посылать мы их будем исправно.

- Вместе с прибылями? - спросила Элана с непритворным интересом.

- О нет, ваше величество, - рассмеялся он. - Не знаю уж почему, но во всей
империи ни одно королевство не приносит прибыли - кроме, разве что, самого
Тамула.

- Зачем же мне королевство, которое не приносит прибыли?

- Для престижа, ваше величество, тщеславия ради. У вас будет еще один титул
и еще одна корона.

- Мне вовсе ни к чему вторая корона, ваше превосходительство. У меня только
одна голова. Почему бы нам не оставить королю Эдома его бесприбыльное
королевство?

- Мудрое решение, ваше величество, - согласился Оскайн. - Эдом довольно
скучное местечко. Там растят пшеницу, а фермеры - тяжеловесный и занудный
народ, их интересует исключительно погода.

- Когда мы можем ожидать прибытия этих легионов? - спросил Спархок.

- Примерно через неделю. Они отправятся пешими, так что будут продвигаться
гораздо быстрее, чем всадники.

- А разве не наоборот? - спросила Мелидира. - Я всегда считала, что
всадники передвигаются намного быстрее пеших.

Миртаи рассмеялась.

- Я сказала что-то смешное? - осведомилась Мелидира.

- Когда мне было четырнадцать, - сказала великанша, - один человек в
Даконии оскорбил меня. Он был пьян. Протрезвев наутро, он сообразил, что
натворил, и бежал верхом. Это было на рассвете. Я нагнала его около
полудня: конь пал от измождения. Мне всегда было немного жаль это бедное
животное. Обученный воин может бежать целый день. Конь - не может. Коню
нужно останавливаться, чтобы поесть, потому он привык пробегать лишь по
нескольку часов за раз. Мы едим на бегу, а потому продолжаем двигаться
вперед.

- А что стало с тем парнем, который оскорбил тебя? - спросил Телэн.

- Ты действительно хочешь это знать?

- Э-э... нет, не так чтобы очень, - быстро ответил мальчик. - Спасибо,
Миртаи, уже не нужно.


Итак, в их распоряжении оказалась неделя. Баронесса Мелидира посвятила
свободное время разбиванию сердец. Молодые придворные короля Алберена
вились вокруг нее стайками. Она отчаянно флиртовала, давая множество самых
разных обещаний - и ни одного из них не выполняя - и время от времени
позволяя настойчивому поклоннику поцеловать себя в темном уголке. Она
развлекалась от души и собирала немало ценных сведений. Молодой человек,
ухаживающий за хорошенькой девушкой, частенько делится с ней секретами,
которые в ином случае оставил бы при себе.

К изумлению Спархока и его собратьев-рыцарей, сэр Берит производил на
придворных дам такое же сокрушительное впечатление, как баронесса - на
молодых людей.

- Это совершенно нечестно, - сетовал Келтэн как-то вечером. - Он ведь даже
ничего не делает. Не говорит с ними, не улыбается им, ничего такого. Не
знаю, в чем тут дело, но всякий раз, когда он проходит по залу, все девицы
просто тают.

- Берит очень красив, Келтэн, - заметила Элана.

- Берит? Он еще даже бреется не каждый день.

- Какое это имеет значение? Он высок, он рыцарь, у него широкие плечи и
безупречные манеры. К тому же у него самые синие глаза, какие я когда-либо
видела, и длиннейшие ресницы.

- Но он же еще мальчик!

- Уже нет. Ты в последнее время к нему не присматривался. Кроме того, юные
дамы, которые вздыхают о нем и по ночам орошают слезами свои подушки, сами
едва вышли из нежного возраста.

- Больше всего меня раздражает, что он сам даже не осознает, как действует
на этих бедняжек, - вставил Тиниен. - Они разве что не раздирают на себе
одежды, чтобы привлечь его внимание, а он и понятия не имеет, что творится.

- В этом часть его обаяния, сэр рыцарь, - улыбнулась Элана. - Если бы не
эта его невинность, он и вполовину не был бы так притягателен для дам. У
присутствующего здесь сэра Бевьера есть то же качество. Разница в том, что
Бевьер знает, что он невероятно красив, и предпочитает не пользоваться этим
из-за своих религиозных убеждений. Берит же еще не осознает своей красоты.

- Может быть, кому-то из нас стоит отвести его в сторонку и растолковать,
что к чему? - предложил Улаф.

