. В доме было пятеро детей, две  женщины  и  старик  лет
девяноста. Девочка лежала у окна, прижимая белый платок  к  животу.  Она
еще была жива. Перья из подушек кружились, как снег, прилипали к  крови.
Весь дом был залит кровью. Стоны девочки слышать было невыносимо. Может,
еще кто-то был жив.
   Не было сил, да и охоты, разбираться. Стреляли все, пока не наступила
тишина.
   Потом пришло отрезвление.
   По рации связались с артиллеристами.  Соврали,  что  в  домах  засели
снайперы. Минометчики через четверть часа накрыли край селения.
   Сровняли дома с землей. Когда  подошло  подкрепление,  все  уже  было
кончено, а вечером пропал пулеметчик  Гриша  Бондарев  вместе  со  своей
снайперской винтовкой. Он ее  возле  мертвого  боевика  подобрал  еще  в
прошлую командировку, за два дня до того, как из нее кавказскую  овчарку
на могиле пристрелил. Весь следующий день его искали. Безрезультатно. Мы
ушли на базу. Началось разбирательство. Но все, кто из нашего  отделения
был там, отвечали, как договаривались. Грушин не знал всего, а может,  и
не хотел знать. Он выручил. Дело замяли, так толком и не начав.
   Гришку Бондарева в мыслях мы  уже  похоронили.  Но  через  неделю  он
объявился. Весь перевязанный, израненный, будто  его  собаками  травили.
Крыша у него поехала. Сидел он у дороги, естественно уже  без  винтовки,
без гранат; по жетону десантники и определили, что это свой.
   К нам привезли. Пробовали мы  от  него  толку  добиться.  Бесполезно.
Плел,  как  спьяну.  Все  твердил:  "Кавказская  овчарка..,   она   меня
отпустила.
   А вы все мертвые уже".
   Страшный был Гришка тогда, руки и ноги прострелены. Его в  Ханкалу  в
госпиталь отвезли, потом - в Ростов, потом - в дурку. Тихий - вот сестре
и отдали.
   Командировка  кончилась.  Медали...  Ордена...  Деньги...   Вернулись
героями. А потом началось...
   Все девочку вижу как наяву, она еще живая была.  И  пух  прилипает  к
крови... Наши думают, что у меня крыша  едет.  Может,  оно  и  так.  Вот
рассказал все вам, и легче стало. Мне кажется, что вы и так все знали. Я
чего приехал? Слышал, как вы по радио говорили...
   Куницын взглянул на часы:
   - Я на час с блокпоста сорвался. Поеду.
   Там ребята остались. Они в Чечню просятся, а я - нет.
   - Погоди, - сказал Холмогоров.
   - Я все сказал. Нет мне прощения, - Куницын резко вышел.
   Холмогоров сидел, сжимая виски ладонями.
   Долго смотрел на пустое кресло, словно Куницын был перед ним. Наконец
принял решение. Все произошедшее в Ельске стало прозрачным, как  осенняя
вода.
   Холмогоров  подъехал  к  дому  с  зеленой  крышей.   В   двух   окнах
проблескивал  свет.  Андрей  Алексеевич  решительно   постучал   и,   не
дождавшись ответа, толкнул дверь. Та оказалась не заперта. Именно так он
и представлял себе дом одинокого школьного учителя - все в прошлом.
   На круглом столе, рядом со стаканом недопитого чая лежал  старомодный
альбом и конверт из плотной бумаги. Ббльшая часть фотографий из  альбома
была вырвана - они и лежали в конверте.
   Холмогоров торопливо просмотрел их, задержавшись на одной.  Старик  в
каракулевой папахе, две пожилые  женщины,  молодой  сильный  мужичина  в
белой рубахе без ворота, трое детей.
   Старшая девочка, лет десяти, в белом платочке, держала за руку мать -
Аллу Ермакову, дочь школьного учителя из Ельска.
   Из-под стола выглядывала знакомая дорожная  сумка,  приготовленная  к
отъезду.
   На коврике возле  комода  стояли  две  белые  фарфоровые  тарелки.  В
глубокой была вода, в десертной - остатки еды. "Не  понял,  -  прошептал
Холмогоров, глядя на посуду, - котенок что ли? Живая душа?"
   Услышав его голос, из-под комода выскочил  маленький  рыжий  щенок  и
беззлобно затявкал.
   Холмогоров присел, потрепал щенка  по  голове,  заглядывая  в  черные
глаза. Щенок лизнул его руку, словно приглашая поиграть.
   - Некогда мне, дружок. Поехали лучше со мной.
   Мужчина взял маленького пса на руки:
   - Ты согласен прогуляться? Понял, согласен.
   "Может, и успею", - подумал Холмогоров, выскакивая на крыльцо.

