и определении точки кипения оказалось, что  мы  находимся  на
высоте 2860 метров над морем и, следовательно, спустились от "бойни" на  170
метров. Мы залезли в мешки и заснули. С рассветом нам нужно было подняться и
посмотреть, как обстоят дела. В этих местах нужно пользоваться случаем. Если
этого не делать, то ожидание может оказаться долгим и многое будет потеряно.
Поэтому все мы спали одним глазом в  полной  уверенности,  что  не  случится
ничего такого чего бы мы не заметили. В три  часа  солнце  проглянуло  из-за
туч, и мы выскочили за двери. Обозреть положение нельзя было  сразу.  Солнце
было еще вроде масляного шарика и  не  могло  рассеять  густую  мглу.  Ветер
немного спал, но все же задувал здорово. В сущности, неприятнейшее занятие -
вылезти из хорошего теплого спального мешка и стоять так на ветру  часами  в
тонкой одежде, сторожа погоду! Мы знали по опыту, что такой  просвет,  такое
прояснение погоды может наступить внезапно, а тогда следует быть на посту.
     И просвет наступил. Он был не так уж долог, но все же долог достаточно.
Мы находились на довольно крутом спуске с гребня холма.  Спуск  к  югу  был,
слишком крут, но к юго-востоку он шел ровнее и лучше и заканчивался огромной
равниной. Мы не заметили никаких трещин или вообще  каких-нибудь  мерзостей.
Впрочем, видели мы не на далекое расстояние, а только ближайшие окрестности.
Гор мы никаких не видели - ни Фритьофа Нансена, ни Педро Кристоферсена.
     Очень довольные своей утренней работой, мы снова улеглись и проспали до
шести часов утра,  когда  опять  начались  наши  утренние  хлопоты.  Погода,
немного улучшившаяся за ночь, теперь снова разболталась, и норд-ост трудился
изо всех сил. Однако, теперь, когда мы узнали ближайшие  окрестности,  нужно
было нечто большее, чем шторм и пурга, чтобы остановить нас. Только  бы  нам
дойти до плоскогорья, а там мы знали уж, что всегда сумеем найти  свой  путь
дальше. Наложив на полозья надежные тормоза, мы двинулись  в  путь  с  горы.
Небольшая утренняя ориентировка оказалась правильной.  Спуск  был  ровный  и
удобный, и мы доехали до ровного места без приключений.  Теперь  можно  было
опять продолжать курс на юг, и в густой пурге  мы  продолжали  свой  путь  в
неизвестное с приятной помощью завывающего норд-оста. Теперь мы снова начали
строить гурии, которые не нужны были на подъемах.
     К концу  утра  мы  прошли  снова  через  небольшой  гребень,  последний
встреченный нами. Местность была теперь довольно хорошая, ровная, как пол, и
без следа сугробов. Но, если мы все-таки продвигались вперед  медленно  и  с
трудом, то причину этого следовало искать в скверном насте. Для всех нас это
было чистое наказание! Сахара и та, кажется, больше бы годилась для езды  на
санях! Теперь, наконец, нам понадобился  и  бегущий  впереди,  и  отсюда  до
полюса эту работу  поочередно  выполняли  Хассель  и  я.  Среди  дня  погода
улучшилась, и, когда мы к вечеру разбили лагерь, все вокруг имело  радостный
вид. Солнце проглянуло сквозь тучи и так дивно  припекало  после  всех  этих
холодных дней! Видимость не была хорошей, так что  мы  не  могли  разглядеть
окрестностей.  Расстояние,  пройденное  нами,  по  показаниям   наших   трех
одометров, равнялось тридцати километрам. Принимая во внимание дурной  наст,
мы могли быть этим довольны. Определение высоты дало нам 2  630  метров  над
уровнем моря, или падение в течение дня на 230  метров.  Это  очень  удивило
меня. Что это  может  значить?  Вместо  того,  чтобы  понемногу  повышаться,
местность медленно  понижалась.  Впереди  нас  должно  было  ожидать  что-то
странное, но что же?
     По счислению, мы в этот вечер находились на 86o южной широты.
