мя  они
совершенно  несносны,  но  на  войне  творят  чудеса.   Английский   моряк
по-настоящему счастлив, только когда тонет его корабль.
     Направляясь в деревеньку Этрета, они ночью приехали в Гавр.
     - Можем мы остановиться здесь и перекусить? - спросила  Ноэлли.  -  Я
умираю с голоду.
     Генерал Шайдер утвердительно кивнул головой.
     - Конечно, раз вы хотите.
     Потом он громко приказал капитану:
     - Поищите ресторан, который работает всю ночь.
     - Я уверена, что у причалов есть такой ресторанчик, - сказала Ноэлли.
     Капитан покорно повел машину в портовую часть города. Он  подъехал  к
причалу,  где  стояло  несколько  грузовых  судов.  В  соседнем   квартале
виднелась вывеска "Бистро".
     Капитан открыл дверцу, и Ноэлли вышла из машины.  За  ней  последовал
генерал Шайдер.
     - Наверное, здесь  открыто  всю  ночь.  Бистро  обслуживает  портовых
рабочих, - заметила Ноэлли.
     Она  услышала  звук  мотора  и  обернулась.  К  лимузину  приближался
вилочный автопогрузчик. Он остановился рядом с машиной Шайдера. Из  кабины
вылезли двое  мужчин  в  комбинезонах  и  шапочках  с  длинным  козырьком,
скрывавших их лица. Один из них  пристально  посмотрел  на  Ноэлли,  затем
достал инструменты и стал закреплять вилы. Ноэлли почувствовала, что у нее
засосало под ложечкой. Она ухватилась за  руку  генерала  Шайдера,  и  они
направились к ресторанчику. Ноэлли оглянулась на шофера. Он спокойно сидел
на водительском месте.
     - Может быть, ему выпить кофе? - спросила Ноэлли.
     - Нет, пусть останется в машине, - ответил генерал.
     Ноэлли уставилась на него.  Шофер  _н_е  _д_о_л_ж_е_н_  оставаться  в
машине. Если не  вытащить  его  оттуда,  все  пропало.  Однако  Ноэлли  не
решилась настаивать.
     Они шли к  кафе  по  грубому  и  неровному  булыжнику.  Ноэлли  вдруг
оступилась, споткнулась и упала, резко вскрикнув от боли.  Генерал  Шайдер
рванулся к ней и попытался поймать ее, чтобы она не ударилась о  мостовую,
но не успел.
     - Как вы? - спросил он.
     Увидев, что случилось, шофер вылез из машины и поспешил на помощь.
     - Извините меня, - застонала Ноэлли. - Я... я подвернула ногу. Может,
у меня перелом?
     Опытной рукой генерал проверил ее лодыжку.
     - Нога не распухла. Пожалуй, это просто растяжение. Можете  наступить
на нее?
     - Не... не знаю, - ответила Ноэлли.
     Тут подбежал шофер, и вдвоем  мужчины  подняли  ее  на  ноги.  Ноэлли
попробовала сделать шаг, но нога не слушалась.
     - Простите меня, - жалобно сказала Ноэлли. - Мне бы где-нибудь сесть.
     - Помогите мне отвести ее туда, - обратился генерал Шайдер к  шоферу,
показывая на кафе.
     Поддерживаемая ими с обеих сторон, Ноэлли добралась до  ресторанчика,
и все трое вошли внутрь. В это время  портовые  рабочие  уже  орудовали  у
багажника лимузина.
     - Вы уверены, что  не  хотите  сразу  поехать  в  Этрета?  -  спросил
генерал.
     - Нет, честное слово, сейчас все пройдет, - ответила Ноэлли.
     Хозяин ресторанчика повел их к угловому столику.  Ноэлли  усадили  на
стул.
     - Вам очень больно? - спросил генерал.