- И не думай, - ответила ему Миртаи. - Он хорош таким, каков есть. Оставь
его в покое.

- Миртаи права, - согласилась Элана. - Не вздумайте мне портить Берита,
господа. Мы хотим подольше сохранить его невинность. - Лукавая улыбка
тронула ее губы. - Вот сэр Бевьер - иное дело. Пора нам подыскать ему жену.
Он мог бы стать превосходным мужем для какой-нибудь достойной девушки.

Бевьер слабо усмехнулся:

- Я уже женат, ваше величество, - на церкви.

- Помолвлен, Бевьер, но отнюдь не женат. Не спеши примеривать монашескую
рясу, сэр рыцарь. Я еще не отступилась от своих замыслов относительно тебя.

- Не лучше ли будет приняться за дело поближе к дому, ваше величество? -
предложил он. - Если вам гак необходимо кого-то женить, у вас есть наготове
сэр Келтэн.

- Келтэн? - недоверчиво переспросила она. - Что за глупости, Бевьер? Такого
я не пожелала бы ни одной женщине.

- Ваше величество! - запротестовал Келтэн.

- Я тебя обожаю, Келтэн, - улыбнулась Элана светловолосому пандионцу, - но
ты просто не создан для роли мужа. Я бы ни за что не решилась устраивать
твой брак. По совести говоря, я не могла бы даже приказать какой-то девушке
стать твоей женой. Тиниен - это еще возможно, но вас с Улафом Господь обрек
оставаться холостяками.

- И меня? - мягко отозвался Улаф.

- Да, - ответила она, - и тебя.

Открылась дверь, и вошли Стрейджен и Телэн. Оба были одеты просто и
неприметно, как всегда одевались, устраивая вылазки в город.

- Удалось? - спросил Спархок.

- Мы нашли его, - ответил Стрейджен, отдавая свой плащ Алиэн. - Он не из
тех людей, которые мне по душе. Он карманник, а из карманников обычно
получаются плохие вожаки. Не тот у них характер.

- Стрейджен! - запротестовал Телэн.

- Ты не настоящий карманник, мой юный друг, - сказал ему Стрейджен. - Для
тебя это лишь временное занятие, пока не подрастешь. Так или иначе,
местного воровского вожака зовут Кондрак. Надо отдать ему должное, он
быстро смекнул, что устойчивость власти выгодна и нам, и ему. Грабить дома
во время мятежа - дело весьма выгодное, но недолгое. Хороший вор куда
успешней работает в мирные времена. Само собой, Кондрак в одиночку не может
решать за всех. Ему нужно посоветоваться со своими напарниками в других
городах Империи.

- Но на это уйдет год, если не больше, - сухо заметил Спархок.

- Отнюдь, - покачал головой Стрейджен. - Воры путешествуют куда быстрее,
чем честные люди. Кондрак собирается разослать гонцов с известием о нашем
предложении. Он представит его в наивыгодном свете, так что, вполне
вероятно, воры всех королевств Империи присоединятся к нашему делу.

- Как же мы узнаем, что они решили? - спросил Тиниен.

- В каждом крупном городе по пути я буду наносить визиты вежливости, -
пожал плечами Стрейджен. - Рано или поздно я получу официальный ответ.
Долго ждать не придется. К тому времени, когда мы доберемся до Материона,
мы уже наверняка будем знать, каково окончательное решение. - Он испытующе
глянул на Элану. - За последние годы ваше величество узнали много о нашем
тайном правительстве. Как по-вашему, можем мы сделать эти сведения
государственной тайной? Мы, воры, от чистого сердца готовы сотрудничать с
вами и даже оказывать кой-какую помощь, но нам не хотелось бы, чтобы другие
монархи были чересчур хорошо осведомлены о нашем образе действий.
Какой-нибудь ретивый поборник порядка, чего доброго, решит расправиться с
тайным правительством, а нам это причинит некоторые неудобства.

- Во что ты оценишь мое молчание? - поддразнила она.

Стрейджен посерьезнел.

- Это ты должна решить сама, Элана, - сказал он, отбрасывая прочь изыски
этикета. - Я всегда старался помочь тебе, чем мог, потому что искренне
люблю тебя. Однако если ты проболтаешься и другие монархи узнают то, что им
знать не положено, я, увы, больше не смогу помогать тебе.

