асположенный или увлеченный человек чувствует привлекательность  физических
характеристик и психических черт партнера-то  есть  того,  что  этот  другой
человек "имеет",-любящий любит любимого самого: не что-то такое, что "имеет"
любимый, а то, чем является он сам. Взгляд того, кто любит, проникает  через
физическое и  психическое  "одеяние"  духовного  ядра,  проникает  до  самой
сердцевины другого существа. Его уже больше  не  интересует  обольстительный
физический "тип" или привлекательный темперамент;  его  интересует  человек,
партнер как единственный в своем роде, незаменимый и не сравнимый ни с кем.
   Тенденции, с которыми мы встречаемся в "увлеченности"-которая, как мы уже
заметили,  не  носит   строго   сексуального   характера,-были   названы   в
психоанализе тенденциями "зацикливания". Термин исключительно  удачный,-хотя
как раз в смысле, противоположном тому, что подразумевается в  психоанализе.
Психоаналитики считают эти тенденции "тенденциями зацикливания",  поскольку,
согласно их теории, любая цель, порожденная инстинктами,  носит  сексуальный
характер. На наш взгляд, эти тенденции "зациклены" (ограничены) в совершенно
ином смысле: они резко ограничивают  возможность  перехода  к  новой,  более
высокой  форме  отношения-  к  истинной  любви,   они   лишают   возможности
проникновения в следующий, более глубокий  слой  личности  партнера,  в  его
духовную  сущность.  Тот,  кто  любит,  стремится  постичь   своеобразие   и
неповторимость духовного ядра своего  партнера;  это  можно  объяснить  даже
тому, чьи идеи основываются на простом эмпиризме. Давайте попросим  скептика
представить себе, что та, кого он любит, потеряна  для  него  навсегда:  она
либо  умерла,  либо  уехала.  Затем   ему   предлагают   двойника   любимого
существа-человека, который телом и темпераментом в  совершенстве  напоминает
ее. Теперь мы задаем вопрос этому скептику, может  ли  он  переключить  свою
любовь на эту другую женщину,-и ему придется  признать,  что  он  не  сможет
этого сделать. Такой "перенос" истинной любви немыслим. Потому что тот,  кто
любит по-настоящему, меньше всего  задумывается  о  каких-то  психических  и
физических характеристиках любимой, он задумывается не о какой-то  черте  ее
характера, а  о  том,  чем  она  является  в  своей  неповторимости.  И  как
неповторимая личность, она не может быть заменена никаким  двойником,  каким
бы совершенным ни был этот "дубликат". Но тот, кто  просто  сильно  увлечен,
мог  бы,  вероятно,  найти  какого-нибудь  двойника  для  своих  целей.  Его
привязанности без труда могли бы быть перенесены на двойника. Потому что его
чувства связаны только  с  темпераментом  партнера,  а  не  с  его  духовной
сущностью.
   Духовное ядро как объект истинной любви незаменимо для  того,  кто  любит
по-настоящему, потому что оно (ядро) неповторимо  и  своеобразно.  Из  этого
следует,  что  настоящая  любовь   является   своим   собственным   гарантом
постоянства. Потому что  физическое  состояние  проходит  и  психологическое
состояние не  постоянно.  Сексуальное  возбуждение  носит  только  временный
характер; сексуальное побуждение исчезает мгновенно после удовлетворения.  И
сильное  увлечение  тоже  редко  продолжается  долго.   Но   духовный   акт,
посредством  которого  человек  понимает  духовное  ядро  другого  человека,
является действующим раз и навсегда. Таким  образом,  настоящая  любовь  как
духовная связь  с  другим  существом,  как  созерцание  другой  своеобразной
сущности не  носит  того  преходящего  характера,  который  свойствен  чисто
временным   состояниям   физической    сексуальности    и    психологической
чувственности. Любовь-нечто большее, чем эмоциональное состояние; любовь-это
интенциональный акт, который направлен  на  сущность  другой  личности.  Эта
сущность в конечном счете не зависит от существования; "эссенция" не зависит
от  "экзистенции",  и,  поскольку  она  имеет   эту   свободу,   она   имеет
превосходство  над  "экзистенцией".  Вот  почему  любовь  переживает  смерть
любимого человека; в  этом  смысле  мы  понимаем,  почему  любовь  "сильнее"
смерти.  Существование  любимого  может  быть  прекращено  смертью,  но  его
сущность не может быть затронута смертью. Его неповторимая сущность,  как  и
все истинные  сущности,  является  чем-то  безвременным  и,  таким  образом,
бессмертным. Сама "мысль" о человеке-а это как раз то, что  видит  любящий,-
относится к  области,  не  имеющей  параметра  времени.  Действительно,  эти
соображения восходят еще к схоластике и философии  Платона.  Но  давайте  не
будем думать, что они поэтому далеки от простого эмпиризма,  который,  и  мы
должны  признать  это,  имеет   свою   интеллектуальную   обоснованность   и
достоинство.  Например,  нам  известен  следующий  рассказ  бывшего   узника
концентрационного лагеря.
