за такого рода уроки. Вы хоть осознаете, о чем просите, миссис Петре? - добавил он мягко.
     - Да.
     В ее ясных карих глазах светилось полное неведение.
     Элизабет Петре полагала, что женщина вроде нее, не слишком молодая и с "несовершенным" телом, мать двоих детей, вряд ли сможет пробудить желание в мужчине вроде него. Она не понимала, какой неудержимой движущей силой может стать мужское любопытство.
     Зато Рамиэль слишком хорошо знал толк в подобных делах. Он понимал, что взаимное влечение может связать мужчину и женщину гораздо прочнее, нежели любые клятвы, произнесенные перед алтарем в церкви или в мечети.
     Тусклый свет проникал в окно. Где-то за желтым туманом, предвещавшим новое лондонское утро, поднималось солнце. Резко повернувшись, Рамиэль подошел по дорогому персидскому ковру к книжным полкам и вынул небольшой томик в кожаном переплете.
     "Благоуханный сад" шейха Нефзауи. Более популярное название переводились как "Благоуханный сад для отдохновения души".
     Рамиэль вызубрил его с таким же прилежанием, с каким школьники в Англии зубрили греческие и латинские учебники. Но если по учебникам английские школьники учились читать греческих и латинских ученых и мудрецов, то по "Благоуханному саду" Рамиэль научился удовлетворять женщин. В нем также давались превосходные советы женщинам, жаждавшим научиться удовлетворять мужчин.
     Он протянул госпоже Петре книгу.
     - Завтра утром, миссис Петре. Здесь. У меня в библиотеке. - Мухаммед сказал, что она приехала... - Ровно в пять.
     Тонкая, хрупкая рука в черной лайковой перчатке появилась из-под тяжелых складок шерстяного плаща и осторожно взяла небольшой томик.
     - Я не понимаю...
     - Вы же хотите, чтобы я обучал вас, мадам? Что ж, согласен. Начнем завтра утром. Вот ваш учебник, для начала проработайте введение и первую главу.
     Она опустила голову.
     - Я так понимаю, эта книга не о том, как выращивать цветы?
     Его губы скривились в усмешке.
     - Нет, миссис Петре, не об этом.
     - Наверное, не стоит начинать занятия так скоро. Мне потребуется время, чтобы усвоить прочитанное...
     Однако Рамиэль собирался устанавливать свои правила. Он стремился шокировать ее, вывести ее из равновесия. Ему хотелось сорвать с нее мрачное одеяние, поколебать ее холодную английскую сдержанность и обнаружить под ними живую женщину.
     - Вы попросили меня заняться вашим обучением, миссис Петре. И раз уж я за это взялся, вам придется выполнять мои указания. За исключением предисловия и введения, "Благоуханный сад" состоит из двадцати одной главы. Завтра мы обсудим введение и первую главу, На следующее утро вторую; и так далее, пока не пройдем весь курс. Но если вы предпочитаете подолгу сидеть над уроками, вам придется подыскать себе другого наставника.
     За стеной послышался отдаленный стук открывшейся входной двери. За ним последовало громыхание посуды на кухне - это повар начал готовить завтрак.
     Книга и рука в перчатке исчезли под черным сукном плаща. Ее корсет пронзительно запротестовал.
     - В пять утра - это, пожалуй, слишком поздно. Нам следует начинать в четыре тридцать, - заметила миссис Петре.
     Рамиэля мало волновало, в котором часу они будут начинать занятия. Его куда больше интересовало, как далеко она способна зайти, потворствуя своей любознательности.
     - Как вам будет угодно. В каждой школе свои требования, миссис Петре: посещая мой дом, вы не будете надевать корсет.
     Ее нежная белая кожа окрасилась румянцем.
     - Детали моего туалета не должны вас заботить, лорд Сафир.
     - Ошибаетесь, миссис Петре. Теперь, как ваш наставник, я буду вынужден интересоваться тем, что на вас надето. Уверяю вас - большинство мужчин ненавидят скрипучие корсеты.
     - Мужчин вроде вас...
     Рамиэль непроизвольно стиснул зубы. Неверный, ублюдок, как только его не обзывали! Странно, но он почувствовал разочарование, обнаружив, что она одержима теми же предрассудками, что и все остальные.
