амиэля. Горячее, влажное дыхание щекотало ей шею. Он нежно провел рукой по ее плечу; Элизабет чувствовала, как теплая ладонь опускается все ниже.
     Горячая волна быстро распространялась по телу Элизабет, но Рамиэль не торопился отпускать ее.
     А она была уже не в силах бороться ни с ним, ни со своими желаниями. Ловя ртом воздух, Элизабет резко откинула голову назад, чувствуя, как ее тело разрывает очередной оргазм. За эту ночь с Элизабет это случилось дважды. Однако ее тело по-прежнему жаждало большего.
     Повернув голову, Элизабет уткнулась лицом в густые золотистые волосы Рамиэля.
     - Ты действительно грезил обо мне? - спросила она, задыхаясь.
     Рамиэль крепко прижимал ее ладонь к набухшей, трепещущей плоти. Элизабет чувствовала, как ее вагина конвульсивно сжималась вокруг его мощного члена, в то время как ее клитор пульсировал под их сплетенными пальцами.
     - О да, я предавался фантазиям о тебе. Я представлял твои локоны, твою грудь, крошечные завитки на твоем лобке, такого же цвета, как и твои волосы, твой маленький бутон, который так восхитительно краснеет и расцветает...
     Элизабет и мечтать не могла о том, что когда-нибудь мужчина будет видеть ее в своих фантазиях. Она и не думала до встречи с Рамиэлем, что мужчина прежде всего захочет удовлетворить ее.
     Он поднял голову и нашел губами ее рот. Язык Рамиэля был таким же жарким и влажным, как и его член, глубоко проникший внутрь Элизабет. Она громко застонала, отдаваясь во власть сладострастных волн, сотрясавших ее трепещущее тело, в то время как их сплетенные пальцы продолжали свое движение.
     - Три оргазма, - прошептал Рамиэль, касаясь губами ее рта. - Это должно немного расслабить тебя, чтобы мы могли продолжить урок.
     Задыхаясь, Элизабет почувствовала, как его рука направила ее пальцы в глубь вагины. Она ласкала ими мягкие и влажные губы своего лона, опускаясь все ниже и ниже. Вдруг она коснулась чего-то твердого. Рамиэль действительно был частью ее тела. Элизабет ощутила, как дрогнул его член; одновременно она почувствовала это движение кончиками пальцев. Рамиэль провел пальцами по плоти, прижимавшейся к его фаллосу, подобно второй коже.
     - Женская плоть жаждет принять в себя мужской член. А ты жаждешь этого, дорогая?
     - Ты знаешь ответ.
     - Но мне нужно, чтобы ты сказала об этом вслух.
     Элизабет приходилось говорить Рамиэлю куда более откровенные вещи. Так почему же ей сейчас так трудно признаться в своих чувствах?
     - Я страстно хочу тебя, Рамиэль, - произнесла она сдавленным голосом.
     Его рука ласкала ее живот.
     - Тебе нужен я... или просто мужчина?
     Элизабет закрыла глаза, понимая, что не сможет солгать.
     - И то и другое.
     - Сегодня ты была готова отдаться любому мужчине.
     Глаза Элизабет резко открылись.
     - Я бы никогда на это не пошла.
     - Однако для меня ты сделала исключение.
     - Это совсем другое.
     - Здесь ты права. Ты знаешь, какое мое самое любимое название... - он еще сильнее прижал их сплетенные пальцы к плоти, плотно прилегавшей к его члену, - для этого места?
     Элизабет пыталась не обращать внимания на обжигающий жар, идущий от груди Рамиэля, плотно прижатой к ее спине.
     - Какое?
     - "Красавица". Однако самая дивная вагина называется "восхитительная". Удовольствие, которое она дарит, можно сравнить лишь с тем наслаждением, которое испытывают животные и хищные птицы. Наслаждение, добывающееся кровью в жестоких боях. Шейх Нефзауи говорит, что женщина, обладающая подобной вульвой, способна подарить мужчине кусочек рая, который ждет его после смерти. Сделай мне такой подарок, дорогая. Наклонись вперед, и мы испытаем то же наслаждение, что и дикие животные.
     Элизабет наклонилась вперед и схватилась руками за атласное одеяло, стараясь удержать равновесие, когда Рамиэль с силой вошел в нее.