   "Все мы в лагере, и я, и мои товарищи, были уверены, что никакое  счастье
на земле никогда в будущем не может  компенсировать  то,  что  нам  пришлось
вынести  во  время  нашего  заключения.  Если  бы  мы  подводили  итог,   то
единственное, что нам осталось бы делать,- это броситься на  проволоку  (под
током), то есть покончить с собой. Те, кто этого не  сделал,  поступили  так
только из глубокого чувства какого-нибудь обязательства. Что касается  меня,
то я считал своим долгом перед матерью остаться  в  живых.  Мы  любили  друг
друга больше всего на свете. Поэтому моя жизнь имела смысл, несмотря  ни  на
что. Но я должен был рассчитывать на то, что каждый день  я  мог  умереть  в
любую минуту. И поэтому моя смерть тоже должна была  иметь  какой-то  смысл,
так же как и все страдания, которые мне  предстояло  перенести,  прежде  чем
наступит смерть. Итак, я заключил соглашение с Небесами: если  мне  придется
умереть, тогда пусть моя смерть спасет жизнь моей матери, и что  бы  мне  ни
пришлось выстрадать до момента  смерти-это  будет  расплата  за  приятную  и
легкую смерть матери, когда наступит ее час. Мое мученическое  существование
можно было вынести только в виде такой жертвы. Я  мог  прожить  свою  жизнь,
если только она имела смысл, но я  также  хотел  вынести  свои  страдания  и
умереть своей смертью, если только и страдания, и смерть также имели смысл".
   Далее заключенный рассказывает, что всякий раз, когда позволяли  время  и
обстановка в лагере, он размышлял о внутреннем мире своей матери.  Мы  могли
бы выразить это так: в то время как в его действительной ситуации невозможно
было  реализовать  созидательные  ценности,  ему  открылось  все   богатство
преданной любви, с любовью  думая  о  матери,  он  выполнял  свою  жизненную
"миссию",  реализуя  "ценности  переживания".   Продолжение   его   рассказа
необычайно поражает нас.
   "Но я не знал, жива ли все еще моя мать. Все время, пока  я  находился  в
лагере, мы не имели никаких сведений  друг  о  друге.  Затем  внезапно  меня
осенила мысль, что, когда, как я часто это делал, я вел воображаемые диалоги
с матерью, тот факт, что я даже не  знал,  жива  ли  она,  едва  ли  являлся
помехой для меня!"
   То есть этот человек так и не  знал,  существует  ли  физически  человек,
которого он так любит, и тем не менее это так мало влияло на его  чувства  к
матери, что он совершенно случайно столкнулся с  вопросом:  "Жива  ли  она?"
Причем это  не  явилось  для  него  камнем  преткновения.  Любовь  так  мало
направлена на тело любимого, что она легко может пережить его смерть,  может
существовать в сердце того, кто любит, до тех пор, пока  не  умрет  он  сам.
Тому, кто по-настоящему  любит,  смерть  любимого  существа  всегда  кажется
непостижимой, так же как "непостижима" для него и  его  собственная  смерть.
