тали  обращать
внимание.
   Бедная девушка вскоре взяла себя в руки, но весь день втайне  грустила.
После конца вечерней дойки ей не захотелось оставаться на людях, и,  выйдя
из дому, она побрела сама не зная куда. Она чувствовала  себя  несчастной,
глубоко несчастной, сознавая, что для  ее  товарок  повествование  фермера
было забавным рассказом, и только. Казалось, ни одна из них, кроме нее, не
поняла трагического его смысла, и, несомненно, никто  не  подозревал,  как
больно  задел  ее  этот  рассказ.  Заходящее   солнце   выглядело   теперь
безобразным, словно глубокая воспаленная рана на небе. В зарослях  у  реки
только  одинокая  тростянка  приветствовала  ее   надтреснутым   печальным
голосом, прозвучавшим, как голос утраченного друга.
   В эти длинные июньские дни  доильщицы,  да  и  другие  обитатели  мызы,
ложились спать на закате или еще  раньше,  так  как  вставать  приходилось
спозаранку и работа была тяжелая - в эту пору коровы давали  полные  ведра
молока. Обычно Тэсс поднималась наверх  вместе  со  своими  товарками,  но
сегодня она первая ушла в их общую спальню и уже  дремала,  когда  явились
остальные. Она видела, как  они  раздевались  в  оранжевых  лучах  заката,
окрасившего их фигуры в желтоватые тона,  потом  задремала  снова,  но  ее
разбудили их голоса, и она тихо повернулась к девушкам.
   Ни одна из трех ее товарок по комнате еще не улеглась спать.  В  ночных
рубашках, босые, они втроем стояли у окна, а последние алые лучи с  запада
румянили их лица и шеи и  освещали  стены  комнаты.  Все  три  с  глубоким
интересом следили за кем-то в саду, и лица их почти соприкасались: веселое
круглое лицо, лицо бледное в рамке  темных  волос  и  хорошенькое  личико,
обрамленное рыжеватыми кудрями.
   - Не толкайся! Тебе видно не хуже, чем мне, - сказала рыженькая и самая
молоденькая, Рэтти, не отрывая глаз от окна.
   - Тебе, Рэтти Придл, так же как  и  мне,  нет  никакого  толку  в  него
влюбляться, - лукаво сказала самая  старшая,  круглолицая  Мэриэн,  -  ему
другие щечки приглянулись.
   Рэтти Придл упорно смотрела в окно, и подруги последовали ее примеру.
   - Вот он опять! - воскликнула  Изз  Хюэт,  бледная  девушка  с  темными
волосами и резко очерченным ртом.
   - Ты бы помалкивала, Изз, -  отозвалась  Рэтти.  -  Я  видела,  как  ты
целовала его тень.
   - Что такое ты видела? - переспросила Мэриэн.
   - Да! Он стоял возле чана и сливал сыворотку, а тень от его лица падала
на стену около Изз, которая наполняла  кадушку.  Она  прижалась  губами  к
стене и поцеловала его в губы; он этого не видел, но я-то видела.
   - Ай да Изз Хюэт!.. - воскликнула Мэриэн.
   Розовые пятна вспыхнули на щеках Изз Хюэт.
   - Ну что ж! Беды в этом нет, - с напускным равнодушием заявила она. - А
влюблена в него не я одна - вот тоже и Рэтти, да и ты, Мэриэн, уж коли  на
то пошло.
   Мэриэн не могла покраснеть, так как круглое ее лицо было всегда румяно.
   - Я? - возмутилась она. - Что за вздор! А вот он опять!  Милое  лицо...
милые глаза... милый мистер Клэр!
   - Ну вот ты и призналась!
   - Да и ты тоже, все мы признались, -  заявила  Мэриэн  с  прямолинейной
откровенностью, источник которой - полное безразличие к чужому  мнению.  -
Глупо притворяться друг перед другом, хотя и нет надобности  объявлять  об
этом всем и каждому. Да я хоть бы завтра вышла за него замуж!
