ия, а сейчас у
него оказались некоторые на удивление стойкие убеждения. К чести его
друзей, никто даже не улыбнулся этим его непривычным рассуждениям о
честности. Что касается баронессы Мелидиры, она порывисто заключила Телэна
в объятья.

- Это еще зачем? - с некоторым подозрением осведомился он.

- Да так, пустяки, - ответила баронесса, нежной ручкой касаясь его щеки. -
Когда ты в последний раз брился?

- Кажется, на прошлой неделе - а может, позапрошлой.

- По-моему, тебе опять пора побриться. Ты определенно взрослеешь, Телэн.

Мальчик слегка покраснел.

Принцесса Даная хитро подмигнула Спархоку.

После даров, стихов и песен последовала демонстрация воинской удали.
Соплеменники Кринга красовались тем, как ловко они управляются с саблями.
Подданные Тикуме вышли на поле с дротиками, которые они метали в цель либо
сражались ими как короткими копьями. Сэр Берит выбил из седла такого же
молодого сириникийского рыцаря, а двое генидианцев со светлыми волосами,
заплетенными в косички, устроили притворный, но оттого не менее устрашающий
бой на топорах.

- Обычное явление, Эмбан, - заметил посол Оскайн патриарху Укеры. Дружба
этих двоих дошла уже до той стадии, когда они начали в разговоре
отбрасывать титулы. - Жизнь воинственных народов, как правило, бывает
ограничена множеством церемоний и ритуалов.

- Это я заметил, Оскайн, - улыбнулся Эмбан. - Наши рыцари церкви - самые
вежливые и церемонные люди, каких я знаю.

- Благоразумие, ваша светлость, - загадочно пояснил Улаф.

- Рано или поздно вы к этому привыкнете, ваше превосходительство, - заверил
посла Тиниен. - Сэр Улаф весьма скуп на слова.

- У меня и в мыслях не было говорить загадками, - отозвался Улаф. - Я
только хотел сказать, что трудно быть невежливым с человеком, у которого в
руках топор.

Атан Энгесса встал и слегка чопорно поклонился Элане.

- Могу я испытать твою рабыню, Элана-королева? - спросил он.

- Что, собственно, ты имеешь в виду, атан Энгесса? - настороженно спросила
она.

- Близится время обряда Перехода. Мы должны решить, готова ли она. Эти
воины показывают свою удаль. Я и атана Миртаи примем в этом участие. Это
будет самое подходящее время для испытания.

- Как знаешь, атан, - согласилась Элана, - если только сама атана не
возражает.

- Она не станет возражать, Элана-королева, если только она истинная атана.
- Энгесса резко развернулся и зашагал туда, где среди пелоев восседала
Миртаи.

- Решительно, - заметила Мелидира, - Миртаи сегодня в центре всех событий.

- Я считаю, что это просто чудесно, - отозвалась Элана. - В другое время
она почти всегда держится в тени. Она заслужила хоть капельку внимания.

- Но ведь все это по политическим соображениям, - вставил Стрейджен. -
Подданные Тикуме осыпают Миртаи вниманием, чтобы задобрить Кринга.

- Знаю, Стрейджен, но все равно это чудесно. - Элана задумчиво поглядела на
свою золотокожую рабыню. - Спархок, я сочла бы личной честью для себя, если
бы ты как можно скорее переговорил с атаном Энгессой. Миртаи надлежит
получить хоть немного счастья.

- Я приложу все усилия, моя королева.

Миртаи охотно согласилась на предложенное Энгессой испытание. Грациозно
поднявшись, она расстегнула застежку на вороте пурпурной мантии и сбросила
ее с плеч.

Пелои дружно ахнули. Их женщины обычно облачались в более скромные одежды.
Презрительная гримаса на лице Виды слегка поблекла. Миртаи была в высшей
степени женственна. А также хорошо вооружена, и это тоже потрясло пелоев.
Она и Энгесса вышли на открытое место перед навесом, коротко склонили
головы в ритуальном приветствии и обнажили мечи.

Спархок полагал, что может отличить показательный поединок от настоящего
боя, но то, что происходило на его глазах, ломало всякие рамки. Казалось,
что Миртаи и Энгесса нешуточно стараются убить друг друга. Они в
совершенстве владели мечами, но их манера фехтования включала в себя куда
больше физических контактов, чем западный стиль боя.

- Похоже на кулачный бой с мечами, - заметил Келтэн Улафу.

