его
"болван" в следующий раз.
   Очень  часто  в  юмористических   рассказах   обыгрывают-тся   комические
ситуации, когда человек слеп по отношению к своей свободе принятия  решений.
Вот, к примеру,  рассказ  о  человеке,  который  жалуется  своей  жене,  что
современные люди совершенно безнравственны.  В  доказательство  своей  точки
зрения он говорит: "Например, я сегодня нашел бумажник. Неужели ты  думаешь,
мне придет в голову отнести его в бюро находок?" В чем здесь шутка? А в том,
что если кто-нибудь и решается говорить о своей собственной нечестности,  то
так, как будто он не несет за нее ответственности. Человек в вышеприведенном
рассказе  делает  вид,  что   он   просто   вынужден   мириться   со   своим
безнравственным поступком-точно  так  же,  как  ему  приходится  мириться  с
безнравственностью других. Он поступает так, будто он несвободен и не  может
решить, оставить бумажник себе или же сдать его в бюро находок.
   Мы говорили о школьном учителе, который описывал "сущность"  человеческой
жизни  как   процесс   окисления   и   сгорания.   Свеча,   которая   только
"наличествует"- пользуясь терминологией философии  экзистенциализма,-сгорает
до  конца,  эта  свеча  никак  не  может  управлять  процессом  собственного
сгорания. Человек же, поскольку ему свойственно  осмысленное  существование,
всегда свободен в своем решении относительно способа собственного  бытия.  В
его  власти  принимать  самые  различные  решения,  вплоть  до   возможности
самоуничтожения. Мы даже возьмем на себя смелость сказать, что этот наиболее
радикальный вызов самому себе, на  который  способен  человек  (то  есть  не
только сомнения в смысле жизни, но и действия, направленные  против  жизни),
эта фундаментальная  возможность  человека  выбрать  самоубийство,  эта  его
свобода решать, быть  ли  ему  вообще,  выделяют  человека  из  всех  других
существ,  этим  человеческий  способ  бытия  отличается   от   существования
животных.
   Свобода принятия решений,  так  называемая  свобода  воли,  для  человека
непредубежденного есть нечто само  собой  разумеющееся;  он  непосредственно
ощущает себя свободным. Человек же, серьезно сомневающийся в свободе  своего
волеизъявления, либо безнадежно  поддался  влиянию  философии  детерминизма,
либо болен пара-ноидной шизофренией; в последнем  случае  ему  кажется,  что
воля его "скована" кем-то извне. Фатализм невротика проявляется в  том,  что
свобода воли как бы скрыта от него; невротик сам себе  не  дает  реализовать
собственные возможности, он сам мешает себе  быть  таким,  каким  он  "может
быть". Вследствие этого он искажает свою жизнь. Если мы утверждали  вначале,
что быть человеком означает быть непохожим на других, то  теперь  мы  должны
выразить эту формулу иначе: быть человеком-значит не только не  походить  на
других, но также уметь становиться непохожим, то есть уметь изменяться.
   Свобода воли противостоит судьбе. Ведь судьбой мы  называем  то,  что  по
сути своей отрицает  человеческую  свободу,  судьба-это  то,  что  лежит  за
пределами как власти человека, так и его ответственности. Однако никогда  не
следует забывать, что вся свобода человека находится в  зависимости  от  его
судьбы, поскольку свободой этой человек пользуется в пределах своей судьбы и
именно благодаря свободе он на эту судьбу воздействует.
   Целостность  прошлого-именно  потому,  что  в  нем  уже   ничего   нельзя
изменить,-составляет основу человеческой судьбы. То, что прошло,  становится
принципиально неизменным. И тем не менее человек обладает некоторой свободой
даже по отношению к собственной  судьбе,  воплощенной  в  прошлом.  Конечно,
прошедшее во многом определяет и объясняет настоящее,  однако  никак  нельзя
представить себе будущее, которое определялось бы исключительно  прошлым.  В
этом заключается ошибка, типичная  для  фаталистической  позиции  невротика,
который, вспоминая свои  прошлые  неудачи,  заключает,  что  его  неудачная,
несчастная судьба определяет и оправдывает все его возможные будущие ошибки.