   - Я тоже, - прошептала Изз Хюэт, - да и не только это...
   - И я, - отозвалась более робкая Рэтти.
   Тэсс бросило в жар.
   - Не можем же мы все выйти за него, - сказала Изз.
   - Никто из нас за него  не  выйдет,  а  это  еще  хуже,  -  проговорила
старшая. - Вот он опять.
   И все три послали ему воздушный поцелуй.
   - Почему? - быстро спросила Рэтти.
   - Потому что Тэсс Дарбейфилд  нравится  ему  больше  всех,  -  ответила
Мэриэн, понизив голос. - Я все время за ними следила, вот и узнала, в  чем
дело.
   Наступило задумчивое молчание.
   - Но она в него не влюблена? - прошептала наконец Рэтти.
   - Иной раз мне кажется, что влюблена.
   - Как это все глупо! - нетерпеливо воскликнула Изз Хюэт. - Конечно,  ни
на одной из нас он не женится, да  и  на  Тэсс  тоже...  Сын  джентльмена,
который за границей сделается помещиком и фермером. Уж скорее он предложит
нам поехать на его ферму работницами за столько-то и столько-то в неделю.
   Вздохнула одна, потом другая, а громче всех - толстушка Мэриэн.  И  та,
что лежала в постели, тоже вздохнула.  Слезы  выступили  на  глазах  самой
младшей, Рэтти Придл, хорошенькой рыжеватой девушки, -  последнего  бутона
из рода Пэриделлей, столь знаменитого в хрониках графства.  Еще  некоторое
время смотрели они молча в окно,  снова  лица  их  почти  соприкасались  и
смешивались пряди темных и  светлых  волос.  Но  мистер  Клэр,  ничего  не
подозревая, вошел в дом, и больше они его не видели. Уже совсем  стемнело,
и девушки поспешно улеглись в постель. Через несколько минут они услышали,
как он поднимается по лестнице в свою комнату. Мэриэн скоро захрапела,  но
Изз долго не могла сомкнуть глаз. Рэтти Придл заснула в слезах.
   Тэсс, более впечатлительная, не могла уснуть. Их разговор был еще одной
горькой пилюлей, которую пришлось ей проглотить в этот день. Ревности  она
не испытывала, зная, что ей  отдается  предпочтение.  Она  была  красивее,
образованнее, чем они; хотя и моложе их всех,  за  исключением  Рэтти,  но
более зрелая; поэтому она понимала, что стоит  ей  сделать  незначительное
усилие - и она завоюет сердце Энджела Клэра  и  одержит  верх  над  своими
простодушными подругами. Но вставал страшный вопрос: имеет  ли  она  право
этого добиваться? Разумеется,  ни  одна  из  них  не  могла  надеяться  на
что-либо серьезное, но та или другая могла внушить ему мимолетную  страсть
и с радостью стала бы принимать  его  ухаживание,  пока  он  здесь  живет.
Случалось, что такие отношения приводили к  браку  и  с  неровней,  а  она
слыхала от миссис Крик, что мистер Клэр  шутливо  спросил  однажды,  какой
смысл ему жениться на девице из хорошей семьи, когда предстоит возделывать
десять тысяч акров земли в колониях, разводить скот и убирать хлеб.  Самое
разумное взять в жены девушку, выросшую на ферме. Быть может,  он  говорил
серьезно, но могла ли Тэсс, которой совесть не позволяла  выйти  замуж  за
кого бы то ни было, Тэсс, твердо решившая противостоять такому  искушению,
- могла ли она отвлекать внимание мистера  Клэра  от  других  женщин  ради
мимолетного счастья встречать  его  ласковые  взгляды,  пока  он  живет  в
Тэлботейс?