     - Немножко, - ответила Ноэлли, положив  руку  на  его  пальцы.  -  Не
беспокойтесь. Это никак не  отразится  на  моем  поведении  в  Этрета.  Мы
чудесно проведем выходные, Ганс.


     Когда Ноэлли и генерал Шайдер сидели в кафе, полковник Мюллер  вместе
с двумя подручными на полной скорости мчался по улицам Гавра.  Разбуженный
посреди ночи  глава  местной  полиции  уже  ждал  гестаповцев  у  входа  в
полицейское управление.
     - Один из жандармов обнаружил машину генерала, - доложил он. - Сейчас
она стоит в районе порта.
     Полковник Мюллер самодовольно улыбнулся.
     - Везите меня туда, - приказал он.
     Через пять минут автомобиль, в  котором  сидели  гестаповцы  и  глава
полиции, подкатил к причалу.  Они  вышли  из  машины  и  окружили  лимузин
Шайдера. В это время генерал, Ноэлли и шофер покидали бистро. Шофер первым
заметил, что вокруг лимузина собрались какие-то люди. Он поспешил к ним.
     - Что случилось? - спросила Ноэлли и тут же издалека по фигуре узнала
полковника Мюллера. У нее мороз пошел по коже.
     - Не имею представления, - ответил Шайдер и быстро направился к своей
машине. Прихрамывая, Ноэлли едва поспевала за ним.
     - Что вы  здесь  делаете?  -  подойдя  к  лимузину,  спросил  генерал
Мюллера.
     - Сожалею, что  помешал  вашему  отдыху,  -  довольно  грубо  ответил
полковник. - Мне бы  хотелось  взглянуть  на  содержимое  багажника  вашей
машины.
     - Там только наши вещи.
     Ноэлли тоже подошла к мужчинам. Она заметила, что  автопогрузчик  уже
уехал. Генерал и гестаповцы уставились друг на друга.
     - Я вынужден настаивать, генерал. У меня есть все основания полагать,
что  в  багажнике  скрывается  один  из  злейших  врагов  третьего  рейха,
находящийся в розыске, что ваша гостья - его сообщница.
     Генерал Шайдер бросил долгий и пристальный взгляд  на  полковника,  а
затем подозрительно посмотрел на Ноэлли.
     - Не понимаю, о чем он говорит, - твердо заявила она.
     Генерал перевел глаза на ее лодыжку и тут же принял решение, приказав
шоферу:
     - Откройте багажник!
     - Слушаюсь, господин генерал!
     Внимание присутствовавших было приковано к багажнику. Шофер взялся за
ручку и повернул ее. Ноэлли почувствовала, что сейчас  упадет  в  обморок.
Крышка медленно поползла вверх и наконец полностью открылась.
     Багажник был пуст.
     - Кто-то украл наш багаж! - воскликнул шофер.
     Полковник Мюллер побагровел от ярости:
     - Он сбежал!
     - Кто сбежал? - потребовал ответа генерал.
     - Таракан! - брызжа слюной, ответил  полковник  Мюллер.  -  Еврей  по
имени Исраэль Кац! Его тайно вывезли из Парижа в багажнике этой машины.
     - Это невозможно, - возразил генерал Шайдер. - Багажник  был  наглухо
закрыт и заперт. Человек бы там задохнулся.
     С минуту полковник Мюллер изучал багажник, а затем приказал одному из
своих подручных:
     - Залезайте внутрь.
     - Слушаюсь, господин полковник.
     Он покорно пополз в багажник. Полковник  Мюллер  захлопнул  крышку  и
засек время. Четыре минуты все молча стояли и ждали. Каждый  погрузился  в
свои мысли. Эти  несколько  минут  показались  Ноэлли  вечностью.  Наконец
полковник  Мюллер  открыл  багажник.  Сидевший  там   гестаповец   потерял
сознание. Генерал Шайдер повернулся  к  Мюллеру.  Лицо  генерала  выражало
бесконечное презрение.