На самом деле ошибки прошлого должны  служить  плодотворным  материалом  для
формирования более совершенного, "лучшего" будущего; из собственных промахов
необходимо извлекать  уроки.  Человек  волен  занять  чисто  фаталистическую
позицию по отношению к своему прошлому или,  наоборот,  чему-то  учиться  на
опыте прошлого. Никогда не поздно учиться, но и  никогда  не  рано:  учиться
всегда "самое время", чему бы мы ни учились. Пренебрегая  этим,  мы  рискуем
оказаться похожими на того пьяницу, которого убеждали бросить пить. - Теперь
уже слишком поздно,-отвечал он. - Но ведь это никогда не  поздно!-продолжали
убеждать его.
   - В таком случае я обязательно брошу, но  как-нибудь  потом,-окончательно
парировал он.
   Человеческая  свобода  вызывается  к  действию  незыблемостью   прошлого,
которое вследствие этого становится судьбой.  А  судьба,  то  есть  все  уже
свершившееся, должна всегда  выступать  стимулом  к  новым,  сознательным  и
ответственным действиям. Как  мы  уже  видели,  в  жизни  человек  постоянно
находится в таком положении, что в любой момент  он  может  оказаться  перед
необходимостью   выбора   из   множества   возможностей   одной-единственной
альтернативы,  которую  он  "спасает"  от  небытия,  реализуя  ее  в   своих
действиях, как бы перенося ее в целости и сохранности в "царство  прошлого".
И  в  этом  царстве   прошедших   событий   то,   что   прошло,   непременно
сохраняется-как ни парадоксально это звучит-именно благодаря тому,  что  все
это уже в прошлом. Как мы  отмечали  выше,  реальность  прошедшего  защищена
именно его неизменностью.  Прошедшее-самый  надежный  вид  бытия.  Становясь
прошедшими,  наши  возможности  уже  никогда  не  исчезнут  бесследно-только
нереализованные возможности уходят  навсегда.  (Сравните  сказанное  выше  в
отношении  к  единичным  ситуативным  ценностям  с  постоянно  и  необратимо
уходящими возможностями  реализовать  их.)  Только  тому,  что  сохранено  в
прошлом,  не  грозит  кануть  в  небытие.  Действительность   спасается   от
исчезновения,  становясь  прошлым.  Момент  превращается  в  вечность,  если
возможности, скрытые в нем, превращаются в те  реальности,  которые  надежно
хранятся  в  прошлом,  "навсегда".  В  этом  и   заключается   смысл   любой
актуализации. В этом смысле человек  актуализирует  себя  не  только  тогда,
когда он выполняет  какие-то  действия  или  создает  творения  непреходящей
ценности, но даже и тогда, когда он просто существует. Как  мы  уже  видели,
такой  объективизм  позволяет  нам  сказать:  то,  что  уже  реализовано   в
человеческом существовании, никогда нельзя уничтожить, даже если  вдруг  это
забудется,  даже  если  память  об  этом  полностью  подавлена-например,   в
результате смерти человека, пережившего это. В  противоположность  описанной
ситуации сравните с ней то, что будет  ниже  сказано  о  субъективизме,  или
вполне  возможный  случай,   когда   человек,   столкнувшись   с   неудачей,
одурманивает сам себя, впадая в безответственность несчастья через опьянение
или, еще хуже,-в абсолютно безответственное стремление к самоубийству.
   Судьба может быть представлена человеку в трех принципиальных формах:  1)
как его естественная предрасположенность или природный дар-то, что Тандлер в
свое время  назвал  "телесной  неизбежностью";  2)  как  ситуация,  то  есть
целостность    его    внешнего    окружения;    3)    как     взаимодействие
предрасположенности  и  ситуации,  которое  формирует  человескую   позицию.
