ука". М., 1975, с. 38.
   18) Там же.
   19) "Петербургский листок". 1904. N 54, см. там же.
   20) "Вестник Всероссийской выставки монастырских  работ  и  церковной
выставки". СПб., 1904, N6, с. 8.
   21) Зыбковец В. Ф.. с. 38.
   22) Рукописный отдел МИРА (Музея истории религии и атеизма), ф. 4, т.
I, "Д. Хр. 16, л.  1.  См.  Плаксин  Р.  Ю.,  "Церковная  контрреволюция
1917-1923 гг. и борьба с ней. Автореферат диссертации. Ленинградский гос.
унив-т им. А. Жданова. Л., 1968, с. 9.
   23) 9. 2. 1923 г. N 55. "Православный  Церковный  календарь  на  1924
год", с. 38.
   24) Разве не было для них социальной базы?
   25) Сколько беспризорников могли бы найти здесь приют?
   26) Во имя чего? Это тоже "сивуха"? "Революция и  Церковь".  1919.  N
9-12, с - 104. См. Зыбковец В. Ф., с. 75.
   27) Гольст Г. Р., "Религия и закон".  Изд.  "Юридическая  литература"
М., 1975, С. 35.
   28) Там же, с. 27.
   29) "Революция и Церковь". 1920. N 9-12, с. 63.
   30) Титлинов Б. В., проф., с. 117.


   РЕКВИЗИЦИЯ МОНАСТЫРЕЙ

   Вскоре после издания декрета от 20 января 1918 года большевики  прис-
тупили к повсеместной конфискации монастырских имуществ и  "национализа-
ции" самих монастырей. Эта акция на деле вылилась  в  разбойничий  поход
против монастырей.
   На начало 1918-го года в России было 1.253 монастыря.  Сюда  входили,
кроме собственно монастырей, архиерейские дома (82), подворья (50), мел-
кие скиты (75). [1]
   Специального декрета о упразднении  монастырей  советская  власть  не
принимала. Планомерное осуществление этой цели началось задолго до изда-
ния  декрета  об  отделении,  а  наиболее   интенсивно   происходило   в
1918-1919-ом годах.
   По поводу закрытия монастырей и монастырских храмов прекрасные  слова
написал в то время член Собора проф. Н. Д. Кузнецов.
   "Монастыри начали возникать в России вскоре после ее крещения  и  су-
ществуют уже 1000 лет. По отчету обер-прокурора св. Синода за 1914 год в
России находилось 550 мужских и 475 женских монастырей. Многие  из  них,
как например. Соловецкий, Валаамский, Лавра Киево-Печерская, Троице-Сер-
гиева и Почаевская, приобрели известность и за пределами России. Что же,
все они обязаны своим вековым существованием, полной их  ненужности  для
народа и стремлениям монахов собирать с народа деньги? Неужели же  русс-
кий народ настолько глуп, что в течение 1000 лет  не  мог  понять  всего
этого и может сделать это только теперь с появлением в России людей, на-
звавших себя народными комиссарами?..
   Кто способен думать о целой России и о себе самом не под влиянием за-
туманивающей ум классовой ненависти и алчности, тот, хотя бы  он  был  и
малообразован, должен понимать, что вопрос о таких вековых явлениях, как
монастыри, не только легкомысленно, но и преступно решать с плеча,  слу-
шая лишь людей, наполненных враждой и злобой к монастырям.
   Каждый благоразумный человек, особенно призванный  к  государственной
деятельности и строительству, обязан по всем таким вопросам обращаться к
истории и спросить, что свидетельствует она". [2]
   А свидетельствует она не в пользу большевиков. У цитированного автора
и у многих других, назовем историка В. О.  Ключевского,  есть  глубокие,
научные, монументальные работы о неоценимом общественном значении монас-
тырей России. Большевикам до этого дела нет. Закрывали и уничтожали  все
церковное.
   Начиналось с национализации монастырских имуществ.
   В связи с национализацией монастырских имуществ весьма примечательный
запрос в ноябре 1918-го года поступил из  Ярославля.  Местный  отдел  по
ликвидации церковных и монастырских имуществ запрашивал Наркомюст, может
ли он (отдел) самостоятельно производить обыски  в  храмах,  а  также  в
кельях монастырей "на предмет поисков благородных металлов"? [3]  Нарко-
мюст на этот запрос ответил утвердительно.
