ч поднял
брезентовый верх -  но  все равно дуло так,  что Коля перелез на  переднее
сиденье.  Конверт был без надписи.  И заклеен. Хороший мальчик - поцелуй в
лобик, - а ведь не доверяет!
     - В Севастополь? - спросил Ефимыч.
     - Через Ялту,  - сказал Коля. - Я хочу на минутку заехать в Ялтинский
совет.
     - Поздно уже, десятый час, - сказал Ефимыч. - Нету там никого.
     - Посмотрим, - сказал Коля. - Посмотрим - и дальше.
     - Бензина мало, - сказал Ефимыч. - И опасно.
     - Ты с солдатами разговаривал? - спросил Коля.
     - Они поручиком недовольны.
     - Это я знаю!  -  сказал Коля.  -  А насчет завтрашнего дня ничего не
говорили?
     - Нет. А что? Завтра они сменяются.
     - Хорошо, хорошо. Ты поскорей поезжай.
     - Поскорее нельзя - фары слабые, дороги темные. За войну знаете какие
ямы  на  шоссе стали?  У  нас в  штабе на  той неделе Сидоров,  вечная ему
память, в такую яму угодил - мотор под откос.
     - Это когда интендант погиб?
     - Два интенданта.
     Коля  велел остановить мотор в  двух кварталах от  Ялтинского совета,
который занял  -  цепь  совпадений -  дом  городского суда.  Потом пошел к
зданию. Некоторые окна были освещены, люди толпились у входа, переминались
с  ноги  на  ногу  на  холоду.  Коля  надвинул пониже папаху и  решительно
направился к входу.
     Он знал уже - революционный опыт накапливается быстро, - что в места,
куда тебе входить не положено,  надо входить так, словно положено. Никаких
сомнений.
     - Вы куда, гражданин? - спросил его голос.
     Коля не оборачивался и не видел хозяина голоса.
     - Мне Мученика нужно, - сказал Коля. - Товарища Мученика.
     - Какого там еще Мученика? - рявкнул голос.
     - Елисея Борисовича,  -  откликнулся другой голос,  изнутри здания. -
Только он уехал в Севастополь. Час как уехал.
     Коля  не  осмеливался обернуться,  потому что  в  Ялте  он  мог  быть
известен - с гимназических времен. Он топтался в дверях, мешал проходить.
     - А завтра он будет? - спросил Коля, незаметно перемещаясь в темноту.
     - Эй, Хачик, завтра он будет?
     - Завтра он должен быть.  Как же завтра без него? - Снова смех. Потом
какой-то  строгий  голос  -  совсем  уж  издали  -  оборвал  неуместный  в
революционном учреждении смех:
     - Ну,  раскудахтались,  воины!  На весь свет кричать будете?  Кто там
Мученика спрашивает?
     - Я завтра приду,  -  сказал Коля и быстро пошел прочь в надежде, что
за ним не побегут.
     В самом деле не побежали.
     Он  быстро шел  к  автомобилю по  берегу речки,  и  веселый гул скоро
перекрыл голоса, доносящиеся от Совета.
     - Поехали в Севастополь.  По крайней мере я узнал,  что они на завтра
что-то планируют.
     На  этот раз новая случайность задержала Беккера.  Машина не пожелала
заводиться.  Ефимыч руки  себе оторвал,  крутя ручку стартера,  потом Коля
сменил его -  в переулке,  где они остановились, было совсем темно. Ефимыч
достал фонарик и  открыл капот.  Он  ушел с  головой внутрь,  и  из мотора
доносились лишь его приглушенные ругательства. Потом он вынырнул из мотора
и сказал:
     - Полчаса придется погодить, никак не меньше.
     - А нельзя короче?
     - Откуда я знаю,  господин Берестов? - обиделся Ефимыч. - Ну откуда я
знаю? Буду стараться.
     Было жутко холодно. Шинель продувало насквозь.