Человек занимает позицию по отношению к  чему-либо,  что  означает,  что  он
формирует к этому свое отношение. Занять позицию или сформировать  отношение
к чему-либо-вопреки принципу предопределенности "данной позиции"-это  вопрос
свободного выбора. Доказательством этому  является  тот  факт,  что  человек
способен "сменить свою  позицию",  принять  иное  отношение  (для  этого  мы
включаем размерность времени в нашу объяснительную  схему,  поскольку  смена
позиции означает  изменение  отношения,  происходящее  со  временем).  Смена
позиции  в  этом  смысле  включает,  к  примеру,  все,   что   мы   называем
образованием, обучением или саморазвитием,  а  также  психотерапию  в  самом
широком  смысле  этого  слова-вплоть   до   таких   грандиозных   внутренних
переворотов, как обращение в другую веру.
   В  предрасположенности  выражена   биологическая   участь   человека,   в
ситуации-его социальная детерминированность. Кроме того,  существует  и  его
"психологическая  судьба".  Чуть  позже  мы  вернемся  к  этим  вопросам   и
рассмотрим,  как  биологические,  психологические   и   социальные   факторы
человеческой судьбы ограничивают его свободу.
   Рассмотрим сначала те случаи или ситуации, в которых человек противостоит
биологической неизбежности. Сразу же возникает вопрос о том, насколько и как
далеко  распространяется  свобода  человека  в  отношении   к   собственному
организму или насколько  глубоко  проникает  его  способность  к  свободному
выбору  и  произвольной  регуляции   в   его   собственную   физиологическую
организацию. Здесь мы подступаем к  классической  психофизической  проблеме,
поэтому мы вынуждены отступить перед бесконечными дискуссиями о том, зависит
ли и в какой степени физическое,  телесное  существование  человека  от  его
духовно-психического бытия или наоборот.  Мы  ограничимся  лишь  анализом  и
сравнением нескольких характерных случаев, в надежде на то, что  они  скажут
сами за себя.
   Ланге,  известный  психиатр,  описывал  следующий  случай.  Он  длительно
наблюдал  за  парой  идентичных  (од-нояйцевых)  братьев-близнецов,  которые
долгие годы жили вдалеке друг от друга. Практически в  то  же  самое  время,
когда он лечил одного из этих близнецов от паранойи,  доктор  Ланге  получил
письмо от  другого,  жившего  в  отдаленном  городе.  Это  письмо  отчетливо
выдавало маниакальные симптомы, совпадающие по содержанию с параноидальными,
обнаруженными у  первого  брата.  Это  действительно  судьба:  у  идентичных
близнецов, развившихся из единой зародышевой клетки и имевших одну и  ту  же
исходную генетическую  предрасположенность,  почти  одновременно  проявилось
одно и то же психическое заболевание.
   Ну как тут не склониться-под впечатлением случаев, подобных  этому,-перед
мощью  природной  судьбы?  Рассматривая  эти  факты,   свидетельствующие   о
способности органических сил выходить на передний  план,  противостоя  всему
остальному, как мы можем еще сомневаться в этих  силах?  Разве  человеческая
судьба не сформирована в основном  такими  биологическими  факторами,  этими
врожденными  природными  задатками?  Какова   же   тогда   роль   собственно
человеческого, духовного фактора, где и  когда  он  возобладает?  Результаты
исследований   по   наследственной    патологии    близнецов    подтверждают
фаталистические заключения, исключительно опасные тем,  что  они  парализуют
человеческую волю, призванную  противостоять  своей  собственной  внутренней
предопределенности.
   Теперь о том, что касается  второго  случая.  Во  время  своей  работы  в
Венской неврологической клинике доктор Хофф  и  его  помощники  проводили  с
испытуемыми экспериментальные сеансы гипноза, с тем чтобы вызвать  состояние
"чисто выкристаллизованного" аффекта.
   В  разное  время  испытуемым  предлагались  то  радостные,  то   грустные
переживания. Анализ  кровяной  сыворотки,  взятой  у  испытуемого  в  период
радостного возбуждения, показал, что в  это  время  ее  иммунная  активность
против бацилл-возбудителей тифа гораздо выше, чем в тот момент, когда  этого
же испытуемого охватывают грустные переживания. Данные исследования  отчасти
объясняют пониженную сопротивляемость инфекциям  у  тревожных  ипохондриков.