     "Женщина не может принять в себя мужчину так глубоко", - подумала Элизабет сквозь затуманенное сознание. Вдруг она почувствовала, как ее спины коснулся жар разгоряченной кожи. Жесткие ладони Рамиэля соскользнули с ее бедер - одна из них прижалась к ее животу, а другая, опустившись ниже, оказалась между ее ног. Руки шейха гладили и мяли тело Элизабет, которая старалась принять его еще глубже и еще ярче ощутить мощные толчки. Протяжные стоны Элизабет отдавались звонким эхом в просторной спальне.
     - Не распрямляй бедер, ненаглядная.
     Рамиэль продолжал двигаться внутри Элизабет, направляя ее, подчиняя своим движениям, своему ритму,
     - Расслабься, опустись пониже. Возьми меня, Элизабет. Аллах! Я хочу слышать, как ты стонешь. Сделай это для меня. Возьми меня. Вот так. Глубже. Да. Господи! Да-а-а!
     Острые зубы Рамиэля впились в плечо Элизабет. А потом она уже ни о чем не могла думать. С ней произошло то, чего она боялась больше всего на свете, - она превратилась в животное, которое стонало, рычало и молило, утонув в море наслаждения, которое они создавали вместе. Плоть к плоти. Сердце к сердцу. Она не поняла, кто из них закричал первым, когда волна оргазма охватила ее тело. В эту минуту все смешалось. Элизабет и Рамиэль. Рамиэль и Элизабет.
     Элизабет, не выдержав, упала на кровать. В течение долгих секунд она лежала не шевелясь, наслаждаясь тяжестью теплого тела, прижавшего ее к прохладному атласному одеялу. Их сердца бились в унисон. Волна горячей спермы наполнила ее лоно.
     - Я хочу шампанского, - прошептала Элизабет. Рамиэль хмыкнул. Эта чисто мужская реакция вызвала у нее улыбку, сменившуюся горячей благодарностью.
     - Я хочу искупать тебя в нем. - Обмякшая плоть внутри ее тела дернулась. Руки Рамиэля, обнимавшие Элизабет за талию, невольно сжались. - А потом я высушу тебя своим языком. - Член Рамиэля, погруженный в лоно Элизабет, вновь ожил.
     - А после этого я попрошу тебя излить свое семя мне в рот, чтобы я почувствовала твой вкус.

***

     Рамиэль молча смотрел на Элизабет.
     Ее лицо, розовое от сна, светилось умиротворением. Густые, длинные ресницы слиплись от слез, пота и шампанского. Осторожно взяв за кончик шелковую простыню, он с неохотой прикрыл ее обнаженную грудь. Она вздохнула и уткнулась лицом в его ладонь.
     Сердце Рамиэля сжалось. Он больше не позволит Эдварду Петре причинить ей боль.
     В молчании он быстро оделся, стараясь не разбудить Элизабет, и погасил в лампе огонь, а затем, не выдержав, нагнулся к ней, чтобы вновь ощутить вкус ее губ. Рот Элизабет приоткрылся, готовый к поцелую. Рамиэль с сожалением выпрямился.
     Существовало еще одно название, которое он не упомянул ей во время их урока. Оно переводилось как "вульва женщины, которая никогда не пресыщается своим мужчиной". Элизабет не пресытится им. И он никогда не насытится ею.
     Туманная ночь казалась Рамиэлю слишком холодной после теплой постели с Элизабет. Бой Биг Бена отдавался глухим эхом над крышами домов - был час ночи. Парламентские заседания заканчивались в два.
     Рамиэль неторопливо зашагал в ночь. Резким свистом он остановил проезжавший мимо кеб.
     - Куда вам?
     - К зданию парламента.
     Внутри кеба сильно пахло джином и потом. Невольно Рамиэль вспомнил тонкий аромат апельсиновых цветов и горячего желания, исходящего от тела Элизабет. Накануне, когда она пришла к нему в дом, она принесла с собой совсем другой запах - запах страха и газа. Кучер уверенно гнал лошадь по туманным улицам Лондона. Вскоре кеб остановился, и Рамиэль, заплатив деньги, легко спрыгнул на землю.
     - Спасибо, сэр.
     Кучер спрятал в карман щедрые чаевые.
     - Ты получишь больше, если отъедешь в сторону, подальше от света фонарей, и дождешься меня. Я должен встретиться с одним человеком.
     - Вам придется раскошелиться.
     Губы Рамиэля скривила ухмылка.
     - Дело того стоит.
