
не станет вести себя таким образом.
     По мере того как Чотас  произносил  свою  речь,  отношение  присяжных
заседателей к Ноэлли Пейдж менялось на глазах. Они проявляли  все  большее
понимание ее положения и  проникались  сочувствием  к  ней.  Медленно,  но
весьма  искусно  адвокат  нарисовал  портрет  красивой  женщины,   ставшей
любовницей одного из  самых  влиятельных  и  богатых  людей  в  мире.  Она
купалась в роскоши  и  пользовалась  всеми  благами,  но  в  конце  концов
поддалась своей любви к нищему молодому летчику, которого она  и  знала-то
всего без году неделя.
     Чотас играл на чувствах  присяжных,  как  музыкант-виртуоз  на  своем
инструменте. Он вызывал у них смех и слезы,  заставлял  их  внимательно  и
восхищенно слушать его и ни на секунду не давал им расслабиться.
     Закончив  свою  вступительную  речь  перед  судом  присяжных,   Чотас
неуклюжей походкой заковылял назад к длинному столу и неловко сел за него.
Публике стоило большого труда удержаться от аплодисментов.


     Ларри Дуглас слушал, как Чотас защищает его, и злоба  вновь  охватила
его. Он не нуждается в чьей-либо  защите,  потому  что  не  сделал  ничего
плохого. Весь этот судебный процесс  -  сплошная  нелепость.  Если  кто  и
виноват, так только Ноэлли. Ведь это она все придумала. Ларри  смотрел  на
нее, такую красивую и спокойную, но она не возбуждала  в  нем  желания,  а
лишь напоминала ему о былой страсти. В сердце у  Ларри  осталось  какое-то
жалкое подобие чувства к ней,  и  он  удивлялся,  как  же  его  угораздило
поставить свою жизнь на карту ради этой женщины. Ларри перевел  взгляд  на
ложу прессы. Оттуда на него уставилась миловидная журналистка чуть  старше
двадцати лет. Ларри слегка улыбнулся ей и заметил, что от его улыбки у нее
просветлело лицо.


     Петр Демонидес допрашивал свидетеля.
     - Прошу вас, назовите суду ваши имя и фамилию.
     - Алексис Минос.
     - Ваша профессия?
     - Я адвокат.
     - Господин Минос, взгляните, пожалуйста,  на  этих  двух  обвиняемых,
сидящих на скамье подсудимых, и скажите суду, видели  ли  вы  когда-нибудь
кого-либо из них.
     - Да, одного из них я видел.
     - Кого именно?
     - Мужчину.
     - Господина Лоуренса Дугласа?
     - Да, его.
     -  Вспомните,  пожалуйста,  при  каких  обстоятельствах   вы   видели
господина Дугласа?
     - Полгода назад он заходил ко мне в контору.
     - Он заходил к вам как к юристу?
     - Да.
     - Иными словами, ему нужна была от вас юридическая помощь?
     - Да.
     - Будьте добры, объясните нам, чего конкретно он хотел?
     - Он просил меня развести его с женой.
     - И для этой цели он нанял вас?
     - Нет. Когда он изложил мне обстоятельства дела, я заявил ему, что  в
Греции он не сумеет получить развода.
     - Каковы же были эти обстоятельства?
     - Во-первых, он не хотел предавать дело огласке,  и,  во-вторых,  его
жена не соглашалась на развод.
     - То есть он попросил у жены развод, а она ему отказала?
     - По крайней мере, так он говорил.
     - И вы ответили, что не  можете  помочь  ему,  поскольку  в  связи  с
отказом жены будет очень трудно или вообще  невозможно  добиться  развода,
особенно при его желании избежать гласности?
     - Совершенно верно.
     - Таким образом, за неимением других крайних мер  подсудимому  ничего
не оставалось...
     - Протестую!
     - Протест принимается.
     - Ваши вопросы к свидетелю?


