ловно под твердым панцирем безразличия все еще живет тот невинный, неопытный юноша, которым он был когда-то.
     - Поцелуй меня! - потребовал он.
     - Только если скажешь, что делаешь с женщиной своих грез.
     Он всмотрелся в темный, нависший над ним силуэт. И закрыл глаза, вдруг осознав простую истину. Абигейл и есть женщина его грез.
     - Целую ее.
     - Вот так?
     Ее губы легко, дразняще прикоснулись к его губам, затем увереннее, более кокетливо. Она целовала его, пока он не задохнулся. Потом попробовала на вкус. Язык осторожно коснулся уголков его рта, пробежал по разделительной линии, прежде чем впиться в его губы. Языки их соприкоснулись, лаская друг друга.
     Роберт резко втянул в себя воздух, пронзенный предательским ударом желания. Словно ощутив это, Абигейл почти по-матерински пригладила его волосы.
     Роберт и не предполагал, что поцелуй способен мгновенно разрушить линию его обороны. Зарывшись руками в тепло ее волос, он, в свою очередь, завладел ее губами. И обнаружил, что она, как раньше он сам, стала сосать его язык, пока он не охнул от захлестнувшего его сладострастия.
     - Что теперь, Роберт? - выдохнула она. - О чем ты еще грезишь?
     Перед глазами Роберта плясали окровавленные тела. Солдаты, которых он убил. Люди, которых он послал в бой, где ждала смерть. Невинные дети и женщины, захваченные перекрестным огнем сражений. И ни за что ни про.что испытавшие все ужасы войны.
     Только отчаянная сила воли и жажда жизни держали его на плаву.
     Но Абигейл хотела фантазий, а не исповеди искалеченного войной человека.
     Но прежде чем он успел ответить, холодная влажная мочалка провела мокрую дорожку по его шее и груди.
     Роберт застонал, зная, что его ждет впереди. И понял, что и у него, оказывается, есть фантазии. Фантазии, о которых он доселе не подозревал.
     - Ты так и не ответил на мой вопрос, - вспомнила она, обводя закаменевшую горошину соска. - Грудь мужчины так же чувствительна, как у женщины?
     - Да! - прорычал он.
     - Прекрасно.
     Место прохладной мочалки занял обжигающий рот. Спираль желания стала разворачиваться с ужасающей быстротой. Господи, он в жизни не ощущал ничего подобного! И понятия не имел, что его тело способно на такое!
     Она попыталась было отстраниться, но он прижал ее голову к груди.
     - Только не останавливайся!
     - Я читала, что женщина может получить наслаждение, если мужчина сосет ее грудь. Как по-твоему, может быть наоборот?
     Роберт едва не излился при одной этой мысли.
     - Не знаю, - проскрипел он сквозь стиснутые зубы, готовясь к следующему испытанию. Только чтобы обнаружить, что он далеко не готов.
     Он исторгся в нее всего полчаса назад. И вовсе не должен был даже затвердеть, не говоря уж о том, чтобы вот-вот низвергнуться в пропасть экстаза.
     Она провела согревшейся мочалкой по его напряженному отростку и взвесила на руке мошонку.
     - Абигейл...
     Она игнорировала его предупреждающее рычание.
     Он понял ее колебания и мог бы с определенностью сказать, когда Абигейл передумала. Мочалка скользнула ниже, прижалась к его промежности. Длинные тонкие волосы рассыпались по его чреслам в то же мгновение, как ее рот завладел воплощением его мужественности.
     Тело его словно опалило.
     Стыд.
     Стыд за то, что он не может совладать с собой.
     Почти благоговение.
     Восхищение тем, что она сумела довести его до точки кипения.
     - Иисусе! Абигейл! - простонал он, дернувшись. Но она удержала его, продолжая жадно посасывать, до тех пор пока его плоть не взорвалась у нее во рту.
     Вновь обретя способность дышать, он погладил ее по голове. Нуждаясь в ее близости. Нуждаясь в нежных объятиях.
     - Иди ко мне.
     Абигейл села.
     - Я сделала все... как надо?
     Она вся дрожала. От желания? Отвращения?
     - Никто не мог бы сделать это правильнее. Тебе не противно? - осторожно осведомился он.
     - Хорошо. Лучше не бывает, - заверила Абигейл. - Мне всегда хотелось знать вкус мужского семени.
     - И какой же он?