***

   Прапорщик Павлов, осчастливленный двумя канистрами, укатил к жене.
   - Ты даже лицом просветлел, сержант, -  сказал  Уманец,  разливая  по
стаканам чай, - везет тебе с бабами, в  любое  время  дня  и  ночи  рады
угодить.
   - Я, мужики, не у Вальки был, - признался Куницын.
   - Новую завел? - удивился Маланин, отщелкивая рожок автомата.
   - Я, мужики, к Холмогорову ездил. Я ему все, как было, рассказал.
   В тесном бетонном кубе зависло тягостное молчание.
   - Точно, у тебя, сержант, крыша поехала.
   - Почему нам не сказал, что сдать всех решил?
   - Уже сказал.
   Маланин резко прищелкнул рожок к автомату:
   - Ну и дела пошли...
   Брезентовый полог  качнулся.  Женщина  в  черной  косынке  и  толстом
вязаном свитере с капюшоном,  в  джинсах  и  кроссовках  поморщилась  от
яркого света.
   - Чего надо? - зло крикнул Уманец.
   Женщина молча разжала ладонь, на ней лежала выдернутая чека.
   -  Все  здесь,  -  глухо  произнесла  она,  обведя  взглядом   тесное
помещение.
   Осколочная  граната  дважды  подпрыгнула  на  досках  пола.   Женщина
метнулась в темноту.
   Громыхнул взрыв, следом прозвучал второй, более мощный  -  взорвались
канистры с бензином.
   Огненная волна снесла кирпичную кладку, сорвала пылающий,  посеченный
осколками брезентовый полог.
   Женщина, не оглядываясь, пошатываясь как  пьяная,  брела  по  дороге.
Черные "Жигули", выскочившие из-за поворота, чуть не сбили ее.
   Холмогоров схватил женщину за  плечо,  затолкнул  в  машину.  Она  не
сопротивлялась.
   - Мне все равно, - проговорила она, - вместо сердца у меня уже  давно
пустота.
   - Что ты наделала, - не укоряя и не осуждая, произнес  Холмогоров,  -
тебе здесь места уже нет.
   - Знаю, мое место там, рядом с детьми и мужем.
   Рыжий щенок забрался к женщине на колени.
   - А ты здесь откуда?
   Щенок уютно устроился, положил голову на лапы и уснул.
   - Может, вы возьмете его себе? - обратилась женщина к Холмогорову.  -
Он хороший.
   - Я подумаю, - не оборачиваясь, произнес Андрей.

***

   Рапорт  майора  Грушина  на   имя   министра   внутренних   дел   был
удовлетворен. Он уволился и уехал из города. Через год в Ельске уже  был
построен храм. Молодому священнику прислуживал Гриша Бондарев. Храм  был
возведен на том самом месте, где он, беседуя с Холмогоровым,  выкладывал
из битого кирпича крест. Гриша стал спокойным, о кавказской овчарке  сам
не вспоминал. Когда же его спрашивали, отвечал, улыбаясь:
   - Она уехала, она меня отпустила.
   Дом с зеленой крышей в глубине переулка сгорел на девятый день  после
взрыва блокпоста. В Ельске говорили, что это сделали спецназовцы, но  их
не искали и не осуждали. Следователь ФСБ Камнев уехал из Ельска, увозя с
собой  неопровержимые  доказательства  того,  что  спецназовцев  убивала
женщина-снайпер, мстя за своих детей.
   Ермакова-Будаева умерла на следующий день, после того  как  добралась
до родных  могил.  Чеченские  женщины  похоронили  ее  на  мусульманском
кладбище, рядом с мужем и детьми.




                  Андрей ВОРОНИН
                  ПРОРОК
                  ГОЛОС АНГЕЛА


                            Анонс

       Советник   Московского  патриарха  Андрей  Алексеевич
Холмогоров  едет в белорусский город Борисов, не подозревая,
что  это  путешествие - начало череды загадочных и трагичных
криминальных  происшествий, свидетелем и участником  которых
ему предстоит стать.