   Судьба монастырей, этих "нелепых и уродливых анахронизмов", как  и  в
случае с храмами, полностью зависела от усмотрения местной власти. [4]
   Монастырские храмы с самого начала подлежали ликвидации на общих  ос-
нованиях." [5] Некоторые губадотделы ("губернские административные отде-
лы") вообще приравнивали монастырские храмы к домовым  (?),  что  значи-
тельно ухудшало их перспективы на будущее. [6]
   И все же в течение 1918-го года национализация монастырских имуществ,
как в центре, так и на периферии Советской России, проходила медленно.
   К концу года поступили сведения лишь из  некоторых  губерний,  в  том
числе из Костромской, где национализация монастырских имуществ  началась
за несколько месяцев до издания инструкции НКЮ от 24-го августа  1918-го
года и даже до издания декрета 20-го января. [7]
   Якобы в целях "упорядочения церковных дел" и осуществления национали-
зации церковных и монастырских имуществ (скорее всего ради  именно  этой
цели) в многих губерниях в то время была учреждена должность  "комиссара
по монастырям".
   Они несли явные военно-диктаторские функции,  во  избежание  "антисо-
ветских" выступлений монашествующих. Осуществляли контроль хозяйственной
жизни монастыря [8] подписывали приходные и расходные хозяйственные  до-
кументы; визировали заявки на доставку Дров, разрешения на  отпуск  цер-
ковной утвари из ризниц монастырей во  временное  пользование  в  других
близлежащих приходских храмах; следили за движением монастырского  насе-
ления, за распределением жилой площади и т.д.
   Словом, "комиссар был полномочным представителем советской  власти  в
монастыре, осуществлявшей административный и политический надзор за  бы-
том и деятельностью монастырского населения", [9] т.е. фактически  руко-
водил всеми сторонами монастырской жизни.
   Это явное  и  беспардонное  вмешательство  и  регламентация  светской
властью церковной жизни продолжалось, к счастью, не так уж Долго. Инсти-
тут "монастырских комиссаров" не получил широкого распространения, хотя,
по мнению советских историков, он сыграл положительную роль. [10]
   В силу ряда обстоятельств национализация монастырских имуществ растя-
нулась на несколько лет и завершилась в основном только в 1921-ом  году,
хотя первоначально исходили из того, что ее можно осуществить в  течение
нескольких месяцев. [11]
   В 1918-ом году национализация церковных имуществ была проведена  лишь
в нескольких губерниях.
   Обеспокоенный этим, VIII Отдел НКЮ в декабре  1918-го  года  напомнил
губисполкомам, что в инструкции по проведению в жизнь декрета  предписы-
валось провести национализацию церковных (в том  числе  и  монастырских)
имуществ в двухмесячный срок со дня опубликования инструкции (30-го  ав-
густа 1918-го года), а между тем от большинства губисполкомов на то вре-
мя не поступило никаких сведений о "проведении этой акции". [12]
   Подогретая директивой центральной власти,  местная  власть  закатала
рукава.
   Начало 1919 года. Калужский отдел юстиции сообщил, что из всех 16 на-
ходящихся в пределах губернии монастырей и общин монахи и монахини высе-
лены. [13]
   Курский отдел юстиции также сообщал, что монахи и монахини постепенно
выселяются из занимаемых ими помещений. [14]
   Монастырское имущество передавалось учреждениям просвещения,  здраво-
охранения, социального обеспечения. Трудоспособных монахов, зачисляли  в
"трудовые формирования", нетрудоспособных - в дома призрения. [15]
   Пермский губисполком дошел в своей ревности до того,  что  на  полном
серьезе запросил VIII Отдел НКЮ: "Должен ли  в  дальнейшем  существовать
монашеский институт? "[16] (Если нет - выполним!?).
   В Москве из большей части монастырей монахи были выселены к  середине
1920-го года. [17]
   По решению Моссовета все бывшие монастырские  помещения  должны  были
поступить исключительно в пользование Отдела народного образования. [18]
   Но на практике монастыри использовались для самых различных нужд, об-
щежительные корпуса занимались, как правило,  под  учреждения,  "имеющие
общеполезное значение".
   В богатейшем Спасо-Андрониевском монастыре, например,  были  устроены
пролетарские квартиры для рабочих Рогожско-Симоновского  района,  Новос-
пасский монастырь превращен в концентрационный лагерь. Страстной  монас-
тырь занят Военным комиссариатом, в Кремлевском Чудовом  монастыре  раз-
местился кооператив "Коммунист". [19]
   Была закрыта (за "активную  контрреволюционную  деятельность")  Трои-
це-Сергиева Лавра в Сергиевом Посаде, который переименовали  в  Загорск.