- Верно, - согласился тот. - Хотел бы я знать, можно ли проделывать такое в
схватке на топорах. Если б можно было лягнуть кого-то в лицо, как сейчас
сделала Миртаи, а потом нанести удар топором, сколько бы я выиграл
поединков!..

- Так и знал, что она с ним это проделает, - засмеялся Келтэн, когда
Энгесса рухнул навзничь в пыль. - Она уже испытала этот прием на мне.

Энгесса, однако, не стал валяться на земле, переводя дыхание, как валялся
когда-то Келтэн. Атан стремительно перекатился подальше от Миртаи и
вскочил, по-прежнему сжимая в руке меч. Он вскинул клинок, салютуя, и тут
же снова ринулся в атаку.

"Испытание" продолжалось еще несколько минут, покуда один из наблюдавших за
боем атанов не ударил кулаком по своему нагруднику, давая знак закончить
поединок. Этот человек был намного старше своих соплеменников - по крайней
мере, так могло показаться. Волосы у него были совершенно белые, но в
остальном он с виду ничем не отличался от других атанов.

Миртаи и Энгесса обменялись церемонными поклонами, а затем он проводил ее
на место. Вновь набросив пурпурную мантию, она опустилась на подушки.
Презрительная гримаса окончательно исчезла с лицо супруги Тикуме.

- Она готова, - сообщил Энгесса Элане и, сунув руку под нагрудник,
осторожно потрогал ушибленное место. - Более чем готова, - добавил он. -
Она - искусный и опасный противник. Я горжусь тем, что именно меня она
будет звать отцом. Она прибавит блеска моему имени.

- Мы все любим ее, атан Энгесса, - улыбнулась Элана. - Я так рада, что и ты
разделяешь наши чувства. - Она обрушила на сурового атана всю мощь своей
разрушительной улыбки, и он нерешительно, словно против воли, улыбнулся в
ответ.

- По-моему, сегодня он проиграл дважды, - прошептал Телэн Спархоку.

- Похоже на то, - согласился тот.


- Мы никак не можем изловить их, друг Спархок, - говорил Тикуме вечером
того же дня, когда все они удобно растянулись на коврах возле ярко
пылавшего костра. - Эти степи - открытые травянистые равнины, почти
безлесные, и укрыться здесь негде, а по высокой траве нельзя проехать, не
оставив такой след, что и слепой заметит. Они появляются из ниоткуда,
убивают пастухов и угоняют скот. Я сам гнался за одним таким отрядом. Они
угнали сто голов скота и оставляли на траве широкий след. И вдруг через
пару миль след оборвался. Не было никаких признаков, что они рассыпались по
сторонам. Они попросту исчезли - словно кто-то подхватил их и унес в
небеса.

- А других беспорядков у вас не было, доми? - осторожно спросил Тиниен. - Я
хочу сказать - среди твоих подданных нет никаких волнений, странных слухов,
преданий - и всего такого прочего?

- Нет, друг Тиниен, - усмехнулся Тикуме. - Мы народ открытый и откровенный.
Мы не прячем друг от друга своих чувств. Если б что-то было неладно, я бы
давно уже знал об этом. Я слыхал, что творится в окрестностях Дарсаса, так
что понимаю, почему ты задаешь такие вопросы. Нет, здесь не происходит
ничего подобного. Мы не поклоняемся своим героям, как в других краях, мы
просто стараемся быть похожими на них. Кто-то крадет наш скот и убивает
пастухов - вот и все. - Он слегка укоризненно поглядел на Оскайна. - Я
нисколько не хочу вас задеть, ваша честь, - продолжал он, - но хорошо бы
вам предложить императору, чтобы он послал разобраться с этим делом
кого-нибудь из атанов. Если мы станем разбираться сами, нашим соседям это
может не понравиться. Мы, пелои, становимся немножко несдержанными, когда
кто-то угоняет наш скот.

- Я обращу внимание его императорского величества на это дело, - пообещал
Оскайн.

- И поскорее, друг Оскайн, - посоветовал Тикуме. - Как можно скорее.


- Она умелый и искусный воин, Спархок-рыцарь, - говорил Энгесса на
следующее утро, сидя со Спархоком у небольшого костра.

- Согласен, - отвечал Спархок, - но согласно вашим же обычаям она еще дитя.

- Потому-то я и веду переговоры за нее, - указал Энгесса. - Будь она
взрослой, она сама говорила бы за себя. Дети порой не знают своей истинной
цены.

