ользнула в
комнату,  неся поднос с  кофейником и  чашечками.  Как и  когда она успела
сделать кофе - осталось тайной. Коля любовался ею. Свежестью, молодостью и
особенно свойственной только очень знатным дамам и  подругам великих людей
статью.
     - Пейте,  Андрюша,  -  сказала  она,  улыбнувшись Коле,  как  доброму
старому знакомому,  - впрочем, они были почти ровесниками, - хоть и видела
его второй или третий раз в жизни.
     - Дай ему полстакана коньяку.  Он  перенервничал на службе России,  -
сказал Колчак,  разливая кофе.  -  Но  не  больше,  а  то  у  него коленки
подогнутся и он заснет.
     Колчак молча выпил кофе.  Он быстро ел и пил,  как будто полагая, что
принятие пищи -  процесс ненужный и  почти постыдный.  Может быть,  в  нем
сидел тайный чревоугодник.
     Когда адмирал с  Колей спустились вниз,  машина уже ждала у под®езда,
ворча мотором и заливая светом фар всю улицу.

     - Прошу вас,  лейтенант,  -  сказал высоким елейным голосом полковник
Баренц,  вкрадчивый начальник  контрразведки.  Коля  поежился,  зная,  что
Баренцу известно о нем куда больше, чем хотелось бы.
     - Конечно. - Коля покорно пошел за полковником, злясь, что приходится
тратить  время   на   Баренца,   когда  в   кабинете  Колчака  принимаются
драматические решения.
     Но по мере того как он рассказывал о ночных событиях,  вспоминал, как
все  было,  вспоминал свой  страх и  унижение,  Коля все  более проникался
желанием найти  и  перебить всех  этих  татар.  Об  Ахмете он  не  думал -
впрочем, Ахмет в городе, что ему делать в горах?
     - Кстати,  о вашем шоффере? - спросил Баренц, поправляя очки в тонкой
золотой оправе. - Вы видели его мертвым?
     - Я видел,  как он упал,  -  сказал Коля. - Но у меня не было времени
вернуться. Меня бы тоже убили.
     - Возможно,  возможно, - как врач, сомневающийся в рассказе пациента,
произнес полковник.
     - Может,  он и жив, может, его взяли в плен. Но он упал. Я видел, как
он упал. Больше я ничего не знаю.
     Баренц  оставил  Колю  в  приемной и  без  доклада прошел  в  кабинет
командующего, где оставался минут десять.
     Коле хотелось спать, но в то же время перенапряжение заставляло пульс
биться  вдвое  быстрее,   чем   обычно.   Состояние  Коли  было  близко  к
лихорадочному.
     Коля подошел к  окну.  За окном еще не начало светать -  только пятый
час.  В  блестящих радиаторах и  стеклах с®ехавшихся к  штабу  автомобилей
отражался свет из  окон штаба,  словно это были не  машины,  а  гигантские
блестящие жуки.
     - Лейтенант Берестов! - воскликнул Свиридов. - Пред светлые очи!
     Колчак  сидел  за  столом.   Баренц  стоял  почтительно  -  чуть-чуть
склонившись, как позволяло достоинство.
     - Мы  договорились  с  полковником,   -   сказал  он.   -  Вы  будете
сопровождать отряд Баренца,  который должен найти и обезвредить банду, что
устраивает засады  на  главной дороге  Крыма.  Я  полагаю это  чрезвычайно
важным.  Как  только операция будет закончена,  отряд полковника Баренца и
вы, Берестов, едете в Дюльбер. Остальные указания получаете только от меня
в Дюльбере.

     Внизу их с Баренцом ждал  большой  грузовик  с  высокими  бортами.  В
кузове были положены доски, на которых в пять рядов сидели солдаты - сытые
рожи из контрразведки. Коле приходилось их видеть. Коля подозревал, что их
набирали  из  бывших  полицейских  и  жандармов.  Но в конце концов кто-то
должен охранять порядок.
     Баренц залез в кабину,  за ним его помощник, поручик, но Беккера туда
не  позвали,  хотя,  если потесниться,  хватило бы места и  ему.  Пришлось
остаться в кузове вместе с нижними чинами. Утешать себя тем, что еще вчера
ты  ездил на  своем авто  с  собственным шоффером.  Кстати,  мотор куда-то
исчез. Его у под®езда не было.
     Солдаты были в толстых шинелях, под ними фуфайки, на головах папахи -
готовились по погоде. А Коля был только в тонком флотском плаще и фуражке.
Так что воспаление легких - наверняка.
