- Абсолютно с вами согласен,- произнес я.
- А если он собирается появиться днем раньше,  мне  придется  добавить
туда еще девушек.
- Разрешите, я проверю,- поспешно вставил я.  Передо мной на столе ле-
жала хрестоматия для третьего класса "Все пути открыты".  Я схватил ее
и зашуршал страницами так, чтобы было слышно в трубке.
- О,  простите,- проговорил я.- Я ошибся.  Он созывает народ в воскре-
сенье вечером. Глубочайшие извинения.  Вам,  наверное,  хочется набить
мне морду?
- Нет. Слушайте,  оставьте ваш телефон - я позвоню девочкам и  прикажу
им проверить...
- Не нужно,  раз это будет в воскресенье,- небрежно ответил я.- В вос-
кресенье утром мой большой кубок для пунша вернется со свадьбы в Глен-
дейле.
- Ладно. Не берите в голову.- Спокойный голос.  Без подозрений.  Голос
человека,  не привыкшего дважды думать об одном и том же.  Надеюсь.  Я
положил трубку и неподвижно сидел, стараясь все как следует продумать.
Чтобы попасть в Лос-Анджелес к трем,  он должен выехать из  Лас-Вегаса
около десяти утра в воскресенье.  Значит,  в районе объезда  он  будет
между 11.15 и 11.30,  когда движения практически нет.  Я решил: хватит
мечтать, пора действовать.  Я просмотрел объявления,  сделал несколько
звонков и затем отправился осматривать пять подержанных машин, доступ-
ных мне по цене. Я остановил выбор на потрепанном "форде"-фургоне, ко-
торый сошел с конвейера в год смерти Элизабет. Заплатил наличными.  На
счете у меня осталось всего двести пятьдесят семь долларов, но это ме-
ня нисколько не волновало.  На обратном пути я  заглянул  в  прокатный
пункт размером с небольшой универмаг и  взял  портативный  компрессор,
оставив в залог свою карточку "Мастеркард". В пятницу вечером я загру-
жал фургон: кирки, лопаты, компрессор, ручная тележка,  ящик с инстру-
ментами, бинокли и дорожный отбойный молоток с набором клиновидных на-
садок для взламывания асфальта.  Огромный квадрат  брезента  песочного
цвета и второй рулон брезента
- этот играл особую роль в моих планах еще с прошлого лета -  и  двад-
цать одна тонкая деревянная стойка почти двухметровой длины.  Наконец,
что также очень важно, большой промышленный штапелер.  На краю пустыни
я остановился у торгового центра,  украл пару номерных знаков и поста-
вил их на свой фургон.  В семидесяти шести милях к западу от Лас-Вега-
са  я  увидел  первый  оранжевый  знак:  "ВПЕРЕДИ  РЕМОНТНЫЕ   РАБОТЫ.
ПРОЕЗЖАЙТЕ НА СВОЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ".  Еще через милю стоял  тот  знак,
которого я ждал с...  наверное,  со дня смерти Элизабет,  хотя тогда я
этого еще не знал: "ОБЪЕЗД 6 МИЛЬ ВПЕРЕДИ".   Почти  совсем  стемнело,
когда я прибыл на место и изучил обстановку. Могло быть лучше, если бы
планировать все заранее, но ненамного.  Объезд начинался с правого по-
ворота между двумя холмами.  Он походил на старую грунтовку,   которую
дорожное управление немного выпрямило и расширило, чтобы временно про-
пускать возросший транспортный поток.  Объезд был  обозначен  мигающей
стрелкой,  которая питалась от аккумулятора в запертом стальном ящике.
Сразу за объездом, там, где шоссе поднималось по склону второго холма,
его перегораживали два ряда дорожных конусов. Позади них (в расчете на
таких идиотов, которые, во-первых,  не заметили мигалки,  а во-вторых,
проехали по конусам, не обратив на них внимания,- думаю,  бывают и та-
кие водители) стоял  громадный  щит  с  аршинными  буквами:  "ЗАКРЫТО.