     - Я тогда вниз спущусь, - сказал Коля, - в кафе посижу.
     - В каком кафе?
     - Во "Франции" - это ближе всего.

     Когда Лидочка вернулась из ежедневной прогулки к  платану и поужинала
в  небольшом кафе возле гостиницы,  где ее уже знали,  и жена хозяина сама
делала ей яичницу с  ветчиной,  она раскрыла "Свободную Тавриду" в надежде
увидеть если не  упоминание об Андрюше,  то хотя бы какую-нибудь ниточку к
розыску его. Скоро месяц, как Лидочка ждет его, не смея отойти от платана,
у которого она изучила каждую морщину коры.
     Лидочка разулась,  надела шлепанцы -  незаметно для  себя она обросла
каким-то добром:  и книжками, и бельем, и новой юбкой, и теплыми ботиками,
- если теперь придется уезжать,  без чемодана не  обойтись.  Как раз вчера
Лидочка побывала в  магазине Тарасова и  купила там  вполне приличный,  из
натуральной кожи,  варшавский чемодан,  небольшой  и  даже  элегантный.  А
сегодня  собралась  приобрести  под   цвет   чемодана  ридикюль,   который
присмотрела в лавке на набережной.
     Усевшись в кресло,  Лидочка начала проглядывать газету,  внимательно,
не пропуская ни строчки,  - все равно некуда спешить. Теперь до десяти она
никуда не двинется,  а в десять они будут с портье Георгием Львовичем пить
кофе - он его сам заваривает в швейцарской.
     Газетные новости были обычными -  к ним Лидочка уже привыкла: споры в
Петроградском Совете,  перемещения во Временном правительстве, Керенский -
новый  военный  министр...  Никаких  сведений о  бесследно пропавшем вожде
эсдеков  (большевиков) Ульянове-Ленине.  Гучков  подозревает международный
социалистический заговор. Возможно, В. Ульянов-Ленин уже в Петрограде...
     Митинг  в  Симферополе.  Рабочие  железнодорожных мастерских  требуют
ввести восьмичасовой рабочий день.  Видный эмиссар Елисей Мученик выступил
на митинге в поддержку требований рабочих.  Эту фамилию Лидочка запомнила.
Мученик успевал быть  в  трех  местах  одновременно.  Состоялось заседание
Ялтинского совета  -  приняты важные решения.  Из  выступления вездесущего
Мученика (когда он  успел приехать из  Симферополя в  Ялту?):  "В  те дни,
когда  нация  должна  об®единиться в  единый  тяжелый революционный кулак,
чтобы раздавить гидру контрреволюции, атмосфера благодушия опасным болотом
растекается по  Южному  берегу  Крыма.  Романовы пользуются плодами  труда
своих рабов,  отдыхая в имениях, построенных кровью и потом крепостных..."
Наверное,  он  худой,  чахоточный,  изможденный и  озлобленный ссылками  и
каторгой. Он мстит Романовым за своих товарищей.
     Ниже - мелким шрифтом: сообщение из Севастополя. Вчера там состоялось
собрание  запасных в  полуэкипаже,  посвященное плохому  состоянию зимнего
обмундирования.  Капитан  первого ранга  Гостеско заверил слушателей,  что
состав с  шинелями и  бушлатами уже покинул Киев.  После капитана Гостеско
выступил ад®ютант командующего флотом лейтенант А. Берестов. Он познакомил
собравшихся с обстановкой в Питере и ответил на многие вопросы. Он сказал,
в частности, что флот стоит перед большими событиями - нужно быть готовыми
отразить любое нападение германо-турецких дредноутов...
     Сначала,  выхватив  глазами  "А.  Берестов",  Лидочка  чуть  было  не
кинулась собираться -  ехать в Севастополь.  Но потом перечитала и поняла,
что это - однофамилец. Конечно же - однофамилец! Андрюша никогда не служил
по флоту,  а уж для того,  чтобы стать лейтенантом, следует прослужить лет
десять.  Странное совпадение.  Конечно же,  она  с®ездит в  Севастополь...
