Элизабет поспешно поставила чашку с блюдцем на стол.
     - Что это такое?
     - Турецкий кофе. Он хорош, когда только что заварен. Сначала надо подуть на него, а затем пить. Так вы прочли заданные главы?
     Элизабет поднесла руку к горлу - похоже, она обожгла кожу внутри.
     - Да, прочла.
     Рамиэль откинулся на спинку кресла.
     - И что вы усвоили из них?
     В бирюзовых глазах не осталось и следа насмешки. Это были глаза в высшей степени привлекательного мужчины, смотрящего на женщину оценивающим взглядом. Боль в горле была немедленно забыта. Нацепив вежливое выражение лица, которое, как требует общество, должна иметь добропорядочная женщина на людях, дабы не выдавать чувства и эмоции, Элизабет порылась в сумочке и достала книгу и сверток бумаг. Книгу она положила на стол рядом с чашкой. Чувствуя себя юной ученицей в классе, она заглянула в свои записи.
     - "Считается, что трактат "Благоуханный сад" шейха Нефзауи был написан в начале шестнадцатого столетия. Полагают, что автор родом из Нефзауи, города на юге Туниса. Отсюда его имя, поскольку арабы часто получают свои имена по названию места, где они родились. Хотя "Благоуханный сад" шейха Нефзауи и не содержит явных цитат других авторов, вероятно, что некоторые части могли быть заимствованы из трудов арабских и индийских писателей..."
     - Миссис Петре. Элизабет запнулась на полуслове. Рамиэль произнес ее имя таким тоном, словно она действительно была школьницей, причем не лучшей ученицей.
     Она подняла голову. Бирюзовые глаза скрывались за густыми темными ресницами.
     - Да, лорд Сафир?
     - Миссис Петре, разве я просил вас читать комментарии переводчика?
     Ее пальцы судорожно сжались в кулак, смяв записи.
     - Нет.
     - Тогда давайте опустим историю книги и ее автора и перейдем к разделу под названием "Общие заметки о совокуплении". - Он улыбнулся, приглашая ее продолжить.
     Элизабет подумала о своем муже, связавшемся с другой женщиной. Она подумала о сыновьях, отдалявшихся от своего отца. Затем сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
     - Очень хорошо, - безразличным тоном произнесла она, возвращаясь к своим записям. - Шейх утверждает, что наибольшая услада мужчины находится в естественных частях женского тела и что он не познает ни отдыха, ни покоя, пока... - подняв голову, она встретилась с Рамиэлем взглядом, - не войдет в нее. - Элизабет не отвела взгляда от его бирюзовых глаз, хотя в груди у нее все сжалось. Ей вдруг захотелось унизить его так же, как он собирался унизить ее. Ей захотелось смутить и шокировать его. - Таким образом, лорд Сафир, ваше вчерашнее замечание о том, что все мужчины жаждут одного и того же, подтвердилось. Тем не менее меня смущает заявление шейха о том, что "мужчина трудится как пестик в ступке, в то время как женщина вторит ему сладострастными движениями тела..."
     Шипение газовой лампы, казалось, заглушало бешеный стук ее сердца. Потрескивая, пылали поленья в камине.
     Наконец послышалось вкрадчивое:
     - Так что же вас смутило, миссис Петре?
     - Перед замужеством мать учила меня, что я должна лежать неподвижно, когда муж придет ко мне. И я не понимаю, как может двигаться женщина, не мешая действиям мужчины.
     Рамиэль словно окаменел. Казалось, застыл даже пар, поднимавшийся над его чашкой.
     Она добилась своего - он был шокирован. Одно дело - пожаловаться чужому человеку на неверность мужа. И совсем другое - делиться интимными подробностями о происходящем на супружеском ложе.
     Жара в библиотеке стала невыносимой. Элизабет неловко потянулась за перчатками и сумочкой.
     - Простите...
     Громкий треск дров в камине заставил ее вздрогнуть.
     Рамиэль подался вперед в своем кресле.
