генерал-лейтенанту
                                                        А. Виго-и-Торнадо.
                                                          Строго секретно!

          Мой дорогой друг!
          Думаю, Вы найдете  возможность  проинформировать  каудильо,  что
     создаваемое президентом  Центральное  разведывательное  управление  -
     информация получена из первых рук - совершенно не намерено  всегда  и
     во всем поддерживать линию  государственного  департамента,  особенно
     ту,  что  навязана  русскими  в  Организации  Об®единенных  Наций  по
     отношению к движению фаланги.
          Более того, будущее ЦРУ готово сотрудничать  (речь  в  настоящее
     время идет о  неофициальных  контактах  через  мою  "Организацию")  с
     секретной службой Испании в совместной борьбе против коммунистической
     активности;  американских  коллег  особенно  интересует   возможность
     опосредованных контактов на латиноамериканском континенте.
          Я был бы глубоко признателен, сообщи Вы мне о том, как Вы и Ваши
     друзья относитесь к этой доверительной информации.

                                                              Искренне Ваш
                                                                     Верен
                                                                   Мюнхен.



        3

                                                             Хосе Росарио,
                                         резиденту спецслужбы в Аргентине.
                                                          Строго секретно!

          Уважаемый Росарио!
          Прошу Вас в ближайшие дни подготовить мне материалы  об  истории
     коммунистической активности в Аргентине и Парагвае, а также о  связях
     этих преступников с "братской" организацией в Чили.
          Документ должен быть составлен таким образом, чтобы читающий его
     смог:
          1.  Уяснить  себе  истоки  коммунистической  активности  на  юге
     Латинской Америки;
          2. Понять организационную структуру красных;
          3.  Сделать  вывод,  что  лишь  наша  служба    может    оказать
     максимальную помощь в  нанесении  сокрушительного  удара  по  опорным
     пунктам  коминтерновских  агентов,  одержимых  мечтой  о  превращении
     Америки в вотчину московских комиссаров.
          При этом документ должен быть составлен совершенно анонимно - на
     случай, если кто-либо  решит  ознакомить  с  ним  лидеров  Аргентины,
     Парагвая или Чили; местные службы ни в коем случае не должны  понять,
     что мы с кем бы то ни было делимся  информацией,  получаемой  от  них
     конфиденциально.
          Просил бы Вас ускорить сбор информации обо всех немцах,  которые
     когда-либо жили в Никарагуа, особенно  тех,  что  были  депортированы
     Сомосой в США в январе 1942 года.
          Во время сбора этой информации постоянно исследуйте  возможность
     связей (даже опосредованных) между  указанными  выше  никарагуанскими
     немцами и об®ектом, известным Вам как "Макс Брунн".
          Арриба Испания!

                                                         Генерал-лейтенант
                                                   Армандо Виго-и-Торнадо.
                                                                   Мадрид.



        4

                                                        Генерал-лейтенанту
                                                        А. Виго-и-Торнадо.
                                                      Совершенно секретно!