     Но  показывать,  что страдаешь от несправедливого обращения какого-то
полковника, нельзя. Коля не хотел даже поднимать воротник шинели. И терпел
больше часа.  Он сидел в первом ряду,  от прямого ветра прикрывала кабина.
Сонные,  поднятые среди ночи солдаты сжались в кучу малу -  Колю приняли в
нее, вот он и не замерз, а заснул, как и все, и скоротал дорогу.
     Когда  проснулся,   машина  уже  остановилась.   Полковник  Баренц  в
щеголеватой бекеше  и  серой  папахе стоял  на  шоссе,  запрокинув голову,
негромко покрикивал на  солдат,  чтобы скорее вылезали,  а  солдаты нехотя
просыпались,  ежились,  не хотелось отделяться от товарищей и  вылезать на
ночной холод.
     Было зябко. С гор дул ледяной ветер. Облака неслись, выскакивая из-за
хребта, и уходили к морю, разбегаясь по рассветному морозному небу.
     Коля посмотрел на часы - почти восемь.
     - Ну как,  лейтенант?  Приехали?  -  спросил Баренц,  сонно и недобро
щурясь.  Гладкое желтоватое лицо  с  опухшими веками черных глаз,  длинные
баки  и  длинные  черные  ресницы  придавали  лицу  контрразведчика  нечто
опереточное. - Где-то здесь вы попали в засаду?
     Коля поглядел вдоль дороги.  Слева - поросший лесом крутой каменистый
склон,  справа - откос вниз, к виноградникам. У самой воды несколько белых
домиков. Тихо, только воет ветер.
     - Как разберешься?  -  искренне сказал Коля. - Это же ночью было, а я
не за рулем.
     - Но когда ехали от засады к Севастополю, ведь вы были за рулем.
     - Конечно, - сказал Коля. - Ефимыча убили.
     Разговор был спокойный,  деловой,  но  за каждым словом,  особенно за
построением фраз, Коля чувствовал подвох и допрос.
     - Ну и как же мы найдем злоумышленников?  - спросил Баренц, пощипывая
конец бакенбарда.
     - Я  полагал,  что  по  моему описанию вы  все  определили,  господин
полковник, - сказал Коля.
     - Но мне же нужно проверить ваши показания.
     - Могли обойтись без меня, - сказал Коля.
     - Я выполняю приказ адмирала. Ему хотелось, чтобы за вами был глаз да
глаз, - улыбнулся Баренц так, словно сейчас скажет: я пошутил!
     Но Баренц так и не сказал.
     - Теперь тише!  Чтобы муха не пролетела!  -  приказал Баренц,  и  его
солдаты -  было их человек до тридцати -  быстро и уверенно разделились на
две шеренги и пошли по обеим обочинам шоссе.
     Сзади послышался поскрип - показалась повозка, запряженная лошадкой и
груженная мешками,  -  татарин ехал на  базар в  Ялту.  Татарина согнали с
дороги,  Баренц  быстро прошел туда  и,  пока  солдаты копались в  мешках,
разговаривал  с   татарином.   Тот  отрицательно  качал  головой.   Баренц
настаивал,  грозил.  Татарин стал показывать вперед и выше дороги,  и Коля
понял, что он подтверждает: на поляне были люди. И тут Коля испугался даже
больше, чем ночью. Тогда все произошло быстро и неожиданно, а сейчас будет
бой,  и в этом бою у него,  Беккера, есть задача - неприятная и неизвестно
как выполнимая -  убить Ахмета,  чтобы он не назвал Колю настоящим именем.
Мысль о  том,  что ему необходимо убить школьного приятеля и соседа,  была
тошнотворной -  хотелось отогнать ее, и Коля стал смотреть на то, как идут
солдаты. Это их, солдатское дело - стрелять и убивать.
     По  жесту Баренца одна из  шеренг стала ловко подниматься по  склону,
видно, желая обойти поляну с тыла.
     И  тут  Коля увидел рядом с  дорогой,  параллельно ей,  толстый ствол
платана, срубленного еще недавно, - листья только чуть пожухли.
     - Вот то дерево, - сказал Коля, - которым они дорогу перегородили.
     - Молчите,  - прошипел Баренц. - Без вас знаю. Ваше участие больше не
понадобится. А то еще угодите под пулю...
     И Баренц быстро пошел кустами, не поднимаясь прямо к поляне, а обходя
ее.
     Чуть помедлив,  Коля все  же  пошел следом за  солдатами,  потому что
хотел  присутствовать при  событиях.  Но  хоть  чувство мести к  татарским
бандитам в нем не угасло,  он понимал,  лучше будет,  если здесь никого не
найдут и не будет стрельбы.