     - Вы скоро убедитесь, миссис Петре, что, когда дело доходит до любовных утех, все мужчины одинаковы.
     Она упрямо вздернула подбородок.
     - Я не позволю вам прикасаться ко мне.
     Рамиэль цинично усмехнулся:
     - Да будет так. - Он слегка наклонил голову. - Даю вам слово, что не притронусь к вашему телу.
     - Я надеюсь, вы понимаете, что наши занятия должны оставаться в тайне.
     Рамиэль просто поражался ханжеству английского общества. Недавно она обманом проникла в его дом, однако требовала от него оставаться джентльменом и сохранять благоразумие в ответ на ее опрометчивость.
     - У арабов интимная сторона отношений между мужчиной и женщиной является запретной темой. Заверяю, что ни при каких обстоятельствах я не скомпрометирую вас.
     Она поджала губы. Очевидно, миссис Петре не слишком доверяла порядочности арабского бастарда.
     - До свидания, лорд Сафир.
     Он поклонился.
     - Всего хорошего, миссис Петре. Надеюсь, вы найдете дорогу назад.

***

     Рамиэль посмотрел на клубки тумана за окном и подумал: а на чем она приехала к нему? В кебе? В собственном экипаже?
     Скорее всего в кебе. Она прекрасно понимала, что произойдет, если об их встрече узнают.
     - Сынок...
     Рамиэль похолодел.
     Он перестал быть сыном. Никогда больше ему не носить титула Рамиэль ибн шейх Сафир - Рамиэль, сын шейха Сафира. Он резко обернулся.
     На Мухаммеде был тюрбан, мешковатые брюки и просторная, длиной почти до лодыжек рубаха. Он находился при Рамиэле последние двадцать шесть лет Евнух, подаренный отцом для охраны незаконнорожденного сына, который в двенадцатилетнем возрасте не сумел защитить себя сам.
     Он достал визитную карточку, в правом нижнем углу ее витиеватым шрифтом был напечатан адрес.
     - Поезжай за Элизабет Петре, Мухаммед, и смотри, чтобы у нее не прибавилось неприятностей.
     Выражение его лица стало жестким. Мужчины вроде канцлера казначейства женятся на добродетельных женщинах, чтобы те рожали им детей. И ему не доставит удовольствия, если жена изощренностью в постели затмит его любовницу. Рамиэль уже лишился отчего дома, его изгнали из страны отца. И у него нет ни малейшего желания покидать страну своей матери. Однако если он намерен продолжать игры с госпожой Петре, ему следует быть готовым ко всему.
     - Когда она благополучно вернется домой, следи за домом. Проследи за ее мужем. Я хочу знать, кто его любовница, где они встречаются, когда и как долго продолжаются их встречи.

Глава 2

     Тяжелый, наполненный испарениями утренний воздух давил на отдающий кислятиной кеб. Элизабет прерывисто вздохнула. На коленях у нее лежала сумочка, в которую она засунула книгу, едва оказавшись за дверями дома лорда Сафира. За заляпанным грязью окошком кеба мелькали тусклые, бесформенные фигуры, едва различимые в опустившемся на город тумане. Разносились крики уличных торговцев, предлагавших свои товары, и голоса прислуги. Все оставалось прежним, будто она и не уговаривала только что самого отъявленного сердцееда Англии обучить ее искусству доставлять мужчине сексуальное удовольствие. Она все еще слышала насмешливый голос Рамиэля, вопрошавшего с преувеличенной любезностью: "Да понимаете ли вы, о чем просите, миссис Петре?"
     - Да.
     "Лжешь, лжешь, лжешь, лжешь", - скрипели колеса кеба. Женщина ее уровня и понятия не может иметь о цене, которую способен запросить подобный мужчина за такое обучение. Элизабет окончательно вышла из себя. Да как он посмел заявить ей, что мужское наслаждение зависит от умения женщины получать удовлетворение? Что ж, выходит, она сама виновата в том, что ее муж завел себе любовницу?
     Элизабет все еще ощущала запах женских духов, как будто Рамиэль в них искупался. От него пахло так, будто их тела часами терлись друг о друга.
     Элизабет зажмурилась, отгоняя непрошеные видения. За полуприкрытыми веками плясали ярко-голубые и зеленоватые огоньки. Нет, они не были ни голубыми, ни зелеными. Они были бирюзового цвета, как глаза самого Рамиэля.