     Двадцать восьмое ноября не принесло нам желательной  погоды.  Всю  ночь
налетали сильные порывы ветра с севера. Утро настало со слабым ветром, но  с
туманом и снегом. Что за проклятье! Ведь здесь мы шли вперед  по  совершенно
девственной почве, а видеть не  могли  ничего.  Местность  оставалась  почти
такой же, - пожалуй, была лишь несколько более волнистой. О том, что здесь в
свое время бушевали ветры, и ветры сильные,  свидетельствовал  нижний  слой,
состоявший из твердых, как железо, снежных наметов, К счастью для нас, снег,
выпавший за последние дни, сравнял их,  и  теперь  тут  образовалась  совсем
ровная поверхность. Сани скользили тяжело, однако лучше,  чем  накануне.  Мы
продвигались все время вслепую и досадовали на упрямство погоды с ее  плохой
видимостью, как вдруг кто-то закричал:
     - Посмотрите-ка!
     На востоко-юго-востоке высоко среди масс тумана вздымалась дикая темная
горная вершина. Она была недалеко. Больше того: казалось, что она  угрожающе
близка и совсем нависла над нами! Мы остановились,  созерцая  величественное
зрелище. Но природа ненадолго раскрыла перед нами  свои  чудеса.  Пал  туман
тяжелый и холодный и снова скрыл все сокровища. Теперь  мы  знали,  что  нам
следует приготовиться ко всяким предосторожностям.
     Когда мы прошли около шестнадцати километров,  туман  снова  на  минуту
поредел, и мы увидели совсем близко - всего в  одном-двух  километрах  -  на
западе два длинных, узких, совершенно покрытых снегом горных гребня,  идущих
с севера на юг. Эти горы,- горы Хеллан Хансена, были единственны ми, которые
мы видели по правую руку от себя во время своего похода по плато.
     Они были от 2 600 до 2 860 метров высоты я на обратном  пути  могли  бы
послужить для нас прекрасными отличительными знаками. Между ними  и  горами,
лежавшими на востоке, нельзя было проследить никакой связи. Они  производили
впечатление совершенно изолированных вершин, так как мы  не  могли  заметить
нигде .никакой возвышенности, тянувшейся с востока на запад.
     Мы продолжали идти по своему курсу, все время ожидая встретиться в этом
направлении еще с каким-нибудь сюрпризом. Воздух был  черен,  как  смола,  и
казалось, будто он что-то таит в себе. Это не могло быть  от  непогоды,  так
как тогда она разразилась бы уже над нами.  А  мы  все  шли  и  шли,  и  все
оставалось по-прежнему. Наш дневной переход  равнялся  тридцати  километрам.
Заглядывая в свой дневник от  двадцать  девятого  ноября,  я  вижу,  что  он
начинается не очень весело: "Туман, туман, снова туман и опять туман. К тому
же, еще мелкий  снег,  делающий  дорогу  невозможной.  Бедные  животные!  Им
пришлось сегодня жестоко потрудиться, чтобы  тащить  сани  вперед".  Однако,
день оказался не таким уж дурным, так как мы выпутались из  неизвестности  и
узнали, что скрывает этот темный воздух.
     Позднее  утром  проглянуло  солнце  и  разогнало  немного  туман.  И  в
юго-восточном  направлении,  в  нескольких  километрах  от  нас,   открылась
огромная, могучая группа гор. От нее и как  раз  поперек  нашего  курса  шел
большой старый ледник. Солнце стояло прямо  над  ним,  освещая  поверхность,
покрытую огромными трещинами и складками. Ближе к земле эти образования были
такого рода, что мы с первого взгляда ясно увидели, что  всякое  продвижение
по этой дороге невозможно. Но как будто можно было пройти прямо по леднику в
направлении нашего курса, - так по крайней мере казалось.
     Туман спускался и снова рассеивался,  и  нам  приходилось  пользоваться
моментами просветления, чтобы ориентироваться. Лучше всего было бы, пожалуй,
остановиться, поставить палатку и подождать наступления ясной погоды.  Тогда
мы могли бы не торопясь и спокойно  осмотреть  местность  и  выбрать  лучший
путь. Идти вперед, не зная местности, не очень-то хорошо. Но как  долго  нам
придется ждать ясной погоды? На такой вопрос нельзя  было  получить  ответа.
Может быть неделю, а может быть и две, но на это  у  нас  не  было  времени.
Значит, все равно, и будь что будет! Насколько мы могли  разглядеть  ледник,
он был довольно крут. Но лишь в направлении с  юга  к  юго-востоку  у  новой
земли туман иногда рассеивался  настолько,  что  мы  могли  разглядеть  хоть
что-нибудь. С юга на запад туман лежал густой,  как  каша.  Мы  видели,  что
огромные трещины теряются в массах тумана. Пока оставалось  нерешенным,  как
выглядит ледник на западе. Нам нужно было идти на юг, а пройти туда в  одном
месте было возможно.
