я ласка - и ее лоно раскрылось само собой, без всяких усилий втягивая все три пальца, кончики, первый сустав, второй...
     - Самое главное - растянуть твой девический барьер, а это значит растянуть тебя. Я человек твоей мечты, Абигейл. Не сопротивляйся, откройся, я не толще, чем эти три пальца вместе. Вот так. Сжимай... расслабься... это определенный ритм, как в танце. Позволь мне открыть тебя, Абигейл, сделать такой мокрой, чтобы я утонул в тебе.
     Но пока, кажется, она тонула сама. В наслаждении.
     Значит, вот что делают вместе мужчина и женщина. Непередаваемо интимно... Лучше всякой фантазии, всякой книги. Жаркие томительные ощущения, хрипловатый тембр голоса Роберта выманили Абигейл из надежного убежища ее викторианского мирка в мир запретной чувственности, о чем она всегда мечтала.
     Откинув голову, она позволила пальцам делать с ней все: возбуждать, раскрывать, как створки раковины, проникать глубже, еще глубже, пока она не задохнулась, и...
     - Как он брал тебя в мечтах?
     Опять Роберт вторгся в ее грезы.
     - Я... я лежала на спине.
     - Мои пальцы по-прежнему причиняют тебе боль?
     - Нет.
     Она приподняла бедра, чтобы принять его в себя.
     - Чего ты хочешь, Абигейл?
     Безумного, сладостного наслаждения.
     - Больше!
     Он неожиданно отстранился, уперся кулаками в подушку по обе стороны ее головы. Жесткие волосатые ноги развели ее бедра еще шире, огромный жезл, обжигающий и твердый, уперся во врата ее лона.
     - Вот так? - прорычал он. - Именно так ты теряешь невинность в мечтах, Абигейл? С широко раздвинутыми ногами?
     - Да.
     Абигейл вцепилась в его мокрые от пота плечи. Под ладонями перекатывались мускулы, настоящие, не выдуманные.
     Она жадно провела руками по его спине, ощутив мышцы, которых у женщин не бывает, впилась ногтями в маленькие упругие ягодицы, сохраняя в памяти его тело на все долгие пустые месяцы и годы, что лежали впереди. И все это время его непокорная плоть подрагивала и пульсировала у ее лона. И она была широко раскрыта и полностью доступна вторжению. Кажется, все свершается слишком быстро.
     - Ты такой огромный, Роберт! - охнула она. - Ты и вправду велик по сравнению с другими мужчинами?
     Влажное дыхание коснулось ее щек и губ. Загрубевшие пальцы убрали со лба спутанные влажные волосы так бережно, почти боязливо, словно это ему предстояло потерять девственность. Правая рука скользнула между прижатых друг к другу тел.
     - Тебе судить, Абигейл.
     Он припал к губам Абигейл, проник языком в рот, одновременно входя в нее... да, он велик... куда больше, чем сложенные вместе три пальца, и она бессильна остановить его, его, вызвавшего к жизни поток расплавленного жара, изливавшегося из ее тела. Он вонзался глубже и глубже, раскрывая ее все шире, и хотя Абигейл казалось, что это невозможно, но проникновение длилось бесконечно. Словно он коснулся ее души.
     Она потянула его за волосы.
     - Ты говорил, что секс грязен.
     - Я лгал.
     Она выгнула спину, наслаждаясь тяжестью его тела.
     - Роберт...
     Его рука немедленно скользнула под ее бедро. Когда она опять приподнялась, он подвел ладонь ей под поясницу.
     - М-м-м?
     Слезы выступили у нее на глазах.
     - Ничего. Просто... просто я чувствую себя заполненной до отказа.
     Нежные губы дотронулись до ее рта. Снова. И снова. И снова.
     - Так и есть. Расслабься, Абигейл. Обвей ногами мою талию. Абигейл попыталась. Изо всех сил. Но при каждом движении он погружался все глубже, и боль становилась острее, и...
     - Роберт, ноги женщины не предназначены для...
     Он слегка куснул ее за губу.
     - Но ты не просто женщина, Абигейл. Пока длится буря, ты моя женщина.
     И ее ноги словно по волшебству взлетели вверх и сомкнулись у него на поясе. В этот миг они стали едины. Слились.
     - Оставайся раскрытой... для меня, Абигейл.
     Абигейл пыталась отдышаться.
     - Вряд ли у меня есть выбор, Роберт.
