и привязаны друг к другу психически  нездоровой  привязанностью;
после того, как муж в очередной  раз  избил  ее  так,  что  она  не  могла
подняться с мокрых  ступенек,  покрытых  снегом,  Клара  прошептала:  "Мой
бедненький братик, каково-то ему будет без меня"...
     Вот ужас, подумал Джек Эр, перечитав фразу несколько  раз,  это  ведь
она про сына! Про Гитлера этого самого! Он ведь ей был братом, раз  муж  -
ее дядя!
     И уж совсем растерялся  Джек  Эр,  когда  прочитал  заключение  врача
(подпись неразборчива), что у пациента "А.Г." нет левого яичка и  "это  не
может не влиять на возможные психические отклонения"...
     Ну и ну, подумал Джек Эр, неплохого фюрера избрали себе немцы!
     Потом он прочитал допросы тех, кто в детстве дружил с  Гитлером;  все
они - Франц Винтер, Йохан Вайнбергер и Болдуин Виссмайер - показывали, что
Адольф  набирал  себе  малолеток  для  "игры  в  войну",  другие  игры  не
признавал, себя считал "вождем индейцев", как это  было  в  романах  Карла
Мэя,  а  мальчишек  из  соседнего  Унтергаумберга    называл    "паршивыми
англичанами"...  А еще он часто, особенно когда исполнилось двенадцать, во
время сильного ветра становился перед деревом и произносил перед ним речь,
взбрасывая над головой свои тоненькие руки...
     Когда умерла мать, и ее хоронили, и шел мокрый  снег,  Гитлер,  юноша
еще, поклялся себе: "Когда-нибудь, когда я стану тем, кем  я  хочу  стать,
рождество будет  отменено,  вместо  этого  я  провозглашу  День  матери  и
передвину этот праздник на весну, когда все будет цвести и не будет  этого
ужасного, мокрого, леденящего душу снега..."
     Ну и ну, снова подумал Джек Эр, даже на  рождество  замахивался!  Вот
скотина! Хотя, если б меня "дедушка-отец" так же бил и  мать  была  б  мне
сестрой, а он бы ее выбрасывал на холод и от этого у нее  б  начался  рак,
может, я б не такое еще выкинул...
     Во второй папочке содержалась история болезни Клары Гитлер; лечил ее,
как и всех в округе, доктор  Блох.  Диагноз  заболевания:  "рак".  Мать  в
больницу лечь отказалась, операцию делать было поздно.  "Одно  счастье,  -
шептала она, -  подольше  видеть  моего  мальчика,  видеть  его  до  самой
последней минутки..."
     Потом шло заключение какого-то английского  профессора:  несмотря  на
то, что доктор Блох лечение пациентки К. Гитлер вел правильно, несмотря на
то, что все его называли "доктором бедных", воспоминание о мучениях матери
на смертном одре - в присутствии  доктора  Блоха,  который  ничем  не  мог
облегчить ее муки, - ввергли юношу Гитлера в патологию антисемитизма.  Эта
маниакальная  идея  завладела  им  еще  больше,  поглотив  целиком,  когда
профессора венской Академии искусств (среди них были евреи) не приняли его
на курс: "низкий уровень техники рисунка".  Во время войны, особенно когда
Гитлер перенес отравление газами, его ненависть перенеслась на  французов;
однако маниакального характера не носила, - скорее ее можно определить как
"животную ненависть".
     А вот следующая папка с грифом  "Совершенно  секретно,  рапорты  шефу
гестапо группенфюреру СС Мюллеру" заставила Джека  Эра  расслабиться;  вот
оно, подумал он, только не волнуйся, отсюда потянутся нити.
     Однако, к его разочарованию, нити не потянулись; в папках содержались
лишь краткие характеристики у ч и т е л е й  фюрера и данные наблюдения за
некоторыми из них, поставленного по приказу из штаб-квартиры РСХА.
     Ничего, сказал себе Джек Эр, ощущая какую-то  гнетущую  усталость  от
всего того, что успел прочитать;  "торописса  надо  нет",  не  зря  Роумэн
говорил, что это тяжелая работа; но ведь без нее мы не сделаем  того,  что
не можем не сделать...
     Первым в папке было донесение о Георге  Ланце  фон  Либенфелсе,  1872
года рождения, проживающем и поныне в  Вене;  затем  шла  запись  допроса,
снятого с него американскими следователями год назад:
     "В о п р о с. - Правда  ли,  что  Гитлер  приходил  к  вам  в  тысяча
девятьсот девятом году, когда жил в Вене?
     Л и б е н ф е л с. - Да.