     Коля  старался идти  тихо,  ступать в  след шедшему впереди солдату и
воображал себя Лермонтовым при Валерике,  Александром Марлинским, а может,
безымянным героем кавказских войн, сосланным на Кавказ за тайную дуэль, за
роман с Великой княгиней...
     Впереди,  где ничего не было видно и  казалось,  что кусты протянутся
еще долго,  раздался гортанный предупреждающий крик,  потом выстрел, потом
было сразу много выстрелов,  и они звучали не только впереди,  но и вокруг
Коли,  и ужас их заключался в том, что ни врагов, ни друзей не было видно.
Коля  отступил за  толстое дерево и  прижался к  нему  всем  телом.  Перед
глазами,  в  пяти  сантиметрах,  была серая кора,  и  можно было различить
каждое ее волоконце.
     Выстрелы прекратились так же неожиданно, как начались.
     Коля постоял некоторое время за деревом и осторожно пошел вперед.
     Он не смотрел на часы и потому не знал,  сколько времени продолжалась
перестрелка.
     На поляне ходили и стояли солдаты.  Один из солдат сидел на траве,  и
санитар перевязывал ему руку.  Солдат ругался, а его товарищ, наклонившись
к нему, протягивал зажженную цигарку.
     Баренц и  его поручик стояли над двумя убитыми бандитами.  Больше тел
на поляне не было.
     Коля  подошел к  Баренцу с  замиранием сердца  -  он  боялся  увидеть
Ахмета,  потому  что  тогда  получилось бы,  что  он  предал  товарища  по
гимназии.  Но оба бандита были ему незнакомы.  И Коля пожалел,  что Ахмета
среди них не было.
     - Куда вы запропастились, лейтенант? - с раздражением спросил Баренц.
- Я уж за вами людей посылал.
     Коля не стал ему отвечать.
     - Вы кого-нибудь из них знаете?
     - Нет, - сказал Коля.
     - Жаль. Впрочем, это не играет роли - остальные успели уйти.
     - А в хижине? - спросил Коля.
     - В хижине пусто. Только чайник, - сказал поручик.
     - Ладно,  -  сказал Баренц.  -  Будем  считать,  что  змеиное логово,
которое устраивало засады  на  верных слуг  его  превосходительства,  нами
уничтожено в отчаянном бою.
     Коля понял, что Баренц вновь издевается над ним, но так ловко, что не
придерешься, не скажешь: зачем вы меня обижаете? "Я? Вас? - скажет Баренц.
- Да вы с ума сошли". И все вокруг будут смеяться.
     Коля огляделся,  ему было неуютно -  они стояли на открытом месте,  а
вокруг был чужой лес.  И  если Ахмет наблюдает за  ними из леса,  он может
выстрелить. И скорее всего в Колю.
     - Поехали, - сказал Коля. - Главные события будут не здесь.
     - Тонко  подмечено,  прапорщик,  -  сказал Баренц,  а  Коля  не  стал
поправлять его, потому что оговорка Баренца была не случайной.

     Утренняя Ялта была оживлена даже более, чем положено в будний день. К
скудному еще  базару тянулись телеги и  повозки,  груженные перезимовавшим
или  тепличным  товаром,  с  моря  поднимались рыбаки,  несшие  корзины  с
пойманной  на   заре   серебряной  добычей.   Немногочисленные  покупатели
собрались к площади перед беленым каменным входом рынка. Движение в другом
направлении происходило ближе к городскому Совету.  Грузовик контрразведки
проехал неподалеку от  Совета,  и  Коля увидел,  как  перед домом строится
отряд  красногвардейцев,  состоящих  из  солдат,  гимназистов и  цивильных
бездельников, многие из них с винтовками, а в стороне от толпы в окружении
группы солдат стояли два пулемета-"максима".
     Когда  грузовик проезжал мимо,  его  сначала  приветствовали криками,
полагая,  что  это  подкрепление,  но  когда  грузовик не  из®явил желания
остановиться -  над его бортами торчали папахи с  кокардами,  а  в  кабине
можно  было  различить  офицеров  в  шинелях  с  погонами,   каковые  были
непопулярны среди революционеров,  -  то  советские поняли,  что  едут  их
противники,  и стали ругаться им вслед. На ступеньки Совета выбежал одетый
в  длинную серую шинель и  в  немецкой каске с шишаком сам Елисей Мученик,
поднял  кулак,   грозя  грузовику,  и  Коле  захотелось  вернуться,  чтобы
расстрелять Мученика.  Но он понимал, что это не в его власти и даже не во
власти Баренца,  - куда важнее было успеть к Дюльберу прежде, чем Романовы
будут арестованы.