     Мы продолжали идти вперед,  пока  на  местности  не  стало  сказываться
влияние ледника, в виде небольшой трещины, и тогда мы  остановились.  Прежде
чем начать поход по леднику, мы решили облегчить немного сани. Уже  по  тому
немногому, что удалось увидеть, было ясно, что нам предстоит тяжелая работа.
Поэтому было важно везти на санях как  можно  меньше  груза.  Мы  сейчас  же
приступили к постройке склада. Снег здесь был очень пригоден для этой  цели,
так как он был  тверд,  как  стекло.  За  короткое  время  выросла  огромная
постройка из твердых, как лед, снежных глыб и в ней мы оставили провиант для
пяти человек на шесть дней и для восемнадцати собак на пять дней. Кроме того
здесь была оставлена часть разных мелочей.
     Во время этой работы туман то спускался, то расходился. Было  несколько
совсем ясных проблесков, которые дали мне возможность рассмотреть хорошенько
ближайшую группу гор. Казалось, она лежала совсем изолированно и состояла из
четырех гор. Одна из них, гора Хельмера Хансена,  стояла  отдельно  от  трех
других. Три остальных горы - Оскара Вистинга, Сверре Хасселя и Уле Бьолана -
стояли теснее. Воздух за этой  группой  все  время  был  тяжелым  и  темным,
указывая на то, что там должны скрываться еще горы.
     Вдруг, в один из самых ясных просветов, в покрывале тумана образовалась
прореха, и из  нее  выступили  вершины  колоссального  горного  массива.  По
первому впечатлению эта гора - гора Т. Нильсена - показалась нам высотой  по
крайней мере в шесть с чем-нибудь тысяч метров. Мы просто оторопели,  -  так
громадна она была! Но это продолжалось лишь одно мгновение,  а  затем  туман
снова сокрыл ее в своих недрах. Нам удалось взять несколько жалких  пеленгов
отдельных гор, но получить лучшие было нельзя. Кроме того место этого склада
было настолько заметно, благодаря своему нахождению у подножья ледника,  что
не найти его было положительно невозможно, как мы единодушно решили.
     Окончив постройку, которая возвышалась на целых два метра, мы поставили
на верхушку еще и один из  своих  черных  ящиков  из-под  провианта,  чтобы,
возвращаясь домой, еще легче увидеть наш знак. Определение  широты,  которое
мы успели сделать во время этой работы, дало нам 86o 21' южной  широты.  Это
довольно точно совпадало с нашей  широтой  по  счислению  -  86o  23'  южной
широты. Между тем, туман снова заволок все, и повалил легкий и мелкий снег.
     Мы взяли пеленг наиболее свободного от трещин участка ледника  и  затем
двинулись в путь.  Прошло  некоторое  время,  прежде  чем  мы  добрались  до
ледника. Трещины у нижнего края были небольшими, но едва мы  начали  подъем,
как  начались  и  удовольствия.  Такой  переход  совершенно  вслепую   между
трещинами и пропастями со всех  сторон  -  нечто  действительно  неприятное!
Время от времени мы справлялись с компасом и осторожно ехали  вперед.  Мы  с
Хасселем шли впереди, связавшись альпийской веревкой. Но  это,  в  сущности,
мало помогало нашим каюрам. Конечно, мы легко перемахивали  на  лыжах  такие
места, где собаки проваливались. Эта нижняя часть ледника,  была  не  совсем
безопасна, так как трещины часто  бывали  совершенно  незаметны  под  тонким
слоем снега.
     В ясную погоду еще куда ни шло, - можно ехать по такой  местности,  так
как тогда свет и тени позволяют видеть края этих  коварных  западней;  но  в
такой день, как этот, когда все  сливается,  продвижение  вперед  становится
делом сомнительным. Однако, мы  все  же  продолжали  идти  вперед,  соблюдая
величайшую осторожность. Вистинг чуть не  измерил  глубину  одной  из  таких
опасных трещин санями, собаками и самим собой, так как мост, по которому  он
проезжал, обрушился. Благодаря  присутствию  духа  и  молниеносной  быстроте
маневра (иной  назовет  это  счастьем!)  -  ему  удалось  спастись.  Так  мы
пробрались метров на пятьдесят наверх по леднику, но здесь  попали  в  такой
лабиринт зияющих пропастей и разверстых бездн, что не  могли  больше  никуда
двинуться. Делать было нечего, пришлось  отыскать  наименее  растрескавшийся
клочок ледника и поставить на нем, палатку. Как только это было сделано,  мы
с  Хансеном  отправились  на  разведку.  Мы  шли,  перевязавшись  альпийской
веревкой, а потому  довольно  уверенно.  Целая  наука  выбираться  из  такой
ловушки, в какую мы заехали!