может быть,  завтра.  Она посмотрит на  того офицера.  Ей  ведь достаточно
посмотреть издали.
     Лидочка отбросила газету и хотела было взяться за книжку.  Книжки она
брала в пустой и холодной городской библиотеке.  Ей казалось,  что,  кроме
нее  и  одного  чахоточного  студента,   никто  туда  не  ходит.  Это  был
исторический  роман  Конан  Дойла,  она  сама  отыскала  его  на  полке  -
библиотекарь,  мрачный,  закутанный в серый платок -  лишь нос наружу,  не
возражал,  чтобы  Лидочка сама  выбирала книги.  И  удивлялся,  зачем  она
приносит книжки обратно?
     Она прочла полстраницы.  Потом захлопнула книжку. Посмотрела на часы.
Нет,  последний автобус на  Севастополь давно ушел  и  лучше будет поехать
туда  завтра на  пароходе.  Если  не  будет  шторма.  А  какое  расписание
пароходов до Севастополя?
     Лидочка уговаривала себя, что Андрюши нет в Севастополе. Это какой-то
другой человек,  моряк, может, даже немолодой. Важнее оставаться здесь - в
Ялте. Только последняя дура помчится в Севастополь.
     Убедив  себя  в  бессмысленности такого  поступка,  Лидочка  натянула
ботики, быстро оделась и сбежала вниз.
     Портье стоял на своем месте за стойкой.
     - Лидия? - удивился он. - А я еще не ставил кофейник.
     - Я на минутку, Георгий Львович, - сказала Лидочка. - Я на набережную
и обратно.
     - Может,  дать тебе сопровождающего?  -  сказал портье. Он показал на
группу постояльцев,  лениво перекидывавшихся в карты за столиком у входа в
закрытый ресторан.
     - Ни в коем случае!  -  засмеялась Лидочка, закутываясь шарфом, чтобы
защититься от острого весеннего ветра,  что несся с моря.  Она побежала по
скудно освещенной набережной к  причалу,  где  висела доска с  расписанием
пароходов.
     Было уже совсем темно -  часов десять,  не меньше. Волны за парапетом
угадывались  только  по   белой  пене...   Лидочка  добежала  до  доски  с
расписанием.  Сюда долетали брызги от моря,  она сразу окоченела, а фонарь
был так далеко от расписания,  что не было возможности прочесть,  когда же
отправляется первый пароход в Севастополь.
     Лидочка растерянно оглянулась -  о таком препятствии она не подумала.
Может,  вернуться в гостиницу и попросить у Георгия Львовича фонарь?  Пока
Лидочка размышляла,  ветер  неожиданно усилился и  принес  с  собой  такой
плотный и  холодный заряд  брызг,  что  Лидочка кинулась бежать  от  моря.
Впереди была  лишь  ярко освещенная витрина кафе "Франция",  единственного
открытого в это время на набережной.
     Завидев бегущую от  моря женскую фигуру,  швейцар "Франции" приоткрыл
дверь и впустил Лидочку. За последний месяц она уже не раз бывала здесь.
     - Вы что на ночь глядя?  Простудиться решили?  - Швейцар был ворчлив,
усат, броваст - фуражка с золотым галуном на самые глаза.
     - Ой,  не говорите!  - ответила, задыхаясь, Лидочка. - Не думала, что
живой добегу.
     - Ну погрейтесь,  кофейку выпейте.  У  нас сегодня тихо,  биндюжников
нету, офицеры тоже по номерам отсиживаются.
     - Спасибо. - Лидочка наслаждалась теплым уютном кафе.