     В о п р о с. - Как долго продолжался визит?
     Л и б е н ф е л с. - Минут двадцать.
     В о п р о с. - Чем он был вызван?
     Л и б е н ф е л с. - Он сказал, что потерял несколько комплектов моей
газеты...  Просил помочь...  Говорил,  что  собирает  все  номера,  делает
подшивку...
     В о п р о с. - Что вы ему на это ответили?
     Л и б е н ф е л с. - Подобрал недостающие номера...  И  еще  дал  две
кроны, чтоб он мог всю эту кипу увезти на извозчике...
     В о п р о с. - Чем  был  вызван  интерес  молодого  Гитлера  к  вашей
газете?
     Л и б е н ф е л с. - Это его надо было спрашивать... Я не знаю...
     В о п р о с. - Как называлась ваша газета?
     Л и б е н ф е л с. - "Остара".
     В о п р о с. - Скажите, это вы провозгласили в девятьсот седьмом году
создание общества "Новый порядок"  и  вывесили  над  развалинами  замка  в
Верфенштайне флаг со свастикой?
     Л и б е н ф е л с. - Наша свастика  не  имеет  никакого  отношения  к
нацистской.  Это древний арийский символ... Гитлер  похитил  у  меня  идею
свастики... Мы вкладывали в нее иной смысл...
     В о п р о с. - Скажите, это  ваши  слова,  -  можете  ознакомиться  с
подшивкой  газеты  "Остара":  "Белокурые  арийцы  находятся  в  постоянном
конфликте  с  "черными  силами",  которые  состоят  из  славян,  евреев  и
негров... Только решение национальной проблемы и сохранение чистоты расы в
условиях нового порядка  поможет  миру  спасти  цивилизацию...  Необходимо
организовать "братство арийцев"... Смешение крови разных национальностей -
самое страшное преступление перед  будущим...  Н е д о ч е л о в е к и  не
имеют права даже  приближаться  к  истинным  арийцам!  Дети,  рождаемые  в
смешанных браках, подлежат проклятию, а их матери - публичному  наказанию!
В будущем женщина должна быть лишена вообще всех тех прав, за которые ныне
столь  усердно  борются   сторонницы    эмансипации...    Женщина    будет
провозглашена хозяйкой кухни и гардероба, но, главное, матерью детей!.. Ни
на что другое она не вправе претендовать, -  только  это  и  есть  образец
настоящей  арийской  женщины!  Будущее  общество  чистокровных    арийцев,
оберегая  свое  потомство,  обязано  предусмотреть  г р а н и ц ы  знания.
Чрезмерно  грамотные  дети  вырождаются  в  идиотов,  а    дипломированные
профессора всегда были, есть и будут рассадниками крамольных  идей!"?  Это
вы писали?
     Л и б е н ф е л с. - А разве в Соединенных Штатах негры  имеют  право
учиться вместе с белыми? Разве вы не оберегаете своих женщин  от  черных?!
Разве ваши женщины не заняты домом и детьми?! Разве  не  ваш  Генри  Форд,
перед которым вы преклоняетесь, требовал  защищать  нацию  от  чужекровных
идей?! Разве  не  он  распространил  в  Америке  три  миллиона  "Протокола
сионских мудрецов"?! Не связывайте меня с Гитлером, господа!  У  нас  были
значительные различия во  взглядах.  Я,  например,  считал  Вену  столицей
будущего  государства  германо-арийцев,  а  фюрер  назвал    этот    город
"Вавилоном"! Я считал, что лишь Габсбурги  могут  стать  вождями  арийской
общности, а он  сделал  все,  чтобы  самому  сделаться  мессией  белокурых
немцев! Я считал, что "черные силы" состоят из трех компонентов -  славян,
евреев и негров, а он замкнулся только на славянах и евреях!
     В о п р о с. - В этом вся разница между вашими доктринами?
     Л и б е н ф е л с. - Я был и остаюсь мыслителем... Вы же гарантируете
право на свободу слова... Почему - в таком случае - допрашиваете меня?
     В о п р о с. - Вам знаком Гуидо фон Лист?
     Л и б е н ф е л с. - Конечно. Но вы не ответили на мой вопрос.
     В о п р о с. - Мы допрашиваем  вас  потому,  что  среди  своих  самых
дорогих учителей, среди  имен  Вагнера,  Чемберлена,  Оскара  Шпенглера  и
Теодора  Фритча,  фюрер  упомянул  и  вас  с  Листом...  Итак,   где    вы
познакомились с Листом?
     Л и б е н ф е л с. - В Вене.
     В о п р о с. - Когда?
     Л и б е н ф е л с. - В начале века...  Мы с  ним  были  политическими
противниками...