     - По-арабски слово dok означает "толочь, долбить". Сочетание толкательных движений, которыми пользуется мужчина, войдя в женщину, чтобы довести себя до экстаза, с трением их животов и бедер для усиления сладостных ощущений и наводит на сравнение с "пестиком и ступкой". Hez означает колебательное или маятниковое движение. Женщина может ритмично двигать бедрами навстречу толчкам мужчины или же крутить и вертеть ими, дабы дополнить его вращательные движения. Но тут наступает момент, когда движения мужчины становятся слишком учащенными или слишком сильными, и женщина, двигаясь, может вытолкнуть его. В это время наибольшее удовольствие она может доставить себе и ему, если крепко обхватит ногами его талию и будет удерживаться так, пока он не доведет их обоих до наивысшего наслаждения.
     Словно электрический разряд пронзил тело Элизабет.
     Она отчетливо представила себе описанные Рамиэлем картины, как будто рассматривала слайды в аттракционе "Волшебный фонарь". Вот мужчина, обнаженный... картинки сменяются с такой быстротой, что кажется, его смуглое тело движется взад и вперед между бледными раздвинутыми ногами, которые все выше и выше обхватывают его крепкие мускулистые бедра. Впервые в жизни рыжеволосая женщина под ним чувствует себя распахнутой и беззащитной. Ничто не может остановить мужчину, который долбит, терзает, впивается в ее мягкое податливое тело, и ничто не может помешать ей достичь наконец того финального наслаждения...
     Звук хлопнувшей входной двери вернул ее к действительности.
     Элизабет вздрогнула. Ладони рук у нее увлажнились, как, впрочем, и некоторые другие части тела. А ведь они не прошли еще и половины урока.
     Она выпрямилась.
     - Простите, у вас не найдется пера и чернил? Я буду делать заметки.
     - Вы собираетесь заглядывать в ваши записи, лежа с мужем в постели, миссис Петре? - ехидно спросил Рамиэль.
     - Если понадобится, то да, лорд Сафир, - невозмутимо парировала она.
     В ответ он подтолкнул к ней через стол медную чернильницу, затем открыл ящик стола и вытащил тяжелое золотое перо. Словно живое, а не из металла, оно быстро согревалось в ее руке. Решительно обмакнув кончик пера в чернильницу, Элизабет приготовилась записывать.
     - Повторите, пожалуйста, все, что вы только что сказали.
     Запретные образы благополучно отсутствовали в его холодном, сжатом изложении.
     - Благодарю вас, лорд Сафир. - Она закончила фразу эффектной завитушкой и снова заглянула в домашние заметки. - Введение завершается полным названием трактата шейха - "Благоуханный сад для отдохновения души". Может, перейдем к первой главе?
     Губы Рамиэля тронула улыбка - улыбка мужчины, намеревавшегося взять реванш.
     - Засучив рукава!
     - Шейх утверждает, что мужчин возбуждает запах духов...
     - Вы слишком торопитесь, миссис Петре. Вы не только проскочили начало главы, вы еще опустили два подзаголовка: "Качества, которые женщина ищет в мужчине" и "Размеры мужского члена".
     Элизабет схватила перо, пытаясь успокоить участившееся дыхание. Это был момент, которого она страшилась, но теперь, когда он наступил, она ощутила странную приподнятость.
     - Я не нашла в них ничего стоящего, лорд Сафир, - солгала она.
     - Ну и жаль, миссис Петре. Вспомните, что введение завершается просьбой друга и советчика шейха добавить к его труду приложение, в котором следовало бы написать о том, как рассеять чары, а также как увеличить размер мужского члена. Первая глава называется "О достойных похвалы мужчинах". Шейх придает большое значение мужским гениталиям. Если ваш супруг страдает недостатком половой активности, то вам следует определить, не происходит ли это по причине малого размера его члена. И в этом случае вам следует знать должный размер, чтобы, скажем, увеличить его. - Бирюзовые глаза блеснули. Он явно наслаждался ее смущением. - По мнению шейха, "достойный" мужчина должен иметь член, "наибольшая длина которого равна двенадцати пальцам, или ширине трех ладоней, а наименьшая - шести пальцам, или полутора ладоням".
     - Это должны быть три ладони женской руки или мужской? - спросила Элизабет, надеясь, что лицо у нее не раскраснелось.
     Рамиэль поставил ладони на стол ребром, одну на другую.
     - Судите сами, миссис Петре.
     Она никогда не видела член своего мужа. Судить о размерах она могла только по двоим сыновьям, когда они были еще малыми детьми, слишком малыми, чтобы сравнивать их с мужчинами.