ОБЪЕЗД".  Однако причина объезда отсюда не была видна - просто замеча-
тельно.  Я не хотел давать Долану ни малейшего повода  учуять  ловушку
прежде,  чем он в нее попадет.  Поспешно - не хотелось быть обнаружен-
ным - я вышел из фургона и разбросал конусы, расчистив полосу, в кото-
рую мог проехать фургон.  Я перетащил доску "ПРОЕЗД  ЗАКРЫТ"  направо,
вернулся в машину и проехал это место.  Послышался звук приближающего-
ся мотора.  Я быстренько расставил конусы по местам.  Два из них  выс-
кользнули у меня из рук и покатились в кювет.  Я побежал за ними.    В
темноте я споткнулся о камень, растянулся и тут же вскочил с грязью на
лице и с расцарапанной до крови ладонью.  Машина приближалась;   скоро
она появится на последнем подъеме перед объездом,и в свете верхних фар
водитель увидит, как некто в джинсах и майке поправляет дорожные кону-
сы, а его фургон стоит там, где не полагается находиться никому,  кро-
ме машин дорожного управления.  Я поставил на место последний конус  и
побежал к знаку. Я перестарался.  Доска шаталась и почти упала.  Когда
на противоположном холме засветились огни машины,  я  внезапно  решил,
что это невадская полиция.  Знак вернулся на прежнее место -  если  не
точно, то очень близко к нему. Я бегом припустил к машине и проехал до
следующего подъема.  Как только я там очутился,  фары промелькнули  на
холме позади меня.  Видел ли он меня в темноте,  с погашенными огнями?
Вряд ли. Я сел на сиденье,  закрыл глаза и ждал,  чтобы сердце немного
успокоилось. Это произошло,  когда затих шум мотора машины,  проклады-
вавшей себе путь по объездной дороге.  Я на месте - за объездом.  Пора
приниматься за работу.  После подъема шоссе спускалось к длинному пря-
мому участку.  На двух третях этого участка дороги вообще не существо-
вало - только кучки пыли и длинная,   широкая  полоса  неразровненного
гравия. Остановятся ли они, увидев это? Повернут ли обратно?  Или про-
должат путь, не сомневаясь, что проехать можно,  раз они не видели ни-
каких запрещающих знаков?  Теперь слишком поздно об этом беспокоиться.
Я выбрал место метров за двадцать от начала ровного участка,    но  не
доезжая полукилометра до того, где дорога была разрушена.  Я съехал на
обочину, обошел фургон и открыл заднюю дверцу. Вынул пару досок и ощу-
пал оборудование.  Потом остановился и поднял голову к холодным  звез-
дам пустыни.
- Мы пришли, Элизабет,- прошептал я им.  Мне показалось,  что холодная
рука потрепала меня по затылку. Компрессор отчаянно стучал, а с отбой-
ным молотком было еще хуже,  но тут я ничего не мог сделать  -  только
надеялся справиться с первым этапом работ до полуночи. Если бы это за-
тянулось, мне пришлось бы туго, потому что бензина для компрессора бы-
ло маловато. Ладно.  Не бери в голову,  что кто-то услышит и удивится,
какому идиоту вздумалось грохотать посреди ночи отбойным молотком; ду-
май о Долане. Думай о сером "седан девиле". Думай о траектории спуска.
Я сначала разметил края могилы,  пользуясь мелом,  рулеткой и цифрами,
которые рассчитал мой приятельматематик.  Получился прямоугольник мет-
ра два с половиной в ширину на четырнадцать в длину.  В начале он  был
немного шире.  В темноте этот очерченный участок меньше напоминал  во-
ронку, чем на миллиметровке,  на которой приятель вчерне набросал схе-
му. Скорее он походил на раструб в конце длинного, прямого дыхательного
горла. "Хорошо проглотишь, милый",- подумал я и улыбнулся в темноте. Я
провел еще двадцать поперечных линий внутри фигуры,  нарезая куски ши-
риной сантиметров по семьдесят.  Наконец,  я провел вертикальную черту
от начала до конца и получил сетку из  сорока  двух  почти  правильных
квадратиков примерно семьдесят на восемьдесят сантиметров каждый.  Со-
рок третьим оказался лопатообразный раструб в конце. Я закатал рукава,
включил компрессор и приступил к квадрату номер один.  Работа шла быс-
трее, чем я рассчитывал,  но медленнее,  чем втайне мечталось - навер-
ное,  это всегда так?  Лучше было бы использовать тяжелую технику,  но
это потом.  Прежде всего следовало вырезать квадратики покрытия.  Я не
справился ни к полуночи, ни к трем ночи,  когда в компрессоре кончился
бензин. Это я предвидел и захватил сифон к баку фургона. Я даже откру-
тил колпачок с бака, но, когда мне в ноздри ударил запах бензина,  за-
винтил колпачок и лег плашмя в кузове фургона.  Хватит на сегодня.  Не
могу. Хотя я и работал в рукавицах,  ладони у меня покрылись огромными
волдырями.  многие из которых начинали кровоточить.  Все тело сотряса-
лось от размеренного,  каторжного ритма вибратора,   а  руки  дрожали,
словно спятившие палочки настройщика.  Болела голова.  Даже зубы ныли.