22

   На следующее утро, зевая, они спустились вниз: надо было,  как  всегда,
снимать сливки и доить коров; затем все пошли в дом завтракать. Оказалось,
что хозяин Крик рвет  и  мечет.  Он  получил  письмо  от  одного  клиента,
жаловавшегося, что масло имеет привкус.
   - Ей-богу, так  оно  и  есть!  -  объявил  Крик,  держа  в  левой  руке
деревянную лопаточку с прилипшим к ней куском масла. -  Вот  попробуйте-ка
сами.
   Его окружили. Попробовал масло мистер Клэр, Тэсс  и  другие  работницы,
жившие в доме, затем два-три батрака и, наконец, миссис Крик, которая  уже
приготовила завтрак. В масле действительно чувствовался привкус.
   Хозяин мызы, погрузившийся в размышления и пытавшийся  определить,  что
это за привкус, и угадать, какая ядовитая  трава  в  этом  повинна,  вдруг
воскликнул:
   - Это чеснок. А я-то думал, что на том лугу совсем его не осталось.
   Все старые батраки припомнили, что много лет  назад  масло  испортилось
точно так же и виной тому был один луг, куда не  так  давно  начали  снова
пускать коров. Но тогда мистер Крик не распознал привкуса и  порешил,  что
дело не обошлось без нечистой силы.
   - Придется проверить этот луг, - объявил он. - Нужно с этим покончить.
   Вооружившись старыми острыми ножами, все отправились в путь. Если этого
вредного растения было так  мало,  что  оно  до  сих  пор  никем  не  было
замечено, отыскать его в тучной траве  было  почти  невозможно.  Однако  в
поисках принимали участие все работники, так как положение было серьезное.
В одном конце цепи встал сам хозяин вместе с мистером Клэром, предложившим
свои услуги, затем Тэсс, Мэриэн, Изз Хюэт  и  Рэтти;  дальше  Билл  Льюэл,
Джонатэн и замужние  работницы,  жившие  в  своих  домиках,  Бэк  Нибс,  с
курчавыми черными волосами и выпученными  глазами,  и  белокурая  Фрэнсис,
заполучившая чахотку от зимних туманов на заливных лугах.
   Не отрывая глаз от травы, они медленно продвигались по лугу, а дойдя до
конца, шли назад, чтобы ни один дюйм пастбища не остался  необследованным.
Это была скучнейшая работа, так как на поле было вряд ли более  полудюжины
побегов чеснока, но растение это такое едкое, что достаточно одной  корове
съесть хотя бы один стебелек - и все масло, сбиваемое на  мызе  в  течение
суток, приобретает привкус.
   Работники резко отличались друг от друга и по характеру и  по  внешнему
виду, но  сейчас,  согнувшись  и  двигаясь  бесшумно,  автоматически,  они
казались удивительно  похожими,  и  посторонний  наблюдатель,  проходя  По
проселочной дороге, вправе был бы  назвать  их  всех  одним  собирательным
именем - Ходж. Они шли, низко наклонясь, чтобы разглядеть в траве  чеснок,
и желтый отблеск лютиков падал на их затененные  лица,  словно  озарял  их
призрачным лунным светом - хотя их спины нещадно жгло полуденное солнце.
   Энджел Клэр, который взял за твердое правило работать наравне со всеми,
шел, изредка поднимая голову. Конечно, не случайно занял он место рядом  с
Тэсс.
   - Ну, как вы поживаете? - прошептал он.
   - Очень хорошо, благодарю вас, сэр, - вежливо ответила она.
   Только полчаса назад они говорили о вещах, интересовавших их  обоих,  и
теперь такое вступление казалось несколько излишним. Но разговор  на  этом
оборвался. Они медленно продвигались вперед, и подол ее платья касался его
гетр, а он изредка задевал - ее локтем. Наконец хозяин мызы,  находившийся
рядом с ними, выбился из сил.