     Он натянул на глаза шляпу, завязал повыше шарф и, расположившись у здания парламента, принялся ждать. Тело его слегка побаливало, заставляя вспоминать о более приятных минутах. Элизабет подарила ему три оргазма; сколько оргазмов испытала она сама, Рамиэль даже не пытался сосчитать. Он все еще ощущал ее вкус на своем языке - сладко-солоноватый, с примесью шампанского.
     Рамиэль лениво разглядывал кареты, выстроившиеся цепочкой вдоль улицы, и думал о том, что теперь в будущем он вряд ли сможет пить шампанское без того, чтобы не почувствовать болезненное напряжение в паху. Недалеко в тени тихо заржала кляча ждавшего его кучера.
     А затем двери здания неожиданно распахнулись, и на пороге появилось несколько мужчин, одетых в смокинги. Они не спеша выходили на улицу, громко смеясь и перебрасываясь на ходу шутками.
     Насторожившись, Рамиэль быстро окинул взглядом выходящих. Вот он! Эдвард Петре оживленно разговаривал с коллегами. Их беседа то и дело прерывалась взрывами смеха. Рамиэль подобрался, ожидая подходящего момента.
     Вскоре оживленные голоса стихли. Мужчины, по одному или парами, стали расходиться по своим экипажам. Рамиэль действовал быстро. Не успел Эдвард Петре надеть свой цилиндр, как рука лорда Сафира уже крепко сжимала его за плечо.
     - Сейчас ты пойдешь со мной, иначе каждый из присутствующих узнает о твоем маленьком секрете. Некоторые из твоих коллег имеют те же склонности, что и ты, так что, когда правда всплывет наружу, они не посмеют защищать тебя.
     В свете фонаря было видно, как лицо Эдварда Петре смертельно побледнело.
     - Убери руку.
     - Потерпи немного. Вон там, в стороне, нас ждет кеб. Сейчас мы поедем к тебе домой, там и поговорим. Или же я могу тебя просто убить и выкинуть в Темзу. Учитывая, что последнее намного облегчает мне задачу, я бы советовал тебе заткнуться и следовать за мной.
     - Ты не посмеешь, меня ждут.
     - Еще как посмею. Меня выслали из Аравии за то, что я убил своего сводного брата, так что суди сам, Петре.
     Глаза Эдварда расширились от ужаса.
     - Ты имеешь мою жену, даже она не захочет видеться с человеком, который убьет отца ее детей.
     Губы Рамиэля скривились в циничной ухмылке.
     - Возможно, но она может и удивить тебя. В любом случае ты сдохнешь, и тебе уже будет все равно. Ну так как?
     Петре больше не сопротивлялся. Рамиэль отвел его к кебу, продолжая придерживать за плечо. Затем дал кучеру адрес. Сквозь грязные окна кареты проникал тусклый свет фонарей. Ее родной кислый запах перебивался удушливым одеколоном Эдварда, смешанного с благоуханием масла, которым европейцы по тогдашней моде смазывали свои волосы.
     - Скоро ты надоешь Элизабет. - Голос канцлера казначейства звучал на удивление хладнокровно. - И тогда она вернется ко мне.
     Рамиэль с трудом погасил в себе вспышку ярости.
     - Полегче, Петре. Мы поговорим обо всем у тебя дома.
     - Боишься скандала, Сафир? - В голосе Эдварда звучала издевка.
     Рамиэль выглянул в окно и посмотрел на реку, в которой отражался свет фонарей.
     - Да нет. Просто Темза слишком близко. Боюсь поддаться соблазну.
     Остальная часть пути прошла в гробовом молчании. Петре кипел от ярости, но, обладая трезвым умом, предпочитал не раздражать Рамиэля.
     Пока Рамиэль расплачивался с кучером, Петре торопливо пытался отпереть входную дверь. Он надеялся поскорее попасть внутрь дома и запереться там. Рамиэль спокойно взял из руки Петре ключ и вставил его в замочную скважину. Эдвард насмешливо поклонился.
     - Только после вас.
     Оказавшись внутри, Рамиэль обратил внимание на горевшие газовые лампы. Странное проявление заботы со стороны слуг, учитывая то, что произошло с их хозяйкой. Страстная натура Элизабет никак не отразилась на убранстве дома.
     Рамиэль тихо закрыл за собой дверь. Петре резко повернулся к нему. Его голову венчал высокий цилиндр, а в правой руке Эдвард сжимал трость с золотым набалдашником.
     Повесив свою собственную шерстяную шляпу на спинку стула, Рамиэль принялся разматывать длинный шарф. Неожиданно злость в лице Петре сменилась страхом. Он выпустил из руки трость и кинулся к письменному столу.