[20]
   В общей сложности к концу 1920-го - началу 1921-го года по  сведениям
VIII Отдела НКЮ в Советской республике было ликвидировано 673 монастыря,
[21] в 1921-ом году - еще 49, т.е. всего - 722  монастыря.  [22]  Монахи
большей частью из всех монастырей были выселены.
   В большинстве из них, несмотря на распоряжение, обязывающее использо-
вать монастыри исключительно для нужд народного образования,  расположи-
лись советские (в 287) и военные учреждения (в 188). [23]
   Национализация монастырских имуществ и ликвидация монастырей  призна-
ется советской прессой (иногда), как "сложный и во многом  драматический
процесс". [24]
   Национализация монастырских имуществ и ликвидация монастырей,  скажем
мы, - одна из самых жутких, кровавых и антихристианских акций.
   Большевики не гнушались никакими мерами.  Кощунство,  наглость,  алч-
ность и насилие - всегда были орудием революционеров.  Здесь  они  нашли
себе полное применение и выражение.
   В целях выживания в таких условиях монастырям необходимо  было  найти
новую форму существования. Ненадолго она была найдена. Это - "монастырс-
кие коммуны".
   Многие монастыри в начале 20-х годов пытались противостоять  процессу
"социализации", реорганизуя свои общины в трудовые коммуны на  общих  со
всеми основаниях.
   Пункт первый Крестьянского наказа (декрета о земле) предоставлял  мо-
нашествующим возможность заниматься  сельскохозяйственным  производством
на монастырских землях, конфискованных в пользу государства.
   Основной закон о "социализации" земли (19-го  февраля  1918-го  года)
давал возможность монастырям сохранять монастырские хозяйства путем  пе-
рехода на устав сельскохозяйственной артели.
   В статье 4 подчеркивалось, что право пользования землей не может быть
ограничено: ни полом, ни вероисповеданием, ни национальностью,  ни  под-
данством. [25] Поэтому, если церковный причт или монастырская братия вы-
ражали желание обрабатывать землю личным трудом,  то  им  предоставлялся
надел на общих с другими гражданами основаниях или оставлялась в пользо-
вание часть церковной или монастырской земли. [26]
   Еще в 1918-1919 гг. земотделы получили  массовые  ходатайства  монас-
тырского населения с просьбой признать за монастырскими  общинами  право
юридического лица, о регистрации их как организации земледельцев, с пра-
вом получать субсидии, землю, постройки и  т.д.,  наряду  со  светскими,
крестьянскими союзами. [27]
   Необходимо отметить, что монашествующее население искони жило коллек-
тивно. Монастырский быт - это коллективный быт. [28] Монастырские уставы
предписывали монашествующим трудолюбие, коллективный труд и коллективное
потребление. Это был осуществленный христианский социализм.
   Монастырские хозяйства были образцовыми и  показательными.  Никитский
монастырь в Тульской губернии, преобразованный в 1919-ом году в трудовую
артель, в 1921-ом году решением Тульского облисполкома был ликвидирован.
Насельники монастыря обратились в ВЦИК с жалобой. Проверкой было установ-
лено, что "артель зарекомендовала себя вполне трудоспособным  деятельным
коллективом". Комиссия ВЦИК 27-го ноября 1921-го года  отменила  решение
губисполкома о ликвидации артели, т.е. удовлетворила просьбу насельников
о предоставлении им прав трудового коллектива. [29]
   Аналогичный случай произошел в Богородице-Владимирской женской пусты-
ни в Крапивенском уезде той же губернии Комиссия ВЦИК признала хозяйство
артели образцовым Решение губисполкома было отменено. В определении  Ко-
миссии отмечалось также, что все обязанности перед государством эта  ар-
тель выполняет своевременно и полностью. [30]
   В Костромской губернии, по данным на февраль 1921-го года действова-
ли еще 22 монастыря, правда на урезанной экономической базе. [31]
   Приблизительно такое же положение было и в Симбирске,  где  некоторое
время существовал свой "Совнарком" [32] Здесь не особенно спешили с  на-
ционализацией монастырских имуществ, с осуществлением декрета об отделе-
нии Церкви от государства. [33]
   В редких случаях власти относились  к  существованию  монастырских  и
приходских общин по-человечески Но такие случаи все же были.