Они  же  помогают  понять,  почему  в  инфекционных  больницах  или  даже  в
лепрозориях санитаркам, которые полны высочайшего чувства  долга,  удавалось
избежать заражения, так  что  передаются  легенды  об  их  "чудодейственном"
иммунитете.
   Мы  считаем,  что  нет  смысла  противопоставлять  "силу  духа"  и  "силы
природы". Мы уже отмечали, что как разум, так и плоть являются составляющими
человека, что и разум, и плоть зависят друг от друга. Ибо  человек  является
гражданином сразу нескольких миров; он  находится  в  состоянии  постоянного
жизненного напряжения, в биполярном силовом  поле.  Если  бы  мы  попытались
проверить эти силы, натравливая их друг на  друга,  в  итоге  мы,  вероятно,
получили бы ярчайший вид соревнования.
   Вечная борьба духовной  свободы  человека  с  его  внутренней  и  внешней
судьбой и составляет, по  сути,  человеческую  жизнь.  Ни  в  коей  мере  не
преуменьшая  значения  судьбы,  особенно  судьбы  биологической,   мы,   как
психотерапевты, рассматриваем судьбу как конечный полигон  для  человеческой
свободы. Ради своей работы по крайней мере мы должны  действовать  так,  как
будто область принуждения и давления судьбы  не  посягает  на  поле  свободы
действий;  таким  образом  мы  можем  максимально  полно  использовать  свою
свободу.
   Даже там, где физиология тесно связана с психикой-  в  случаях  патологии
мозга,-патологическое физическое изменение совсем не обязательно и не раз  и
навсегда  определяет  судьбу  человека,  скорее  болезнь  является  как   бы
отправной точкой для  формирования  больным  своей  судьбы.  В  этом  смысле
говорят, что мозг человека "пластичен".  Нам  известно,  к  примеру,  что  в
случае поражения ассоциативных полей головного  мозга  другие  области  коры
могут компенсировать подобное нарушение, так что рано или поздно необходимые
функции могут  быть  восстановлены.  Известному  американскому  нейрохирургу
Дэнди удалось даже удалить кору головного мозга правого полушария целиком (у
правшей),  не  производя  никаких  сколько-нибудь  значимых   и   устойчивых
психических  нарушений.  Будет  ли  принят  больным  и  его   родственниками
физический  недуг,  являющийся  следствием  подобной  операции-а  при   этом
парализуется вся левая  часть  тела,-  это  отдельный  вопрос.  Такого  рода
проблема имеет отношение к философскому основанию медицинской практики.
   В настоящее время-хотя  достоверно  это  пока  еще  неизвестно-существуют
предположения, что целые участки человеческого мозга недоразвиты. До сих пор
не выяснено, все ли в действительности ганглиозные клетки мозга используются
в его деятельности. Тот факт, что другие участки мозга могут брать  на  себя
функции пораженных центров, казалось бы, указывает на то,  что  используются
они  далеко  не  все.  И  что  наиболее  важно-   как   показали   последние
исследования-филогенетическое  развитие   мозга   происходит   скачками.   В
частности, число ганглиозных клеток возрастает не постепенно, а  удваивается
на каждой новой стадии эволюции мозга. Кто может с определенностью  сказать,
что сегодня исчерпаны все ресурсы человеческого мозга на  современном  этапе
его эволюции? Разве не чувствуется, что функциональное развитие нашего мозга
еще не достигло максимально возможного уровня?
   Биологическая судьба представляет  собой  материал,  который  приобретает
форму под воздействием свободного человеческого духа, то есть  под  влиянием
того, ради чего, с точки зрения человека, он существует. Снова  и  снова  мы
становимся  свидетелями  того,  как   осмысленно   человек   вплетает   свою
биологическую предопределенность в структуру собственной жизни. Мы постоянно
встречаем   людей,   добившихся   успехов    в    преодолении    невероятных
трудностей-серьезных физических недостатков, которыми они были  наделены  от
природы; люди эти  преодолели  первоначальные  препятствия  на  пути  своего
духовного развития, препятствия,  навязанные  так  называемым  биологическим
фактором.