     Кто-то  из  революционеров выстрелил -  то ли в  воздух,  то ли вслед
грузовику, и выстрел далеко разнесся над Ялтой. Коля подумал, что он может
разбудить Лидочку,  и  почувствовал к ней острую нежность.  Вчерашний день
был глуп и нервен,  а сегодня он понял,  что,  несмотря на все,  юношеское
чувство не прошло бесследно.
     Не доезжая до Дюльбера,  грузовик свернул с  дороги и замер в кустах.
Солдаты ждали,  не вылезая из кузова. Баренц приказал Коле взять одного из
солдат и дойти до караульного поста -  узнать,  что творится во дворце.  В
случае чего - два выстрела.
     Коля не стал спорить и  обижаться,  что выбрали его,  а  не поручика:
Колю знали караульные и Джорджилиани.
     Колино  воображение  не  переставало строить  драматические и  весьма
реальные картины засады у  входа в  Дюльбер,  которой приказано уничтожать
любого офицера,  приближавшегося к  дому  императрицы.  И  его  подозрения
усилились,  как  только он  увидел,  что  у  ворот,  которым положено быть
запертыми,  не было обычного часового.  Ворота были приоткрыты,  а  вокруг
было пусто.
     Солдату тоже  стало жутко.  Он  чуть замедлил шаги,  чтобы отстать от
Беккера, и тому это показалось забавным. Он засмеялся и пошел вперед. Если
тебе отводят место храбреца, его приходится занять.
     Коля пошел быстрее, в то же время мышцы ног его были напряжены, чтобы
можно  было  отпрыгнуть в  сторону при  любом  необычном звуке -  щелканье
затвора, окрике, даже выстреле...
     Но ничего такого не произошло.
     Только когда до ворот оставалось не более двадцати шагов,  послышался
женский смех. Его перебивал мужской голос.
     На дорожке,  ведущей к  воротам,  показались хмельные от любви княжна
Татьяна и поручик Джорджилиани. Держась за руки, встрепанные, будто только
что из  стога,  они прошли мимо Коли и  обалдевшего солдата.  Джорджилиани
попытался отдать Коле честь,  но  рука не  добралась до виска,  потому что
вновь упала на плечо Татьяны.
     - Андрей! Андрюша! - сказала Таня. - Не пытайтесь меня остановить.
     - Послушай,  Джорджилиани,  -  строгим голосом произнес Коля. - Что у
вас происходит?
     - Мы там не нужны, - сказал Джорджилиани. - У нас своя жизнь.
     Они поспешили дальше,  и только тут Коля увидел спрятанную за кустами
пролетку,  на  запятках которой были привязаны три чемодана.  Джорджилиани
подхватил Татьяну на руки,  она захохотала,  он взвалил ее в пролетку, сам
вскочил рядом, подхватил вожжи, и лошадь почти сразу двинулась вперед.
     - Кто такие? - спросил солдат.
     - Княжна, - сказал Коля.
     - Добрая баба, - сказал солдат.
     Он уже куда смелее пошел к воротам и,  заглянув в подкрашенную желтым
сторожку,  увидел,  что  там  идет  большой карточный бой  между солдатами
охраны и несколькими матросами в бушлатах и бескозырках - Коля сразу понял
- из охраны адмирала. Значит, Колчак уже здесь.
     В дверях рыльцем наружу стоял пулемет.
     - Кто старший? - строго спросил Коля, останавливаясь в дверях.
     Только сейчас его заметили.
     - А,  гости!  -  поднялся навстречу унтер-офицер из охраны.  -  Добро
пожаловать.
     Унтер был сильно пьян.
     Один из матросов,  что наблюдал за игрой,  легко поднялся, переступив
через пулемет, и сбежал по ступенькам к Коле. Коля узнал в нем переодетого
мичмана Вольского.
     - Все  в  порядке,  -  сказал он.  -  Мне велено передать,  чтобы вы,
лейтенант,  сразу шли во дворец, а контрразведка пускай занимает позиции -
чтобы по дороге не прорвались.
     - Вы покажете им, где занимать позиции? - спросил Коля.
     - Все будет в порядке. Сейчас пошлю человека. А вы идите к адмиралу.
     Коля быстро прошел ко дворцу.  Лакей Жан, который встречал его, был в
солдатской рубахе и брюках навыпуск.