- Вы покинете меня, милорд Стрейджен?

- Никогда, моя королева, но мои собратья по ремеслу непременно меня
прикончат, а в таком состоянии я вряд ли сумею быть вам полезен, не так ли?

* * *

Архимандрит Монсел был крупным, внушительного сложения мужчиной с
пронзительными черными глазами и громадной черной бородой. Это было
могучее, напористое, во всех смыслах выдающееся украшение, и архимандрит
использовал его в качестве тарана. Борода предшествовала ему на ярд, куда
бы он ни шел. Борода встопорщивалась, когда архимандрит бывал раздражен - а
это случалось частенько, - и в сырую погоду завивалась крутыми завитками,
точно полмили спутанной рыбачьей лески. Когда Монсел говорил, борода
раскачивалась в разные стороны, как бы подкрепляя его высказывания.
Патриарх Эмбан был совершенно зачарован бородой архимандрита.

- Это все равно что беседовать с ожившей изгородью, - сказал он Спархоку,
когда они шли извилистыми коридорами дворца на личную встречу с
архимандритом.

- Каких тем мне следует избегать в разговоре, ваша светлость? - спросил
Спархок. - Я плохо знаком с доктриной астелийской церкви и не хотел бы
ввязываться в теологические дебаты.

- Наши разногласия с Астелом, Спархок, лежат в основном в области
церковного управления. Чисто теологические различия наших доктрин невелики.
У нас светское духовенство, а их церковь монашеская. Наши священники -
просто священники, их - еще и монахи. Разница, уверяю тебя, невелика, но
все же она существует. Кроме того, у них намного больше священников и
монахов, чем у нас, - примерно десятая часть всего населения.

- Так много?

- О да. В каждом дворянском поместье Астела имеется своя церковь и свой
священник, и священник "помогает" прихожанам принимать решения.

- Откуда же они набирают столько желающих стать священниками?

- Из крепостных. Жизнь церковника имеет свои недостатки, но это лучше, чем
быть крепостным.

- Да уж, церковь куда предпочтительнее.

- Намного, Спархок, намного. Монсел отнесется к тебе с уважением, поскольку
ты принадлежишь к религиозному ордену. Да, кстати, поскольку ты исполняешь
обязанности магистра Пандионского ордена, формально ты считаешься
патриархом, так что не удивляйся, если он обратится к тебе "ваша
светлость".

Длиннобородый монах ввел их в покои Монсела. Спархок уже заметил, что все
астелийское духовенство носило бороды. Небольшая комната была отделана
панелями темного дерева. Ковер был темно-коричневого цвета, а тяжелые
занавеси на окнах - черного. Повсюду валялись книги, рукописи и свитки
пергамента с загнутыми уголками.

- А, - сказал Монсел, - это ты, Эмбан. Что тебе здесь понадобилось?

- Сею зло и раздоры, Монсел. Я тут занялся просвещением местных язычников.

- В самом деле? Где это тебе удалось отыскать язычников? Я думал, что все
они обитают в чиреллосской Базилике. Присаживайтесь, господа. Я пошлю за
вином, и мы сможем потолковать о теологии.

- Ты уже знаком со Спархоком? - осведомился Эмбан, когда они уселись в
креслах у открытого окна, где легкий ветерок колыхал черные занавеси.

- Немного, - ответил Монсел. - Как поживаете, ваше высочество?

- Сносно. А вы, ваша светлость?

- Как ни странно, лучше, чем обычно. Зачем нам понадобилось разговаривать с
глазу на глаз?

- Все мы духовные лица, ваша светлость, - сказал Эмбан. - Спархок по
большей части облачен в стальную рясу, но тем не менее он принадлежит к
духовенству. Мы хотели обсудить кое-что, касающееся вас в не меньшей
степени, чем нас. Сдается мне, я знаю вас достаточно, чтобы заключить, что
вы человек практический и не станете цепляться за то, что мы преклоняем
колени перед Господом на свой лад.

- То есть? - удивился Спархок.

- Мы опускаемся на правое колено, - пожал плечами Эмбан. - Эти бедные
непросвещенные язычники предпочитают левое.

- Ужасно! - пробормотал Спархок. - Полагаете, ваша светлость, нам надлежит
явиться сюда при оружии и силой вынудить их перейти на правое колено?