     Любопытство перевесило осторожность.
     Зажав перо и бумагу в одной руке, а перчатки и сумочку в другой, она склонилась над столом. У него были большие загорелые руки, и одна его ладонь была намного шире обеих ее ладоней.
     - Две ширины ладони... - Рамиэль подвинул ближайшую к ней руку на пять дюймов вперед. - Три ширины ладони.
     У Элизабет широко открылись глаза. Невозможно. Ни одна женщина в мире не способна вместить пятнадцать дюймов.
     - Ну как, миссис Петре? Она откинулась назад.
     - Либо у арабов уж очень большие члены, либо у них очень маленькие руки, лорд Сафир. Я полагаю, прежде чем мы дойдем до главы, где приводятся рецепты увеличения размера мужского "достоинства", давайте приступим к разделу о пользе духов.
     Она протянула руку, обмакнула перо в чернильницу и приготовилась писать.
     - Итак, какими духами пользуются женщины гарема?
     Громкий мужской хохот огласил библиотеку. Никогда прежде Элизабет не видела или не слышала, чтобы взрослый мужчина так смеялся. Леди обычно жеманно хихикали, джентльмены гоготали. Но настоящий хохот, как обнаружила Элизабет, оказался чрезвычайно заразительным.
     Рамиэль продемонстрировал великолепные зубы.
     Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться вместе с ним. В какой-то момент их взгляды встретились, и оба вдруг осознали всю абсурдность ситуации.
     - Браво, taalibba.
     В его бирюзовых глазах продолжали мелькать искорки уже после того, как смех затих.
     - Я преклоняюсь перед вашим остроумием... сегодня. Значит, так, амбра, мускус, роза, флердоранж, жасмин - все эти ароматы популярны у арабских женщин. А какими духами пользуетесь вы? - Его голос звучал дружелюбно, даже сердечно. В нем не было и намека на насмешку.
     Элизабет подняла голову.
     - К сожалению, у меня аллергия на духи. А как это вы меня назвали... taalibba?
     Огоньки в его глазах погасли, их ярко-бирюзовый цвет сменился на цвет сырого, необработанного камня.
     - Taalibba по-арабски значит "студент", миссис Петре.
     Конечно, глупо, но Элизабет почувствовала разочарование. Эдвард никогда не обращался к ней с ласковыми словами, ни разу за три месяца ухаживания и шестнадцать лет супружества.
     Она притворилась, будто заносит арабское слово в свои записи.
     - А женщина обязательно должна чем-нибудь пахнуть, чтобы... привлечь мужчину?
     - А если я скажу, что да?
     Большая клякса растеклась по бумаге.
     - Тогда я попрошу аптекаря дать мне что-нибудь от аллергии на то время, пока я не научусь нравиться моему мужу.
     - Не стоит жертвовать своим здоровьем, - прохладно заметил он. - Великий шейх, выдавая любимую дочку замуж, сказал ей, что самые лучшие духи создает вода. У вас нет аллергии на цветы?
     - Нет.
     - В таком случае натирайте кожу лепестками цветков - под грудью и треугольник волос между бедрами. Смешанный аромат цветов и влажное тепло вашего тела будут гораздо эффективнее флакона любых духов.
     Бисеринки пота покатились между грудей Элизабет. Скрип пера по бумаге на мгновение заглушил потрескивание горящих дров в камине и шипение газа в лампе. Он сказал, что мужчине нравится аромат женского тела.
     Элизабет незаметно втянула носом воздух. Она уловила запах бензола от своего чистого шерстяного платья, густой аромат кофе и дым от пылающих поленьев.
     - Знаете ли вы, что такое оргазм?
     Перо застыло в воздухе. Стыд сменился неудержимым гневом. Элизабет подняла голову. Бирюзовые глаза выжидающе смотрели на нее.
     - Да, лорд Сафир, я знаю, что такое оргазм.
     Прищурившись, он рассматривал ее, как будто она была каким-то животным или насекомым, не встречавшимся ему ранее.
     - Так что же это такое?
     Пораженная Элизабет на мгновение потеряла дар речи. Он откровенно сомневался в ее познаниях. Наглостью было уже то, что он просил описать это сугубо личное ощущение, но то, что он считал ее лгуньей, было совершенно невыносимо.