     - Если кто-то и прокатился в этом багажнике, - заметил Шайдер,  -  то
из него вынули уже труп. Могу я еще что-нибудь сделать для вас, полковник?
     Едва подавляя ярость и  отчаяние,  гестаповский  офицер  отрицательно
покачал головой. Шайдер обратился к шоферу:
     - Поехали.
     Генерал помог Ноэлли сесть в машину, и они отправились в Этрета.
     Полковник Мюллер  немедленно  организовал  в  порту  поиски  беглеца.
Таракана и след простыл. Еще ночью его взял на борт сухогруз, отплывший  в
Кейптаун, и теперь он был уже далеко в море. Через несколько дней в  столе
находок парижского вокзала Гар дю Нор нашелся пропавший из лимузина багаж.
     Что же касается Ноэлли и генерала Шайдера,  то,  проведя  выходные  в
Этрета, они в понедельник вечером  вернулись  в  Париж,  и  Ноэлли  успела
попасть в театр к началу вечернего спектакля,  в  котором  играла  главную
роль.



                   9. КЭТРИН. ВАШИНГТОН, 1941-1944 ГОДЫ

     Кэтрин оставила работу у Уильяма Фрейзера  на  следующее  утро  после
того, как вышла замуж за Ларри. В день ее возвращения в Вашингтон  Фрейзер
попросил ее пообедать с ним. Он выглядел совсем разбитым, и на душе у него
было пусто. Он как-то сразу постарел. Однако Кэтрин больше не испытывала к
нему никаких чувств, кроме жалости. Перед ней сидел высокий,  симпатичный,
но теперь уже чужой человек. Она чувствовала к нему  расположение,  но  ей
казалось невероятным, что она когда-то собиралась  выйти  за  него  замуж.
Фрейзер вяло улыбнулся ей.
     - Итак, ты стала замужней женщиной, - сказал он.
     - Самой замужней женщиной в мире.
     - Все произошло так внезапно. Меня... меня даже  лишили  шанса  стать
его соперником.
     - У меня самой не было шанса, - честно призналась  Кэтрин.  -  Просто
так получилось.
     - Да, Ларри - подходящий парень.
     - Согласна.
     - Кэтрин, - неуверенно начал Фрейзер, - ты ведь, в сущности, ничего о
Ларри не знаешь, верно?
     Кэтрин почувствовала напряжение во всем теле.
     - Я знаю, что люблю его, Билл, - ответила она, не повышая голоса, - и
уверена, что он любит меня. Для начала неплохо, так?
     Он нахмурился и замолчал, все еще борясь с собой.
     - Кэтрин...
     - Что?
     - Будь осторожна.
     - Чего же мне бояться?
     Фрейзер заговорил медленно,  тщательно  взвешивая  каждую  фразу.  Он
понимал, что одно необдуманное слово может оказаться для него роковым.
     - Ларри не такой, как все.
     - Какой же он? - спросила Кэтрин.
     - Я хочу сказать, что он сильно отличается от других мужчин.
     Тут он заметил, как изменилось выражение ее лица.
     - О черт! - воскликнул он. - Не обращай на меня внимания.
     Фрейзер жалко улыбнулся.
     Кэтрин нежно взяла его за руку.
     - Я никогда не забуду тебя, Билл. Надеюсь, мы останемся друзьями.
     - Я тоже на это надеюсь, - заметил Фрейзер. - Ты окончательно  решила
уйти с работы?
     - Ларри хочет, чтобы я уволилась. Он старомоден. По его мнению, мужья
должны сами содержать своих жен.
     - Если когда-нибудь передумаешь, - сказал Билл, - дай мне знать.