     Она прошла в  небольшой зал и  сразу увидела Колю Беккера -  в  форме
морского офицера,  повзрослевшего,  ставшего еще красивее Колю. Коля сидел
за  столиком один,  перед  ним  стояла чашка  кофе  и  рюмка коньяка.  Она
обрадовалась,  увидев его, но не потому, что соскучилась или была одинока.
Коля -  именно тот человек,  который об®яснит ей,  кто такой А.  Берестов,
ад®ютант командующего флотом.  Коля наверняка его видел и обратил внимание
на это совпадение.
     Лидочка прошла через весь полупустой тихий зал,  подошла к  столику и
спросила лукаво:
     - У вас свободно? Вы позволите девушке к вам присоединиться?
     Дама за соседним столиком,  что сидела в обществе грузного тоскливого
полковника, сделала возмущенную мину:
     - Ну и нравы!
     Коля поднял голову, увидел Лидочку и сказал:
     - Я как раз о тебе думал.
     Он поднялся и подвинул стул, предлагая Лидочке сесть.
     Словно они расстались вчера -  добрыми приятелями. И встретились, как
договорено.
     - Ты что здесь делаешь? - спросила Лидочка.
     - Могу тебе задать такой же  вопрос,  -  сказал Коля.  Он взглянул на
дверь. - Ты одна?
     - Одна, - сказала Лидочка.
     Даже в  самой безопасной ситуации нельзя нарушать правил конспирации,
ругал себя Коля.  Что мне стоило потерпеть на холоду,  пока Ефимыч починит
мотор?  Что потянуло меня в это чертово кафе? Нет, не Лидочка его пугала -
хоть и екнуло нерадостно сердце, когда увидел ее рядом со столиком. Увидел
бы ее заранее - скрылся бы. А ведь знал, что она в Ялте. Но чтобы Лидочка,
недавняя гимназистка,  смело входила одна в вечернее кафе,  в такое время!
Что должно было произойти с ней?
     В тот момент Коля не думал о том,  что он - Андрей Берестов. Странно,
но, когда увидел мельком Лидочку на набережной несколько дней назад, сразу
подумал - где же сам Берестов? Но сейчас ни о чем не подумал.
     Изменилась  ли  Лидочка?  По  первому  взгляду  с  Лидочкиной хрупкой
красотой ничего не произошло.  Но, наверное, это не так - все мы меняемся.
И  Лидочка осунулась,  глаза  стали больше и  тревожнее.  Волосы причесаны
иначе -  плотно стянуты в  пучок на  затылке.  И  это насилие над волосами
чуть-чуть оттягивает уголки глаз кверху и  резче обозначает скулы.  В лице
появляется нечто ориентальное.
     - Я  здесь на минутку,  по делу -  еду в  Севастополь,  но вот машина
сломалась.
     - Ты там служишь?
     - В штабе флота.
     - Ты получил новые чины? Я плохо в них разбираюсь.
     - Ничего интересного, - сказал Коля. - Служу. Как все. Кого-нибудь из
знакомых видела?
     - Давно никого не видела, - сказала Лидочка.
     - Тебе кофе заказать?
     - Без сахара.
     Коля поднялся и пошел искать официанта.  Лидочке было слышно,  как за
портьерой он  ссорится  с  официантом,  потому  что  официанту не  хочется
служить, а хочется заседать в Совете.
     - Я обратил внимание, - раздраженно сказал Коля, возвращаясь и садясь
за  столик,  -  что  простонародье  ждет  от  революции  не  столько  благ
материальных, как возможности поговорить на пустые темы.
     - Тебе не нравится революция?
     - Почему?  Мне она нравится.  В определенных пределах.  Например, для
меня она открыла дорогу -  во времена революционных потрясений открываются
пути для смелых и умных людей.  Не будь революции,  я сидел бы в береговой
артиллерии и  ждал,  пока  приплывет "Гебен" и  расстреляет меня вместе со
всей батареей. Но ты расскажи, что с тобой было эти годы.
     - Я уезжала.
