ше чем кому-либо  известно,  что  вся  история  советской
власти до середины 50-х годов состоит из последовательно сменявших  друг
друга этих явлений (злоупотребления властью). А дальше - так же последо-
вательно идут хрущевшина и ка-ге-бевщина.
   Так что признавать христианину оказывается нечего.
   У Левитина есть превосходная, справедливая и безупречная оговорка  на
нашу тему: "Согласовать Церковь с социальной (Октябрьской, в данном слу-
чае) революцией можно постольку, поскольку она не  противоречит  христи-
анским началам", [20] но в этой формулировке еще нет ответа  на  вопрос:
противоречит, все таки, или нет Октябрьская революция христианским нача-
лам. Это только заявка на тему, но не решение вопроса.
   Итак: признание христианином светской власти носит не безусловный,  а
условный характер.
   Если исполнение воли светской власти может повлечь за собой нарушение
воли Божией, т.е. если воля государства вступает в противоречие с  прин-
ципами Церкви, то для христианина не может быть другого выхода, как  от-
вергнуть установки сверкой власти.
   Папа Лев XIII в свое время сказал такие слова: "Если кто окажется пе-
ред альтернативой нарушить повеления Господа или  повеления  властителя,
он должен последовать заветам  Иисуса  Христа,  и  ответить  по  примеру
апостолов: "Лучше повиноваться Господу, чем людям". Поступая так, он не
заслужит упрека в неповиновении, ибо властители, когда их воля  противо-
речит божественным и естественным законам, превышают свою власть и  гре-
шат против справедливости С этого момента их власть бессильна, ибо  там,
где она несправедлива, она не существует". [21] Отсюда  следует  практи-
ческий вывод: исполнять волю государства можно только в том случае, ког-
да она не находится в противоречии с религиозной совестью.
   Христианство, таким образом, не отрицая светскую власть в принципе,  в
отдельных случаях призывает к прямому сопротивлению ей.
   И может случиться так, что Церковь, в принципе отвергая всякое  наси-
лие, при определенных условиях сама выступит в качестве  "революционной"
силы. Например: в антихристиански  настроенном  государстве  лучшие  умы
Церкви, желая сохранить свою преданность Христу, не  желают  подчиняться
государственной власти, продолжают миссионерское дело, проповедуют хрис-
тианские идеи, говоря нашим языком - занимаются религиозной пропагандой.
   Когда государству отказывается повиноваться отдельный гражданин,  как
справедливо пишет Левитин, то это  -  государственное  преступление,  но
когда перестает повиноваться масса народная - это революция. Но,  кажет-
ся, советской власти с этой стороны нечего бояться. В церковноначалии  и
священнослужителях нашей Церкви она имеет надежного союзника в своей по-
литике...
   В историческом контексте вопрос "Революция и Церковь". "Церковь и го-
сударство" был поставлен по-другому. Революционеры и советская власть не
спрашивали мнения Церкви. Революционная  власть,  победив  самодержавие,
всем своим могуществом внешней силы обрушилась на Церковь, на этого "по-
мещика в рясе", как ее называли.
   Полилась широким потоком кровь христианская. На фоне размеренной цер-
ковной жизни засиял яркий букет христианства - сонм мучеников...

   1) Справедливое общество не может быть построено на основе насилия...
(которое) расчленяет семьи, причиняет смерть одним и заключает в  тюрьму
других, как говорил кардинал Сильва Энрикес. О. Филдинг Кларк.  "Христи-
анство и марксизм". Изд "Прогресс". 1977. Пер  с  англ.  Машинопись,  с.
122. Помимо этого, насилие идет рука об руку с  неприязнью  А  неприязнь
оглупляет. "Не отдавай себя во власть неприязни". Савва  Дангулов.  Куз-
нецкий мост. М., 1978, с. 535
   2) А. Осипов, проф. Справедливость и насилие. "Журнал Московской Пат-
риархии". 1973. N 7. с 49.
   3) Там же, с. 51. Уже за одни эти слова автор достоин того, чтобы быть
на хорошем счету у власти и выступать за границей как доверенное лицо.