     Далее, сидя за столом, они обсуждали служебные  дела  и  прикидывали,
кто бы мог занять место Кэтрин.  Она  понимала,  что  ей  будет  очень  не
хватать Билла Фрейзера. Кэтрин полагала,  что  мужчина,  лишивший  женщину
невинности, всегда занимает особое место в ее жизни. Однако  и  без  этого
Билл многое для нее значил. Он  был  близким  ей  человеком  и  прекрасным
другом. Кэтрин встревожило его отношение к Ларри.  Билл  словно  собирался
предупредить ее о чем-то, но передумал,  потому  что  боялся  нарушить  ее
счастье. Билл Фрейзер не был ни мелкой  личностью,  ни  ревнивцем.  Он  на
самом деле желал ей счастья. И все-таки Кэтрин  не  покидала  уверенность,
что он хотел ей что-то сообщить. Где-то в глубине души у нее  было  дурное
предчувствие. Тем не менее, когда через час она встретилась с Ларри  и  он
улыбнулся ей, она забыла обо всем и была счастлива,  что  вышла  замуж  за
прекрасного, жизнерадостного человека.


     Ни с кем Кэтрин  не  было  так  весело,  как  с  Ларри.  Каждый  день
превращался в  своеобразное  приключение,  праздник.  Каждую  субботу  они
выезжали за город,  устраивались  в  гостинице  и  посещали  все  сельские
ярмарки. Они побывали в Лейк-Плэсиде, где спускались на  санях  с  крутого
ледяного склона, и в Монтоке, где ловили рыбу и катались на лодке.  Кэтрин
страшно боялась воды, потому что так и  не  научилась  плавать,  но  Ларри
убедил ее не думать об  этом.  Ведь  с  ним  она  могла  чувствовать  себя
спокойно.
     Ларри относился к ней с любовью и вниманием и совсем не замечал,  что
от него без ума другие женщины. Судя по  всему,  его  интересовала  только
Кэтрин. Однажды во  время  их  медового  месяца  в  одном  из  антикварных
магазинов Ларри обратил внимание на серебряную фигурку птицы, которая  так
понравилась Кэтрин, что он  подарил  ей  похожую,  но  из  хрусталя.  Этот
подарок положил начало будущей коллекции Кэтрин.  В  субботу  вечером  они
отправились в Мэриленд отпраздновать трехмесячный срок  их  супружества  и
пообедали в ресторанчике, где побывали перед женитьбой.
     На следующий  день,  в  воскресенье,  7  декабря,  японцы  напали  на
Перл-Харбор.


     В понедельник в тринадцать часов тридцать две минуты, менее чем через
сутки после японского нападения, Соединенные Штаты объявили войну  Японии.
В это время Ларри находился на военно-воздушной базе Эндрюс. Кэтрин  стало
невмоготу сидеть одной в квартире. Она взяла  такси  и  поехала  к  зданию
Капитолия посмотреть, что же там происходит.  Группы  напиравших  друг  на
друга людей старались протиснуться поближе к десяти-двенадцати портативным
радиоприемникам, разбросанным в толпе, собравшейся  на  тротуарах.  Кэтрин
вдруг  заметила,  что   к   Капитолию   подъезжает   лимузин   президента,
сопровождаемый вереницей других автомобилей, и  останавливается  у  южного
входа в здание. Кэтрин стояла не так далеко и наблюдала, как из лимузина с
помощью двух охранников  вылез  президент  Рузвельт.  Десятки  полицейских
бдительно следили за толпой и были готовы к любым  неожиданностям.  Кэтрин
показалось, что большинство было  настроено  агрессивно,  напоминая  толпу
линчевателей, которым не терпелось приступить к делу.
     Через пять минут после того, как президент вошел в здание  Капитолия,
по радио стали передавать его речь в  конгрессе  на  совместном  заседании
палаты  представителей  и  сената.  Голос  президента  звучал   твердо   и
решительно. В нем чувствовался гнев и призыв к действию.
     - Америка  запомнит  это  нападение...  Силы  справедливости  одержат
верх... Победа будет за нами... Да поможет нам Бог.