Ведь хорошо известно, что никто  не  может  полностью  осознать  факт  своей
собственной смерти, что это в корне так же непостижимо, как и тот факт,  что
нас не было до рождения. Всякий, кто на самом деле верит или утверждает, что
он может постичь смерть человека, обманывает сам себя. Потому что то, во что
он хотел нас заставить поверить, непостижимо,  а  именно:  что  человеческое
существо устраняется из  мира  просто  потому,  что  его  организм,  который
является его средством передвижения, стал трупом. Когда исчезает  физическая
внешность, неверно говорить, что личность сама  больше  уже  не  существует.
Самое большее, что мы можем сказать,-это то, что она (личность)  уже  больше
не проявляется, потому что  проявление  требует  физических  форм  выражения
(речь и т.д.). Таким образом, мы еще раз видим,  почему  и  в  каком  смысле
истинная любовь не зависит от физического присутствия человека. Все  это  не
означает, конечно, что любовь не имеет желания "воплотить" себя.  Но  она  в
такой степени независима от тела, что не нуждается в этом теле. Даже в любви
между людьми разного пола тело, то есть  сексуальный  элемент,  не  является
первичным; оно только  средство  самовыражения.  Любовь  как  таковая  может
существовать без него. Там, где сексуальность возможна, любовь будет  желать
и стремиться к ней; но там, где требуется отказ от нее, любовь не охладеет и
не умрет.
   Тело человека выражает его характер, а его характер выражает человека как
духовное существо. Дух стремится к выражению и требует выражения в теле и  в
психике. Таким образом, телесное  проявление  любимого  человека  становится
символом для того, кто любит, простым символом чего-то, что  проявляется  во
внешнем виде, но не полностью содержится в нем.  Настоящая  любовь  сама  по
себе и для себя не нуждается в теле ни для возбуждения,  ни  для  свершения,
хотя она использует тело и для того, и для другого. Возбуждение  в  человеке
со здоровыми инстинктами стимулируется телом партнера, хотя  его  любовь  не
направлена на него. В то время как "мелкий"  человек  видит  только  внешний
облик партнера и не может постичь  его  глубины,  "более  глубокий"  человек
рассматривает   саму   поверхность   как   проявление   глубин,    не    как
основополагающее или решающее проявление, но как  значимое.  В  этом  смысле
любовь "использует" тело  для  возбуждения.  Мы  уже  говорили,  что  любовь
"использует" также тело  и  для  исполнения.  Потому  что  физически  зрелые
любовники в итоге неминуемо придут к физической  связи.  Но  для  того,  кто
любит по-настоящему, физическая, сексуальная связь остается формой выражения
духовной связи, которой на самом деле  является  его  любовь;  и  как  форма
выражения именно любовь, духовный акт, придает ей человеческое  достоинство.
Поэтому мы можем сказать,  что  как  тело  для  того,  кто  любит,  является
выражением духовной сути партнера, так и сексуальный акт является  для  него
выражением духовного единения.
   Физическая внешность человека тогда имеет мало общего с тем, за  что  его
любят. Его действительные физические черты  и  черты  характера  приобретают
свое эротическое (чувственное) значение благодаря самой любви; именно любовь
и делает эти характерные черты "привлекательными". По этой причине мы должны
сдержанно и критически относиться к использованию косметики. Потому что даже
недостатки являются существенной частью личности. Внешние черты воздействуют
на того, кто любит,  не  сами  по  себе,  а  как  часть  любимого  человека.
Пациентка,  например,  рассматривала  вопрос  о  пластической  операции   по
исправлению некрасивой груди, надеясь тем самым гарантировать  любовь  мужа.
Она посоветовалась со своим врачом. Доктор высказался  против  операции;  он
заметил, что, поскольку муж любит ее, он любит  ее  тело  таким,  какое  оно
есть. Вечернее платье, отметил врач, воздействует на  мужчину  не  "само  по
себе"; он считает его красивым только тогда, когда оно на  женщине,  которую
он любит. И наконец,  женщина  спросила  мнение  мужа.  И  он  заметил,  что
результат операции вызовет у него беспокойство, он  невольно  будет  думать:
"Так или иначе, а это уже не совсем моя жена".