   В  Ярославле,  например,  местный  губисполком  еще   до   известного
"контрреволюционного" мятежа разослал по уездам директиву о  привлечении
монахов и монахинь на службу в отделах Совдепов по  проведению  в  жизнь
декрета от 20-го января 1918-го года" Затем - мятеж, национализация  мо-
настырских имуществ в Ярославской губернии на  первых  порах  вообще  не
проводилась. [34]
   "Народный комиссариат по национальным и религиозным делам", организо-
ванный в "Калужской республике", [35] тоже  проводил  довольно  здоровую
политику в вопросе национализации монастырских имуществ.  Это,  конечно,
не могло понравиться ортодоксальным большевикам.
   А уж случай в Рязанской губернии, где сельский совет села Горлово  на
заседании 8-го февраля 1919-го года постановил полным составом  войти  в
приходский совет местной церкви, [36] вообще не укладывался в их умах
   Осуждению со стороны центральной большевистской власти подверглась  и
позиция Троице-Рослайского волостного исполкома (Моршанского уезда  Там-
бовской губернии), который постановил оставить метрические книги у духо-
венства [37]
   Не получила одобрения и тактика  Костромского  горисполкома,  который
допускал духовенство в комиссию по охране памятников искусства и старины
VIII Отдел НКЮ "разъяснил" костромчанам, что "при создании  комиссий  по
охране памятников искусства и старины на местах  не  следует  привлекать
церковников" [38]
   С самого начала социализации монастырей была  принята  принципиальная
установка - последовательно и настойчиво ликвидировать монастырские  об-
щины.
   30-го октября 1919-го года Наркомзем и Наркомюст дали соответствующие
указания в форме  циркуляра  земотделам.  Предлагалось  строго  отличать
объединения хозяйственные от религиозных организаций,  имеющих  богослу-
жебные цели, отказывать в  регистрации  Производственных  и  вообще  хо-
зяйственных объединений из монашествующих, лишать их права надела инвен-
тарем и землей. Устанавливалось, что членами коммун, трудовых артелей  и
товариществ монахи и священнослужители, как лишенные избирательных прав,
быть не могли. В состав трудовых объединений могли входить  только  пос-
лушники. [39]
   В резолюции "Об отделении Церкви от государства"  III  Всероссийского
съезда деятелей советской юстиции (июнь 1920-го года) признавалось  "не-
допустимым и противоречащим интересам революции предоставление религиоз-
ным коллективам особых прав и привилегий" (прав земледельческих  коммун,
производственных коммун). [40]
   В конце 20-х годов центральные и областные газеты еще сообщали иногда
о монастырских делах, "напоминая читателям, что этот реликтовый институт
(! разрядка наша - В.С.) в стране еще существует". [41]
   Так, в июне 1928-го года "Правда"  опубликовала  статью,  посвященную
монастырским колхозам. В ней сообщалось,  что  монастырские  колхозы су-
ществуют и, в частности, в  Тверской  губернии  они  пользовались  всеми
льготами, наравне с остальными колхозами. [42]
   Наркомзем РСФСР, в связи с этим, разъяснил, противореча всем принятым
до этого постановлениям и многолетней практике, что в советских  законах
не содержится каких-либо изъятий  для  монастырских  колхозов,  что  они
должны иметь ту же поддержку со стороны земельных  органов,  что  и  все
прочие колхозы. [43]
   Однако, в период осуществления массовой коллективизации судьба монас-
тырей и монастырских трудовых артелей в нашей стране  была  окончательно
решена, как всех "социальных институтов, чуждых социалистическому образу
жизни". [44]
   Исторические материалы, отражающие сложный  и  драматический  процесс
национализации монастырских имуществ и ликвидацию монастырей, всевозмож-
ные приговоры ревтрибуналов, жалобы, заявления разных лиц и групп,  про-
токолы заседаний, собраний, сходов и т. и, как  впрочем  и  все  церков-
но-исторические документы, Рассредоточены  в  настоящее  время  в  госу-
дарственных архивах
   Это такие как: фонд Наркомвнудел и Наркомгосконтроля  РСФСР  в  Цент-
ральном государственном архиве Октябрьской революции (ЦГАОР СССР),  фонд
Наркомюста И Наркомпроса  РСФСР  в  Центральном  государственном  архиве
РСФСР (ЦГА РСФСР), фонд Наркозема РСФСР  в  Центральном  государственном
архиве народного хозяйства СССР (ЦГАНХСССР), фонды Красикова, Бонч-Бруе-
ва и др. в Рукописном отделе Музея истории религии и атеизма в Ленингра-
де (РОМИР), фонды Шпицберга и издательства "Безбожник" в архиве Всесоюз-
ного объединения книжной торговли (АВОКТ). фонд Троице-Сергиевой  Лавры.