     Роберту следовало бы удивиться, почему волосы так быстро рассыпались по его лицу. Но он не успел.
     - Попробуй сам.
     Он остолбенел от шока, позволив ее губам прижаться к своему рту, а языку, все еще хранившему следы спермы, проникнуть внутрь.
     Роберт поспешно схватил ее за руки.
     - Господи!
     - Ты никогда так не делал раньше?
     Он спрятал руки в беспорядочной гриве ее волос.
     - Что именно? Пробовал самого себя на вкус? Никогда.
     - Я не об этом. До этого вечера ты никогда не целовал женщин между ног?
     Ее волосы льнули к пальцам, легкие и мягкие. Как крылья бабочки. Роберт поколебался.
     - Нет.
     - Почему?
     - Шлюхи не так-то часто моются.
     - А как насчет женщины твоей мечты?
     Роберт поднял ее и посадил себе на живот. Абигейл взвизгнула. Он схватил ее правую ногу и перекинул через себя, так что Абигейл очутилась на нем верхом. Ее руки уперлись в его торс.
     - Что ты делаешь?
     Он сильно сжал ее груди.
     - Догадайся.
     - Но ты... ты готов?
     - Возможно. Если нет, есть много других способов удовлетворить тебя.
     Ее соски заныли. Он продолжал перекатывать их между пальцами, щипать, пока она не стала извиваться, умоляя не останавливаться. Невероятно, но под давлением ее попки его плоть снова зашевелилась.
     - Роберт, Роберт, прошу, коснись меня где-нибудь еще... Но он не слушал просьб, желая довести ее до предела. Довести до предела себя. Покончить раз и навсегда с мраком смерти.
     - Где, Абигейл? - наконец смилостивился он.
     - Ты сам знаешь, Роберт.
     - Хочу, чтобы ты сказала вслух. Ты знаешь все слова.
     - Роберт...
     - Я не перестану терзать твои соски, пока не скажешь.
     - Хочу... хочу, чтобы ты коснулся моей... жемчужины!
     Теперь уже было яснее ясного, что так жадно ворочается под ее попкой. Абигейл тоже заметила происходящее, перестала отрывать его пальцы от своих сосков и, протянув назад руку, схватила его жезл. И, как ни удивительно, не стала дожидаться дальнейших инструкций. Она приподнялась, все еще не выпуская добычи, поднесла отросток к мгновенно повлажневшему лону. Жаркий поцелуй интимного желания... Но оказалось, что она еще способна дразнить его. А может, и себя.
     - Не возражаешь? - лукаво выдохнула она. Роберт что-то неразборчиво промычал, когда она стала нежно водить его плотью по все еще сомкнутым, но постепенно приоткрывавшимся створкам. Вот она прижала твердый жезл к своей заветной изюминке, принялась ласкать ее круговыми движениями головки, вновь провела по мягким складкам лона. Опять. И опять. Роберт инстинктивно выгнулся.
     Еще немного, и она содрогнется в наслаждении. Но ему вдруг страшно захотелось добраться вместе с ней до сияющей вершины.
     И когда она попыталась повторить ласку, он твердой рукой перехватил ее руку, раздвинул ее ноги еще шире и насадил на себя, как на вертел.
     На этот раз настала ее очередь охнуть.
     - Тише. Тебе больно?
     - Немного.
     Он обеими руками развел ее бедра еще шире и проник глубже.
     Ее мышцы судорожно сжались, словно пытаясь вытолкнуть его.
     Он стиснул ее сильнее.
     Он не позволит ей отвергнуть его.
     - Подайся вниз, Абигейл. Как только я войду до конца, боль утихнет. Даю слово. Расслабься.
     Обеими руками он неумолимо раскрывал ее, пока у Абигейл не осталось выбора, кроме как...
     - Прими. Прими меня, Абигейл.
     Она подчинилась.
     Роберт понимал, что причиняет ей боль. Но знал средство исцеления.
     Он легонько растер закаменевшие мышцы ее бедер.
     - Прошу тебя, милая, расслабься. Расслабься, Абигейл.
     И когда она немного успокоилась, снова потер ее соски и коснулся того места, где сосредоточились ее желания. Жемчужины, как она его называла.
     В честь журнала "Перл", разумеется.
     Под набухшим бутоном оказалось тугое кольцо мокрой пульсирующей плоти, безжалостно сжимавшее его жезл.