     - Куда?
     - Куда, с кем - это долгий разговор.
     - А зачем вернулась?
     - Коля, я разыскиваю Андрея.
     Кофе был теплый,  жидкий -  то  ли  кофе,  то  ли плохой чай.  Молока
официант не принес.
     - Андрея? А вы... разве он... - Коля был удивлен.
     - Мы потеряли друг друга.  А мне его надо найти. Я думала, что ты мог
встречать его или видеть.
     - Нет,  я его не видел... - Коля ответил как бы с оттяжкой - это была
не пауза,  но заминка.  И Лидочка,  готовая к неискренности, сразу уловила
это.
     - Не видел или ничего не знаешь? И фамилии не встречал?
     - Я  ничего не  знаю об  Андрее.  Ты прости,  что я  не могу с  тобой
побыть.  Но  мне надо срочно возвращаться в  Севастополь.  Ты у  родителей
живешь? По старому адресу?
     - Ты  в  Севастополь на  машине?  -  спросила  Лидочка.  Они  странно
разговаривали,  будто  почти  не  слышали  собеседника.  Даже  отвечая  на
вопросы, в самом деле думали о другом. О своем.
     - Да, сейчас уже еду. Ты прости.
     Коля достал аккуратный бумажник.  У Коли всегда все было аккуратное -
и бумажник, и ножик, и носовой платок. Он достал оттуда деньги, положил на
стол.
     - Мы обязательно увидимся, - сказал он.
     - Погоди, - сказала Лидочка. - Ты возьмешь меня с собой.
     - Еще чего не хватало!
     - А  почему?   -  Лидочка  поднялась  тоже.  -  Мне  срочно  нужно  в
Севастополь.
     - Не на ночь же глядя.
     - Мне  все  равно.  Вместо того чтобы четыре часа болтаться завтра на
пароходе, я доеду с тобой. И спокойнее. И к тому же на билете сэкономлю.
     При  последних  словах  Лидочка  улыбнулась,  словно  приглашая  Колю
разделить шутку.
     - Я и не подумаю тебя брать, - сказал Коля. - Это служебная машина.
     Они уже оделись и, продолжая разговаривать, вышли на улицу.
     - Наш автомобиль перегружен? - иронизировала Лидочка.
     Коля понимал,  что  она  пойдет с  ним до  автомобиля -  и  что тогда
делать? Какая незадача! Она же назовет его Беккером!
     - Коля,  я бы не стала тебя просить,  если бы не нужда. Ты послан мне
Богом, буквально послан.
     Ветер несся с  моря,  колючий,  бешеный,  порывистый,  он нес с собой
ледяные капли -  будто был ноябрьским, а не майским. Лидочка ухватилась за
локоть Коли.
     - Где твой автомобиль? - Лидочке приходилось кричать.
     - Вон там,  за углом.  Но я тебя все равно не возьму.  Севастополь не
место для благородных девиц.
     - Город как город!  -  ответила Лидочка.  - Я там жила. Не придумывай
глупостей, Беккер!
     С  каждым шагом автомобиль был  все  ближе.  Мерное урчание двигателя
донеслось сквозь шум ветра. В лица им вспыхнули фары.
     - Ваше  благородие!   -   послышался  голос  в  относительной  тишине
переулка. - Я здесь! Мотор как часы работает.
     Тут  только Ефимыч увидел,  что Коля не  один,  с  девушкой,  которая
повисла у него на руке.
     - Здравствуйте,  - сказала Лидочка. - Я очень прошу - возьмите меня с
собой - мне очень нужно в Севастополь. Срочно.
     - Мое дело маленькое, - сказал Ефимыч. - Как господин Берестов?
     - Что?  -  Лидочка обернулась к Коле. Фары били ему в лицо, как лампа
на  столе  Вревского,   -   тот  любил  поворачивать  свет  лампы  в  лицо
подозреваемому преступнику - чтобы ослепить.