     Элизабет стиснула зубы.
     - Это... пик наслаждения.
     - А вы сами испытывали когда-либо этот "пик наслаждения"?
     Она вздернула подбородок и хотела было ответить звонким, вызывающим "да", но остановилась, заметив, с каким жаром он это произнес.
     - Вас это не касается...
     - Вы заявили, что желали бы научиться ублажать мужа, миссис Петре, - грубо оборвал он ее. - А разве вы не хотели бы узнать, как можно усилить собственное удовольствие?
     Элизабет почувствовала удовлетворение от того, что в свое время была прилежной студенткой. Если в сексуальных познаниях ей с ним не сравниться, то в остроте ума она могла состязаться вполне достойно.
     Ее губы тронула торжествующая улыбка.
     - Несомненно, лорд Сафир, вы не можете забыть слова шейха о том, что "Творец не наделил части женского тела способностью получать удовольствие или удовлетворение, пока в них не проникнет мужской инструмент". Тем самым, доставляя наслаждение своему мужу, женщина доставляет его себе самой.
     А Эдвард, уныло подумала она, больше всего был доволен тогда, когда она вообще ничего от него не требовала. Он не потрудился даже заглянуть в ее спальню, вернувшись домой в то утро.
     Но Элизабет не желала вспоминать о своей неудавшейся женской доле в прошлом. Удовлетворение должно существовать в супружеской постели, И все, что следует сделать... это научиться получать его.
     - Вас возбуждают поцелуи, лорд Сафир? - спросила она импульсивно.
     - А вашего мужа?
     У Элизабет все внутри похолодело. Эдвард никогда не целовал ее. Нет, это было не совсем верно. После того как священник объявил их мужем и женой, Эдвард на мгновение прижал свои губы к ее губам.
     Элизабет взглянула на маленькие серебряные часики, приколотые к лифу ее платья. Было десять минут шестого.
     Склонившись над столом, она положила тяжелую золотую ручку.
     - Я не буду обсуждать моего мужа ни с вами, ни с кем-либо еще, лорд Сафир.
     Скорее поспешно, чем охотно, она свернула свои бумаги и убрала их в сумочку.
     - Я полагаю, наш урок закончен.
     По крайней мере она сохранила свою гордость, чего нельзя было сказать о стыдливости. Казалось, она должна была почувствовать облегчение, но не чувствовала его.
     - Очень хорошо, миссис Петре. - Рамиэль поднялся, насмешливо улыбаясь. - Увидимся завтра, в четыре тридцать утра.
     У Элизабет перехватило дыхание. Старательно скрывая радость, она медленно встала.
     - В четыре тридцать завтра утром.
     Он взял маленькую кожаную книгу со стола и протянул ей.
     - Вторая глава, миссис Петре.
     Кивнув головой, она взяла книгу и молча повернулась к двери.
     - Правило номер два. Завтра, а также каждое последующее утро вы будете оставлять ваш капор у парадной двери... так же, впрочем, как и плащ.
     Элизабет охватило раздражение. Вот уже тридцать три года она подчинялась мужчинам...
     - А если я этого не сделаю?
     - Тогда наш договор аннулируется.
     О какой договоренности он говорит? Об уроках... или о слове джентльмена, что он никому не расскажет об их встречах?
     - Я так понимаю, что шляпки вам нравятся не больше, чем корсеты, - холодно заметила она. Он весело рассмеялся в ответ.
     - Вы правильно поняли.
     - А что вам нравится, лорд Сафир?
     - Женщина, миссис Петре. Теплая, влажная, живая женщина, которая не боится своей сексуальности и не стыдится удовлетворять свои плотские потребности.

***

     В библиотеке витал запах бензола.
     Рамиэль подобрал ручку, которой Элизабет Петре делала свои записи. "Которая из вас двоих настоящая, миссис Петре? - прошептал он, поглаживая согретый ее теплом металл. - Женщина, страшащаяся собственной сексуальности, или та, что стыдится удовлетворять свои плотские потребности?"
     У нее маленькие ладони, в ее тонких пальцах толстая, тяжелая ручка выглядела как примитивный золотой фаллос. Жене канцлера казначейства понадобятся обе ладони, чтобы обхватить член его размера.