     У него волосы англичанина, кожа араба, но глаза не принадлежали ни Востоку, ни Западу. Они наводили на мысли о местах, где она никогда не бывала, и наслаждениях, о которых могла только мечтать. Они откровенно оценили ее как женщину и обнажили ее исстрадавшуюся душу.
     Заднее колесо кеба попало в выбоину, заставив ее в испуге открыть глаза. Придя в себя, Элизабет вперила взгляд в потертое кресло напротив.
     Женщины вроде нее, в возрасте, далекие от совершенства, вряд ли привлекут внимание, мужчин вроде Рамиэля. Но они тоже имеют право на наслаждение, и она не собиралась отступать только потому, что он заставлял ее чувствовать свой возраст и недостатки собственного тела.
     В семнадцать лет она была послушной дочерью, повиновавшейся воле родителей. А еще на протяжении шестнадцати лет - прилежной женой, подавлявшей свои желания, чтобы не перечить мужу.
     Как заявил лорд Сафир, в книге двадцать одна глава, которую им предстоит проработать. Значит, ей на протяжении трех недель придется выносить насмешливый, все понимающий взгляд его бирюзовых глаз. И она вынесет все, что угодно, лишь бы получить столь необходимые ей познания.
     Кеб с резким скрежетом остановился. Спустя несколько секунд Элизабет сообразила, что они приехали, а не стояли в уличной, пробке. Еще несколько секунд понадобилось на то, чтобы отыскать ручку и открыть дверь. Сквозь черную вуаль дома вокруг казались чужими и незнакомыми, словно они изменились за прошедшие два часа.
     - Свае шиллинг и два пенса, мэм.
     Она посмотрела на извозчика. Это было жалкое подобие человека, изможденное недоеданием и изнурительным трудом по четырнадцать часов в день.
     Вокруг его головы образовалось нечто вроде нимба - это солнечные лучи пробились сквозь облака дыма и тумана, окутывающего Лондон в ноябре, декабре и январе, а в этом году захватившего еще и февраль.
     Элизабет здорова и богата, у нее состоятельный муж и двое сыновей. Так почему же она не довольствуется тем, что имеет, чего ей недостает в жизни?
     Покопавшись в сумочке, она вытащила соверен и протянула его извозчику.
     - Сдачу оставьте себе.
     Тот проворно схватил его и приподнял шляпу.
     - Спасибо, мэм. Вам еще понадобится кеб?
     Еще не поздно передумать. Можно заплатить извозчику, отправить с ним книгу назад и никогда больше не встречаться с лордом Сафиром.
     Но она уже не была той, что неделю назад. И никогда уже не будет. Ее муж открыто появлялся на людях с любовницей. И пока он развлекался на стороне, она подавляла в себе естественные желания в убежденности, что супружеское благополучие не зависит от плотских утех. А оказалось, что ее супружеская жизнь покоилась на лжи и обмане.
     - Сегодня нет, благодарю вас. А вот завтра, пожалуй, понадобится. В четыре утра.
     Усмешка тронула лицо возницы.
     - Я непременно буду здесь, мэм.
     Элизабет проводила глазами кеб, быстро растворившийся в потоке повозок, экипажей и желтых слоях тумана. Она не рассчитывала, что ей придется больше часа дожидаться лорда Сафира после его ночных похождений. А теперь ей надо придумать объяснение, почему она возвращается домой в столь ранний час.
     Неожиданно у нее по коже побежали мурашки. Кто-то наблюдал за ней.
     Элизабет обернулась, ощутив пустоту в желудке. На тротуаре не было ни души.
     - Селедка за полпенни! Свежая селедка! Купите селедку на завтрак! Полпенни штука!
     По противоположной стороне улицы мальчишка катил тележку со свежей рыбой, оглашая улицу звонким криком. Неподалеку, прислонившись спиной к кирпичной стене, застыла темная фигура... На мгновение конная упряжка заслонила ее. От лошадей валил пар, они тащили телегу, груженную бочками. Когда упряжка проехала, Элизабет увидела, что продавец рыбы остановился. Над его тележкой склонилась фигура в темном плаще. Женщина, без сомнения служанка, покупала свежую селедку к завтраку.