   Психологически, конечно,  можно  понять,  что  непривлекательный  человек
будет мучительно и искусственно добиваться того, что приходит  так  легко  к
привлекательному человеку. Некрасивый человек будет  переоценивать  любовную
жизнь-и чем меньше радости он имеет в своей собственной жизни, тем больше он
преувеличивает ее значение. В действительности  любовь-это  только  один  из
возможных способов наполнить жизнь смыслом, и даже не  лучший  способ.  Наше
существование пришло бы к печальному концу и наша  жизнь  была  бы  поистине
бедна, если бы ее смысл зависел только от того, испытали мы или нет  счастье
в любви. Жизнь бесконечно богата  возможностями  реализовать  ценности.  Нам
нужно только помнить  о  важности  реализации  созидательных  ценностей.  Но
человек, который не любит и которого не любят, может организовать свою жизнь
так,  что  она  будет  полна  высоким  смыслом.  Единственный  вопрос  здесь
заключается в том, действительно ли  отсутствие  любви  -это  судьба,  а  не
невротически обусловленное явление, в котором человек должен  винить  только
себя.  Мы  уже  рассмотрели  те  случаи,  когда  необходимо  отказаться   от
актуализации созидательных ценностей и  вместо  этого  реализовать  ценности
отношений. Мы уже подчеркивали, что этот отказ не должен  быть  произвольным
или опрометчивым. То же самое  можно  сказать  и  об  отказе  от  "ценностей
переживания" любви.
   Опасность преждевременно примириться с судьбой в целом велика. Потому что
люди склонны забывать, как относительно неважна  внешняя  привлекательность,
насколько важнее для любовной жизни личность человека. Мы все знаем яркие (и
утешительные) примеры непривлекательных или нерасполагающих  к  себе  людей,
которые благодаря своему очарованию и характеру  имели  успех  в  любви.  Мы
можем вспомнить наш случай с  калекой,  который  при  самых  неблагоприятных
обстоятельствах   имел   необыкновенный   успех   не    только    в    плане
интеллектуальном,   но   и   в   эротическом.   То,   что   человек   внешне
непривлекателен, еще не является достаточной причиной для  того,  чтобы  его
отвергли. Любая покорность судьбе имеет плохой побочный эффект-чувство обиды
(злобы). Ибо невротический человек, которому не удается реализовать  себя  в
какой-то конкретной сфере ценностей, кончает тем,  что  либо  переоценивает,
либо недооценивает этот конкретный аспект  жизни.  Невротическое  напряжение
после "счастья"  в  любви  приводит,  как  раз  из-за  этого  напряжения,  к
"несчастью". Человек, который "зациклился"  на  эротическом  "круге",  силой
пытается распахнуть ту "дверь к счастью", о которой мы вместе с  Кьеркегором
замечали, что  она  "открывается  наружу"  и  не  поддается  насильственному
штурму. Но человек, который "зациклился" на любовной жизни  в  отрицательном
смысле, который девальвирует ее, чтобы улучшить свое  самочувствие,  изменив
отношение  к  тому,  чего  он  не  достиг  и  считает  недостижимым,   также
преграждает себе путь к эротическому счастью.  Внутреннее  чувство  обиды  в
сочетании с покорностью судьбе приводит к такому же результату, как  протест
и бунт против судьбы. Обе реакции лишают  человека  возможности  испробовать
свой собственный шанс. Вместе с тем в легком, никого не обижающем  поведении
человека, который искренне, но не безвозвратно отказался  от  попыток  найти
счастье в любви, неизбежно проявляется вся яркость его  личности,  и,  таким
образом, для него не исключается возможность еще добиться успеха в любви.  В
древнем афоризме: "Воздерживаясь, мы приобретаем"-большая доля истины.
   Упор на внешность  приводит  к  общей  переоценке  ценности  "красоты"  в
эротической жизни. В то же самое время человек как  таковой  обесценивается.