- Но ребенок не может стоить столько же, сколько взрослый.

- Это не совсем верно, Спархок-рыцарь. Чем моложе женщина, тем выше ее
цена.

- Что за чепуха! - вмешалась Элана. Переговоры были деликатного свойства, а
такие обычно проводятся с глазу на глаз. Однако для жены Спархока слова
"обычно" не существовало. - Твое предложение, Спархок, совершенно
неприемлемо.

- Ты на чьей стороне, дорогая? - мягко спросил он.

- Миртаи моя подруга, и я не допущу, чтобы ты оскорблял ее. Десять коней,
подумать только! Я могла бы выручить столько за Телэна.

- Ты и его собираешься продать?

- Я только привела пример.

Сэр Тиниен, проходивший мимо, тоже остановился около них. Из всего их
отряда он был ближе всех с Крингом и остро чувствовал ответственность,
которую возлагала на него дружба.

- Какое же предложение ваше величество могли бы счесть приемлемым? -
осведомился он у Эланы.

- Не меньше чем шестьдесят коней! - твердо заявила она.

- Шестьдесят! - воскликнул Тиниен. - Вы же разорите Кринга! Что за жизнь
будет у Миртаи, если вы отдадите ее за нищего?

- Кринга вряд ли можно назвать нищим, сэр рыцарь, - огрызнулась она. - У
него есть золото, которое король Сорос заплатил ему за уши земохцев.

- Но это не его золото, ваше величество, - указал Тиниен. - Оно принадлежит
его народу.

Спархок усмехнулся и кивнул Энгессе. Незамеченные, они отошли от костра.

- Я думаю, атан Энгесса, что они сойдутся на тридцати, - наудачу
предположил он.

- Вполне вероятно, - согласился Энгесса.

- Мне это число кажется вполне справедливым. А тебе? - это уже звучало как
предложение.

- Приблизительно о таком числе я и думал, Спархок-рыцарь.

- Я тоже. Значит, решено?

- Решено. - И они ударили по рукам.

- Скажем им об этом? - спросил атан, и на его лице появилась едва заметная
усмешка.

- Они развлекаются вовсю, - ухмыльнулся Спархок, - зачем же лишать их
такого удовольствия? Мы сможем узнать, насколько верной окажется наша
догадка. Кроме того, этот торг очень важен для Кринга и Миртаи. Если мы
придем к соглашению за каких-то пару минут, им покажется, что их отдали
задаром.

- Ты весьма опытен и знающ, Спархок-рыцарь, - заметил Энгесса. - Ты в
совершенстве постиг сердца мужчин - и женщин.

- Энгесса-атан, - с грустью ответил Спархок, - не родился еще тот мужчина,
который мог бы сказать, что в совершенстве постиг сердце женщины.

Переговоры между Тиниеном и Эланой достигли между тем трагической стадии,
когда оба вовсю обвиняли друг друга в разбивании сердец и тому подобном.
Игра Эланы была великолепной. У королевы Элении был изрядный талант
устраивать сцены, да к тому же она была искусным оратором. Она разражалась
импровизациями на тему постыдной скаредности сэра Тиниена, и ее голос то
поднимался, то снижался с истинно королевскими модуляциями. Тиниен,
напротив, был хладнокровно рассудителен, хотя тоже время от времени
поддавался эмоциям.

Кринг и Миртаи сидели неподалеку, держась за руки, и с беспокойством,
затаив дыхание, ловили каждое слово. Пелои Тикуме окружили скандалившую
пару и тоже с интересом прислушивались к торгу.

Так продолжалось несколько часов, и солнце уже почти зашло, когда Элана и
Тиниен наконец с немалым трудом достигли согласия - остановившись на
тридцати конях - и заключили сделку, поплевав на ладони и звучно ударив по
рукам. Спархок и Энгесса подобным образом узаконили соглашение, и
восхищенные пелои разразились оглушительными воплями. Этот торг был лучшим
развлечением дня, и его счастливое завершение праздновали долго и шумно.

- Я совсем обессилела, - пожаловалась Элана мужу, когда они удалились на
ночь в отведенный им шатер.

- Бедняжка, - посочувствовал Спархок.

- Я должна была вмешаться, Спархок. Ты слишком уступчив. Ты бы отдал нашу
Миртаи задешево. Какая удача, что я оказалась там! Тебе ни за что не
удалось бы заключить такого удачного соглашения.

- Я представлял другую сторону, Элана, разве не помнишь?