     Через  пятнадцать  минут  конгресс  практически  единогласно   принял
совместную резолюцию N_254, согласно которой США объявляли  Японии  войну.
Против голосовала только  член  палаты  представителей  от  штата  Монтана
Джинетт Рэнкин. Таким образом, за резолюцию было подано 388 голосов и лишь
один против. Выступление президента Рузвельта заняло всего десять минут  и
оказалось самой короткой  речью  по  случаю  объявления  войны  в  истории
американского конгресса.
     Толпа у Капитолия приветствовала слова  президента  ревом  одобрения,
возмущением  по  поводу  нападения  японцев  и  обещаниями  отомстить  им.
Наконец-то Америка зашевелилась.
     Кэтрин смотрела на стоявших рядом с ней мужчин и женщин. Все они были
в приподнятом настроении. Накануне точно так же чувствовал себя Ларри. Они
походили на членов одного и того же клуба, убежденных в том, что  война  -
это  захватывающий  спорт.  Даже  женщинам  передался  завладевший  толпой
нездоровый, стихийный азарт. Кэтрин вдруг захотелось  посмотреть  на  них,
когда мужчины уйдут на фронт. Ведь женщины останутся  в  одиночестве  и  с
тревогой будут ждать вестей о своих мужьях  и  сыновьях.  Кэтрин  медленно
повернулась и поплелась домой. На углу она заметила солдат с примкнутыми к
винтовкам штыками.
     Скоро, подумала она, вся страна наденет военную форму.
     Это случилось быстрее, чем Кэтрин предполагала. В один день Вашингтон
превратился в город, где все граждане носят военную форму цвета хаки.
     Воцарилась   предгрозовая   атмосфера.   Людей   охватило    какое-то
болезненное  возбуждение.  Казалось,   что   мирная   жизнь   всего   лишь
летаргический сон, дурман, сбивший человечество с толку и ввергнувший  его
в состояние скуки, и что только  война  позволит  ему  испытать  подлинную
радость бытия.
     Ларри  по  шестнадцать-восемнадцать  часов  в   сутки   проводил   на
военно-воздушной базе, а иногда  оставался  там  и  на  ночь.  Он  поведал
Кэтрин, что обстановка в Перл-Харборе и  Хикман-Филде  гораздо  серьезнее,
чем полагает общественность. Внезапное нападение японцев увенчалось полным
успехом, и военно-морской флот США, а также значительная часть их  авиации
практически уничтожены.
     - Ты хочешь сказать, что мы можем проиграть  войну?  -  спросила  его
пораженная Кэтрин.
     Ларри задумчиво посмотрел на нее.
     - Это зависит от того, как быстро мы сумеем подготовиться, -  ответил
он. - Все думают, что японцы - просто забавные, косоглазые карлики, но это
несусветная чушь. Они -  стойкие  ребята,  не  боящиеся  смерти.  А  мы  -
слабаки.


     В ближайшие несколько месяцев создалось впечатление, что  японцев  не
остановить. Газеты пестрели заголовками об их успехах. Они атаковали атолл
Уэйк...  подвергли   артобстрелу   Филиппинские   острова,   подготавливая
вторжение на них...  высадились  на  Гуаме...  на  Борнео...  в  Гонконге.
Генерал Макартур объявил Манилу открытым городом, и попавшие в ловушку  на
Филиппинах американские войска капитулировали.
     Как-то  в  апреле  Ларри  позвонил  Кэтрин  с  базы  и  попросил   ее
встретиться  с  ним  в  центре   города,   чтобы   пообедать   и   кое-что
отпраздновать.
     - Что отпраздновать? - спросила Кэтрин.
     - Я скажу тебе это  вечером,  -  ответил  Ларри,  в  голосе  которого
чувствовалось волнение.
     Когда Кэтрин повесила трубку, у нее возникло  страшное  предчувствие.