     В направлении уже упомянутой группы гор, - они тянулись  на  восток,  -
прояснилось настолько, что в этой стороне мы могли очень  хорошо  разглядеть
ледник. Теперь подтвердилось все то, что мы видели  с  расстояния.  Участок,
идущий к земле, был так размолот и  расколот,  что  там  буквально  не  было
места, куда ступить. Все имело такой вид, словно здесь было дано сражение  и
метательными снарядами служили огромные ледяные  глыбы.  Они  нагромождались
одна на другую и, разбросанные повсюду, являли  собой  картину  грандиозного
разрушения. "Слава богу, что нас тут не было, когда все это  происходило,  -
подумал я про себя глядя на  поле  брани.  -  Оно  могло  бы  быть  картиной
"страшного суда", и при том в огромном масштабе!"
     Итак, пройти в этом направлении было безнадежно, о это было не столь уж
страшно, раз путь наш лежал на юг. К югу ничего не  было  видно.  Там  лежал
тяжелый и густой туман. Оставалось только попытаться пройти вперед.  Поэтому
мы повернули на юг. Чтобы отойти от места  нашей  палатки,  нам  нужно  было
сначала  перейти  через  довольно  узкий  снежный  мост.  Отсюда   -   вдоль
обрывистого гребня или хребта с широкими зияющими трещинами с обеих  сторон.
Этот гребень вел на  ледяной  вал  метров  в  семь  высотой  -  образование,
происшедшее оттого, что давление прекратилось раньше, чем этот вал лопнул  и
распался на торосы. Мы прекрасно видели, что пробраться  здесь  с  санями  и
собаками будет трудно, но, за неимением лучшего, приходилось  мириться  и  с
этим.
     С вершины этого ледяного вала мы могли заглянуть на другую его сторону,
которая до сих пор была скрыта от наших глаз.  Туман  мешал  нам  видеть  на
далекое расстояние, но даже ближайшие окрестности убеждали нас в том, что мы
с осторожностью сможем перебраться дальше. При спуске с вершины, на  которой
мы  стояли,  на  другую  сторону  нужно  было  маневрировать  с   величайшей
осторожностью. Дело в том, что ледяной вал кончался зияющей трещиной,  особо
пригодной для того, чтобы принять и приютить соскользнувших  в  нее  каюров,
сани и собак!
     Мое и Хансена странствование на юг на этот раз  совершалось  совершенно
наугад, так как мы ровно ничего не видели. Мы  намеревались  проложить  след
для завтрашнего похода. Во время этого блуждания у нас вырывались по  адресу
ледника не одни только хвалебные слова!
     Бесконечные повороты и обходы.  Чтобы  пройти  один  метр  вперед,  нам
наверное приходилось делать десять метров в сторону.  Можно  ли  удивляться,
что мы назвали этот ледник  "Чертовым?"  Во  всяком  случае,  наши  товарищи
подтвердили бурными овациями правильность этого названия, когда мы  сообщили
им о нем.
     У  "Врат  ада"  мы  с  Хансеном  остановились.  Это   было   совершенно
изумительное образование. Здесь ледник образовал  длинный  хребет  метров  в
шесть вышиной. Посредине этого хребта он разрывался, образуя открытый портал
метра в два шириной. Хребет, как и вообще  весь  ледник,  был,  по-видимому,
очень старый и в  значительной  степени  занесен  снегом.  Отсюда  та  часть
ледника, которую можно было видеть к югу, принимала  постепенно  все  лучший
вид, а потому мы повернули кругом  и  пошли  по  своим  следам  в  радостной
уверенности, что нам удастся пройти вперед.  Наши  товарищи  не  меньше  нас
обрадовались сообщению о видах на будущее.