     Она лбом почувствовала, как раздвинулись в улыбке его губы. И поцелуй, в самый кончик носа...
     - Тогда кончи для меня.
     - Но ты еще не выполнил свою часть договора.
     Он снова замер.
     - Что именно?
     - Не заставил меня молить и заклинать о ласке.
     Вместо ответа он начал двигаться. Гигантский жезл, заполнивший ее, то надвигался, то ускользал, взад-вперед, настойчиво дразня набухший бутон в складках плоти, и вдруг...
     Все следы боли и дискомфорта исчезли, вытесненные волной жара.
     - Роберт, пожалуйста!
     Она принялась царапать его спину.
     - Что, Абигейл? Скажи! Сильнее? Быстрее? Медленнее? Глубже?
     Сцепив зубы от досады, она вильнула бедрами совершенно не подобающим леди образом.
     - Нет, нет, не медленнее! Быстрее, Роберт! Сильнее!
     Он с новой силой врезался в нее, сильно, быстро, глубоко; сильнее, быстрее, глубже, воплощая ее фантазии куда полнее, чем она воображала.
     - Еще... еще!
     Она проводила глубокие борозды по его спине и сжимавшимся ягодицам, чтобы получить все, что можно, все, что она желала... Интересно, будет ли она в состоянии подняться утром?
     - Не останавливайся, Роберт, пожалуйста, не останавливайся!
     - Откройся шире, Абигейл. Моли меня о большем. Плачь, проси, требуй. Заставь меня забыть о том, что я убивал, черт тебя возьми! Отдай мне все, что у тебя есть. Кончи для меня, сейчас, сейчас, сейчас!
     Ярость. Боль. Желание.
     Абигейл должна бы испугаться, не в силах сказать, кто этот человек в ней: полковник, требующий повиновения, любовник, жаждущий забыться, или солдат, убивавший из чувства долга? Да и сам Роберт вряд ли знал это. Особенно в такие мгновения.
     Но черное небо вдруг раскололось под безжалостным давлением, и Абигейл выкрикнула имя Роберта как раз в тот момент, когда он показал, что мужчина и в самом деле способен дать женщине наслаждение.
     - Роберт! - звенело в ночи.
     И когда она распалась на миллион блаженных частиц, он придавил ее всем телом, словно желая стать частью ее самой. А может, хотел похоронить в ней свое прошлое. Потом в нее излился раскаленный поток жидкости, и из горла Роберта вырвался сдавленный крик.
     В книжках описывалось извержение мужчин, но не ощущение женщины в ту минуту, когда семя наполняло ее лоно.
     Мужчина из мечты не истекал потом, не падал бессильно на женщину, измученный страстью, не возвещал всему миру о своем экстазе.
     Мужчина мечты не прогоняет одиночество, не способен дать такого удовлетворения.
     - Спасибо, Роберт.

Глава 3

     До вступления в армию Роберт был просто Робби. В армии он стал Коули. Рядовым Коули. Капралом Коули. Сержантом Коули. Капитаном Коули с правом величаться сэром. И спустя целую жизнь, посвященную убийствам и насилию, стал полковником Коули. В перерывах между боями, а иногда и прямо во время сражений полковник утешался со случайными шлюхами или обозными проститутками, неизменно оставаясь при этом безымянным. Никто, кроме Абигейл, не звал его Робертом.
     И ни одна женщина не выкрикивала его имени в момент наивысшего наслаждения.
     Маленькие твердые груди упирались в его торс. Она все еще еле заметно содрогалась в экстазе.
     Наслаждение Абигейл.
     Она настоящая леди, судя по манерам и выговору, в этом нет сомнения.
     Двадцатидевятилетняя старая дева, с восторгом и добровольно пожертвовавшая своей невинностью.
     Она приняла его боль и страсть и принесла в дар свое тело. Не будь ее, он погиб бы в бурю.
     И он сознавал так же отчетливо, как то, что ему следовало сразу же подняться и провести остаток ночи в туалете, что не сделает ничего подобного. Заставит Абигейл исполнить свое обещание. И к концу бури познает ее всю. Всю до конца.
     И поймет причины, по которым она предпочла скрыть свое положение в обществе и запереться в уединенной хижине, захватив с собой груду эротической литературы.
     Приподнявшись на локтях, чтобы не давить на Абигейл своим весом, он прижал губы к ее уху-, и сладостно-горькая волна наслаждения омыла его.