     На память пришла потрясшая его фраза: "Я не понимаю, как женщина может двигаться в постели, не мешая действиям мужчины". После ее резких высказываний прошлым утром, казалось, он должен был быть готовым к ее искреннему целомудрию. Но она вновь сумела поразить его. Как могла столь наивная женщина вызывать столь сильное сексуальное возбуждение?
     - Сынок...
     Пальцы Рамиэля непроизвольно сжались на золотой ручке, тело инстинктивно подобралось для защиты. Он поднял голову.
     Мухаммед стоял позади бургундского кожаного кресла, в котором еще несколько минут назад сидела Элизабет Петре. Черная накидка с капюшоном укрывала дворецкого в тюрбане и длинной белой хлопчатобумажной рубахе.
     Бирюзовые глаза встретились со взглядом темных, почти черных глаз корнуэльца. Губы Рамиэля скривились в циничной улыбке. Мухаммед казался арабом, но на самом деле им не был. Впрочем, и сам Рамиэль казался англичанином, которым не был. Элизабет Петре, подобно многим людям, видела только то, что хотела.
     - В чем дело, Мухаммед?
     - Муж вчера утром не покидал дома. Только женщина, миссис Петре. Она уехала в экипаже, когда не было и десяти часов. Куда, мне неизвестно. Затем вечером, когда ее еще не было, муж вернулся домой к ужину. Он уехал...
     - Постой, ты же сказал, что Петре не покидал дома, - прервал его Рамиэль. - А теперь ты утверждаешь, что он вернулся к ужину.
     Лицо Мухаммеда, еще достаточно крепкого и мускулистого для своих пятидесяти трех лет мужчины, осталось бесстрастным.
     - Я не знаю, как так получилось.
     Зато Рамиэль знал.
     Эдвард Петре провел ночь у любовницы. И, без сомнения, Элизабет Петре знала об этом. Куда она уезжала прошлым утром, на весь день, до начала различных светских мероприятий? За покупками? Наносила визиты? Спасалась бегством? Нет, Элизабет Петре не будет искать спасение в бегстве, ни от неверности мужа, ни от откровений лорда Сафира.
     - Куда отправился муж после ужина?
     - В здание парламента. Там он пробыл до двух часов ночи. А затем вернулся домой. Он и сейчас дома.
     Скоро туда подъедет и Элизабет. Интересно, у них с мужем отдельные спальни... или они спят в одной постели? Рамиэль тут же отбросил эту мысль. Элизабет не смогла бы незаметно выскользнуть из дома, если бы они делили постель.
     Рамиэль разозлился. Элизабет знала, что такое оргазм. И познала она его со своим мужем. Неужели он пробивал ее холодную английскую сдержанность, защищенную покровом респектабельности, доводя до "пика наслаждения"?
     - Ты так и не узнал имени его любовницы, - мрачно заметил Рамиэль.
     Темные глаза Мухаммеда сверкнули.
     - Нет.
     - И ты оставил дом без наблюдения. Я же приказал тебе следовать за ним, пока ты не узнаешь, кто его пассия.
     - Я счел более разумным вернуться. Рамиэля не обманула выдержка Мухаммеда. Темные глаза корнуэльца светились неодобрением.
     - Объясни.
     - Миссис Петре - это проблема.
     Такого впечатления не создавалось, когда она сидела на краешке бургундского кресла, держа на коленях сумочку, перчатки и записи. Ее бледное лицо, обрамленное безобразным черным капором, казалось просто воплощением благопристойности. Правда, только до того момента, когда он образно разъяснил ей, что мужской член, проникнув в женское тело, долбит и толчет его, работая словно "пестик в ступке". Тогда ее чистые карие глаза загорелись огнем, а полная грудь, столь чувствительная и восприимчивая, набухла под темной шерстью. По мере того как учащалось ее дыхание, соски все больше затвердевали. Это не тело свое пыталась она сдержать в рамках корсета из китового уса - она безуспешно боролась с собственными желаниями. Так каким же мужчиной должен быть этот Эдвард Петре, чтобы отказаться от подлинной страсти ради удовольствий, купленных за деньги?
     Рамиэль скрестил пальцы под подбородком, скрывая за внешней неприступностью свои мысли и внезапно обуявший его голод.