          Ваше превосходительство!
          Я бы не рискнул отправить Вам это весьма  доверительное  письмо,
     если  бы  не  обстоятельство  совершенно  чрезвычайное,  связанное  с
     сеньором доном Хосе Росарио, являющимся Вашим резидентом "под крышей"
     руководителя "домостроительной и дорожной компании".
          Право  же,  не  честолюбивые  амбиции  движут  мною,  но    лишь
     соображения великого испанского патриотизма, осиянного гением  нашего
     каудильо.
          Поскольку Росарио живет совершенно  сепаратно  от  посольства  и
     отказывается от встреч с нами, хотя ему это - судя по имеющейся у Его
     Величества Посла Испании инструкции  -  вменено  в  обязанность,  его
     действия  порою  носят  совершенно  непредсказуемый  характер.   Так,
     например, двенадцатого июня  сего  года  он  привез  в  свой  особняк
     (причем этот дом до сих пор не  куплен  нами,  а  лишь  арендуется  у
     человека,  не  являющегося  другом  нынешнего  режима  Аргентины,  а,
     наоборот, явно симпатизирующего бывшему президенту Иригойену)  одного
     из  профсоюзных    активистов,    подозревавшихся    в    связях    с
     коммунистической организацией.
          Назавтра при вывозе из особняка тела  этого  активиста  (в  1937
     году принимал участие в путче на стороне "республиканцев"  в  составе
     бандитских соединений, именовавшихся "интернациональными  бригадами")
     наряд полиции случайно остановил машину, в  которой  была  обнаружена
     эта улика.
          Поскольку Росарио не контактирует с  местной  секретной  службой
     (или делает это лишь в крайних случаях),  Е.  В.  Посол  Испании  был
     вынужден  трижды  встречаться  с  помощником  президента  полковником
     Гутиересом, чтобы закрыть дело.
          Поскольку ныне Вы соизволили поставить и перед  нашими  службами
     задачи,  связанные  с  возможностью  налаживания  отношений  с  рядом
     государств,  занимавших  ранее  недальновидную  политику,  навязанную
     русскими, по отношению к Испании, каудильо Франко просил бы Вас  дать
     соответствующие указания сеньору дону Росарио.
          Арриба Испания!

                                                              Сердечно Ваш
                                                 Пабло-Игнасио Кастил®яно,
                                       Чрезвычайный и полномочный министр,
                                            Посланник Испании в Аргентине.



        5

                                                               X. Росарио.
                                                                 Секретно!

          Росарио!
          С сегодняшнего  дня  Вам  запрещается  пользоваться  транспортом
     посольства.
          Я санкционирую аренду такси; все счета будут оплачены.
          Контакты с посольством прервать.
          Работать совершенно самостоятельно.
          Всю ответственность за решения несете лично Вы.
          Арриба Испания!

                                                           Виго-и-Торнадо.



        6

                                                                   Мадрид.
                                                        Генерал-лейтенанту
                                                        А. Виго-и-Торнадо.
                                                          Строго секретно!

          Ваше превосходительство!
          Конечно же, все Ваши указания будут  непременно  мною  выполнены
     начиная с завтрашнего дня; прошу Вашей санкции  на  то,  чтобы  такси
     было не арендовано, а приобретено в нашу  собственность,  ибо  аренда
     невыгодна для финансового управления, тогда как по прошествии времени
     такси можно  продать,  потеряв  при  этом  совершенно  незначительную
     сумму.
          Поверьте, я пользовался машинами посольства лишь в самых  редких
     случаях, вызванных оперативной необходимостью.
          Именно во  время  той  комбинации,  когда  посланник  Кастильяно
     ополчился на меня и, как чувствую, отправил  Вам  письмо,  в  котором
     факты были умышленно сфальсифицированы, я смог получить крайне важную
     информацию о том, что Белый дом готовит проведение конференции  стран
     Латинской  Америки,  чтобы  провозгласить    эту    зону    бастионом
     антикоммунистической борьбы.  Я  продолжаю  работу,  чтобы  выяснить,
     какая именно страна выбрана для этой цели  и  кто  персонально  будет
     готовить доклады для конференции.  Полагаю, мы бы  смогли  подсказать
     ряду дружественных нам лидеров на континенте такие идеи,  которые  бы
     свели на нет  ту  отвратительную  пропагандистскую  шумиху,  поднятую
     русскими  в  ООН  против  нашей  страны  и  ее  великого    каудильо,
     генералиссимуса  Франко.  Думаю,  такого  рода  комбинация    понудит
     руководителей западных, так называемых "демократических" стран,  типа
     Франции, Канады и Голландии, вернуть своих послов в Мадрид.
          Думаю, эта конференция, активно  антикоммунистическая  по  своей
     сути, докажет  всему  миру  последовательную  правоту  Испании  в  ее
     мужественном сражении против мирового большевизма,  интернационализма
     и масонства.
          Именно в этом направлении я сейчас и веду работу, чтобы повестка
     дня  предстоящей    межамериканской    конференции    была    открыто
     тенденциозной.
          Просил  бы  Вас  -  если,  конечно,  Вы   сочтете    нужным    -
     проинформировать об этом наших немецких друзей.
          И, наконец, последнее.  Мне совестно занимать  Ваше  драгоценное
     время пустяками, но финансовое управление не разрешит сохранить оклад
     содержания моему помощнику по оперативной работе, которого я  намерен
     оформить  шофером  такси.  Человек,  прошедший   фронт,    получивший
     образование в спецшколе гестапо, офицер службы безопасности, не может
     получать  оклад  шофера.  Но,  увы,  в  финансовом  управлении    еще
     встречаются  малокомпетентные  люди,  -  Ваше  слово  будет  для  них
     приказом.
          Арриба Испания!