     Роберт никогда не задумывался раньше о том, как способно узкое, тесное лоно принять мужской отросток... как хрупка связь между мужчиной и женщиной.
     Едва он провел большим пальцем по тугой пуговке, Абигейл резко дернулась. Ее внутренние мышцы подсказали ему все, что нужно знать: как сильно нажать, как быстро двигаться... пока давление на его плоть не исчезло в один миг, но тут же возобновилось с такой силой, что он поморщился от боли. Абигейл пронзительно вскрикнула. Роберт вторил ей.
     Но не шевельнулся. Он обещал Абигейл, что больше не доставит ей боли. Одно наслаждение. И сдержит слово.
     Прежде чем она успела отдышаться, он снова начал потирать истекавший соком бутон, пока ее потаенные мышцы не стали содрогаться в желанной разрядке.
     Одним выпадом он привел и себя к желанному пику. И когда он вонзился в нее в последний раз, она обмякла и свалилась на него, как тряпичная кукла.
     Собрав последние силы, Роберт выдернул из-под себя одеяло, набросил на Абигейл, прижал ее к груди и взмолился о том, чтобы буря продолжалась бесконечно.

Глава 4

     Дождь, уныло барабанивший по крыше и в окна, разбудил Абигейл. Тело ее почему-то горело в жару, и к тому же она ощущала себя бабочкой, насаженной на иглу.
     Абигейл повернулась, чтобы устроиться поудобнее. Подушка сбилась, а постель оказалась ужасно твердой.
     Ощущение дискомфорта все росло. Как и странный жар, охвативший низ живота.
     Глаза Абигейл распахнулись.
     Первое, что она увидела, - густой коврик жестких черных волос, покрывавших широкий голый торс.
     С трудом сдержав тревожный крик, Абигейл подняла голову.
     И уставилась в серые глаза, обрамленные невероятно густыми, длинными темными ресницами.
     Только теперь она сообразила, что именно заполняет ее до отказа.
     Она пустила незнакомца в свою постель. Брала в рот его плоть. Позволила войти в свое тело.
     Где он до сих пор и пребывал.
     Бледные лучи рассвета осветили комнату.
     - Доброе утро.
     В теплой тьме ночи Абигейл была женщиной. В холодном сиянии утра снова превратилась в никому не нужную старую деву.
     Старую деву, сделавшую нескромное предложение незнакомцу... мало того, умолявшую его не останавливаться, продолжать, продолжать...
     - Доброе утро, - пробормотала она. Он сбросил с нее одеяло и поднял так, что она вновь оседлала его бедра.
     - Не возражаешь?
     Не возражаешь? - эхом пронеслось у нее в голове. Вопрос, который она задала, прежде чем тереться о его крепкий жезл своей набухшей плотью.
     Плотью, которой она дала имя.
     Хочу, чтобы ты коснулся... коснулся моей... моей жемчужины!
     Ее мышцы протестующе сжались. Она чувствовала себя так, словно ее насквозь проткнули толстым колом. Его плечи казались совсем коричневыми на белоснежных простынях. Крошечные соски едва проглядывали сквозь черные завитки.
     А это означало, что ее груди тоже обнажены и ясно видимы.
     Груди, которые он сосал, как изголодавшийся младенец.
     Она поспешно прикрылась руками.
     Его бедра подались вперед с вполне понятным намерением.
     Абигейл охнула. Охнула, потому что он проник в самые глубины ее тела. И еще потому, что невыносимое давление не имело ничего общего с тем, что вошло в ее лоно. Скорее с тем, что наполняло ее мочевой пузырь.
     Высвободив правую руку, она уперлась ладонью в волосатую грудь, которую она сосала ночью, как изголодавшийся младенец.
     - Собственно говоря, да, возражаю. Видите ли, мне нужно...
     Слова не шли с языка.
     Абигейл закрыла глаза, униженная до глубины души.
     Ибо не существовало способа вежливо объяснить мужчине, пронзившему женщину, что голос натуры иногда важнее зова плоти.
     Но тут ее раздумья прервал раскатистый смех. Движения его тела вместе с колыханиями кровати вынуждали ее подскакивать на чрезвычайно твердом отростке, внедренном между ног.
     Возмущенно открыв глаза, она подалась вперед, так что голые груди колыхались прямо у его губ. Мозолистые пальцы впились в ее бедра.