     Такая невинная вещь - женское ушко.
     Но ему внезапно захотелось обвести языком каждый завиток раковинки, впиться зубами в мочку.
     Сделать Абигейл частью самого себя.
     Какая красивая форма ушка: обманчиво прохладного и внешне деликатного, совсем как сама Абигейл.
     Он медленно просунул кончик языка в жаркий узкий канал. Содрогания ее лона усилились.
     Роберт погладил узкую спину и сжал мягкую ягодицу, проникнув при этом немного глубже.
     - Я сделал тебе больно?
     - Немного, - хрипловато призналась она. - Кажется, ты причинил мне боль не... не своей плотью, а пальцами.
     - Потому что пытался растянуть твою девственную перегородку.
     Роберт нашел ее губы, распухшие, смятые его поцелуями, инстинктивно смягчившиеся под давлением его рта. Губы, целованные им одним.
     Он проник в нее еще дальше - языком и набухающим отростком.
     - А что делает мужчина твоей мечты после того, как возьмет твою невинность?
     - Он... готов разделить со мной свое тело.
     Отросток зашевелился, пробуждаясь к жизни. Немыслимо!
     - Каким же это образом? - осведомился Роберт, делая первый выпад. Абигейл затаила дыхание. Коротко остриженные ногти вдавились в его спину.
     - Позволяет касаться себя. Целовать. Пробовать на вкус. Все то, что ты делал со мной.
     Потаскухи целовали Роберта, брали в рот его плоть, но за деньги. Ни одна женщина не выражала до сих пор желания проделать это ради удовольствия.
     Он мягко вышел из нее и перекатился на спину.
     Роберт не был готовок встрече с такой женщиной. В своих мечтах партнерша брала его тело и страсть и давала лишь наслаждение. И вовсе не мечтала узнать его тело.
     Матрац просел. Прохладные пальцы нерешительно легли на живот, прошлись по торсу.
     - А мужская грудь так же чувствительна, как... - Она легко обвела его соски. - Ты в этом месте меньше, чем я.
     - Я мужчина, - проворчал Роберт, уставившись в темноту.
     - Но такой же твердый. Стоит тебе дотронуться до моего соска, и между ног мокро становится. Что ты испытываешь, когда я касаюсь твоего?
     Она провела подушечкой большого пальца по его соску. Еще раз. Еще. Еще.
     Белое пламя ударило прямо в чресла. Роберт схватил ее за руку, прижал к своей груди, вдыхая запах тел. Ее. Своего. Запах предыдущего жаркого соития. Запах секса.
     И задался вопросом, почему женщина, подобная Абигейл, исполненная чистой, невинной страсти, способна принять мужчину, который убивал раньше и признался, что готов убивать снова.
     - А женщина из грез сосала твою грудь, Роберт?
     - Мне нужно одно, Абигейл, - чтобы женщина отдалась мне, - спокойно, чуть отстранение пояснил Роберт. - Я не мечтаю отдаться женщине. Этого в моих фантазиях нет.
     - Но отдался бы?
     "До этой ночи - нет", - мрачно подумал он.
     - Твои фантазии, Абигейл, - главное. Чего ты хочешь?
     - Взять тебя в рот, Роберт.
     У Роберта закружилась голова, когда пухлые влажные губы нашли сосок в гнездышке жестких волос. Неожиданное чувство беспомощности завладело им.
     Мужчины, которые убивают, не нуждаются в нежности.
     Мужчины, которые убивают, не способны ничего предложить леди.
     Закрыв глаза, он притянул поближе ее голову. И понял, что ее волосы до сих пор стянуты уродливым узлом, возвещавшим всему миру, что она заскорузлая старая дева, хотя в ней пылали и бурлили те же потребности и нужды, что и в нем. Но она - пленница общества, отрицавшего ее женственность. Не признававшего горевшей в ней страсти. А он искалечен карьерой, которую выбрал, когда был слишком молод, чтобы понять, что делает.
     Он ощупью нашел шпильку. Вытащил.
     Влажное тепло в груди неожиданно сменилось холодком. Тонкие пальцы схватили его за руку.
     - Что ты делаешь?
     - Распускаю твои волосы.
     Абигейл приподнялась и досадливо охнула. Роберт мгновенно открыл глаза и насторожился. Солдат, готовый броситься в битву.
     - Что? - резко спросил он.
     - Ничего.
     Он ощупью нашел ее колено. Она наклонилась над ним.