   4) Но есть аналогия, которую мы, впрочем, не  склонны  разделять.  По
мнению А. Карташева, главного эксперта-министра вероисповеданий во  Вре-
менном Правительстве, высказанном им на религиозно-философских собраниях
в Петербурге. Иосиф Волоцкий был "неправ" пред заволжскими старцами,  по
отношению к которым им было применено насилие.  См.  "Записки  РФС",  с.
216.
   5) Известный возглас Иисуса Христа "Боже. Боже, векую оставил Мя  еси
по сей день для нас, надо признаться, остается тайной Богочеловеческо-
го бытия
   6) От того, что оно "обычное, мелкое", привычное, правильнее  сказать
(от того, что часть встречается), насилие не теряет своего гнусного  со-
держания. Св Иоанн Златоуст говорит, что несправедливость  и  справедли-
вость имеют одинаковую силу, как в большом, так и в малом. Св. И. Злато-
уст. Полное Собрание Сочинений. т. 8. с. 402.
   7) Св. И. Златоуст. Полное Собрание Сочинений, т. 8. с. 359.
   8) Епископ Сергий. "Записки РФС". с. 160.
   9) См. мнение А. Карташева. Там же, с. 216. Правда, "меч"  в  христи-
анстве есть. Но меч не того внешнего насилия, о котором идет речь, а меч
внутреннего принуждения (точнее -  понуждения,  тоже  внутреннего).  Это
меч, присутствие которого явственно и неизбежно в христианстве, как еди-
ной, вселенской, истинной религии. В таком случае, для приемлющих  хрис-
тианство оно - Сила, а для неприемлющих -  объективно  и  безусловно  -
"насилие". Уже тем, что христианство существует.  См.  по  этому  поводу
рассуждения В. А. Тернавцева на заседаниях Религиозно-философских собра-
ний. "Записки РФС". с. 204. 207.
   10) Л. Либединская. С того берега. Повесть  о  Николае  Огареве.  М..
1980. с. 169.
   11) Мережковский. См. "Записки РФС", с. 152.
   12) Мысль восточного христианина. См.  М.  Семашко.  Маздак.  Повести
черных и красных песков. Алма-Ата. 1974, с. 123.
   13) Л. Либединская. Ук. соч., с. 90. Нам известен только один человек
(из церковной среды), который утверждал и "доказывал" странную  мысль  о
наличии в христианстве, точнее, в самом Евангелии,  "принципа  насилия",
"принципа боли". Это - В. В. Розанов. См. реферат на заседании РФС: "Ос-
нование церковной юрисдикции или о Христе - Судии мира". Впервые опубли-
кован: "Новый путь". 1903. N 4. затем: "Темный лик". СПб.. 1910.
   14) Св. И. Златоуст. Полное Собрание Сочинений, т. 7, с. 204.
   15) Для нас Христос был страдающим. Страдальцем. Он был против сквер-
ны мира и потому страдал. Страдал именно потому,  что  был  против  этой
скверны. "А есть ли скверна хуже власти?" (слова восточного христианина.
См. М. Семашко. Маздак. Повести черных и красных песков. Алма-Ата. 1974,
с. 28). Кнут в руки взяли "кремлевские мечтатели" (Г. Уэльс  о  Ленине),
забыв, что подлинная сила - в сострадании. Логика кнута  самым  коротким
путем приведет их к дьяволу. (См. М. Семашко. Ук. соч., там же).  Но  мы
то не должны под страхом кнута идти Тем же путем. У нас - свой,  христи-
анский путь.
   16) А. Левитин, В. Шавров. История русской  церковной  смуты  Машино-
пись. т. 1. М., 1963. с. 53.
   17) Там же.
   18) Там же.
   19) Там же. с. 53-54.
   20) Цит. по: А. Левитин. В. Шавров. Очерки по истории русской церков-
ной смуты 20-30 гг. Машинопись, т. 2. М., 1962. с. 91.
   21) Там же. с. 374.


   ПОЛИТИКА - ТАКТИКА - ПРАКТИКА

   ДЕКРЕТ. ОБЩЕЕ.

   Юридическим документом, положившим начало планомерного,  сознательно-
го, ломового "крестового" похода большевиков против Церкви явился декрет
об отделении Церкви от государства.