Облземотдела и Моссовета в  Государственном  архиве  Московской  области
(ГАМО), фонды крупных монастырей Москвы  в  Центральном  государственном
архиве Москвы (ЦГАМ).
   Все эти архивы, равно как и многие другие,  для  церковного  историка
практически недоступны.

   1) Зыбковец В. Ф., "Национализация монастырских имуществ в  Советской
России" (1917-1921 гг.). Изд. "Наука". М., 1975, с. 110
   2) "Церковные ведомости" 1918. N 13-14, с 455-486
   3) "Революция и Церковь". 1919. N 1, с 27 См. Зыбковец ВФ Укад соч. с
85.
   4) Ответ VIII Отдела НКЮ на запрос Саратовской губернской комиссии по
отделению Церкви от государства "Революция и Церковь" 1919 N1, с 39
   5) См. ответ V Отдела НКЮ жителям Веневского уе"да Городецкой волости
Гидулянов П.В., "Отделение Церкви от государства" Полный сборник  декре-
тов, ведомственных распоряжений.. М., 1926. с 179
   6) Циркуляр НКВД УССР. 10 ноября 1924 года. N 174 Гидулянов П.В. Указ
соч. с 180.
   7) Зыбковец В Ф, Указ соч. с. 82
   8) ЦГА РСФСР, с. 353, он 2. д. 697. и 16 См. Зыбковец В Ф. Указ соч с
55.
   9) Там же, с. 56
   10) Там же. с. 56-57.
   11) Собрание узаконении 1918 т. I N 62. с 388 См. Зыбковец В Ф.  Указ
соч. с 4
   12) ЦГА РСФСР, ф. 333, т. 2. д. 700 л. 1-1 об См. Зыбковец В Ф.  Указ
соч. с 90.
   13) "Революция и Церковь" 1919. N 1,
   14) Там же.
   15) ЦГА РСФСР, ф. 353. т.. 2, д. 719 с 27 48 об  См.  Зыбковец  В  Ф,
Указ соч
   16) "Революция и Церковь". 1919 N 1. с 40
   17) Зыбковец В Ф., Указ. соч.. с. 75
   18) Там же.
   19) "Революция и Церковь". 1919. N 1. с 27
   20) Плаксин Р. Ю. "Крах церковной  контрреволюции  1917-1923  гг  Изд
"Наука" М, 1968, с 132.
   21) Отчет VIII Всероссийскому съезду Советов V Отдела НКЮ Ем  Ярослав
ский. "Против религии и Церкви", т. I. с. 381
   22) "Революция и Церковь" 1920 N 9-12, с. 83. 1922 N 1-3, с 71
   23) Зыбковец В. Ф.. Указ. соч, с 94
   24) Там же. с. 5
   25) Декреты советской власти. Т. I, с. 407. См. Зыбковец В Ф..  Указ.
соч.. с. 48.
   26) Перший П.Н., "Аграрная революция в России". Кн  2  М.,  1966,  с.
231.
   27) "Революция и Церковь". 1919. N 2, с. 40.
   28) Зыбковец В. Ф. Указ. соч., с. 50.
   29) Зыбковец В. Ф., Указ соч., с. 106
   30) Там же
   31) ЦГА РСФСР, ф. 353, т. 2, д. 687, л. 3; т. 3, д. 687, л. 4 об. См.
там же. С. 53.
   32) Там же.
   33) Персиц М. М.. "Отделение Церкви от государства и школы от  Церкви
в СССР". М.. 1958, с. 165.
   34) Зыбковец В. Ф.. Указ. соч.. с. 53.
   35) ЦГА РСФСР, ф. 353. т. 2, д. 687. лл. 2-10.  См.  Зыбковец  В.  Ф,
Указ. соч. с. 52.
   36) Там же. л. 228.
   37) "Революция и Церковь". 1919. N 6-8. с. 108.
   38) Там же, N 3-5, с. 110.
   39) ЦГА РСФСР, ф. 353. т. 3, д. 774, лл. 12-13. См. Зыбковец  В.  Ф.,
Указ. соч. С. 51.
   40) "Революция и Церковь". 1920. N 6-8. с