   - Ей-богу, больше  не  могу  -  спину  ломит!  -  воскликнул  он  и  со
страдальческим видом медленно выпрямился во весь  рост.  -  А  ведь  тебе,
Тэсс, на днях нездоровилось - смотри, как бы голова опять не  разболелась.
Если устала - брось это дело, пусть другие кончают.
   Фермер Крик убрался восвояси, а Тэсс  отошла  в  сторону.  Мистер  Клэр
также отстал и начал вести поиски самостоятельно. Когда он очутился  подле
нее,  нервное  напряжение,  вызванное  подслушанным  накануне  разговором,
побудило ее заговорить первой.
   - Какие они хорошенькие, правда? - сказала она.
   - Кто?
   - Изз Хюэт и Рэтти.
   Тэсс пришла к горестному заключению, что любая из этих девушек была  бы
прекрасной женой фермера и потому она - Тэсс - должна их расхваливать и не
выставлять напоказ свою злополучную красоту.
   - Хорошенькие? Да,  они  хорошенькие  девушки,  их  миловидность  полна
свежести, я часто об этом думал.
   - Но бедняжки... со временем красота увянет.
   - Да, к несчастью.
   - Они прекрасные работницы.
   - Да, но не лучше вас.
   - Сливки они снимают лучше, чем я.
   - Разве?
   Клэр смотрел на них, и это не прошло незамеченным.
   - Она краснеет, - продолжала Тэсс, делая героическое усилие.
   - Кто?
   - Рэтти Придл.
   - Вот как. А почему?
   - Потому что вы на нее смотрите.
   Хотя Тэсс и готова была к самопожертвованию, но не могла пойти дальше и
крикнуть:  "Женитесь  на  одной  из  них,  если  вам  действительно  нужна
работница, а не девушка из хорошей  семьи,  и  не  думайте  о  том,  чтобы
жениться на мне!" Она  последовала  за  фермером  Криком  и  почувствовала
горькое удовлетворение, когда убедилась, что Клэр остался на лугу.
   Начиная с этого дня, она прилагала все усилия, чтобы избегать его, - не
позволяла себе оставаться с  ним  подолгу,  как  бывало  раньше,  хотя  бы
встречи их происходили чисто случайно. Она хотела, чтобы все  преимущества
были на стороне трех других девушек.
   Услышав их признания, Тэсс женским чутьем  угадывала,  что  от  Энджела
Клэра зависит не опорочить честь этих девушек, и, видя, как  он  заботливо
остерегается хоть  чем-нибудь  омрачить  их  счастье,  она  преисполнилась
уважением  к  тому,  что  считала  -  правильно   или   ошибочно   -   его
самообладанием и сознанием долга, а эти качества она не  ожидала  найти  в
мужчине; не будь их у Клэра, простосердечные ее товарки, жившие  с  ним  в
одном доме,  пошли  бы,  может  быть,  обливаясь  слезами,  по  пути,  уже
пройденному Тэсс.



23

   Незаметно подкрался  к  ним  жаркий  июль,  и  над  мызой,  коровами  и
деревьями навис воздух долины, тяжелый, словно насыщенный  опиумом.  Часто
выпадали теплые дожди, задерживавшие уборку сена на лугах,  и  еще  тучнее
становилась трава на пастбище, где паслись коровы.
   Было воскресное утро. Подоив коров, приходящие работницы  разошлись  по
домам. Тэсс и ее три  товарки  поспешно  одевались,  так  как  сговорились
вчетвером идти в мелстокскую церковь, находившуюся в трех-четырех милях от
мызы. Два месяца Тэсс прожила на мызе Тэлботейс и  сегодня  в  первый  раз
отправлялась на прогулку.
   Накануне вечером и всю ночь не стихала гроза над лугами, и  дождь  смыл
часть сена в реку. Но утром засияло солнце, ослепительное после  ливня,  и
воздух был ароматный и чистый.