- Видишь? - обратился Эмбан к архимандриту. - Именно об этом я тебе и
говорил. Ты бы должен пасть на колени, Монсел, и возблагодарить Господа за
то, что Он не усадил тебе на шею рыцарей церкви. Я подозреваю, что втайне
они поклоняются стирикским богам.

- Только младшим, ваша светлость, - мягко поправил Спархок. - Со старшими
богами у нас некоторые разногласия.

- Он говорит об этом так небрежно, - Монсела передернуло. - Эмбан, если мы
исчерпали тему коленопреклонения, почему бы тебе не перейти прямо к делу?

- Это строжайший секрет, ваша светлость, но наш визит в Тамульскую империю
не совсем то, чем кажется. Это была, разумеется, идея королевы Эланы. Она
не из тех людей, что отправятся куда угодно, стоит им приказать, - но вся
эта тщательно продуманная кутерьма с государственным визитом служит не чем
иным, как прикрытием нашей истинной цели - доставить Спархока на
Дарезийский континент. Мир трещит по швам, и мы решили, что Спархоку
следует подлатать прорехи.

- Я всегда считал, что это дело Господа.

- Господь сейчас занят, и потом, Он полностью полагается на Спархока.
Впрочем, как я понимаю, и все остальные боги.

Глаза Монсела расширились, борода встопорщилась.

- Расслабься, Монсел, - сказал Эмбан. - От нас и не требуется верить в
существование других богов. Все, что нам надлежит делать, - выдвигать
смутные предположения о возможности их существования.

- А, это другое дело. Если речь идет о предположениях, тогда все в порядке.

- Есть кое-что отнюдь не из разряда предположений, ваша светлость, -
заметил Спархок. - У вас в Астеле неспокойно.

- А, так вы заметили. Вы весьма проницательны, ваше высочество.

- Возможно, вы об этом не осведомлены, потому что тамульцы предпочитают
держать эти сведения в тайне, но в других дарезийских королевствах творятся
весьма похожие дела, и мы уже столкнулись с той же проблемой у нас, в
Эозии.

- Порой мне кажется, что тамульцы скрытничают ради собственного
удовольствия, - проворчал Монсел.

- У меня есть друг, который говорит то же самое о нашей эозийской церкви, -
осторожно заметил Спархок. Они еще не до конца выяснили политические
пристрастия архимандрита. Одно-два неверных слова не только исключат всякую
возможность получить его поддержку, но и могут провалить всю их миссию.

- Знание - это власть, - сентенциозно сказал Эмбан, - а только дурак
делится властью без особой на то нужды. Позволь мне говорить прямо, Монсел.
Какого ты мнения о тамульцах?

- Я не люблю их, - кратко ответил Монсел. - Они язычники, они принадлежат к
другой расе, и разгадать, что они думают, просто невозможно. - Сердце
Спархока упало. - Однако я должен признать, что когда они включили Астел в
свою Империю, это было лучшее событие из всех, что когда-либо происходили с
нами. Любим мы тамульцев или нет - это неважно. Их пристрастие к порядку и
стабильности только на моей памяти не раз предотвращало войну. Бывали в
прошлом и другие империи, и их рост всегда сопровождался нескончаемым
страхом и бедами. Полагаю, нам следует прямо признать, что тамульцы -
наилучшая имперская власть во всей истории человечества. Они не вмешиваются
в местные обычаи и верования. Они не разрушают сложившийся общественный
строй и управляют через уже имеющиеся местные правительства. Их налоги,
сколько бы на них ни сетовали, на деле весьма умеренны. Они строят хорошие
дороги и поощряют торговлю и ремесла. Во всем прочем они оставляют нас в
покое. Прежде всего они требуют, чтобы мы не воевали друг с другом. По мне,
так это требование вполне терпимо - хотя некоторые мои предшественники
страшно тяготились тем, что тамульцы не позволяют им огнем и мечом обращать
соседей в истинную веру.

Спархок вздохнул с облегчением.

- Однако я отвлекся от темы, - сказал Монсел. - Вы, кажется, говорили о
каком-то всемирном заговоре?

- Говорили мы об этом, Спархок? - спросил Эмбан.

- Думаю, что да, ваша светлость.

- У тебя есть конкретные подтверждения твоей теории, сэр Спархок? - спросил
Монсел.

- Прежде всего логика, ваша светлость.