- Вот именно этого я и не понимаю, Спархок. Как ты мог так постыдно
обойтись с бедной Миртаи?

- Таковы уж правила игры, любовь моя. Я представлял Кринга.

- И все-таки, Спархок, я очень в тебе разочарована.

- Ну что ж, по счастью, вы с Тиниеном сумели устроить все как надо. У нас с
Энгессой и вполовину не вышло бы так хорошо.

- Да, и в самом деле получилось славно... хотя у нас и ушел на это почти
весь день.

- Ты была великолепна, любовь моя, совершенно великолепна.


- Знаешь, Спархок, - говорил на следующее утро Стрейджен, - случалось мне
бывать во многих неприглядных местах, но Пела из них - наихудшее. Ее ведь
уже несколько раз покидали - ты знал об этом? Впрочем, "покидали" - не то
слово. Точнее будет сказать "перевозили". Пела стоит там, где пелои
устраивают свой летний лагерь.

- Наверно, составителей карт это сводит с ума.

- Весьма вероятно. Это временный городишко, но он так и лопается от золота.
Чтобы купить стадо, нужна изрядная сумма наличных.

- Вы сумели связаться с местными ворами?

- Скорее уж они с нами связались, - ухмыльнулся Телэн. - Один мальчишка лет
восьми срезал у Стрейджена кошелек. Работает он неплохо, вот только бегает
недостаточно быстро. Я поймал его ярдов через пятьдесят. Когда мы
объяснили, кто мы такие, он был счастлив провести нас к своему главарю.

- Совет воров уже принял решение? - спросил Спархок у Стрейджена.

- Нет, - ответил Стрейджен, - они все еще размышляют. Наши дарезийские
собратья по ремеслу немного консервативны. Не знаю уж почему, но мысль о
сотрудничестве с властями кажется им безнравственной. Я надеюсь получить
ответ, когда мы доберемся до Сарсоса. Воры Сарсоса имеют немалый вес в
Империи. Случилось что-нибудь важное, пока нас не было?

- Кринг и Миртаи обручились.

- Быстро это у них вышло. Надо бы их поздравить.

- Почему бы вам обоим не лечь спать? - предложил Спархок. - Завтра мы
отправляемся в Сарсос. Тикуме будет сопровождать нас до границ степей.
Сдается мне, он бы с радостью ехал и дальше, но побаивается Сарсосских
стириков. - Он поднялся на ноги. - Пора спать, - повторил он. - Мне нужно
поговорить с Оскайном.

В лагере пелоев царила тишина. Было начало лета, и полуденная жара загнала
кочевников в тень шатров. По утоптанной и твердой, как камень, земле
Спархок шел к шатру, который делили посол Оскайн и патриарх Эмбан. Его
кольчуга тихонько позвякивала в такт шагам. Поскольку они были сейчас в
безопасном лагере, рыцари решили на время отказаться от неудобств,
причиняемых доспехами.

Оскайн и Эмбан сидели под навесом у шатра и ели дыню.

- Приветствую тебя, о сэр рыцарь! - сказал Оскайн пандионцу.

- Это старомодное приветствие, Оскайн, - заметил Эмбан.

- Я и сам человек старомодный, Эмбан.

- Я хотел кое о чем разузнать, - сказал Спархок, присаживаясь на ковер под
сенью навеса.

- Весьма типичное желание для юнца, - усмехнулся Оскайн.

Спархок пропустил эту шпильку мимо ушей.

- Эта часть Астела сильно отличается от западной, - заметил он.

- Верно, - согласился Оскайн. - Астел - это котел, который дал начало всем
эленийским народам - как здесь, в Дарезии, так и в Эозии.

- Когда-нибудь мы об этом поспорим, - пробормотал Эмбан.

- Дарезия старше, только и всего, - пожал плечами Оскайн. - Это отнюдь не
означает, что она лучше. Так или иначе, согласитесь, что до сих пор то, что
вы видели в Астеле, не слишком отличается от вашей эленийской Пелозии.

- Да, - согласился Спархок, - несомненное сходство существует.

- Когда мы достигнем границы степей, этому сходству придет конец. Западные
две трети Астела - типично эленийские. От границы степей и до границ Атана
Астел становится стирикским.

- Как это произошло? - спросил Эмбан. - В Эозии стирики рассеяны по всему
континенту. Они живут в своих деревнях, по своим законам и обычаям.

- Насколько ты сегодня космополитичен, Эмбан?