     - Они в малой гостиной, - прошептал он конфиденциально.
     Когда Коля вошел в  малую гостиную,  там как раз была пауза -  Наташа
разносила гостям чай. Коля формально доложил о прибытии.
     - Хорошо,  хорошо,  - сказал Колчак. - Я и не ждал, что бандиты будут
сидеть и ждать, пока мы приедем. Тело вашего шоффера нашли?
     - Нет.
     - Странно. Зачем им его увозить?
     - Я должна вам сказать,  адмирал,  - произнесла старая императрица, -
что  ваш молодой посланец,  Андрей Сергеевич,  был нам крайне полезен.  Не
забудьте его наградить.
     - Он достаточно награжден, - сказал Колчак и чуть улыбнулся.
     - Сейчас  не  время  для  наград,  -  сказал  Великий  князь  Николай
Николаевич.
     Кроме них  в  комнате сидел скучный Алексей Михайлович.  Поодаль чета
Юсуповых: сам Феликс и его жена, прекрасная Ирина Александровна.
     - Вы  правы,  -  сказал  Колчак.  -  Кончится  революция  -  займемся
наградами.
     - И главная будет вам,  господин адмирал,  - сказала императрица. - В
эти  трагические  для  престола  и   нашего  семейства  дни  вы  оказались
единственным, кто не покинул нас и не предал идею самодержавия.
     - Вы не правы,  ваше величество,  -  сказал Колчак.  - Верных трону и
Отечеству немало. Но иные не имеют моих возможностей.
     - Когда вы сегодня под®ехали, я стояла у окна, - сказала императрица.
- Я  решила,  что это из  Совета и  нас арестуют -  мысль о  казематах или
каторге была  для  меня ужасна,  и  я  подумала:  "Господи,  почему еще  в
Петербурге я не запаслась ядом?"
     - Надеюсь,  такая  мысль вам  больше никогда не  придет в  голову,  -
сказал Колчак.
     Он допил чай, поставил чашечку на инкрустированный столик.
     - Времени у нас мало,  -  сказал Николай Николаевич. - Главную задачу
мы  решили.  Государем становится законный  наследник престола,  цесаревич
Алексей.
     - Господи, помоги ему, - перекрестился Александр Михайлович.
     - Регентшей  назначается государыня  императрица,  -  сказал  Николай
Николаевич.
     - До совершеннолетия Алеши, - сказала Мария Федоровна.
     - С переходом короны по закону к последующим наследникам.
     - Это мы решим, господа, - вмешался Колчак. - Сейчас мало времени.
     - Сколько бы  ни было времени,  Россия не простит нам,  если мы будем
торопить исторический момент, - сказал Александр Михайлович.
     - И   вы,   Великий   князь,   -   сказал   Колчак,   -   становитесь
главнокомандующим.
     - Я  постараюсь послужить России в меру моих сил,  -  ответил Николай
Николаевич, признавая главенство Колчака.
     Коле было интересно угадывать -  а это кому, а это кому? Не иначе как
мой  адмирал получит командование военно-морскими силами.  В  случае удачи
заговора сразу  появятся сильные  конкуренты Александру Васильевичу.  Надо
затвердить место заранее.
     В дверь без спросу сунулся лакей Жак.
     - Едут!  -  сказал он  слишком громко для  небольшой комнаты.  -  Уже
поворотом проехали.
     - Не беспокойтесь,  -  сказал Колчак.  -  Там мои люди. Я в них верю.
Андрей, проверьте, все ли в порядке. И быстро назад.
     Коля быстро пробежал к выходу из дворца.
     - А мы сверху,  с башенки,  -  говорил,  семеня рядом,  Жан,  - нам с
башенки далеко видно, сэр.
     Коля не  успел дойти до ворот,  как послышались первые выстрелы.  Но,
как выяснилось, раздались они не от под®езжающих советчиков, а перестрелка
вспыхнула между караулом дворца и матросами,  что мирно сражались в карты.
Сигнал к  разоружению караула последовал от полковника Баренца в тот самый
момент,  когда  колонна  красных  стрелков  революции имени  революционера
Лафайета приблизилась,  ничего не подозревая, к самым воротам и могла быть
истреблена и  рассеяна прицельным огнем.  Но  команда Баренца была  занята
ликвидацией четырех караульных у дворца.  Стрельба вспугнула и насторожила
нападающих и заставила их рассредоточиться и укрыться.
     Когда  Коля  (Жан  предпочел остаться во  дворце  за  защитой дубовой
двери) добежал кустами до  сторожки,  Баренц стоял возле нее,  глядя