                           Пролог

     Настоящее и будущее - лишь продолжение прошлого. Мысли,
поступки сегодняшних людей уже предопределены теми, кто  жил
до них, но сами люди об этом не задумываются...
      В 1812 году французский император Наполеон двинул свои
войска  на  Россию, дошел до Москвы, разорил ее,  разграбил,
сжег. В 1941 году Адольф Гитлер так же, как Наполеон, рвался
к Москве, хотел ее захватить. И тот и другой надеялись, что,
овладев  Москвой, получат власть над всем миром. Но  не  все
помнят, что, прежде чем двинуться на Россию, и тот и  другой
воевали  в  Северной Африке. Их не интересовали  завоеванные
земли, оба они стремились к другому, искали то, что приведет
их к заветной цели...
      А начиналось все так... Тогда же, когда Бог дал Моисею
заповеди  на  скрижалях, дьявол написал свои заповеди.  Если
Бог  высек слова свои на каменных скрижалях, то дьявол выжег
послание на золоте, ярком и слепящем, как огонь преисподней.
Что  прочел на скрижалях библейский Моисей, знают все -  это
заповеди Божьи. А вот что выжег дьявол на золоте?
      Господь  решил,  что никто из людей  не  должен  знать
своего  будущего. Дьявол же выжег на золоте  то,  что  людям
знать  не  дано. Кто прочтет письмена на скрижали  -  узнает
судьбу  от  дня первого до дня последнего и сможет  избежать
всех  злоключений, получит власть над миром. И сделал дьявол
так,  что  уничтожить его золотую скрижаль  невозможно,  она
вечна,  как вечно зло. Прочесть ее можно, лишь когда светила
станут в определенном порядке.
      Нашли  послание  дьявола  в пустыне  жрецы  египетских
фараонов,  завладели им, прятали его и  хранили  как  зеницу
ока.  Лишь  посвященным приоткрывали  они  тайну,  позволяли
заглянуть  в будущее. И тогда дьявол радовался, тогда  рекой
лилась кровь и тысячами гибли люди. Мрак опускался на землю,
меркло  солнце.  Так  продолжалось,  до  тех  пор,  пока  не
завладели     этой     золотой    скрижалью     христианские
первосвященники,  они первыми поняли,  что  нельзя  человеку
даже  заглядывать  в  дьявольские  письмена.  Но  уничтожить
'.+.bcn скрижаль выше человеческих сил, оставалось таить  ее
и прятать.
     Прятали ее первые Папы Римские, а когда Рим погибал под
натиском    варваров-язычников,    тайно    отправили     ее
константинопольскому   патриарху.   Погибла   и    Византия,
захваченная турками-сельджуками.
     Золотая скрижаль оказалась в Москве. Прятали ее русские
первосвященники,  как и их предшественники,  надежно,  чтобы
никто  не  смог увидеть и прочесть, заглянуть в будущее.  От
патриарха к патриарху передавалось тайна.
     И понял дьявол: крепки христианские первосвященники, не
впадут  в искушение, будут хранить тайну. Отправил он своего
посланника  отыскать золотую скрижаль. И появился  на  Земле
этот  гад  в  обличье  человека,  принимали  его  монархи  и
правители   как   астролога,   чародея,   предсказателя.   И
нашептывал  посланник  дьявола, что есть  золотая  скрижаль,
надо  лишь отыскать ее, а заполучив ее, станешь непобедимым,
завладеешь всем миром.
     Есть точные свидетельства историков и биографов, что за
спиной   каждого  великого  диктатора  стояла   таинственная
личность,  обладавшая  огромным  влиянием,  -  это  был  он,
посланник  дьявола.  Был  он  рядом  и  с  Наполеоном,  и  с
Гитлером...
      Наполеон с помощью посланника дьявола сумел отыскать в
захваченной Москве спрятанную патриархами золотую  скрижаль.
Но прочесть ее посланник мог лишь при определенном положении
небесных  светил. Скрижаль и награбленное в первопрестольной
столице церковное золото охраняли самые преданные гвардейцы.
      При  отступлении обоз с золотом и скрижалью провалился
под  лед.  Времени на подъем бесценного груза не было  -  по
пятам шли казаки.
      Посланник дьявола оставил верного человека - одного из
гвардейцев-корсиканцев,  назначив  его   хранителем   места.
Император  снял медаль со своей груди, разрубил  ее  палашом
надвое,  одну половину вложил в ладонь гвардейцу,  сжал  ему
пальцы: "Покажешь место тому, кто предъявит вторую половину.
Храни  тайну".  Посланник дьявола зомбировал  гвардейца.  "Я
вернусь,  -  сказал  он корсиканцу,  -  ты  можешь  меня  не
дождаться,  передашь тайну места и половинку  медали  своему
сыну.  Каждый,  кто попытается достать хоть часть  сокровищ,
погибнет..."
     Тем же палашом, которым рубил медаль, император пересек
гвардейцу  сухожилия на ноге, чтобы тот не мог следовать  за
ним.
      Гвардеец прибился к одинокой женщине, купил пчел, он и
сам   не   знал  точно,  что  охраняет.  Он  и  его  потомки
неукоснительно выполняли наказ императора и его советника  -
хранили тайну места.