     В о п р о с. - В чем это выражалось?
     Л и б е н ф е л с. - В том, что он отвергал мою теорию "черных сил" и
утверждал, что славяне и негры -  не  наша  забота.  Прежде  всего  арийцы
должны расправляться с евреями...  Их ведь тогда было достаточно  много  в
Вене... Нас часто задирали в контролируемых ими газетах, высмеивали; разве
такое проходит бесследно? И потом Лист  писал,  что  будущее  человечества
решит лишь война, поэтому нацию арийцев надо готовить к ней постоянно. А я
никогда не считал войну необходимой...  К тому же в нем было слишком много
бунтарства...  Он  вообще  призывал  сместить  все  границы  и    религии,
провозгласив вместо этого культ германской земли...
     В о п р о с.  -   А  в  чем  еще  вы  видите  различие  между  вашими
концепциями?
     Л и б е н ф е л с. - Да во всем! Не я, а он придумал название  "рейх"
и "гауляйтер"! Не я, а он стоял на том, что другому, мол, немцы не  станут
подчиняться, нужны страх и воля, необходимо появление  фюрера  с  железной
рукой.  Не я, а он провозгласил необходимость создания "Закона о  расе"...
Не я, а он  предложил,  чтоб  каждый  хозяин  дома  имел  свидетельство  о
"чистоте крови" и пред®являл  его  по  первому  требованию.  Не  я,  а  он
требовал, чтобы все нации, кроме арийцев, были лишены права гражданства  в
новом рейхе... Если уж у кого Гитлер и передрал все, от начала и до конца,
так это у Листа...  Он даже своим СС повесил руны в петлицы,  а  это  тоже
предлагал Лист: "Руны есть символ защиты германского духа,  руны  разобьют
конструкцию звезды Давида, руны энергичнее, страшнее..." Нет, нет, я  лишь
пользовался правом на свободу мысли и слова, а вот Лист и Фритч писали  за
этого мальчишку программу будущего рейха, он же  сам  ничего  не  выдумал,
взял все готовенькое.
     В о п р о с. - "Мальчишка" - это Гитлер?
     Л и б е н ф е л с. - А кто же еще?!
     В о п р о с. - Теодор Фритч был знаком с Листом?
     Л и б е н ф е л с. - А как же?! И с  Гитлером  тоже...  Это  ведь  он
выпустил "Настольную книгу  по  еврейскому  вопросу"...  Ничего  своего  -
набрал цитат из Тацита,  Эразма,  Лютера,  Вольтера...  Даже  еврея  Канта
использовал,  шельмец...  Из  Бисмарка,  конечно,   Шопенгауэра,    Фихте,
Вагнера...  Он начал с чего?  С того, что происходит   е в р е и з а ц и я
музыки и поэзии...  Он, знаете ли, подсчитал - с помощью Листа, - что хотя
евреи и составляют один процент населения, но  тридцать  восемь  процентов
поэтов, пишущих по-немецки, прокля... евреи...  Фритч боялся,  что  именно
евреи  станут  дирижерами,  композиторами,   певцами;    провел    большое
исследование по этому вопросу...  Он доказывал, что еврей не может  понять
дух арийцев, его цель - разложить германскую нацию изнутри,  постепенно...
Между прочим,  он  предупреждал  и  о  другой  опасности:  евреи  лезут  в
медицину, особенно в педиатрию...  Это, считал он, неспроста...  Музыканты
разлагают душу, а врачи травят арийское тело вредными  лекарствами...  Вот
уж у кого Гитлер взял все - от начала до конца! Ни один музыкант или  врач
в рейхе - если имел шестнадцатую долю еврейской  крови  -  не  имел  права
практиковать...  Разве я к этому призывал?! Пусть бы  славяне,  негры  там
разные с евреями имели свои театры, оркестры, свои книги, только пусть  не
лезут в нашу арийскую  общность...  Я  всегда  проповедовал  терпимость...