   Проселочная дорога из прихода Тэлботейс в Мелсток вилась по низине,  и,
дойдя до самого сырого участка, девушки убедились, что после ливня  дорога
на протяжении пятидесяти ярдов залита водой, поднимающейся выше лодыжек. В
будни это не было бы серьезным препятствием: обутые  в  высокие  сапоги  с
патенами, они преспокойно переправились бы  вброд;  но  сегодня  день  был
воскресный, суетный, когда плоть стремится кокетничать с плотью и в то  же
время лицемерно притворяется, будто поглощена  высокими  помыслами,  -  по
этому случаю они надели белые чулки и тонкие ботинки, нарядились в  белые,
розовые и лиловые платья, на которых видны малейшие  брызги  грязи,  -  и,
стало быть, лужа являлась досадной помехой. Они слышали колокольный  звон,
а им оставалось пройти еще около мили.
   - Кто бы мог подумать, что река  так  разольется  в  середине  лета!  -
воскликнула Мэриэн с придорожной насыпи, на которую  они  вскарабкались  и
где кое-как держались, надеясь пройти по склону и миновать лужу.
   - Нам туда не добраться; придется  или  идти  вброд,  или  свернуть  на
тернпайкскую дорогу, и мы, конечно, опоздаем! - сказала Рэтти,  беспомощно
останавливаясь на насыпи.
   - А я всегда краснею до ушей, когда опаздываю в церковь и все пялят  на
меня глаза, - заявила Мэриэн. - Так и сижу вся красная до конца службы.
   И вот, пока  они  стояли  на  скользкой  насыпи,  за  поворотом  дороги
послышался плеск, и вскоре показался Энджел Клэр, шагавший прямо  по  воде
им навстречу.
   Четыре сердца екнули одновременно.
   Одет  он  был  отнюдь  не  по-праздничному,  что,  впрочем,   частенько
случалось  с  сыновьями  священников,  строго  следивших  за   исполнением
обрядов. На нем был будничный костюм и высокие болотные сапоги; в шляпу он
вложил капустный лист, чтобы защитить голову от зноя, а репей завершал его
наряд.
   - Он не в церковь идет, - сказала Мэриэн.
   - Да... к сожалению, - прошептала Тэсс.
   Действительно, в ясные летние дни  Энджел  предпочитал,  правильно  или
ошибочно (если воспользоваться осторожной фразой  уклончивых  краснобаев),
проповедь  природы  церковным  проповедям.  А  сегодня  утром   он   пошел
посмотреть, сильно ли сено пострадало от  ливня.  Девушек  он  увидел  еще
издали, хотя они были так озабочены встреченным на пути препятствием,  что
его не заметили. Он знал, что в этом месте дорогу затопило  и  им  тут  не
пройти, поэтому он ускорил шаги, придумывая, как бы выручить их из беды  -
в особенности одну из них.
   Четыре  девушки  в  светлых  летних   платьях,   румяные,   ясноглазые,
приютившиеся  на  насыпи,  словно  голуби  на  скате   крыши,   были   так
очаровательны, что он на секунду остановился и залюбовался ими.  Пока  они
шли, подолы их воздушных юбок  смахивали  с  травы  бесчисленных  мушек  и
бабочек, которые, не находя выхода, бились в складках прозрачной  материи,
словно в клетке. Наконец взгляд Энджела  упал  на  Тэсс,  стоявшую  позади
всех; она уже давно с  трудом  удерживалась  от  смеха,  так  что  теперь,
встретив его взгляд, не смогла придать лицу суровость и вся просияла.
   Он направился к ним, шагая прямо по воде,  не  поднимавшейся  выше  его
сапог, и остановился, глядя на мушек и бабочек, попавших в западню.
   - Вы пытаетесь добраться до  церкви?  -  спросил  он  Мэриэн,  стоявшую
впереди, и бросил взгляд на двух ее спутниц, избегая, однако, смотреть  на
Тэсс.