- Я охотно прислушаюсь к логическим доводам - если только они не будут
противоречить моей вере.

- Если в одном месте происходит ряд событий, схожих с событиями,
происходящими в другом месте, мы вправе заключить, что у всех этих событий
имеется, возможно, общий источник. Вы согласны с таким выводом?

- В качестве временного - да.

- Иного у нас пока и быть не может, ваша светлость. Похожие события могут
происходить в двух разных местах и тем не менее быть простым совпадением,
однако когда сталкиваешься с пятью или десятью схожими случаями, о
совпадении уже не может быть и речи. Нынешние волнения в Астеле с
появлением Айячина и его подручного по имени Сабр как две капли воды
повторяют беспорядки в эозийском королевстве Ламорканд, а посол Оскайн
заверил нас, что нечто похожее творится и в других дарезийских
королевствах. И происходит все время одно и то же. Вначале расходятся слухи
о возвращении знаменитого героя древности. Затем какой-нибудь смутьян
начинает будоражить народ. У вас, в Астеле, ходят невероятные слухи об
Айячине. В Ламорканде говорят о Дрегнате. Здесь имеется человек по имени
Сабр, в Ламорканде - некий Геррих. Я совершенно уверен, что нечто подобное
мы найдем и в Эдоме, Даконии, Арджуне и Кинезге. Оскайн говорил нам, что
там являются во плоти и их национальные герои. - Спархок избегал упоминать
имя Крегера. Он все еще не был уверен в симпатиях и антипатиях Монсела.

- Ты создал весьма основательную теорию, Спархок, - признал Монсел. - Но
разве не может этот хитроумный заговор быть направленным исключительно
против тамульцев? Ты ведь знаешь, они не пользуются особой любовью.

- Ваша светлость забыли о Ламорканде, - сказал Эмбан. - Там нет никаких
тамульцев. Это лишь догадка, но я бы сказал, что заговор - если уж мы так
будем это называть - направлен в Эозии против Церкви, а здесь - против
Империи.

- Стало быть, организованная анархия?

- Довольно противоречивый термин, ваша светлость, - заметил Спархок. - Я не
уверен, что мы уже готовы разобраться в причинах происходящего - пока что
мы пытаемся разобраться в следствиях. Если мы верно заключили, что весь
этот заговор исходит от одного и того же лица, то перед нами некто,
составивший обширный план, отдельные части которого он приспосабливает к
отдельным народам. Хорошо бы нам узнать, кто такой Сабр.

- Чтобы расправиться с ним? - укоризненно спросил Монсел.

- Нет, ваша светлость, это было бы непрактично. Если мы убьем его, на смену
ему придет другой - тот, кого мы вовсе не знаем. Я хочу знать, кто он
такой, что из себя представляет, - словом, все, что можно о нем узнать. Я
хочу знать, что он думает, что им движет, каковы его личные побуждения.
Зная все это, я мог бы обезвредить его и не убивая. Откровенно говоря, ваша
светлость, Сабр сам по себе нисколько меня не интересует. Мне нужен тот,
кто стоит за ним.

Монсел был явно потрясен.

- Эмбан, - сдавленно пробормотал он, - это ужасный человек.

- Я бы сказал точнее - непримиримый.

- Если верить Оскайну - а я думаю, ему можно верить, - кто-то во всей этой
истории прибегает к магии, - сказал Спархок. - Именно для таких случаев и
было создано Рыцарство церкви. Бороться с магией - наша задача. Наша
эленийская религия не в силах справиться с ней, потому что в нашей вере нет
места волшебству. Нам пришлось выйти за пределы веры и обратиться к
стирикам, дабы научиться противостоять магии. Это открыло кое-какие двери,
которые мы предпочли бы оставить закрытыми, но такова уж цена, которую мы
платим. Кто-то - или что-то - в лагере наших врагов прибегает к магии
высшего уровня. Я призван остановить его - и убить, если это потребуется.
Когда его не станет, атаны легко управятся с Сабром. Я знаю одну атану, и
если все ее соплеменники таковы, я уверен, что мы можем рассчитывать на их
основательность.

- Ты встревожил меня, Спархок, - признался Монсел. - Твоя преданность долгу
кажется почти нечеловеческой, а твоя решимость заходит еще дальше. Ты
пристыдил меня, Спархок. - Он вздохнул и смолк, подергива