Ассимиляция убивает тех же  славян  с  евреями,  я  и  о  них  думал,  они
становятся полуарийцами, полунедочеловеками, жаль несчастных, ни  тот,  ни
другой берег их не принимает, стреляют по быстрине, тонут бедненькие... Вы
говорите, я учитель фю...  Гитлера... Нет... Когда умер Теодор Фритч,  его
Гитлер оплакивал,  а  Юлиус  Штрайхер  написал  в  "Штюрмере",  что  этого
человека немцам послало провидение...  Вы ищите  вокруг  да  около,  а  не
заглядываете  в  самое  существо  проблемы...  Отчего  Гитлер  так  обожал
Вагнера? Оттого, что тот, как и  Гитлер,  боялся  наличия  в  своей  крови
еврейских  живчиков...  Фю...   Гитлер    боялся,    что    его    бабушка
сожительствовала с евреем, разве не знаете об  этом?  А  Вагнер?  Ведь  до
четырнадцати лет он был "Гейером"... А кто такой Людвиг Гейер? Любовник, а
затем муж мамочки, обожаемой  матери...  "А  не  сын  ли  я  этого  самого
Гейера?" Вагнер не сразу стал антисемитом...  Мне кажется, он им  сделался
для того, чтобы убедить всех в своем арийстве.  Мол, никакого отношения  к
проклятому "Гейеру" я не имею, они ж евреи, а я антисемит...  Все  не  так
просто, господа...
     В о п р о с. - По вашей логике выходит,  что,  поскольку  Гитлер  мог
быть потомком евреев, значит, в том зверстве, которое он учинил в Германии
и оккупированной Европе, опять-таки виноваты евреи?
     Л и б е н ф е л с. - Этого я не говорил!  Не  приписывайте  мне  этих
слов! После краха я многое переосмыслил...  Не евреи виноваты  в  крахе...
Немцы... Сами немцы...
     В о п р о с. - Среди учителей фюрера упомянуто имя "Чемберлен"?
     Л и б е н ф е л с. - Хьюстон Стюарт  Чемберлен,  англичанин,  который
женился на дочери Вагнера...  Вдова Вагнера, Косима, пригласила Гитлера  в
Байрейт, еще в двадцать третьем году...  Тогда Чемберлен  и  сказал  фю...
Гитлеру: "В вас я вижу надежду... Ваши глаза спасут мир арийцев..."
     В о п р о с. - А с Антоном Дрекслером вы встречались?
     Л и б е н ф е л с. - Да.
     В о п р о с. - Где?
     Л и б е н ф е л с. - В Мюнхене. Уже после войны.
     В о п р о с. - Правда ли, что Гитлер заимствовал и у него часть своей
расовой теории?
     Л и б е н ф е л с. - Правда...  Дрекслер привлек его в свою "немецкую
рабочую партию", хотя теперь говорят, что  Гитлера  туда  отправил  Рэм  в
качестве осведомителя...  Испугался  названия  партии,  нет  ли  связей  с
Москвой; "рабочая партия", как-никак девятнадцатый год... Гитлер вступил в
его   партию   потому,   что   Дрекслер   требовал   защиты   расы   путем
к р о в а в о г о  уничтожения чужих...  Я про  такое  никогда  не  писал,
наоборот...  А уж если кто и  л е п и л  Гитлера, так это  Дитрих  Эккард,
поэт и переводчик, он "Пер  Гюнта"  на  немецкий  переложил...  Это  он  в
двадцать четвертом выпустил книгу: "Большевизм - от Моисея до Ленина.  Мой
диалоги с Адольфом Гитлером"...  Но Эккард только лепил Гитлера, глина уже
обрела  ф о р м у.  Лист и Фритч сделали свое дело,  не  я...  В  основном
Эккард помог Гитлеру  переписать  "Протоколы  мудрецов"...  Там  ведь  что
говорилось? Мир, мол, не может  жить  без  абсолютного  деспотизма...  Вся
политическая власть на земле должна перейти в руки демонического  вождя...
Мнение обывателей надо конструировать с помощью хорошо  скалькулированного
террора...  Каждый,  кто  нам  противится,  должен  быть   арестован,    а
собственность его конфискована...  Гражданские права следует давать только
тем, кто следует  за  новым  демоном...  Постепенно  вождя-демона  следует
делать богом, чтобы разрушить прежние религии...
     В о п р о с. - Вы  встречались  с  Сергеем  Александровичем  Нилусом,
который  передал  вам  в  Вене  "Протоколы  мудрецов",   напечатанные    в
императорской типографии Царского Села в девятьсот пятом году?
     Л и б е н ф е л с. - Не помню".


     ...Мессерброк вошел в комнату, когда уже начало темнеть:
     - Слушай, парень, я тут кое-что нашел и по Мюллеру, и  по  Линдбергу,
только копии я тебе отдам после ответа киношников из Голливуда, о'кей?!


     Ужинали у Мессерброка, он снимал две комнаты в немецком доме.
     - Тут, Джек, - жаловался он, - ни хрена не поймешь, что происходит...
Конечно, красные готовятся к агрессии, спору нет, но нельзя же из-за этого
миловать гитлеровцев! Смотрю в  газете:  "Адвокаты  Франца  Шлегельбергера
требуют освобождения их подзащитного в связи с тяжелым заболеванием..."  А
знаешь, кто он такой? Заместитель гитлеровского министра  юстиции  Тирака!