   - Да, сэр, и мы опаздываем, а я всегда так краснею...
   - Я вас перенесу через лужу... перенесу всех четырех.
   Все четверо мгновенно вспыхнули, словно сердце у них было одно.
   - Вряд ли вы справитесь, сэр, - сказала Мэриэн.
   - Иначе вам здесь не пройти. Стойте смирно. Глупости, вовсе вы не такие
тяжелые. Да я бы мог перенести вас всех сразу. Ну, Мэриэн, - продолжал он,
- обнимите меня руками за плечи, вот так. Держитесь. Отлично.
   Мэриэн опустилась на его руку и плечо, и Энджел тронулся  в  путь;  его
стройная фигура издали казалась тонким  стеблем,  поддерживающим  огромный
букет. Они скрылись за поворотом дороги, и только плеск воды  да  бант  на
шляпе Мэриэн указывали,  где  они  находятся.  Через  несколько  минут  он
появился снова. Теперь была очередь Изз Хюэт.
   - Он идет, - прошептала она, и по голосу они догадались, что губы у нее
пересохли от волнения. - И я должна обнять его за шею  и  смотреть  ему  в
лицо, как смотрела Мэриэн!
   - Ничего особенного в этом нет, - быстро сказала Тэсс.
   - Всему свое время, - не обращая на нее  внимания,  продолжала  Изз.  -
Время для объятий и время, когда нужно воздержаться от них; сейчас мне  на
долю выпадет первое.
   - Фи! Ведь это из Священного писания, Изз!
   - Да, - сказала Изз. - В  церкви  я  всегда  прислушиваюсь  к  красивым
изречениям.
   Энджел Клэр, который три четверти этой работы выполнял исключительно по
доброте своей, подошел теперь к Изз. Она спокойно и мечтательно опустилась
в его объятия, и он, мерно шагая, удалился вместе с ней.  Когда  его  шаги
послышались в третий раз, у Рэтти так  сильно  забилось  сердце,  что  она
начала дрожать. Он приблизился  к  рыжеволосой  девушке  и,  поднимая  ее,
взглянул на Тэсс. Взгляд этот был  красноречивее  слов:  "Скоро  мы  будем
вдвоем". Ее лицо выдало, что она угадала его мысли, она ничего не могла  с
собой поделать. Они давно без слов понимали друг друга.
   Бедная маленькая Рэтти - самая легкая нота - оказалась,  однако,  самой
беспокойной. Мэриэн была как куль с мукой, - под  тяжестью  этого  пышного
тела он буквально шатался. Изз вела себя спокойно и  рассудительно.  Рэтти
оказалась клубком нервов.
   Однако он все-таки донес взволнованную девушку до сухого места, опустил
ее на землю и вернулся. Тэсс через живую изгородь  видела,  что  все  трое
стоят на пригорке, там, куда он их отнес. Теперь была ее очередь. Смущенно
призналась она себе, что  испытывает  волнение  от  близости  глаз  и  губ
мистера Клэра - то самое волнение, за которое осуждала  своих  подруг,  но
только  удесятеренное;  и,  словно  страшась  выдать  свою  тайну,  она  в
последнюю минуту попыталась от него ускользнуть.
   - Пожалуй, мне удастся пройти вдоль насыпи, я не так скольжу, как  они.
Вы ведь очень устали, мистер Клэр.
   - Нет, нет, Тэсс! - быстро ответил он.
   Она не успела опомниться, как он уже держал ее в своих объятиях, и  она
прислонилась к его плечу.
   - Три Лии - ради одной Рахили! - прошептал он.
   - Они лучше, чем я, - великодушно ответила она, не отступая  от  своего
решения.
   - Только не для меня, - сказал Энджел.
   Он почувствовал, что ее бросило в жар. На несколько  секунд  воцарилось
молчание.
   - Вам не очень тяжело?