Позвоночник будто засыпали толченым стеклом.  Я одолел двадцать восемь
квадратиков.  Двадцать восемь.  Оставалось четырнадцать.  И это только
начало. "Никояда,- подумал я.- Это немыслимо.  Непосильно".  Снова эта
холодная рука. "Да, милый.  Да".  Звон в ушах немного ослаб;  время от
времени слышался звук приближающегося мотора...  потом он ослабевал до
жужжания справа, когда проезжавший сворачивал в объезд, выходя на пет-
лю, которую дорожное управление проложило мимо ремонтируемого участка.
Завтра суббота... извините, сегодня. Сегодня суббота.  Долан проедет в
воскресенье. Времени нет. "Да,  милый".  Взрыв разорвал ее на кусочки.
Мою любимую разорвало на кусочки за то,  что она рассказала в  полиции
правду о том, что видела, за то,  что не дала себя подкупить,  за сме-
лость,  а Долан до сих пор разъезжает на своем "кадиллаке" и пьет шот-
лавдское виски двадцатилетней выдержки,  сверкая "ролексом" на  запяс-
тье. "Надо",- подумал я и погрузился в глубокий сон,  подобный смерти.
Проснулся я, когда уже рассвело,  окало восьми.  Я присел и вскрикнул,
прижимая трясущиеся руки к пояснице. Работать?  Вырезать еще четырнад-
цать кусков асфальта? Да я ходить не могу.  Но я мог ходить - и пошел.
Походкой немощного старца я добрался до ящика для  перчаток  и  открыл
его. Я достал флакон эмпирина, лежавший там на случай вот такого утра.
Чувствовал ли я себя в надлежащей форме?  На самом деле?  Ну,  что  ж!
Весьма забавно, правда? Я выпил четыре таблетки,  подождал,  чтобы они
усвоились,  и с волчьим аппетитом набросился на завтрак из галет и су-
хофруктов.  Я посмотрел туда,  где меня ожидали компрессор и  отбойный
молоток. Желтая краска на компрессоре,  похоже,  уже пузырилась на ут-
реннем солнце.  По обе стороны от него лежали аккуратно нарезанные ку-
сочки асфальта.  Мне не хотелось идти туда и браться за отбойный моло-
ток. Вспоминались слова Харви Блокера: "Ты никогда ве станешь сильным,
парень.  Есть такие люди и растения,  которые приживаются  на  солнце.
Другие вянут и гибнут...  Зачем тебе это нужно?" "Ее разорвало на  ку-
сочки,- простонал я.- Я любил ее, а ее разорвало на кусочки". Это, ко-
нечно,  не сравнить с ободряющими воплями тысяч глоток  типа  "Вперед,
Медведи!" или "Врежь им,  рогатым!",  но меня это сдвинуло с места.  Я
слил через сифон бензин из бака фургона,  задыхаясь от вони,  и только
огромным усилием воли не вывернул обратно свой завтрак.  Ненадолго ме-
ня озадачила мысль, что я буду делать, если дорожники слили солярку из
своих машин,  прежде чем уйти на долгие выходные,  но я быстро отогнал
ее подальше. Не стоит думать о том, что не в моей аласти. Все больше я
ощущал себя так,  словно вывалился из бомболюка В-52 с зонтиком в  ру-
ках вместо парашюта за спиной.  Я отнес канистру к компрессору и залил
бензин в его бак.  Пришлось помогать левой рукой,  чтобы пальцы правой
удержали рукоятку пускового шнура компрессора.  Когда я потянул  шнур,
лопнули новые волдыри,  и под шум заработавшего компрессора  я  почув-
ствовал,  как из моего кулака течет гной.  "Не делай этого." "Пожалуй-
ста,  милый." Я подошел к отбойному молотку и включил его.  Хуже всего
было первый час, а потом размеренный рокот молотка в сочетании с эмпи-
рином, видимо, заставил молчать все - спину, руки, голову.  К одиннад-
цати я вырезал последний кусок асфальта. Настало время проверить,  как
я усвоил уроки Тинкера насчет запуска дорожных машин без ключа. Я про-
шел,  пошатываясь,  к фургону и проехал полторы мили по дороге к  тому
месту,  где работали ремонтники.  То,  что мне нужно,  я увидел сразу:
громадный ковшовый погрузчик "кейс-джордан" с навесным грейфером  сза-
ди. Колымага ценой 13500 долларов. У Блокера я водил "катерпиллер", но
это примерно то же самое. Как я искренне надеялся.  Я залез в кабину и
принялся изучать схему управления, нанесенную на рукоятке главного ры-
чага. Выглядела она так же,  как и на добром старом "кате".  Я испытал
ее пару раз. Сначала пошло туго,  потому что камешки забились в короб-
ку передач: парень, который водил эту штуковину,  забыл поставить пес-
чаные щитки, а мастер его не проверил. Блокер проверил бы.  И оштрафо-
вал бы водителя на пять зеленых, праздник там или нет. Его глаза. Вос-
хищение в них смешано с презрением.  Что бы он сказал о такой  работе?