     Рамиэль ринулся вслед за ним. Он успел вовремя прижать ящиком стола руку Эдварда, которой он пытался схватить лежащий внутри пистолет.
     - Почему ты не застрелил Элизабет? - прорычал он. - Это было бы намного проще. Ведь слуги могли обнаружить утечку газа, а также понять, что их хозяйку пытались отравить.
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
     Рамиэль сильнее надавил на ящик. Ему доставляло истинное наслаждение наблюдать за тем, как и без того бледное лицо Эдварда становилось от страха пепельно-серым.
     - Ответь мне, Петре. С какой стати профессиональный политик решает, что убийство может меньше навредить его карьере, чем развод?
     Усы Петре нервно дернулись.
     - Говорю тебе, я не понимаю, о чем идет речь.
     - Ты пытался отравить Элизабет газом, а затем хотел убить ее сыновей, своих сыновей при помощи шпанской мушки.
     Петре явно знал, что представляет собой кантаридин. Выражение его карих глаз говорило само за себя.
     - Я не прикасался к газовой лампе. Элизабет пыталась покончить жизнь самоубийством.
     - Как удобно, учитывая, что жена хотела от тебя уйти.
     - Еще чуть-чуть, и ты раздавишь мне руку.
     - Тем лучше. Может быть, в следующий раз ты дважды подумаешь прежде, чем строить козни против Элизабет и ее сыновей. Но ты заинтриговал меня! Почему ты хотел убить свою жену, если ее так легко упрятать в сумасшедший дом? Знай, что за убийство тебе пришлось бы отвечать передо мной.
     - Да побойся Бога, я никогда не пытался причинить ей вреда.
     Левая рука Петре схватила Рамиэля за запястье, пытаясь оторвать его пальцы от ящика. Однако лорд Сафир оказался сильнее.
     - Элизабет не хватило смелости встретиться со мной в твоем доме. И я не ездил в Итон и не виделся с мальчиками.
     Рамиэль схватил левую руку Петре и, используя вес двух тел, еще сильнее нажал на ящик.
     - И насколько сильно ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? Так же сильно, как и Элизабет хотела развода?
     По бледному лицу Петре струился холодный пот, крупными каплями стекавший с его бровей и усов.
     - Да разведусь я с этой шлюхой, только отпусти мою руку.
     - Этого недостаточно. Я не потерплю, чтобы ее имя трепали по всему Лондону. Более того, ты уступишь ей опекунство над сыновьями.
     - Она совершила прелюбодеяние.
     - А как насчет тебя, Петре? Ты был сутенером собственного сына. Уверяю тебя, это заинтересует суд больше, чем падение Элизабет.
     Петре перестал сопротивляться.
     - У тебя нет доказательств.
     - Я был в Итоне, так что доказательств у меня предостаточно.
     - Отпусти меня, - прошептал Петре.
     - Объясни мне, почему я должен эта сделать?
     - Я дам ей развод, без всякой огласки. Она также сможет оставить себе своих сыновей.
     Рамиэль медленно отпустил ящик и проворным движением забрал пистолет из вялой руки Петре. С тыльной стороны его кисти стекала кровь, а костяшки пальцев сильно разбухли.
     - Ни ты, ни Эндрю Уолтер и близко не должны подходить к Элизабет и ее сыновьям.
     Петре баюкал раненую руку.
     - Если хоть слово всплывет о моем "маленьком секрете", как ты изволил выразиться, я позабочусь о том, чтобы Элизабет не получила опекунства над детьми.
     Еще один секрет, еще один компромисс. Петре мог официально забрать сыновей Элизабет. Рамиэль мог предотвратить это, не прибегая к убийству...
     - А ты, хитрая бестия, о многом догадался. Действительно, упрятать жену в сумасшедший дом было лучшим решением проблемы. Тем утром я оставил лампу Элизабет потухшей, чтобы доказать ее недееспособность. Для этого мне не нужно было травить ее газом. И я также не пытался убивать своих детей. А "шпанская мушка" мне не требовалась с тех пор, как я в последний раз спал со своей женой, твоей шлюхой.
     Все-таки Петре был не слишком умен. Он так и не понял, что ему нельзя было поливать грязью женщину Рамиэля. И тем более ему не следовало распалять его воображение картинами своих любовных утех с Элизабет. Рамиэль чуть было не отказался от своего решения не убивать Эдварда.