                             ***

     - Золотые пчелы одна за другой пробирались сквозь узкую
щель  летка.  Они кружили над ульем, поблескивая крылышками.
Их   гудение   и   жужжание   то  становились   враждебными,
b`%".&-k,(, то растворялись в миролюбивом шуме ветра. С реки
и с болота на луг надвигались удушливый запах прелого аира и
пронзительный  запах  подгнившей  рыбы.  От   этого   запаха
становилось   дурно,  кружилась  голова.  Слышались   голоса
мужчин, неразборчивые, словно доносились они из-за стены.
      Под брезентовым навесом стоял короткий, сколоченный из
грубых  досок  стол,  стулья заменяли  березовые  чурки.  За
столом  расположились трое мужчин. Они с опаской поглядывали
на домик, избегали резких движений, чтобы не привлечь к себе
гудящих   насекомых.  От  домика  к  навесу  торопливо   шел
приземистый мужчина, он нес перед собой жестяную  миску,  из
которой  торчали черноватые соты. От солнца, которое нещадно
жгло  землю,  соты прямо на глазах сочились.  Казалось,  еще
немного  -  и они расплавятся. Мужчина шел, тяжело,  ступая,
вразвалочку,  на  его до черноты загорелой  шее  покачивался
странный  предмет  на  черном  шнурке  -  половинка  то   ли
старинной монеты, то ли медали.
      - Покушайте, люди добрые, медка настоящего. Такого вам
нигде не предложат.
      -  Я-то думал, мы с тобой не договоримся, а ты человек
понятливый,  сразу согласился, - произнес мужчина,  сидевший
за  столом,  и  провел ладонью по седому  затылку,  а  затем
медленно  той  же  рукой взял пистолет - зловеще  черный  на
струганных досках - и переложил его себе на колени.
      Двое  других  мужчин,  сидевших за  столом,  молчаливо
кивнули в знак согласия. Над тающими сотами кружили пчелы.
      -  Я смотрю, жарко вам, люди добрые, - мягко и ласково
произнес  пасечник.  - Может, кваску холодного?  Он  у  меня
прямо-таки ледяной. Попьете, а потом я вам и место покажу.
     - Хороший день выдался, - глядя на соты, сказал мужчина
с пистолетом, - просто именины сердца, - при этом его взгляд
оставался  жестким,  хоть  губы и расплывались  в  блаженной
улыбке.
     Так смотрит на мир человек, совсем недавно вышедший из-
за  колючей проволоки, уже наслаждающийся жизнью, но еще  не
забывший  запах  телогрейки и скрип снега под  сапогами.  Он
поглаживал  рукоятку  пистолета,  иногда  барабанил  по  ней
пальцами,  потягивался, ежась под горячими  лучами  высокого
солнца.
      -  Я сейчас, ребятки, - мужчина в расстегнутой рубашке
отошел недалеко - к маленькому сарайчику, стоявшему поодаль,
под  старым  расколотым  молнией  дубом.  Из  сарайчика   он
вернулся с большим глиняным кувшином. На указательном пальце
правой руки пасечника висели три эмалированные кружки.
     - Сам что, пить не будешь?
      -  Мне  потом к пчелам, люди добрые, а они  запаха  не
любят. Ни табака не любят, ни водки, ни даже кваса.
      Трое  пришельцев жадно поглядывали на влажный  кувшин,
облизывая пересохшие губы.
      Горло  кувшина прикрывал белый платок. Пенящийся  квас
полился в кружки.
      -  Попьем  и  сразу двинемся, - засовывая пистолет  за
ремень,  произнес  седой.  Он несколько  секунд  смотрел  на
кружку  в  своих  руках,  словно раздумывал.  Пить  хотелось
-%ab%`/(,..
      Самый молодой из троих наклонился над полной кружкой и
отхлебнул.
     - Вкусно, - прошептал он.
     - Вкусно, говоришь? - переспросил седой.
      -  Ага,  очень вкусно, Самсон Ильич, - имя и  отчество
прозвучали  гулко  и  отчетливо, словно были  произнесены  в
пустой комнате глухой ночью.
      Все  трое  принялись жадно пить. Пасечник  смотрел  на
пришельцев.  На  руку  ему села пчела  и,  путаясь  в  седых
волосках, поползла к локтю. Пасечник поднял руку,  дунул  на
насекомое,  и  пчела,  жужжа гулко и тревожно,  понеслась  к
улью.
     - Еще? - спросил пасечник.