Бог с ним. Некогда думать о Харви Блокере; думать надо об Элизабет.  И
Долане.  На стальном полу лежал кусочек мешковины.  Я приподнял его  в
поисках ключа.  Ключа,  естественно,  не было.  Внутри меня  заговорил
Тинк: "Дерьмо,  эту штуку можно завести и так,  бледнолицый.    Ничего
сложного.  В легковушках-то сеть замки зажигания,  в новых по  крайней
мере, а здесь... Смотри сюда. Да нет, не туда,  куда суют ключ,  нет у
тебя ключа,  зачем ты лезешь в дырку для ключа?  Вот сюда смотри.  Ви-
дишь, висят проводочки?" Я заглянул и увидел, что провода висят, имен-
но такие, как мне показывал Тинкер: красный, синий,  желтый и зеленый.
Я счистил с них изоляцию на пару сантиметров и достал из заднего  кар-
мана моток проволоки. "Ладно, бледнолицый, слушай сюда,  потому как те
два мы оставим на потом,  понял?  Соединяй красный и зеленый.    Этого
нельзя забыть, это как дважды два. Вот тебе и будет зажигание".  С по-
мощью проволоки я соединил оголенные концы красного и зеленого  прово-
дов в схеме зажигания "кейс-джордана".  Ветер пустыни тихонько  подвы-
вал,  будто кто-то пытался сдуть пробку с бутылки газировки.  Пот сте-
кал по шее под рубашку,  вызывая неприятную щекотку.  "Теперь остаются
синий и желтый.  Эти не скручивай;  просто сведи их вместе и  проверь,
чтобы нигде не касался голого провода, а то, когда включишь,  у тебя в
заднице можно будет пить кипяток, понял, кореш?  Синий и желтый запус-
кают стартер. Отвали. Когда надоест играться,  разведи красный и зеле-
ный проводки. Все равно что вынуть ключ, которого у тебя нет".  Я свел
вместе синий и желтый провода. Сверкнула большущая желтая искра, я от-
скочил и ударился головой о металлический штырь на задней стенке каби-
ны. Потом нагнулся и снова соединил их.  Мотор заворчал,  закашлял,  и
погрузчик резко дернуло вперед.  Меня бросило на примитивную приборную
доску, левой щекой я ударился о рулевое колесо. Я забыл поставить чер-
тову передачу на нейтраль и в результате чуть не лишился глаза.    Мне
показалось, что я слышу хохот Тинкера.  Я учел ошибки и попробовал еще
раз. Мотор провернулся раз, другой. Он кашлянул, выпустив облако гряз-
ного дыма в воздух,- облако тут же унесло непрекращающимся ветром,   а
потом послышался нормальный стук. Я все убеждал себя,  что машина не в
идеальном состоянии - если человек ушел,  не поставив песчаные  щитки,
он мог забыть все что угодно, но при этом утверждался в мысли, что они
слили солярку,  чего я и опасался.  И тут,  когда я уже собирался плю-
нуть на все и поискать что-нибудь,  годное для замера топлива  в  баке
("все же лучше читать некролог с такими деталями,  дорогая"),    мотор
вдруг ожил.  Я отпустил провода - голый конец синего уже дымился  -  и
сбросил газ. Когда он заработал плавно, я доставил на первую передачу,
развернулся и направился к длинному прямоугольнику, аккуратно вырезан-
ному в полосе автострады.  Остаток дня я провел в долгом слепящем  аду
между ревущим двигателем и палящим солнцем.  Водитель  "кейс-джордана"
забыл поставить песчаные щитки, но не забыл унести солнечный тент. Что
ж, старые боги иногда смеются,  подумал я.  Неважно,  над чем.  Просто
смеются. И мне кажется, что чувство юмора у старых богов несколько из-
вращенное.  Только к двум часам я сбросил все куски асфальта в  кювет,
потому что в свое время так и не научился толком обращаться с захвата-
ми. Действуя же ковшом, я мог только рубить куски надвое и затем стас-
кивать их в кювет руками. Я боялся, что, если начну орудовать захвата-
ми, то поломаю их.  Расправившись с кусками асфальта,  я вернул ковшо-
вый погрузчик на место.  Горючего оставалось мало,  пришло  время  его
слить. Я остановился у фургона, вынул шланг... и уставился, словно за-
гипнотизированный,  на большую канистру с водой.  Я отшвырнул сифон  и
полез под машину. Я лил воду себе на лицо, шею и грудь и вопил от удо-
вольствия. Я знал, что если выпью воды, меня вырвет, но пришлось пить.