     - Урок для нас обоих. Мужчина просыпается в полной боевой готовности. А женщинам, как я понял, срочно требуется облегчиться.
     Абигейл, сцепив зубы, попыталась слезть с него, но ноги отказывались двигаться. Должно быть, онемели от неудобной позы.
     - Прошу прощения, но мне, похоже, нужна ваша помощь... чтобы спуститься.
     Загорелая кожа вокруг глаз собралась в морщинки.
     - С удовольствием, только сначала мы поднимем тебя...
     Сильные ладони сжали ее талию.
     - А потом поставим на ноги.
     Одним гибким движением он перевернулся и встал на колени. Абигейл не успела охнуть, как он вышел из нее и уложил на спину. И навис над ней так, что его плоть оказалась у ее лица. Такая же впечатляющая, как прошлой ночью.
     Схватив одеяло, она поспешно закуталась.
     - Спасибо.
     Улыбка его стала шире.
     - Буря все еще не улеглась.
     Она и сама это заметила.
     - Верно...
     - Насколько я понимаю, ночной горшок у тебя имеется.
     Ночной горшок имелся. Под кроватью.
     Великолепно-бесстыдный в своей наготе Роберт встал с постели и наклонился. Монотонную мелодию дождя прервал скрип фарфора по дереву.
     Роберт спокойно выпрямился.
     - Тебе помочь?
     Лицо Абигейл запылало.
     - Н-не стоит...
     - Абигейл, в однокомнатном коттедже, где все на виду, не место скромности. Мужчине и женщине, делившим постель, нечего стесняться друг друга. Мне ведь тоже придется им воспользоваться, так в чем же разница, спрашивается?
     Абигейл решительно отказывалась отвести взгляд, как бы ей этого ни хотелось.
     - Разница в том, полковник Коули, что женщине необходимо присесть на корточки, а мужчине - нет.
     Серые глаза широко раскрылись. Роберт откинул голову и залился смехом.
     Какие белоснежные у него зубы!
     Смех резко оборвался, когда Абигейл поднялась: медленно, осторожно. Между бедер саднило так, словно ей внутрь засунули терку. Ноги отяжелели, как деревянные подпорки. И ничего не чувствовали, хоть иголками коли! Опершись о железное изголовье, чтобы не свалиться ничком, она с трудом потянулась к выцветшему зеленому платью, до сих пор валявшемуся на полу.
     - Не глупи, Абигейл! - резко остерег он. - На улице льет как из ведра.
     По-прежнему удерживая край одеяла на груди, она ухитрилась другой рукой накинуть на себя платье. До него донесся ее приглушенный голос:
     - Можете приказывать своим солдатам, полковник Коули. Я военному уставу не подчиняюсь.
     Длинные холодные пальцы проникли под подол, схватили ее левую руку и сунули в рукав.
     - А прошлой ночью вы покорно исполняли все мои желания, мисс Абигейл.
     Оба прекрасно понимали, что речь идет не о военных командах.
     - Прошлая ночь, полковник Коули, была исключением.
     - Но тебе совсем необязательно выходить, - бесстрастно заметил он. Правая рука тоже оказалась в рукаве. - Даю слово офицера, что ничем не оскорблю твою стыдливость.
     - Спасибо, но мне необходим глоток воздуха.
     - Превосходно.
     Он развернул ее лицом к себе.
     Абигейл устремила взгляд куда-то поверх его темной головы. Волосы Роберта были чуть взъерошены, в ее же гриве будто мыши ночевали.
     - Я вполне способна застегнуть платье, полковник Коули.
     - Неужели, мисс Абигейл? - загадочно осведомился он и, бесцеремонно сунув руку ей за пазуху, извлек наружу край одеяла. Вытащив одеяло целиком, он свел края лифа и принялся застегивать крохотные пуговки.
     Абигейл молча сносила его заботы. Полковник так же безмолвно поднял ее панталоны. Она выхватила у него клочок шелка и, повернувшись спиной, поспешно натянула прозрачное белье.
     - Где ваши туфли? Или привыкли бегать босиком?
     Абигейл, краснея, оглядела комнату. Куда она подевала туфли?
     Ах да!
     Она промаршировала к двери и сунула ноги в полусапожки. Хотела было уложить волосы в узел, но поняла, что времени почти не остается.
     Ветер едва не втолкнул ее в дверь. Волна воспоминаний чуть не сбила с ног.