Она перебрала в уме все возможные поводы для торжества, но  ей  мерещилось
одно и то же, и она боялась, что не выдержит.
     В пять часов вечера того же дня Кэтрин, уже одевшаяся  для  посещения
ресторана, сидела на кровати и смотрела в зеркало трюмо.
     "Я, наверное, ошибаюсь", думала она.  "Может  быть,  его  повысили  в
чине. Вот это он и собирается отпраздновать. Или у него  хорошие  вести  с
фронта". Кэтрин пыталась убедить себя, что все хорошо, но не  верила  себе
самой. Она изучала себя  в  зеркале,  стараясь  быть  объективной.  Ингрид
Бергман, конечно,  не  стала  бы  проводить  бессонные  ночи,  завидуя  ее
красоте, но все-таки, решила она беспристрастно, я привлекательна. У  меня
хорошая фигура. "Ты умная,  веселая,  покладистая,  добрая,  зажигательная
женщина", говорила она себе. "Почему же нормальный, настоящий мужчина  изо
всех сил старается оставить тебя и рвется на фронт, чтобы найти  там  свою
смерть?"
     В семь часов Кэтрин вошла в ресторанный зал  отеля  "Уиллард".  Ларри
еще не было, и метрдотель проводил ее к столику. Она поклялась  себе,  что
не будет пить, но тут же передумала и заказала мартини.
     Когда официант принес его и Кэтрин взяла бокал, она заметила,  что  у
нее трясутся руки. Кэтрин подняла голову и увидела, что к ней идет  Ларри.
Он пробирался между столиков, здороваясь с друзьями и знакомыми.  От  него
веяло такой жизненной силой и здоровьем, что все невольно оборачивались  и
смотрели в  его  сторону.  Наблюдая  за  ним,  Кэтрин  вспомнила,  как  он
направлялся к ее столику в столовой "МГМ" в Голливуде. Только  теперь  она
поняла,  что  знала  его  тогда  так  мало,  и  до  сих  пор  сомневалась,
представляет ли она себе его внутренний мир. Он подошел,  нежно  поцеловал
ее в щеку.
     - Прости, Кэти, я опоздал, -  извинился  он.  -  Весь  день  на  базе
творится что-то невообразимое.
     Он сел, поздоровался с официантом, назвав его  по  имени,  и  заказал
мартини. Если он и обратил внимание, что Кэтрин пьет спиртное, то не подал
виду.
     У Кэтрин душа разрывалась на части:  "Скажи  мне  о  своем  сюрпризе!
Открой мне, что мы празднуем!" Но она ни о чем не  спрашивала.  У  венгров
есть пословица: "Только дурак спешит выложить плохие новости".  Она  вновь
отхлебнула  мартини.  Может,  вовсе  не  венгры  выдумали  эту  пословицу.
Вероятно, Кэтрин Дуглас сама сочинила ее, чтобы защитить себя от страшного
известия. Пожалуй, она слегка опьянела от мартини.  Если  предчувствие  не
обмануло ее, сегодня вечером она здорово напьется. Однако видя перед собой
Ларри, с любовью смотрящего на нее, Кэтрин думала,  что  страхи  напрасны.
Ведь разлука с ней для него так же невыносима, как и для  нее  самой.  Она
только зря изводит себя. Глядя в его счастливое лицо, она верила,  что  он
порадует ее какой-нибудь очень хорошей новостью.
     Ларри наклонился к ней, по-детски улыбаясь, и взял ее за руку.
     - Ни за что не угадаешь, в чем дело, Кэти. Я отправляюсь за океан.
     У Кэтрин было такое  чувство,  что  у  нее  перед  глазами  опустился
тончайший занавес. Все стало выглядеть неестественно, как в тумане.  Рядом
с ней сидел Ларри. Он шевелил губами. Его лицо то появлялось, то исчезало,
и не было слышно слов. Стены ресторана то сходились, то  расходились.  Она
наблюдала за