     Тяжело  вздохнув,  Наполеон  Чотас  поднялся  с  кресла  и   медленно
направился к свидетелю. Петр Демонидес не проявлял беспокойства. Минос был
юристом и  обладал  достаточным  опытом,  чтобы  не  поддаться  на  уловки
судебного красноречия Чотаса.
     - Господин Минос, вы - адвокат.
     - Да, это так.
     - Я уверен, что вы прекрасный адвокат. Меня удивляет только, что  нам
с вами никогда не приходилось сталкиваться по  работе.  Фирма,  которую  я
возглавляю, широко представлена во всех  областях  правовой  деятельности.
Возможно, вам случалось иметь дело с моими компаньонами в сфере разрешения
споров между торгово-промышленными корпорациями.
     - Нет, я не имею дела с торгово-промышленными корпорациями.
     - Прошу прощения. Тогда, может быть, вы вместе с  моими  компаньонами
участвовали в каком-нибудь деле, связанном с уплатой налогов?
     - Нет, я не занимаюсь разбором дел, связанных с уплатой налогов.
     - О! - Чотас вдруг сделал вид, что крайне удивлен  этим  и  чувствует
себя не в своей тарелке, создавалось впечатление, что он попал впросак.
     - Вы связаны с делами, относящимися к операциям с ценными бумагами?
     - Нет.
     Минос даже обрадовался унижению своего  коллеги.  На  лице  свидетеля
появилось самодовольное выражение, и Петр Демонидес заволновался.  Сколько
раз он видел это выражение у свидетелей, которых Чотас готовил к расправе.
     Чотас принялся смущенно почесывать в голове.
     - Сдаюсь! - хитроумно заметил он. - Так в какой же области  права  вы
работаете?
     - Я занимаюсь бракоразводными делами. - Ответ прозвучал как  попавшая
в цель язвительная насмешка.
     Лицо Чотаса приняло печальное выражение, и он покачал головой.
     - Мне следовало бы знать, что мой добрый друг Демонидес  не  преминет
привести сюда специалиста своего дела.
     - Благодарю вас.
     Алексис Минос и не пытался скрыть крайнего самодовольства. Далеко  не
каждому свидетелю удается утереть нос  Чотасу,  и  Минос  уже  представлял
себе, как сегодня вечером в клубе он будет рассказывать коллегам  о  своей
победе над прославленным адвокатом.
     - Я никогда не вел бракоразводных дел, - как бы стесняясь,  признался
Чотас. - Так что придется мне в этом вопросе положиться на ваш опыт.
     Старый адвокат окончательно сдался. Теперь Минос сможет хвастаться  в
клубе даже больше, чем он предполагал.
     - Держу пари, что у вас масса дел, - заявил Чотас.
     - Я беру только дела, с которыми успею управиться.
     -  С  которыми  успеете  управиться!  -  с  нескрываемым  восхищением
воскликнул Наполеон Чотас.
     - Правда, иногда мне приходится брать и больше.
     Петр Демонидес опустил глаза, не в силах смотреть на происходящее.
     В голосе Чотаса появились нотки благоговейного страха.
     - Я не  хочу  вмешиваться  в  вашу  работу,  господин  Минос,  но  из
профессионального любопытства  хочу  спросить  вас,  сколько  клиентов  вы
обслуживаете в год?
     - Мне трудно сказать.
     - Да не скромничайте, господин Минос. Назовите примерную цифру.
     - Ну, думаю, две тысячи. Разумеется, я привожу здесь  приблизительное
число клиентов, ежегодно проходящих через мою контору.
     - Две тысячи в год! От одного оформления бумаг можно с ума сойти!
     - В сущности, у меня не бывает двух тысяч бракоразводных дел в год.
     Чотас потер подбородок.
     - Как это понимать?
     - Не все мои дела связаны с разводом.
     Чотас недоуменно посмотрел на свидетеля.
     - Но ведь вы же говорили, что беретесь только за бракоразводные дела?
     - Да, но... - замялся Минос.
     - Но что? - спросил сбитый с толку Чотас.
     - Ну, я имею в виду, что дело не всегда кончается разводом.
     - Но клиенты ведь приходят к вам, чтобы развестись?
     -  Да,  но  некоторые  из  них...  ну...  по  той  или  иной  причине
отказываются от развода.
     Чотас вдруг понял и кивнул головой:
     - Ага! Вы хотите сказать, что они мирятся или что-то в этом роде?
     - Вот именно, - обрадовался Минос.
     - Таким образом, вы  утверждаете,  что,  например,  десять  процентов
ваших клиентов решают не подавать на развод?
     Миносу стало не по себе, и он заерзал на стуле.
     - Процент несколько выше.
     - Насколько? Каков он? Пятнадцать процентов? Двадцать?
     - Где-то около сорока процентов.
     Наполеон Чотас с изумлением уставился на него.
     - Господин Минос, вы хотите уверить нас,  что  около  половины  ваших
клиентов раздумывают разводиться?
     - Да.
     На лбу у Миноса выступил пот. Он повернулся и  принялся  смотреть  на
Петра Демонидеса, но тот упорно не поднимал глаз и  сосредоточенно  изучал
трещину в полу.
     - Ну что ж, уверен, что это  происходит  не  из-