Подписывал санкции на повышения...  Тирак  покончил  с  собой,  знал,  что
шлепнут, а этот, видишь ли ты, "заболел"...  Тысяч сорок, а то и больше на
нем висят...  Я как начал смотреть его подписи на смертных приговорах, так
даже в  глазах  потемнело.  Выступил,  а  мне  советуют:  "Тише,  не  надо
скандалов"... Или Лауц... Он был прокурором на процессе по делу двадцатого
июля, требовал  в з д е р н у т ь  всех обвиняемых.  Когда их вздернули на
рояльных струнах, - лицо Мессерброка сморщилось, как от боли, - так он  на
фоне  трупов  сфотографировался!  В  форме  и  при  орденах...    Адвокаты
бомбардируют наших: "Он выполнял приказ, требуем пересмотра дела!" А  ведь
всего десять лет получил, хотя наши юристы доказали его вину в четырехстах
смертных приговорах...  Это только те,  которые  нашли...  А  сколько  еще
найдем?! А знаешь, что такое "качели Богера"?
     - Откуда же мне? - ответил Джек Эр. - Что-то зябко делается от  того,
что ты рассказываешь...
     - Зябко? Так трясись...  Я вон трясусь,  не  скрываю...  В  Освенциме
Богер был начальником политического  отдела,  представлял  гестапо...  Вот
послушай, что показывал его подчиненный,  тоже,  кстати,  эсэсовец,  Перри
Броад: "Два стола стояли в метре друг от друга.  Жертва должна была  сесть
между ними на пол, согнуть колени и сложить на них руки.  Руки прикрепляли
наручниками к ногам. Между коленями и локтями просовывали толстую железную
штангу, клали ее обоими  концами  на  столы,  так  что  жертва  беспомощно
повисала головой вниз. Затем заключенного начинали избивать толстым кнутом
из воловьей кожи по заду и голым пяткам.  Удары были такими сильными,  что
жертва каждый раз совершала почти полный оборот  вокруг  штанги.  И  после
каждого  такого  оборота  следовал  новый  сильнейший  удар.  Когда  вопли
истязуемого становились слишком громкими, ему на лицо надевали противогаз,
раздавались только сдавленные стоны. Время от времени противогаз снимали и
спрашивали, сознается ли, наконец, допрашиваемый.  Его обвиняли в хранении
оружия.
     Примерно  через  пятнадцать  минут  конвульсивные  движения    жертвы
прекратились.  Человек не мог уже отвечать и только слабо  качал  головой,
когда с него сняли противогаз и  потребовали  сознаться.  Тело  его  стало
багрово-красным, и кровь капала на пол.  В конце концов  голова  бессильно
свесилась - наступил обморок.  Но это никого не смутило. Богер вытащил  из
кармана бутылочку с едко пахнущей жидкостью и сунул  ее  узнику  под  нос.
Через несколько минут тот пришел в сознание. Так как его зад был настолько
иссечен, что удары вряд ли смогли бы еще вызвать страдания, применена была
новая пытка: жертве накапали в нос кипяток.  Жгучая боль  была,  вероятно,
неописуемой; на  очередной  вопрос,  который  он  задал  с  издевательской
самоуверенностью, истязуемый утвердительно кивнул.
     Тогда штангу сняли со столов и опустили одним концом на  пол.  Жертва
соскользнула, и штангу вытащили. Только с трудом удалось стащить наручники
с распухших, ставших фиолетовыми кистей рук.  Заключенный валялся на  полу
безжизненным телом.  Он был не в силах реагировать на окрики и  требования
встать, подписать у стола свое "признание".  И снова на его бритую голову,
на спину посыпались удары воловьего ремня,  его  стали  топтать  сапогами.
Наконец,  он  с  величайшим  трудом  приподнялся  и  непослушными,    едва
шевелившимися пальцами подписал "показания".
     - Я был у них в плену, - сказал Джек Эр, накинув куртку. - Вот почему
так ненавижу наци...  Но они нас  так  не  пытали...  Может,  это  эсэсман
придумал?
     - Это пытки для славян, евреев и цыган, Джек, наших расстреливали...
     - Не всех... Одного моего приятеля тоже пытали... Только иначе...
     - Смотри, - продолжал между тем Мессерброк, - приходят данные, что  в
нашем лагере сидит доктор Менгеле...
     - А это кто такой?
     - Не знаешь?! Врач из Освенцима...  Он полмиллиона  человек  загубил,
резал живых людей