   В первые дни Октябрьской революции еще не до Церкви было. [1]  Только
в январе 1918 года появляется декрет - декрет об отделении Церкви от го-
сударства и школы от Церкви, получивший название декрета о  свободе  со-
вести. В его выработке лично участвовал В. И. Ленин, принят был  СНК  20
января, впервые опубликован в "Известиях ВЦИК" 23 января.
   Сотни раз с тех пор пережевывался он в популярной литературе, но нас-
колько обширна эта литература, рассматривающая декрет с точки зрения его
смысла (имеем в виду изданную в нашей стране), настолько запутанней стал
вопрос о значении его в церковной жизни, для церковных людей.
   Среди множества лестных, а точнее -  льстивых,  характеристик  его  в
атеистической (да и церковной) литературе уже теряется истинное его  бе-
зобразное лицо, прикрытое дырявой маской декора.  Популярные  толкования
декрета пропагандистами-атеистами до того захламили общественное  созна-
ние, что требуется долгий и кропотливый труд для  реставрации  истинного
представления об этом юридическом документе.
   Для верующего человека тема эта по-прежнему остается актуальной.  Что
представляет собой декрет об отделении Церкви от государства  с  позиции
православного церковного сознания в целом и сознания отдельного  челове-
ка? В чем действительный его смысл и насколько демократичен он  в  глазах
непредубежденного рассудка? - Эти вопросы должны быть  решаемы  вновь  и
вновь в ответ на попытки атеистов исказить историческую правду.
   ...Ослепленные  материальной  несправедливостью,  господствовавшей  в
русском обществе того времени, движимые единственно алчными мотивами за-
получить и себе кое-что из имевшихся в руках имущего класса благ, с соз-
нанием, не поднявшимся выше утилитарно-бытовых запросов, лишенные всяко-
го представления о творчестве, духовности и религиозности, революционеры
и в Церкви видели только экономическую общественную единицу,  обладавшую
значительными земельными угодьями, громадными материальными ценностями и
пр.
   Такое одностороннее представление о Церкви и  определило  ту  Жестоко
"насильственную "церковную" политику революционного правительства по от-
ношению к Церкви, со всеми вытекающими отсюда кровавыми последствиями.
   Начало ей положено было декретом об отделении Церкви от  государства,
который в области применения на практике вылился в чудовищные формы, ко-
торый так неузнаваем стал в сфере реализации, что совершенно  потерял  и
те немногие положительные характеристики, которыми он обладал на  стадии
законопроекта.
   Этим декретом Церковь, которая вскормила русское государство, спасала
его в тяжелые минуты и представляет для народа источник духовной жизни и
основу его моральных убеждений, оказывалась лишенной своего непреходяще-
го значения Церковь была ни введена на уровень, ниже обыкновенного част-
ного общества, вроде спортивного или кооперации. У  Церкви  были  отняты
права, свойственные даже этим частным обществам.
   "Декрет о свободе совести, - писал в "Церковных ведомостях" проф.  А.
Сагарда, - является началом законодательного и планомерного похода  про-
тив Церкви. В стране, покрытой на трудовую копейку тысячами православных
храмов, монастырей, часовен, в  стране,  многомиллионный  народ  которой
призывает благословение Церкви на брак, рождение детей, обращается к ней
за молитвой во все дни своей жизни  и  напутствием  в  последний  земной
путь, - провозглашается отделение Церкви от  государства,  и  последнее,
как грезится оно совету народных комиссаров, под  беспрерывную  стрельбу
пулеметов, стоны убиваемых, дикий разгул пьяных орд,  носит  безусловный
атеистический характер". [2]
   Произвол, ненависть к Церкви и к религии вообще были положены в осно-
ву всего декрета о "свободе совести", и целью своею он имел  не  обеспе-
чить свободу совести, но подвергнуть Церковь заушениям и  оплеваниям  со
стороны тех, кому совесть позволит это сделать.
   Каждым постановлением декрета у Церкви подрубалась жизненная база ее
существования, отсекалась живительная артерия, во все времена  соединяв-
шая ее с русским народом.