     Страх сменился вздохом облегчения. Никто не должен знать, что она встречалась с лордом Сафиром.
     Нервное перенапряжение давало о себе знать. Пройдя оставшиеся три квартала до своего городского дома, Элизабет покрылась липким потом. Она все еще чувствовала запах духов, пропитавший одежду Рамиэля. Она тихонько открыла дверь своим ключом и... лицом к лицу столкнулась с дворецким, сражавшимся со своей ливреей. Сердце Элизабет тревожно забилось.
     Страж в доме лорда Сафира не хотел впускать ее, поэтому она сунула ему свою визитную карточку. Фамилия известного политика должна была внушить слуге уважение. Он наверняка передал ее хозяину. Причем, конечно же, загнул на ней уголок, отметив, что Элизабет приходила лично.
     Лорд Сафир говорил, что в каждой школе свои требования. Для начала он приказал не носить корсет у него в доме. Она угрозами добилась у него аудиенции. Почему бы ему, в свою очередь, не унизить ее?
     - Эй вы, какого черта вы здесь...
     Элизабет откинула вуаль с лица как раз в тот момент, когда пара грубых, усыпанных веснушками рук потянулась к ней с очевидным намерением выставить за дверь.
     Дворецкий так и застыл с наполовину натянутой ливреей.
     - Миссис Петре!
     - С добрым утром, Бидлс. - Она еще ни разу не видела дворецкого без перчаток. Вид его веснушчатых рук побудил ее ускорить объяснение. - Такой чудесный день. Я подумала, что ранняя прогулка улучшит мой аппетит. Мистер Петре уже завтракал?
     Бидлс поспешно натянул ливрею, недовольное выражение на его лице тут же сменилось почтительным.
     - Пока еще нет, мадам. - Осознав, что он без перчаток, дворецкий быстро спрятал руки за спину. - Вам следовало взять с собой лакея. Женщине небезопасно появляться на улице одной в столь ранний час.
     Элизабет развеселило то, как быстро он перешел на плавную речь благовоспитанного джентльмена.
     - Ничего страшного, Бидлс, я гуляла неподалеку.
     Под просторным шерстяным плащом она сжимала в руках свою сумочку, продолжая говорить спокойным тоном, как будто это было самым обычным делом для хозяйки дома - разгуливать по улицам в то время, когда ее прислуга еще сладко спит.
     - Позови, пожалуйста, Эмму. Мне надо переодеться... Что? Ко сну? Да нет, к завтраку.
     Бидлс никогда бы не позволил себе обсуждать необычное поведение хозяйки. Его лысина сверкнула в лучах утреннего солнца, когда он отправился выполнять поручение.
     Элизабет прикусила губу, чтобы сдержать истерический смешок. Все оказалось не так страшно... даже скорее обыденно. Кто заподозрит, что миссис Элизабет Энн Петре, дочь премьер-министра и супруга канцлера казначейства, с помощью шантажа заставит лорда Сафира обучать ее искусству услаждения мужчины?
     А может, она сейчас проснется и убедится, что все это ей только приснилось? Муж так и останется человеком, которого политика интересует больше, чем женщины.
     А может, она сейчас проснется и обнаружит, что все эти гнусные, отвратительные слухи, что у него есть любовница, - ложь.
     И тут ее план обучения у лорда Сафира - план, еще недавно казавшийся отчаянно смелым и лихим, - показался ей дешевой бравадой.
     Она обсуждала проблемы своей супружеской жизни с посторонним мужчиной. С мужчиной, который говорил ей такие вещи, которые ни один джентльмен никогда бы не произнес в присутствии леди. Да и сама она рассуждала о таких вещах и использовала такие выражения, которые настоящая леди не могла произнести ни при каких обстоятельствах!
     Элизабет заставила себя медленно и спокойно подняться по лестнице. Ей было необходимо немедленно увидеть мужа. Пусть он убедит ее, что она все еще добропорядочная, уважаемая женщина.
     Их спальни располагались по соседству. Она только посмотрит, не проснулся ли он. И тогда они наконец поговорят о том, о чем ей прежде недоставало смелости поговорить, что следовало обсудить уже много лет назад. С учащенно бьющимся сердцем Элизабет тихонько приоткрыла дверь спальни Эдварда.