     - Наша сделка, Абигейл. - Он чуть сжал пальцы. - Скажи правду.
     - Просто...
     Он заметил, как она нервно откинула голову к потолку.
     - О, говорю же, ничего особенного. Когда я приподнялась... что-то... ты... вылился из меня.
     Плоть Роберта мгновенно вздыбилась.
     Он провел ладонью по бедру Абигейл, скользнул в мягкое... теплое...
     Холодная вязкая жидкость запачкала кончики пальцев.
     - Моя сперма, - безучастно обронил он.
     - Знаю, - тоненьким голосочком, присущим, казалось, десятилетней девочке, а не двадцатидевятилетней старой деве, пискнула она.
     - В тебе еще немало осталось.
     Он сплел свои пальцы с ее и ввел их соединенные ладони в ее лоно.
     - Почувствуй. Себя. Меня. Нас.
     Она охнула, когда их руки коснулись ее распухших губ.
     Их смешавшийся любовный сок. Эссенция мужчины и женщины.
     Он никогда раньше не делал ничего подобного. Не ощущал себя в женщине до такой степени.
     Это было подобно грому с небес. Пуле, ударившей в грудь.
     Абигейл попыталась отдернуть руку, но он удержал ее и подтянул чуть выше, так, что в скользкое от семени лоно проникли два пальца - его и ее.
     - Никогда не подозревала, что двое могут быть так близки, - выдохнула она.
     - Я тоже, - сипло пробормотал он. - Почему ты отстранилась, когда я хотел распустить твои волосы?
     - Они растреплются.
     Но Роберт славился умением распознавать ложь. Еще один секрет, который предстоит узнать. Еще одно препятствие, которое нужно преодолеть.
     - Я сам их расчешу завтра утром. Раздвинь ноги шире.
     Она неуклюже подчинилась. Тело утонуло в матраце, и их пальцы проникли еще глубже. Мышцы ее лона судорожно сократились.
     - Роберт!
     - Что?
     - Ты в самом деле подсматривал в окно?
     - Сначала постучал, но ты не открыла.
     Абигейл сжала мышцы лона. Пальцы оказались в ловушке.
     - Я читала.
     Интересно, какое именно описание постельных игр придало ее лицу то мечтательное выражение, которое он подглядел под окном?
     - Я так и понял.
     - А что, по-твоему, я читала?
     - Религиозный трактат, - коротко бросил Роберт, уже предчувствуя, каким будет следующий вопрос. Но, не дождавшись, ответил сам:
     - Я взял тебя не потому, что посчитал распутницей, Абигейл. Только потому, что нуждался в тебе. И ты права: то, что соединило нас в эту ночь, не может считаться грязным.
     - Роберт, - хрипло пробормотала она.
     - Что, милая?
     - Придвинься немного.
     - Зачем?
     - Я хочу тебя поцеловать.
     Сердце встрепенулось в груди Роберта. Он, тот, который убивал не моргнув глазом, подался вперед, притянул ее к себе, ради удовольствия почувствовать трепет ее тела.
     В темноте она сначала промахнулась. Тонкие пальцы нерешительно коснулись его щеки, нашли губы.
     Вторая попытка удалась.
     Это был поцелуй девственницы.
     Первый поцелуй.
     Он позволил ей вволю им насладиться, ощущая ее возбуждение.
     Абигейл оказалась способной, хоть и немного застенчивой ученицей. Она призывно обвела языком его губы, и он немедленно приоткрыл их, позволяя ей войти.
     Но он хотел большего.
     Чтобы буря продолжалась вечно.
     Чтобы Абигейл ласкала его еще и еще.
     Он втянул ее язык глубже, принялся посасывать, до тех пор, пока легкие колебания не превратились в непрерывный спазм экстаза. Абигейл глухо застонала, не отрывая губ. И только тогда он осторожно отстранился и отпустил ее руку. И отыскал оставшиеся в волосах шпильки. Они раскатились по полу, как горстка спичек. Не найдя больше ни одной, Роберт запустил обе руки в ее волосы и продолжал трудиться, пока длинные пряди не окутали ее плечи шелковистым покрывалом. При мысли о том, как она хороша сейчас, его жезл вырос на добрый дюйм.
     - Ляг на спину.
     - Зачем?
     - Чтобы я мог заняться твоим телом.
     - Не войти в меня?