     Коля закрылся ладонью от света.
     - Ефимыч! - крикнул он. - Выключи фары! Я же ничего не вижу!
     - Коля! - сказала Лидочка. - Что это значит?
     - А что случилось?
     - Как он тебя назвал?
     - Лидочка,  завтра я вернусь, даю тебе честное слово - жди меня в том
же кафе. Я тебе все расскажу. Честное слово.
     - Нет,  Коля,  я еду с тобой.  А если ты меня не возьмешь, я найму за
любые деньги извозчика,  и он меня к утру довезет до Севастополя. И я тебя
все равно найду.
     - Лида, ты же ничего не понимаешь.
     - Тогда поехали, и по дороге ты мне все расскажешь.
     - Лида, я не могу взять тебя с собой.
     - Господин матрос.  -  Лидочка рванулась к машине. - Господин матрос,
скажите, как зовут вашего начальника?
     Ефимыч понял: лейтенант Берестов оставил здесь девицу и скрывается от
нее.  Может,  даже представлялся под  чужим именем,  а  теперь она  узнала
настоящее.  Смешно, конечно, но нам что за дело до господских утех? Ефимыч
хмыкнул и счел за лучшее не услышать вопроса.
     Лидочка между тем вырвала руку у Коли,  подбежала к машине, повернула
ручку задней дверцы и влезла внутрь.
     - Лидия!  -  Коля старался говорить с  ней,  как говорят с  маленьким
непослушным ребенком как  раз  перед тем,  как  начать его пороть:  доводы
рассудка исчерпаны, терпение лопнуло, еще мгновение...
     - Поехали!  -  крикнула Лидочка изнутри -  она  исчезла под  поднятым
верхом автомобиля.
     Коля  протянул руки внутрь мотора,  намереваясь вытащить Лидочку.  Он
возил руками в  темноте,  рычал от  бессильной ненависти к  ней.  Господи,
крутилось у  него в  голове,  Господи,  я  целовал ее и клялся ей в любви,
Господи, избавь меня от этого кошмара!
     Коле  удалось схватить Лидочку за  горячую руку.  Чуть  не  сломав ей
пальцы,  он  рванул  Лидочку  к  себе,  но  короткий  предупреждающий звук
клаксона пронзил его нетерпение и ненависть.  Не отпуская рвущихся пальцев
Лидочки, он обернулся:
     - Что?
     - Патруль!
     Коля и сам увидел,  как в переулок завернули - то ли на шум, то ли по
ритуалу обхода -  два  солдата с  винтовками.  Первый,  что  шел  впереди,
принялся снимать с плеча винтовку:
     - Стой! Что за шум?
     Коля отпустил пальцы Лидочки и прыгнул в машину.
     - С дороги!  - крикнул Ефимыч, нажимая на газ. - Дорогу Черноморскому
революционному флоту!
     Автомобиль  кинулся  на  солдат,  как  медведь,  и  те  расступились,
освобождая дорогу. Они что-то кричали следом, но машина, набирая скорость,
катилась под откос к главной дороге.
     Управляя автомобилем,  Ефимыч  не  оглядывался и  ничего не  говорил,
точно ничего и  не  произошло.  Но  ему  было слышно любое громкое слово с
заднего сиденья,  поэтому Коля с  Лидочкой говорили тихо,  и Лидочка имела
как бы преимущество перед Колей -  в любой момент она могла повысить голос
или позвать Ефимыча.
     - Ну чего ты добилась?  -  Коля шепотом наклонился к  уху Лидочки.  -
Зачем тебе это? Лучше сойди. Сойди у "Ореанды", еще не поздно. И вернешься
домой.  Или  мы  можем тебя довезти до  дому -  ты  за  армянской церковью
живешь?
     - Мне не надо домой, - сказала Лидочка, не заботясь особенно, услышит
ее шофер или нет.  -  Я  хочу знать п