     Определение высоты в этот вечер дало нам 2 400 метров над уровнем моря,
то есть у подножья ледника мы были на высоте 2 340 метров или  ниже  "Бойни"
на 630 метров. Мы теперь отлично знали, что нам предстоит  опять  весь  этот
подъем, если еще не  больший.  Такая  мысль  не  пробуждала  в  нас  особого
воодушевления. В своем дневнике я читаю, что этот день я закончил следующими
словами: "Какой же теперь будет новый сюрприз?"  В  сущности,  мы  совершали
удивительное путешествие по новым местам, новым горам, ледникам и  т.п.,  не
видя ничего перед собой. Вполне естественно, что мы были  готовы  ко  всяким
неожиданностям. При таком  хождении  ощупью  в  потемках  мне  меньше  всего
нравилось, что будет  трудно,  даже  очень  трудно,  опознать  местность  на
обратном пути. Однако, мы относились к этому  спокойно,  имея  в  виду  этот
ледник, идущий поперек нашего курса, и все настроенные  нами  гурии.  Многое
нужно, чтобы мы прошли мимо них, возвращаясь домой! Для нас было лишь  важно
найти свой спуск на барьер. Ошибка была бы очень  досадной.  Из  дальнейшего
описания будет видно, что мои опасения насчет того, что мы можем не опознать
местности, были не совсем лишены основания. Нам  помогли  поставленные  нами
гурии,   и   своей   конечной   победой   мы   обязаны   собственно    своей
предусмотрительности в этом отношении.
     Следующее утро, тридцатого  ноября,  наступило  при  значительно  более
ясной погоде, и мы могли очень хорошо осмотреться кругом.  Теперь  нам  было
видно, что две горные цепи на 86o южной широты соединялись в одну, идущую  к
юго-востоку, могучую горную цепь с вершинами от 2 860 до 4 300 метров.  Гора
Т. Нильсена была самой  южной,  как  это  можно  было  видеть  отсюда.  Горы
Хансена, Вистинта, Бьолана и Хасселя образовывали,  как  мы  и  предполагали
вчера, самостоятельную группу и лежали отдельно от мощной главной цепи.
     Каюрам досталась утром жаркая работа.  Приходилось  править  с  большой
осмотрительностью и  терпением,  чтобы  пройти  благополучно  по  местности,
лежавшей перед нами. Какой-нибудь ничтожнейшей ошибки было достаточно, чтобы
отправить и сани и собак с молниеносной быстротой на тот свет. Однако же нам
удалось удивительно быстро проехать расстояние, которое мы с Хансеном прошли
накануне вечером. Не успели мы и оглянуться, как уже очутились у "Врат ада",
и Бьолан снял отсюда прекрасную фотографию, которая очень хорошо  показывает
трудности, встретившиеся нам на этой  части  пути.  На  переднем  плане  под
высоким снежным гребнем, образующим одну сторону очень широкой,  но  отчасти
занесенной снегом трещины, видны следы ударов лыж по  снегу.  Это  фотограф,
проходя по этому снежному мосту, хлопал  лыжами,  пробуя  прочность  нижнего
слоя. У самых следов видна отверстая дыра в  широкой  трещине.  Вначале  она
светло голубая, но под конец в бездонной пропасти становится совсем  черной.
Фотографу удалось пройти по мосту туда и  обратно  целым  и  невредимым,  но
рисковать пройти через этот мост с санями и собаками нечего было  и  думать.
На фотографии можно также  увидеть,  что  сани  повернуты  совсем  в  другую
сторону, в поисках иного пути. Две маленькие черные фигурки вдалеке  направо
- это Хассель и я, вышедшие на рекогносцировку.
     В  этот  день  мы  прошли  небольшое  расстояние  -  всего   пятнадцать
километров по прямой- линии. Но,  если  принять  во  внимание  все  крюки  и
обходы, которые мы принуждены были делать, то все же оно окажется  не  столь
уж коротким. Мы поставили палатку на  хорошем,  солидном  основании,  вполне
довольные своей дневной работой. Высота над уровнем моря была 2 500  метров.
Солнце стояло теперь на западе, и лучи его падали прямо на  огромные  горные
массивы. Сказочный ландшафт из синего и белого, красного и  черного  -  игра
красок, не поддающаяся никакому описанию! Хоть нам и  казалось,  что  сейчас
совсем ясно, но дело обстояло не так уж  благополучно.  Юго-восточная  часть
горы Т. Нильсена терялась в темном непроницаемом воздухе,  дававшем  понять,
что горы тянутся ещ