Так что я пил, не вставая, и меня рвало,  и я только высовывал голову,
а потом отползал как можно дальше от этого места.   Затем  я  уснул  и
проснулся только в сумерках; где-то поблизости волк выл на молодой ме-
сяц, поднимавшийся в пурпурном небе.  В свете умирающего дня сделанный
мной раскоп действительно напоминал могалу - могилу какого-то мифичес-
кого великана.  Голиафа,  скажем.  "Никогда",- сказал я длинной дыре в
асфальте.  "Пожалуйста,- прошептала  Элизабет.-  Пожалуйста...    ради
меня".  Я вынул из ящика для перчаток еще четыре таблетки  эмпирина  и
проглотил их.  "Ради тебя",- согласился я.  Я подогнал  "кейс-джордан"
так, чтобы его бак был радом с баком бульдозера, и ломом снес пробки с
обоих баков.  Водитель бульдозера из  государственной  конторы  мог.не
опустить песчаные щитки на своей машине,  но забыть запереть топливный
бак,  когда солярка стоит 1 доллар 05 центов за галлон?  Никогда.    Я
ждал,  пока горючее из бульдозера перекачается в мой погрузчик,   ста-
раясь не думать,  а только наблюдая,  как все выше поднимается луна  в
небе.  Через некоторое время я подъехал к дыре в асфальте и начал  ко-
пать. Управлять ковшовым погрузчиком под луной гораздо легче, чем ору-
довать отбойным молотком под палящим солнцем пустыни,  но  работа  все
равно шла медленно, потому что я твердо решил выдержать правильный ук-
лон дна раскопа.  Вследствие этого я то и дело прибегал к помощи плот-
ницкого ватерпаса, который привез с собой. Это значило, что я останав-
ливал ковш, спускался, замерял и снова залазил на сиденье.  В общем-то
ничего сложного,  но к полуночи мое тело одеревенело и любое  движение
вызывало боль в каждой кости и мышце.  Хуже всего было спине;  я начал
опасаться,  что там сделалось что-то непоправимое.  Но об этом - как и
обо всем прочем - предстояло беспокоиться потом. Вырыть яму глубиной в
два с половиной метра,  длиной в четырнадцать и шириной тоже в  два  с
половиной, конечно, невозможно в принципе,  есть у тебя экскаватор или
нет,- с тем же успехом я мог бы пытаться забросить его  в  космос  или
обрушить на него Тадж-Махал.  При  таких  размерах  необходимо  вынуть
больше тридцати кубометров груита.
 - Нужно выкопал" воронку так,  чтобы  она  всосала  твоих  злых  при-
шельцев,- говорил мой приятель-математик,
- а потом создать наклонную  плоскость,    воспроизводящую  траекторию
спуска. Он вынул новый лист миллиметровки.
- Это значит, что на твоих галактических мятежни ков - или кто они там
такие - потребуется вынуть наполовину меньше грунта,   чем  показывают
первоначальные расчеты.  В этом случае...- он посчитал по  таблицам  и
просиял.- Пятнадцать кубометров. Семечки. Под силу одному.  Я тоже так
считал тогда, но не учитывал жару... волдыри... истощение... неотступ-
ную боль в спине.  Остановлюсь на минутку,  не больше.   Замерю  уклон
траншеи. "Не так плохо, как ты думал, милый? По крайней мере,  это до-
рожная насыпь, а не пустынная целина..." По мере того как яма станови-
лась глубже, я медленнее продвигался в длину. Ладони кровоточили, ког-
да я брался за рычаги. Продавливать рычаг вперед, пока ковш не коснет-
ся земли.  Отпустить этот рычаг и толкнуть другой,  который приводит в
действие ротор с могучим гидравлическим цилиндром.   Наблюдать,    как
блестящий маслянистый металл выползает из грязного оранжевого корпуса,
погружая ковш в грязь.  То и дело высекается искра,  когда лопата цеп-
ляет за твердую гальку. Теперь поднять ковш...  развернуть его на тем-
ной продолговатой стреле на фоне звезд (стараясь не замечать  постоян-
ной пульсирующей бо