     - Значит, ты кого-то для этого нанял. Так же, как и в прошлый четверг. Ты заплатил человеку, чтобы тот запугал Элизабет после ее выступления на собрании, - тихо произнес Рамиэль, прекрасно понимая, что это никак не объясняло отравление кантаридином, если только Эдвард не подослал в его дом шпиона. Но в отличие от частного детектива, встретившегося с кучером Петре и заплатившего ему изрядную сумму, чтобы тот освободил свое рабочее место, в доме Рамиэля никаких новых слуг не появлялось.
     - Я постоянно у всех на виду. И не стал бы никого нанимать для запугивания и уж тем более убийства своей жены. Эти люди могут заговорить.
     К Петре вернулась его обычная самоуверенность.
     - В прошлый четверг был сильный туман. Элизабет опаздывала. Я вызвал констебля на случай, если с ней что-нибудь случится. Впоследствии он отзывался обо мне как о любящем и заботливом муже.
     Рамиэль потянулся за шляпой, висящей на спинке стула. Его рука дрожала.
     - Тогда за всем этим стоит Эндрю Уолтерс.
     - Значит, она рассказала тебе о его угрозах. Он уже сожалеет о них. Эндрю так же, как и я, не стал бы убивать Элизабет. Во всяком случае, до тех пор, пока существуют более безопасные способы контролировать ее. Тем более что, когда я подписывал бумаги о психической неуравновешенности Элизабет, он был рядом.
     Рамиэль, не оборачиваясь, спросил:
     - Тогда кто же, по-вашему, пытался убить ее?
     - Может быть, ты просто плохо знаешь Элизабет, Сафир? Может быть, она пыталась покончить жизнь самоубийством. А после неудачной попытки решила убить своих сыновей, боясь объяснений с ними в зале суда.
     - А может быть, ты просто врешь, Петре, боясь, что будешь кормить рыб в Темзе.
     - Возможно, - насмешливо согласился Эдвард.
     Но на самом деле он не боялся. Рамиэль вдруг отчетливо понял, что это не Петре пытался убить Элизабет. Политик никогда не пойдет на убийство, если существуют другие, более безопасные методы. Он не моргнув глазом упрятал бы свою жену в сумасшедший дом, но не решился бы на убийство, которое обязательно расследуют.
     Дьявольщина! Кто же покушался на нее, если это были не муж и не отец?
     Рамиэль открыл дверь и спокойно закрыл ее за собой, лишая Петре удовольствия быть свидетелем его поражения. В плохо освещенном холле его ждал какой-то человек высокого роста. Рамиэль напрягся и сунул руку в карман с пистолетом.
     - Это я, Тернсли.
     Частный детектив, нанятый Мухаммедом. Тот самый, который, по словам Элизабет, спал с ее горничной.
     - Что тебе надо?
     - Поговорить.
     Рамиэль не хотел ничего обсуждать. Он мечтал о том, чтобы поскорее попасть домой и убедиться в том, что с Элизабет все в порядке. Он больше не потеряет ее.
     - Ты уже все вчера рассказал Мухаммеду. Детектив сообщил, что не смог установить, кто потушил лампу.
     - Тогда я рассказал все, что знал на тот момент, - возразил ему Тернсли. - Но есть человек, который знает больше, чем я.

Глава 23

     Элизабет смотрела на спящего Рамиэля. Утренняя щетина темнела на его скулах. Длинные, почти женские ресницы смягчали скульптурную жесткость черт.
     Он заставил ее познать темную, низменную сторону желания и в то же время убедил, что она не безнравственная, не распутная, а нормальная женщина. Их единение оказалось примитивным, навсегда разрушив ее понятия о том, что хорошо, а что плохо.
     Он знал, кто любовница Эдварда, но оберегал ее сыновей. Возможно, Рамиэль прав. Возможно, когда она будет готова, то сама обнаружит истину.
     Элизабет тихонько отвела длинные, сильные пальцы, которые так хорошо изучили ее тело, как снаружи, так. и изнутри. Рамиэль что-то недовольно пробурчал во сне.
     Волна воспоминаний об испытанном наслаждении прокатилась по телу Элизабет. Он вскрикнул, когда она взяла его член в рот и принялась сосать так же, как он до этого сосал ее груди, и продолжала сосать все сильнее и сильнее, а он обхватил ее голову руками, стараясь удержать ее неподвижно, пока все его тело сотрясала судорога экстаза. Она тщательно обли