     - Позже, - серьезно пообещал Роберт, хотя его губы дернулись в усмешке: подумать только, его чинная, чопорная старая дева готова вести игру до конца. - Сначала нужно тебя вымыть.
     - Я вполне способна сделать это сама.
     - Это не входит в условия сделки, Абигейл. Ты согласилась на все.
     И, не слушая дальнейших возражений, подхватил ее, уложил на спину. Ах, если бы он так же легко побеждал во всех битвах на полях сражений!
     - Если ты вымоешь меня, я окажу тебе ту же услугу, - с достоинством предупредила Абигейл. Роберт расплылся было в улыбке, но когда до него дошел истинный смысл ее слов, ошеломленно заморгал.
     Последний раз его мыли в детстве, задолго до того, как началась его военная жизнь, и он за одну ночь из подростка превратился в мужчину.
     - Договорились.
     Ведро стояло под умывальником. Он взялся за ручку насоса. Вода оказалась ледяной. Он схватил мочалку, намочил выжал почти насухо и вновь подошел к кровати. Прежде чем начать, он согрел мочалку в руках.
     - Мужчина твоей мечты так делал, Абигейл?
     - Нет. После воображаемого мужчины нет необходимости мыться, - язвительно напомнила она. Роберт невольно улыбнулся.
     Подумать только, за эти часы, проведенные с Абигейл, он улыбался и смеялся больше, чем за все последние двадцать два года.
     Казалось, смех и страсть - вещи несочетаемые. Правда, и такой человек, как он, и такая дама, как Абигейл, ни в коем случае не должны быть вместе наедине, не говоря уже...
     Но невероятное случилось.
     И запоздалой скромности нет места в их странном союзе.
     Пока он обтирал ее, она лежала абсолютно неподвижно, словно получая столько же удовольствия от его касаний, как от своих прикосновений к нему. Он вспоминал ее лицо: высокий гладкий лоб, тонкий нос, округлый подбородок, и сожалел, что не может зажечь свечу и рассмотреть Абигейл во всех подробностях. У нее карие глаза. Глаза, негодующе распахнувшиеся, когда он откинул крышку сундука и обнаружил груду эротической литературы. Вспыхнувшие оранжевым янтарем, когда его собственные загорелись страстью.
     Абигейл выгнула шею. Тоненькую. Стройную, длинную, как у египетских богинь. Ее правая грудь наполнила ладонь его руки. Сосок затвердел. Медленно, очень медленно он провел мочалкой по животу, мягкому маленькому холмику, трепещущему под его пальцами, когда он сосал его, ощутил скользкую влагу, не имеющую ничего общего с водой.
     С упорной решимостью он исследовал те изменения в ее теле, причиной которых был сам. С душераздирающим доверием она позволяла ему все.
     Плоть ее набухла в том месте, где он вошел в нее. Теперь он мог легко проникнуть в ее лоно двумя пальцами и даже тремя, если бы не мочалка.
     Роберт осторожно удалил все свидетельства их взаимной страсти, стер свое семя с ее бедер и снова вернулся к таинственному местечку между ее ног.
     Он мыл Абигейл неспешно, наслаждаясь ее жаром и мягкостью. Прижав мочалку к тугому бутону наверху расселины, он снова и снова принялся обводить мочалкой крошечную пуговку.
     Но тут мочалку неожиданно вырвали из рук. Роберт насторожился:
     - Я сказал - все, Абигейл.
     - Ты сказал - любые мои фантазии, Роберт. Теперь твоя очередь.
     Роберт отчего-то снова улыбнулся. Она знала, кто он, и все же смела отдавать приказы, словно он был обычным человеком, не познавшим ужасов войны.
     Он молча послушался.
     Абигейл сполоснула мочалку и выжала. Интересно, о чем она думает в этот момент? О том, что он делал с ней? Или о том, что собиралась сделать с ним? Или о том, что прочла перед тем, как он вломился в коттедж?
     Эротические сцены, в которых она жаждала участвовать, но боялась.
     Сплетение тел, которое ей не суждено испытать.
     Позы и ласки, о которых Роберт, закаленный воин, поднаторевший в убийствах и сражениях, и понятия не имел.
     Сладкая пытка, которой он подвергнет ее, прежде... прежде чем стихнет ураган.
     Мочалка неожиданно коснулась его лица. Холод странно контрастировал с жаром ее пальцев. И Роберт ощутил, как ярость и отчаяние прошлого покидают его, с