   В декрете нет ничего специально большевистского. Загляните в програм-
му любой партии, кроме черносотенных, и вы везде найдете требование  от-
деления Церкви от государства. У эсеров, меньшевиков, народных социалис-
тов, кадетов.
   Казалось бы, всем оставалось только радоваться и благодарить  больше-
виков за выполнение этой программы. Однако никто не радовался.
   "За кого же образованные специалисты вступятся?  -  спрашивает  автор
одной заметки в "Красной газете". -  За  черных  попов  или  за  красных
большевиков?"
   Прочтя тьму газет, автор приходит к выводу, что за большевиков  почти
никто не вступился. Все тайно или явно сочувствовали Церкви. [3]
   Были в декрете 23 января даже такие положения, которые вообще не сто-
яли в неразрывной связи с его основными началами Это такие  пункты,  как
запрещение церковным религиозным обществам владеть собственностью, лише-
ние их прав юридического лица и национализация всего церковного имущест-
ва.
   Этих ограничений не знает ни  одно  соответствующее  законодательство
европейских государств. Не знает его даже самый радикальный закон об от-
делении Церкви от государства - французский 1905 года. Французский закон
только ограничивал право церковных учреждений накоплять капиталы, но са-
мого права владеть имуществом [4] их не лишал, равно как не лишал и дру-
гих прав юридического лица.
   Не вытекают отмеченные ограничения большевистского декрета и из  того
принципа, что религия есть частное дело граждан  Частные  общества  ведь
имеют право юридического лица, владеют собственностью.
   Весьма существенным, между прочим, было и то  обстоятельство,  что  в
декрете не устанавливалось никакого переходного периода между  старым  и
новым способом существования Церкви.
   Закон об отделении Церкви от государства во Франции, например, назна-
чал пенсии всем духовным лицам, получавшим раньше Жалование из казны Тот
же закон, передавая государству жилые церковные здания, предоставлял пя-
тилетний срок бесплатного пользования ими старым владельцам.
   У нас же распоряжением власти от 20 января предписывалось немедленное
прекращение государственных ассигнований в пользу Церкви, с выдачей  со-
держания священнослужителям всего лишь за один месяц вперед.
   Декрет не делал никаких указаний и о порядке осуществления нового за-
кона.
   В распоряжении Церкви было, таким образом, очень мало времени на  ре-
организацию своей материальной основы на новых началах,  да  очень  мало
было и самих возможностей стать на собственные ноги в материальном отно-
шении, не имея даже права на владение имуществом.
   Декрет был составлен в форме слишком общей и оставлял открытыми  мно-
гие существенные вопросы. Упразднялась, например, Церковная метрикация в
ее прежнем значении. Но означало ли это, что она упразднялась и в  чисто
церковном смысле?
   Запрещалось обучение религии в школах. Но на каких  основаниях  могло
существовать специальное богословское образование, если принять в  сооб-
ражение факт изъятия из ведения Церкви всех ее бывших школ, в том  числе
и специальных?
   Церковные общества лишались права владения собственностью Но могли же
они иметь какое-либо имущество, какие-либо средства на нужды  культа?  А
если могли, то в какой форме?
   Богослужебные здания и предметы отдавались,  условно,  в  пользование
верующих. Но на каких именно основаниях и в  каком  порядке?  Декрет  не
входил в эти частности. Практически же они были весьма важны, и пока  не
последовало их выяснения, положение Церкви оставалось  неопределенным  и
трагичным. [5]
   Уже давно было  подмечено,  что  декрет  о  свободе  совести,  как  и
большинство первых  большевистских  декретов,  опубликованных  советским
правительством, почти не поддается оценке с  юридической  точки  зрения.
Это - документ чисто декларативный, напоминающий программу-максимум под-
польной партии. Полная отвлеченность, поразительная  убогость  законода-
тельной техники, соединенное с совершенным незнанием той среды, той  ка-
тегории населения, для которой новый декрет должен  был  иметь  реальное
значение.

   1) Ярославский Е, "10 лет на антирелигиозном фронте" Акц изд-во "Без-
божник" 1927, с. 1.