   Та форма жизни, которой они в итоге  достигают,  напоминает  произведение
искусства или высшее спортивное достижение: первое-в том смысле, что свобода
воли придала форму сопротивляющемуся биологическому материалу; второе-в  том
смысле, в котором мы ранее представляли  мастерство  спортсмена  как  пример
того, чего  можно  достичь  целенаправленным  усилием.  Бегун,  стартовавший
позади своего соперника с определенной форой, может  по  результатам  забега
оказаться лучше его, даже  если  не  он  первым  пересечет  финишную  линию.
Неудивительно, что у англичан, у этой  нации  спортсменов,  одним  из  самых
распространенных является принцип: "сделать все  от  себя  зависящее".  Этот
принцип подразумевает, что сам человек  при  оценке  какого-либо  достижения
принимает  в  расчет  элемент   его   относительности.   Достижение   должно
оцениваться по отношению к исходной точке, к конкретной ситуации со всеми ее
сложностями, со всеми внешними и внутренними преградами.
   Человеческая жизнь, отмеченная с  самого  начала  печатью  противостояния
индивида собственной природной ограниченности,  может  показаться  единой  и
грандиозной рекордной гонкой. Нам известен человек, у которого в  результате
предродового  поражения  мозга  были  частично   парализованы   все   четыре
конечности. Его ноги были настолько  атрофированы,  что  всю  жизнь  он  был
прикован к  каталке.  Вплоть  до  позднего  отрочества  его  вообще  считали
умственно отсталым, и он оставался безграмотным.  В  конце  концов  какой-то
ученый заинтересовался им  и  организовал  для  него  минимальное  начальное
обучение. В поразительно  короткий  срок  наш  пациент  научился  не  только
читать,  писать  и  тому  подобное,  но  и   приобрел   знания   на   уровне
университетского образования в тех вопросах,  которые  вызывали  его  особый
интерес. Теперь уже многие известные ученые и профессора  стали  соперничать
друг с другом за право стать его частным преподавателем. Он создал  в  своем
доме  литературный  салон,  в  котором  сам  стал  наиболее   интересной   и
привлекательной фигурой. Лучшие красавицы боролись за его любовь, за место в
его постели, настолько теряя головы, что случались  целые  скандалы  и  даже
попытки самоубийства. А этот мужчина не мог  даже  говорить  нормально!  Его
артикуляция  была  резко  затруднена  тяжелой  болезнью;  каждое  слово   он
произносил с неимоверными усилиями и перекошенным лицом. Какой великой силой
нужно было обладать этому человеку, чтобы "вылепить"  свою  жизнь!  И  каким
примером мог бы он быть для наших пациентов,  которые  в  большинстве  своем
начинают с гораздо менее тяжелого состояния, чем начинал он! Ибо если бы его
жизнь сложилась в соответствии с его "судьбой",  он  должен  был  бы  просто
прозябать в каком-нибудь  заведении  для  умственно  отсталых-чтобы  в  один
прекрасный день умереть там в безвестности.
   Теперь вернемся к тому, что мы  обозначили  как  "психологическую  судьбу
человека",  имея  при  этом  в  виду  те  психологические  факторы,  которые
определяют путь к духовной свободе индивида. Заслуга психоанализа в том, что
он  сумел  отчетливо   выделить   детерминированный   характер   психических
процессов, их предопределенность,  рассматривая  все  душевные  события  как
неизбежный результат определенных более или менее необходимых  "механизмов".
Однако любой непредубежденный наблюдатель не может не признать того простого
факта, что наши инстинкты,  так  сказать,  лишь  "формируют  предложения"  к
поведению, тогда как наше "Я" принимает решение, что в конце концов делать с
этими предложениями. Именно наше "Я" способно решать-и  совершать  свободный
выбор; именно "Я" выступает субъектом желания: "Я хочу".  И  так  происходит
всегда-независимо  от  того,  куда  нас   "влечет"   сумма   бессознательных
побуждений-"Оно".
   Сам  Фрейд  был  вынужден  допустить,  что  "Эго"  ("Я")  по  сути  своей
противостоит  инстинктам,  составляющим  подсознательное  "Оно".  С   другой
стороны, он пытался вывести "Эго" из инстинктов. Несостоятельность подобного
подхода аналогична тому,  как