     Комната была пуста. Накрахмаленные льняные простыни и бархатное покрывало цвета лесной зелени аккуратно заправлены, совершенно очевидно, что муж не спал в своей постели.
     У Элизабет на глазах выступили слезы.
     Тихо притворив дверь и боясь расплакаться, она обернулась... и едва не лишилась сознания от страха. Спокойная круглолицая женщина загадочно улыбнулась ей.
     - Вы очень рано поднялись сегодня, миссис Петре. Я принесла вам чашку горячего шоколада. Сильные холода уже позади, но на улице еще довольно свежо.
     Элизабет сделала глубокий вдох.
     - Спасибо, Эмма, ты очень предусмотрительна.
     - Опять звонил декан по поводу молодого мастера Филиппа.
     Улыбка появилась на губах Элизабет при одном упоминании о ее младшем сыне, который учился сейчас в Итоне, на втором курсе. В свои одиннадцать лет Филипп был подвижным и смышленым мальчиком, и она очень по нему скучала.
     Ее не слишком волновало, что он не унаследовал способностей своего отца и деда. Зато у него проявился врожденный дар смешить людей. И это в сочетании с мальчишеской склонностью к проделкам и озорству доставило Элизабет немало хлопот.
     Эмма поставила серебряный поднос на ночной столик.
     - Декан говорил с секретарем мистера Петре.
     Элизабет задумчиво прошлась по темно-синему ковру из грубой шерсти - неосознанно сравнивая его с ярким восточным ковром, застилавшим пол библиотеки лорда Сафира.
     - Понятно. И мистер Петре, по-видимому, уже отправился на встречу с деканом. - По комнате поплыл приторно сладкий аромат шоколада.
     - Не могу знать, мадам.
     Ложь, мрачно думала Элизабет, засовывая сумочку с запретной книгой под крышку секретера.
     Конечно же, Эмма отлично знала, что мистер Петре не спал в своей постели. Так же, впрочем, как и остальные слуги. Интересно, как долго они скрывают от нее то, что супруг предпочитает ее другой женщине? Элизабет стянула с себя плащ с капюшоном и швырнула его на кресло перед секретером, за ним последовали черные перчатки.
     В полном молчании она приняла из рук Эммы чашечку узорчатого китайского фарфора с таким же блюдцем. Не в силах больше выносить всезнающий взгляд служанки, она отошла в сторону и стала внимательно смотреть в окно. Слабый солнечный свет освещал обнаженный розовый сад. Пересохшее сено устилало голую землю, укрывая от холода уродливые, но надежные корни.
     Голос лорда Сафира не переставал звучать у нее в голове: "Вы скоро убедитесь, миссис Петре, что, когда дело доходит до любовных утех, все мужчины одинаковы".
     Сколько же раз она считала, что муж очень рано встал, дабы достойно исполнять обязанности члена парламента, а он попросту не возвращался домой?
     Элизабет прислонилась лбом к холодному стеклу, запотевшему от горячего пара, клубившегося над чашкой.
     Сегодня понедельник. На десять утра намечено посещение больницы, а в двенадцать она должна была быть хозяйкой на благотворительном обеде. Следовало тщательно продумать свой наряд и подготовить небольшую речь. Однако единственное, о чем она была способна думать, - это пустая спальня мужа.
     А что, если не только недостаток опыта отвращал от нее Эдварда? А что, если дело... в ней самой? В ее теле, ее личности, в полнейшем отсутствии стремления к политической карьере, которую она не унаследовала ни от отца, ни от матери?
     Внезапно Элизабет поняла, чего ей недостает. Она нуждалась в простой, безыскусной детской любви.
     А может, ей нужно было также убедиться, что ее тайное свидание с лордом Сафиром никоим образом не отразилось на ее отношениях с сыновьями?
     Элизабет повернулась спиной к безжизненному розовому саду.
     - Скажи секретарю мистера Петре, пусть отправит записку в Благотворительное общество милосердных женщин, что обстоятельства не позволяют мне посетить больницу и присутствовать на благотворительном обеде.
     - Конечно, мадам.
     Жизнь снова обрела смысл. Пусть она отвергнута своим мужем, зато осталась хорошей матерью. Элизабет улыбнулась Эмме.
     - Вели повару приготовить еды для пары оголодавших парней, а потом закажи экипаж. Я проведу день с сыновьями. - Тонкий, едва уловимы