   2) "Церковные ведомости" 1918 N 6, с 252-254
   3) Там же. N 3-4, с. 158
   4) Конфискация церковных имуществ во Франции частично была произведе-
на еще в эпоху великой революции. Затем государство по закону 1905  года
отобрало от церковных учреждений все имущества, полученные ими от  госу-
дарства, но собственно церковных не тронуло и передало их культовым  ас-
социациям - юридическим преемникам прежних церковных учреждений.
   5) Б В. Титлинов, проф "Церковь во время революции".  Изд-во  "Былое"
Пг, 1924. с. 115-116, 117


   ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ДЕКРЕТА

   О подготовке декрета об отделении Церкви от государства стало извест-
но почти за месяц до его опубликования. Проект декрета был  напечатан  в
газетах в последних числах декабря 1917 года. [1]
   И осуществление его, как известно, началось еще до издания его и  вы-
лилось в приемы и тактику, которые имеют так же мало общего со  свободой
совести и отделенностью Церкви от государства, как аресты  инакомыслящих
со свободой личности в условиях торжествующего социализма. [2]
   Уже в начале января 1918 года в Петрограде, например, были предприня-
ты некоторые правительственные действия, далеко предвосхищавшие  будущий
закон. Так, в связи с общим постановлением о типографиях, была изъята из
распоряжения церковной власти и занята большевиками синодальная типогра-
фия. Стали закрывать придворные и домовые  церкви.  13  января  комиссар
призрения отдал приказ о реквизиции помещений Александре. Не век он  Лав-
ры.
   Православный народ, как писал один западный историк, [3] инстинктивно
почувствовал, что кроется за этим декретом. Он  почувствовал,  что  речь
идет о самом неприкрытом произволе большевиков по  отношению  к  Церкви,
что святыни русского человека одним росчерком пера объявляются  каким-то
туманным "достоянием русского народа", на  самом  же  деле  -  безбожных
большевиков. [4]
   Если декрет будет приведен в исполнение, не напрасно опасались  члены
церковного Собора 1917-1918 гг., то большевики  станут  отнимать  храмы,
снимать ризы с икон, священные сосуды перельют  на  деньги,  прекратится
совершение таинств, умерших будут погребать без отпевания,  и  от  "Руси
святой" останется "Русь поганая".
   В действительности вскоре именно так и было.
   VIII Отдел Наркомъюста по проведению в  жизнь  декрета  об  отделении
Церкви от государства назывался ликвидационным. [5] Руководил этим отде-
лом известный ярый антицерковник П. А. Красиков. [6] Только  24  августа
1918 г. НКЮ утвердил инструкцию о порядке осуществления  декрета,  а  до
этого он "успешно" осуществлялся в практике большевистской работы на ос-
нове произвола чистейшей воды.
   "Новая жизнь" справедливо ставила  вопрос:  "что  они  (большевики  -
В.С.) сделали для идейной подготовки в народных массах  своих  церковных
реформ? "[7] - Ровным счетом ничего. Сочувствия большевикам в их церков-
ной политике, не было, поэтому "декрет... об отделении  проводился...  в
крайне неблагоприятных условиях". [8]
   Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин  (Казанский)  23  января
1918 года в своем письме в  Совнарком  предупреждал,  что  осуществление
декрета вызовет серьезные стихийные волнения верующих. [9]
   Случилось даже хуже. Провинциальная хроника изобиловала сообщениями о
кровавых эксцессах, вызванных осуществлением декрета. [10]
   Положение осложнялось тем, что ни в одной губернии не было компетент-
ных лиц, которые могли бы правильно понять  и  толково  руководить  осу-
ществлением декрета.
   Вологодский губисполком, например, в июне 1918 года совершенно откро-
венно сообщал в Наркомъюст, что в губернии до сих  пор  нет  специальных
учреждений, ведающих отделением Церкви от государства, в силу чего  "яв-
ляется крайняя необходимость в  немедленной  присылке  из  центра  соот-
ветствующих инструкций и компетентных лиц по означенному вопросу". [11]
   Исполком Западной области также уведомлял в это время Наркомъюст, что
и там нет учреждения, которое проводило бы в жизнь декрет от 20  января.
Единственная причина тому - "отсутствие компетентных лиц". [12]
   С такими же письмами весной и летом 1918 года в Наркомъюст обращал