     Хочу женщину, которая заставила бы меня забыть, что последние двадцать два года я убивал людей.
     Заглянув в окно, он подумал, что она читает религиозный трактат. Замужние матроны и старые девы читают религиозную литературу. Не то что женщина, которую способен выбрать мужчина, чтобы забыться.
     Какое потрясение он, должно быть, испытал, увидев, что именно она прижимает к груди!
     За какую шлюху, должно быть, ее принял, когда она так откровенно стала ему навязываться.
     Какой жалкой дурочкой она была! Старая дева, неспособная смириться со своей унылой, никому не нужной невинностью.
     Я взял тебя не потому, что считал распутницей, Абигейл... Потому что нуждался в тебе...
     На секунду решимость Абигейл поколебалась.
     Он знал все о ее теле, почему же она так стыдится своих обычных отправлений?
     Но здравый смысл возобладал.
     Полковник помнил, как развратно она вела себя ночью. Она ничуть не походила на высохшую старую деву, какой она была днем.
     Низко склонив голову, она сражалась с ветром, не дававшим закрыть дверь. Пришлось брести по грязи к туалету позади дома. У нее едва хватило сил вернуться.
     Полковник встретил ее у двери в одном полотенце, обернутом вокруг узких бедер. При одном взгляде на промокшую одежду и волосы, с которых капала вода, он втащил Абигейл в комнату, стянул с нее платье и панталоны и, завернув в одеяло, усадил на деревянный стул у стола, где было чуть теплее.
     Абигейл должна бы рассердиться на столь откровенные ухаживания, но вместо этого она, присмирев, втайне наслаждалась уютом.
     Сев на корточки, он деловито снял с нее сапожки.
     - Я зажег огонь в плите и поставил греться ведро воды. В буфете нашлись лишь банка с чаем, полкаравая хлеба и клубничный джем. Хочешь, поджарю тосты, или подождешь, пока вскипит вода и заварим чай?
     Абигейл взглянула на деревянный ящик у плиты. Запас дров сократился наполовину. Второй стул был придвинут к плите и увешан одеждой Роберта. Осколки с пола исчезли. У стены стояла метла. Журнал, оброненный ею вчера, тоже куда-то делся. Как и шпильки, вынутые из ее волос.
     - Я подожду чая, спасибо, - обронила она.
     - Вы упрямая женщина, мисс Абигейл.
     Абигейл уставилась в беспощадные серые глаза и почувствовала, как сердце куда-то покатилось. Он выглядел... почти беззащитным. И в то же время настоящим мужчиной.
     Прошлая ночь действительно была безумием.
     Он выехал в бурю... и набрел на ее коттедж. И, утолив голод плоти, должен понять, что такому мужчине, как он, не нужна такая женщина, как она.
     Но ты не просто женщина, Абигейл. Ты моя женщина, пока длится буря.
     Буря еще не кончилась.
     Но сейчас он отвергнет ее.
     Абигейл мужественно приготовилась вынести неизбежную боль.
     - Вы лгали, полковник Коули.
     Темные брови мрачно сошлись.
     - В чем, мисс Абигейл?
     Абигейл, краснея, вздернула подбородок.
     - Там... все еще саднит.
     - Я сумею заглушить боль.
     Румянец стал еще гуще.
     - Сейчас сделаю вам ванну. Сразу станет легче.
     Она отказывалась отвести взгляд от серых глаз.
     - А потом, полковник Коули?
     - Потом полечу своим способом.
     И хмурый серый день неожиданно стал куда приятнее солнечной погоды.
     - Мне почему-то захотелось тоста, полковник.
     - Мы заключили сделку, Абигейл. Пока продолжается буря, мы называем друг друга по именам, и ты вольна воплощать в жизнь любые свои эротические фантазии.
     Кипящая вода перелилась через край, и раскаленная плита зашипела. Пар поднялся к потолку.
     Он налил воду в чайник, вновь наполнил ведро и поставил на, огонь.
     - Значит, мы сидим на хлебе и воде?
     - Да, если не придет миссис Томас. Она и ее муж приглядывают за коттеджем. За несколько шиллингов в неделю сверх основной платы она готовит, убирает и стирает.
     - Сомневаюсь, что она сегодня появится.
     - Наверное...
     Теплое предчувствие... что-то вроде ощущения счастья все росло в груди. Ради еще одной ночи с этим