      Никто  из сидевших не произнес ни слова. Людей  словно
било   током,  они  дрожали,  глаза  лезли  из  орбит,  зубы
скрежетали,  языки  вываливались. Седой  скреб  пальцами  по
доскам стола, острые щепки лезли под ногти, на желтых досках
оставались кровавые следы.
      -  Вижу,  что  больше не надо, - как и прежде  ласково
произнес  пасечник, подцепил указательным  пальцем  все  три
кружки,  толкнул  глиняный кувшин. Квас  полился  на  колени
сидевшим,  кувшин медленно покатился, подскакивая на  стыках
досок и бесшумно упал в мягкую траву.
      Пасечник  шел к ульям, что-то недовольно бормоча  себе
под  нос. Впереди, словно указывая ему дорогу, бежал крупный
серый  пес в блестящем металлическом ошейнике. Навстречу  им
черной  тучей  несся  рой  пчел. Пчелы  минули  пасечника  и
ринулись под навес. Брезент заходил ходуном, гул был громким
и  зловещим,  как  гром сползающей лавины. Трое  мужчин  уже
лежали  на  траве рядом с березовыми чурками и  перевернутым
столом.  Пчелы ползали по ним, забирались в носы, рты,  уши,
под  одежду,  путались  в волосах.  Все  трое  были  мертвы.
Неподалеку,  под дубом, серый пес передними лапами  отчаянно
рыл землю и кровожадно рычал.
      Рой  поднялся резко, как по команде, и через несколько
минут  пчелы спокойно, мирно жужжа, вновь забирались в узкие
щели летков. Седой мужчина с пистолетом в руке, которого его
спутники   называли  Самсоном  Ильичом,  лежал   на   спине,
неестественно   запрокинув  голову.  По   широко   открытому
мертвому,  но все еще влажному глазу медленно ползла  пчела.
Ее  крылья  были мокрыми. Пчела с трудом расправила  крылья,
пошевелила ими, тяжело взлетела, а затем застыла в  воздухе,
словно невидимая игла приколола ее к пейзажу.
      -  Это  же  сон,  - еще не проснувшись,  понял  Андрей
Холмогоров.  Он  открыл глаза, уже зная,  что  увидит  перед
собой. - Кошмар! - пробормотал он.
     В окно бил яркий свет.
       Советник   патриарха  Андрей  Алексеевич   Холмогоров
находился  у  себя  дома на старом кожаном  диване,  который
достался  ему  еще  от отца. Хрустя суставами,  он  медленно
потянулся  и  встал. Маятник высоких напольных  часов  мерно
раскачивался. Их потемневший диск болезненно зацепил память,
напомнив  об увиденном во сне, о странном медальоне  на  шее
/ a%g-(* .
      Холмогоров  посмотрел на икону. На  потемневшей  доске
светился  лик Спасителя. Холмогоров зажег свечу.  В  комнате
сразу же запахло воском и медом.
      -  Пчелы, - прошептал Андрей. - Как много их там было.
Так  вот  почему  воск пахнет смертью,  -  он  перекрестился
крепко  сжатыми  длинными пальцами и  принялся  смотреть  на
голубоватый  огонек свечи - так потерявшийся в ночи  спутник
вглядывается  в далекий свет, еще не зная, что  это  -  окно
дома, костер или только-только взошедшая звезда.
      "Что  я видел? Прошлое или будущее? - подумал советник
патриарха.  -  И кто такой Самсон Ильич? Почему  его  имя  я
слышал так отчетливо?"

                           Глава 1

     Места лишения свободы - вот истинные кузницы кадров для
страны,  они  же - школы жизни, они же - университеты!  Если
кто-то  не  успел  на  воле закончить десятилетку,  получить
диплом,  он  доберет  знания в  "казенном  доме",  и  не  по
учебникам, а черпая их из первоисточников. Учителя в  тюрьме
и   на  зоне  замечательные  -  настоящие  универсалы.  Есть
аспиранты, младшие научные сотрудники и кандидаты воровских,
бандитских наук, реже встречаются профессора и академики, не
говоря  уже об авторитетных специалистах и о ворах в законе,
последнее  звание,  по  меркам человека "зоны-не-топтавшего,
жизни-не-видевшего",   можно   соотнести    с    нобелевским
лауреатом.
      За  колючкой судьба собирает не сухих теоретиков, крыс
кабинетных,   а   самых  что  ни  на  есть   натренированных
практиков, зн