                                                Сердечно Ваш Хосе Росарии.



        7

                                                               X. Росарио.
                                                          Строго секретно!

          Росарио!
          Срочно включитесь в операцию по "об®екту Брунн", запланированную
     в Буэнос-Айресе на сегодня; сообщение наших коллег  из  "Организации"
     по поводу этого дела пересылаю вместе с телеграммой.
          Операция  должна  быть  проведена  крайне  аккуратно,  абсолютно
     конспиративно; человек "Брунна" должен быть перевербован,  а  сенатор
     Оссорио скомпрометирован контактом с посланцем "об®екта".
          Об исполнении доложить немедленно.
          Аргентинские друзья об этом не должны знать.
          В случае неожиданного подключения людей д-ра  Блюма'  немедленно
     снеситесь со мной.

                                                           Виго-и-Торнадо.

_______________

    ' "Д-р  Б л ю м" - Мюллер.



        КРИСТИНА                                              (Осло сорок седьмой)
__________________________________________________________________________

     Ощущение  п у с т о т ы  было теперь постоянным.  Каждое  утро  -  за
мгновение перед тем, как проснуться, - Криста опускала руку на  то  место,
где должно было быть сердце Роумэна, ощущала больничный холод  крахмальной
простыни и наволочки, вскидывалась с подушки  и,  не  открывая  еще  глаз,
кричала в пустую квартиру:
     - Пол!
     Только услыхав его имя, произнесенное ею, спящей еще,  она  открывала
глаза, садилась на кровати и сразу же тянулась за сигаретой, хотя  обещала
Роумэну, что никогда, никогда, никогда, никогда не будет курить натощак.
     Она всегда помнила их последний проведенный вместе  день;  Пол  тогда
вернулся совершенно раздавленный, поседевший - голова совсем белая, а не с
проседью, как раньше, какая сила была в этой  его  шевелюре,  а  в  седине
больше мудрости и отстранения, - пригласил ее поужинать, увез в  маленький
мотель, показав глазами в зеркальце старенького  "фордика"  на  две  фары,
упершиеся в их номерной знак; она  молча  кивнула,  положив  руку  на  его
ледяные пальцы, сжимавшие руль.
     - Знаешь, все время полета я читал Библию, - говорил он тогда. -  Там
есть прекрасная фраза: "бог есть любовь", кажется, у апостола  Иоанна.  Он
выводит это из  того,  как  Христос  восходил  на  Голгофу;  любовь  чужда
насилию,  диктату,  она  тиха,    полна    ожидания,    причем    ожидания
сострадающего...  Тогда я впервые по-настоящему  задумался  над  тем,  что
любовь немыслима без свободы.  Кстати, первым мне об  этом  сказал  Брунн,
тогда я не придал значения  его  словам,  а  в  самолете  начал  тщательно
просматривать Библию и открыл для себя, что о свободе, о праве личности на
собственную мысль там ничего не написано... Наоборот, когда я заново читал
главу про Адама, то не мог не прийти к выводу: он рискнул  посчитать  себя
свободным, подчинился собственному желанию, не  заставил  себя  соотносить
чувство с суровыми канонами творения и за  это  был  проклят  и  изгнан...
Первый падший мужчина, отринутый от бога за то, что посмел не  таить  свою
любовь к женщине Еве...
     Она тогда еще крепче сжала его пальцы, шепнула:
     - Хочешь, я подышу на каждый палец? Они у тебя как ледышки...