- Ты собираешься оскорбить мои провинциальные взгляды?

- Надеюсь, что не слишком сильно. Эленийцы изначально были фанатиками. -
Оскайн поднял руку. - Позволь мне закончить, прежде чем ты взорвешься.
Фанатизм - это разновидность эгоизма, а ты, мне думается, согласишься, что
эленийцы весьма высокого мнения о себе. Они, похоже, считают, что Бог
улыбается в первую очередь им.

- А разве это не так? - притворно удивился Эмбан.

- Прекрати. По причинам, понять которые по силам одному Богу, стирики
особенно раздражают эленийцев.

- Это я могу понять без труда, - пожал плечами Эмбан. - Они смотрят на нас
свысока, точно на детей.

- С их точки зрения, мы и есть дети, ваша светлость, - вставил Спархок. -
Цивилизация стириков существует уже сорок тысяч лет. Мы начали немного
позже.

- Каковы бы ни были причины, - продолжал Оскайн, - первым побуждением
эленийцев всегда было изгнать - или уничтожить - стириков. Вот почему
стирики переселились в Эозию куда раньше вас, эленийцев. Их загнал в те
безлюдные края эленийский фанатизм. Однако Эозия была тогда не единственным
безлюдьем. Существовал еще край вдоль атанской границы, и многие стирики в
древности бежали туда. Когда была создана Империя, мы, тамульцы, попросили
эленийцев оставить в покое стириков, живущих в окрестностях Сарсоса.

- Попросили?

- Мы были весьма настойчивы - и за нашей спиной стояли атаны, которые
маялись от безделья. Мы позволили эленийскому духовенству произносить с
кафедры обличительные проповеди, но разместили вокруг Сарсоса достаточно
атанских гарнизонов, чтобы разделить эленийцев и стириков. Так гораздо
спокойнее, а мы, тамульцы, просто обожаем покой. Думается мне, господа, что
когда мы попадем в Сарсос, вы найдете чему удивляться. Это единственный
истинно стирикский город во всем мире. Поразительное место, господа. Бог
улыбается там совершенно особенной улыбкой.

- Ты все говоришь о Боге, Оскайн, - заметил Эмбан. - Я полагал, что
постоянное упоминание имени Божьего - чисто эленийский недостаток.

- Вы более космополитичны, чем я предполагал, ваша светлость.

- Но что же все-таки вы имеете в виду, когда говорите о Боге, ваше
превосходительство?

- Мы употребляем это слово в общем смысле. Наша тамульская вера не
слишком-то глубока. Мы считаем, что отношения человека с Богом - или богами
- это его личное дело.

- Это ересь, Оскайн. Ересь, которая оставляет церковь не у дел.

- Совершенно верно, Эмбан, - усмехнулся Оскайн. - В Тамульской империи
поощряются еретические взгляды. Благодаря этому у нас есть о чем поговорить
в долгие дождливые дни.

Они выехали в путь на следующее утро в сопровождении большого количества
пелоев. Отряд, продвигавшийся на северо-восток, напоминал уже не столько
армию, сколько переселение народов. Кринг и Тикуме в последующие несколько
дней ехали почти все время вместе, возобновляя свои родственные связи и
обсуждая разведение скота.

Во время путешествия от Пелы к границе степей Спархок был весь внимание,
однако сколько ни старался, так и не смог уловить следов того, как Афраэль
играла со временем и расстоянием. Богиня-Дитя была чересчур искусна, чтобы
человеческий глаз мог заметить ее безупречные манипуляции.

Как-то, когда Даная ехала с ним на крупе Фарэна, Спархок заговорил о том,
что его беспокоило.

- Я не то чтобы любопытствую, но, судя по всему, прошло около пятидесяти
дней с тех пор, как мы сошли на берег в Салеше. А сколько же - на самом
деле?

- Немного поменьше, Спархок, - ответила она. - Наполовину - уж наверняка.

- Мне бы хотелось получить точный ответ, Даная.

- Я не очень-то хорошо разбираюсь в цифрах, отец. Я знаю разницу между
"несколько" и "много", а это ведь и есть самое главное, верно?

- Но не самое точное.

- Тебе так важна точность, Спархок?

- Без точности нельзя мыслить логически, Даная.

- Ну так и не мысли логически. Попробуй интуицию - просто так, для
разнообразия. Может быть, тебе даже понравится.

- Так все же - сколько, Даная? - не отступал он.

- Три недели, - пожала она