Есть что-то оскорбительное в том, когда женщину характеризуют как
   "красивую".  Означает   ли   в   конечном   счете   использование   этого
прилагательного, что мы умышленно воздерживаемся от использования каких-либо
других прилагательных, от оценки ее ума, скажем? Высокая оценка в  категории
относительно низкой вызывает подозрение в молчаливом нежелании давать  какую
бы то ни было оценку в категории более высокой. К тому же упор на  внешность
предполагает недооценку не только того, о ком судят, но также  и  того,  кто
выносит  суждение.  Потому  что,  если  я  говорю  о  красоте  женщины,  это
предполагает не только то, что мне нечего сказать приятного о  ее  личности,
но и то, что меня не интересует ее личность, потому что я не  ценю  качества
личности.
   Любой флирт, типичные ухаживания  прошлого  и  настоящего  бессознательно
игнорируют внутреннее  содержание  партнера.  Неповторимость  и  своеобразие
другого человека умышленно упускаются при контактах подобного  толка.  Люди,
которые увлекаются такой поверхностной  эротикой,  убегают  от  обязательств
настоящей любви, от любых истинных уз с  партнером,  потому  что  такие  узы
влекут за собой ответственность. Они  прибегают  к  собирательному  понятию,
предпочитая "тип"; их партнер в каждом конкретном случае является более  или
менее случайным представителем этого типа. Они выбирают тип, а не  какого-то
конкретного  человека.  Их  любовь  направлена  к   типичной,   обезличенной
"внешности". Очень часто предпочитаемый женский тип--это тип  хористки.  Это
легко можно понять, когда мы рассмотрим, каким тщательно обезличенным  типом
она является. Хористка  является,  так  сказать,  девушкой  "массовой".  Она
является составляющей частью точного механизма- хорового строя, коллективной
труппы. Как таковая она не может выйти из своих рамок.  Средний  современный
мужчина выбирает этот тип женщины как свой эротический идеал, потому что она
не может в силу своей безликости обременить его ответственностью.  Этот  тип
распространен повсеместно. Так же  как  одна  хористка  в  ревю  может  быть
заменена любой другой, так и в жизни этот тип  женщины  легко  заменим.  Тип
хористки-это безликая женщина, с  которой  мужчине  не  нужно  устанавливать
личные взаимоотношения, не надо брать на себя никаких обязательств; женщина,
которую он может "иметь", а следовательно, нет необходимости ее любить. Она-
собственность, без  индивидуальных  черт  характера,  без  личной  ценности.
Любить можно только личность; безликость типа хористки любить нельзя. С  ней
не встает  вопрос  о  верности;  неверность  следует  из  самой  безликости.
Неверность  в  таких  эротических  отношениях  не  только   допустима,   она
необходима. Потому что там, где отсутствует счастье в любви, это  отсутствие
должно компенсироваться количеством сексуального удовольствия.
   Этот вид эротики представляет собой уродливую форму любви.  Использование
такого выражения, как "я поимел эту женщину", полностью раскрывает  сущность
такой эротики. То,  что  ты  "имеешь",  ты  можешь  обменять.  Если  мужчина
"овладел" женщиной, он может легко обменять ее,  может  даже  "купить"  себе
другую. Это  взаимное  отношение  "владения"  находит  свое  выражение  и  в
отношении со  стороны  женщины.  Потому  что  такая  поверхностная  эротика,
которая учитывает только внешний облик  партнера,  является  в  равной  мере
поверхностной и для женщины. Что представляет из себя человек как таковой, в
счет не идет, а учитывается только, насколько он привлекателен как возможный
сексуальный  партнер.   Таким   образом,   отношение   женщины   к   мужчине
соответствует его отношению к ней. Женщина сделает все  возможное,  чтобы  с
помощью косметики скрыть  все  личные  качества,  чтобы  не  беспокоить  ими
мужчину и чтобы  дать  мужчине  то,  что  он  ищет,-предпочитаемый  им  тип.
Женщина-или скорее современная городская "кукла"- полностью поглощена  своей
внешностью. Она хочет, чтобы ее "брали", но она не  хочет,  чтобы  ее  брали
всерьез, принимали за то, что она есть на самом деле: человеческая  личность
во всем своем своеобразии и неповторимости. Она хочет,  чтобы  ее  принимали
как представителя женского пола, и поэтому она в первую очередь заботится  о
своем теле, с