     - Нет, не поможет.  Это у меня должно  случиться  само,  я  согреюсь,
когда чуть успокоюсь, - ответил Роумэн. - Не надо,  конопушка...  Меня  не
оставляет страшное  чувство,  что  мир  мстит  счастливым.  Правда...  Как
страшно: высший трагизм религии заключается в таинстве  расстояния...  Чем
дальше мы от того, что было девятнадцать веков  назад,  тем  неразгаданнее
становится начало...  Ведь то, что едино, нет смысла вязать морским узлом,
правда же? А всякая связь есть желание преодолеть разрыв...
     - Мне очень часто кажется, что все, происходящее у нас с  тобою,  уже
было.
     - И мне так кажется, любовь.  Только я не помню, чем все кончилось  в
тот,  первый  раз,  много  веков  назад,  когда  у  нас  с  тобою   только
начиналось...
     - Ну их всех к черту, родной, а? Давай поставим на всем точку?
     И тогда он, обведя глазами приборный  щиток  машины,  тихо,  но  так,
чтобы его  слова  можно  было  записать,  если  в  машину  в о т к н у л и
микрофон, ответил:
     - Ее  поставили  за  нас,  конопушка.  Нашей  свободой  распорядились
по-своему. Остается принимать те правила, которые нам навязаны.
     - Ты не мо...
     Он сжал тогда ее пальцы, еще раз показал глазами на щиток и вздохнул:
     -  Я  теперь  не  могу  ничего.  Ровным  счетом  ничего.   Понимаешь?
Ни-че-го...
     Мотель находился на берегу океана, неподалеку  от  того  места,  куда
Грегори  привозил  Элизабет  с   мальчишками    купаться;    кухня    была
отвратительная, мясо и овощи, но зато можно  было  сесть  у  самой  кромки
прибоя и, не опасаясь  п о д с л у х а,  говорить то, о чем нельзя сказать
ни  в  одном  другом  месте  на  земле;  там  Роумэн  и  предложил  Кристе
г л у б и н н у ю  игру:  "Начну пить,  изменять  тебе,  опускаться..."  -
"Изменять по-настоящему?" Она тогда не смогла удержаться от этого вопроса,
кляла себя потом, как можно говорить  е м у  такое, это же  о н,  Пол,  ее
любимый и единственный, неужели бабья ревнивая дурь  столь  неистребима  в
дочерях Евы?! "Ты сможешь вынести все это?" - спросил он тогда. "Смогу", -
ответила она и теперь кляла себя за этот ответ.
     ...Криста поднялась с кровати, прошлепала босыми ногами  по  толстым,
проолифленным доскам на кухню, - оформила ее  точно  так,  как  у  Пола  в
Мадриде, - поставила воду на электрическую плитку, достала настоящий  кофе
(после того, как ей  уплатили  деньги  за  дом,  можно  было  пользоваться
рынком, там продавали все, какой-то  пир  во  время  чумы),  сварила  себе
маленькую чашечку  м е д л е н н о й,  тягучей, темно-коричневой, вязнущей
в зубах жижи, сделала два глотка и  сразу  же  почувствовала,  как  сердце
начало биться, раньше  она  его  вообще  не  ощущала.  Нельзя  быть  такой
здоровой в этом больном мире: такое здоровье вызывающе.
     Зачем я сказала ему тогда,  что  "смогу"?  В  любви  необходимо  быть
точным.  Я должна была представить себе весь этот ужас расставания, страх,
постоянный страх, что с ним там случилось, он один, без меня, кто  поможет
ему, кто закроет его,  если  в  лицо  ему  наведут  револьвер,  кто  будет
целовать его грудь, когда сердце молотит "заячьей лапкой"?
     Криста заплакала; она всегда плакала беззвучно, только спина тряслась
и лились слезы, неутешные, как  у  маленькой  девочки;  она  помнила  свое
детское впечатление (чем чище человек, утверждал Пол, тем больше он помнит
свое детство), когда соседская Герда, ей  было,  кажется,  четыре  годика,
каждое утро, просыпаясь, начинала плакать  в  голос,  вой  какой-то;  папа
тогда сказал Кристе: "Видишь, как это  некрасиво  -  голосить  на  потребу
окружающим? Это она так  привлекает  к  себе  внимание,  вырастет,  боюсь,
нехорошим человеком".
     А вдруг это не игра,  а  у  Пола  настоящий  инфаркт,  подумала  она.
Телеграмма Элизабет такая  тревожная,  в  ней  столько  отчаяния...  А  ты
хочешь, возразила  она  себе,  чтобы  сестричка  сделала  приписку:  "Игра
развивается как надо, все хорошо, мы их дурачим"?!
     Ох, боже мой, ну и катавасия, ну и путаница, за что нам все это?!
     Я мечтаю только об одном: купить билет, вылететь первым же  рейсом  к
нему и быть подле, это такое счастье  -  видеть  его  лицо,  целовать  его
ледяные пальцы,  указательный  весь  желтый  от  его  "Лаки  страйк";  мне
нравится в нем все - даже то, что он курит солдатские  сигареты,  то,  что
они у него крошатся... в этом есть какой-то  затаенный,  истинно  мужской,
очень достойный шик.
     А что, если его отравят в этой чертовой больнице?!
     Эта мысль была до того невыносимой, что Криста сняла трубку телефона;
сейчас закажу Голливуд, ну их всех к черту, прилечу к  Элизабет  и  заберу
Пола сюда... дальше так невозможно...
     Положи трубку, сказала она себе, если  ты  хочешь  потерять  мужчину,
которого любишь больше жизни, который твоя  гордость,  поступай  так,  как
подсказывает чувство; если же ты мечтаешь  быть  с  ним  столько,  сколько
определил господь, руководствуйся рассудком.  Такие,  как  Пол,  не  любят
истерик и  бабства,  потому  что  слишком  высоко  чтут  женщину,  которой
преданны.  Это слабым мужчинам нравится, когда  женщина  "ведет  корабль",
приняв на себя тяжкое бремя ответственных решений; какой ужас; нет  ничего
страшнее матриархата; мужчина для того и создан господом, чтобы  мы  имели
право ощущать свою женственность...
     Криста  взяла  Библию  с  маленького  столика  возле  телефона   (она
постоянно ждала звонка, ей казалось, что Пол должен  вот-вот  позвонить  к
ней, у него будет сломавшийся, больной  голос,  и  он  скажет:  "Приезжай,
конопушка, я не могу без тебя больше"), открыла наугад страницу  и  ткнула
пальцем в строку (она гадала каждый день и на полях  отмечала  карандашом,
какого числа что выпало); отчего-то она всегда жмурилась, когда  открывала
страницу и опускала палец на строку (наверное, тоже с детских  лет,  когда
мамочка, папа и я играли по вечерам в карты; проходя мимо папы к  чайнику,
надо было непременно зажмуриться, чтобы ненароком не увидеть его карт, это
же стыдно - подглядывать...).
     Открыв  глаза,  Криста  прочитала:  "И  поставил  перед  сынами  дома
Рехавитов полные чаши вина и стаканы и  сказал  им:  пейте  вино.  Но  они
сказали: мы вина не пьем, потому что Ионодав, сын Рехава,  отец  наш,  дал
нам заповедь, сказав: не пейте вина ни вы, ни ваши дети вовеки. И домов не
стройте, и семян не сейте, и виноградников не разводите и не имейте их, но
живите в шатрах во все дни жизни вашей, чтобы вам долгое время прожить  на
той земле, где вы странниками".
     Вот видишь, шепнула она себе, как  все  хорошо!  Здесь  же  написано:
"долгое время прожить"; нам с Полом суждена  долгая  и  прекрасная  жизнь,
только нельзя распускать себя, мамочка верно  говорила  мне,  если  любишь
человека, растворись в нем,  будь  его  части