о, Эпикур и  его апостол Лукреций
должны  были  бы быть самыми верующими поборниками провидения,  которое они,
наоборот, ниспровергали:  ведь, допуская пустоту  и  конечную материю,  т.е.
истину,  о какой  они  лишь смутно догадывались, они с необходимостью должны
были сделать вывод, гласящий, что материя не необходима и не существует сама
по  себе,  поскольку она не  бесконечна. Таким образом,  в своей собственной
философии вопреки самим  себе они располагали  доказательством существования
другого  верховного  бытия, необходимого,  безграничного, Творца  вселенной.
Философия  Ньютона,   допускающая  и   доказывающая  конечность   материи  и
существование пустоты, столь же наглядно доказывает существование Бога.
     Итак, я  рассматриваю истинных  философов  как  апостолов божества;  но
неодинаково  обстоит  дело  у  разного  рода  людей:  приходской  настоятель
проповедует существование Бога детям; Ньютон же доказывает это мудрецам.
     В Лондоне  после  войны  Кромвеля при  Карле II, так  же как и в Париже
после войн Гизов при Генрихе IV, было много острых споров по поводу атеизма;
перейдя  от  крайней жестокости ко  всяческим удовольствиям и развратив свои
умы сначала войной,  а  затем  изнеженностью, люди  тогда  рассуждали весьма
посредственно; но чем больше  они  изучали природу,  тем больше познавали ее
творца.
     Я  осмеливаюсь верить в некую вещь,  а именно в то, что из всех религий
теизм более всего распространен в мире: он - господствующая религия в Китае;
такова же магометанская секта  мудрецов, а из  десяти христианских философов
восемь  придерживаются этого направления; теизм проник  даже в теологические
школы,  в  монастыри  и  в папский конклав: то род секты без корпорации, без
культа и  без обрядов,  без диспутов  и  ложного рвения,  причем  учение это
распространилось в мире, хотя никто  его не проповедовал.  Теизм встречается
внутри всех  религий, как  и иудаизм; но особенно обращает на  себя внимание
то,  что одна из этих  религий, являющаяся клубком  суеверий, отвращающих от
себя  людей и презираемых мудрецами, терпима всюду ценой  денег,  другая же,
противопоставляющая себя суевериям, неведомая  народу  и исповедуемая одними
только  философами, публично  исповедуется  только  в Китае.  Нет  в  Европе
страны,  в коей было бы  больше теистов, чем в Англии.  Многие  спрашивают у
них, имеют они религию или нет.
     Существуют два рода теистов. Одни полагают, что Бог сотворил мир, но не
дал человеку правил добра и зла: ясно, что эти  люди могут называться только
философами.
     Но  есть  и такие,  кто  думает, что  Бог даровал человеку естественный
закон,  и  подобные  люди,  как это  ясно, имеют религию,  хотя  и не  имеют
внешнего культа. С  точки зрения христианской религии это мирные неприятели,
пригретые  ею в  собственном лоне и отрекающиеся  от нее, хотя они  ее и  не
разрушают.
     Все  остальные секты  стремятся к господствующему  положению; каждая из
них  подобна  политической  корпорации,  старающейся  прокормиться  за  счет
питательных средств других сект, а затем взгромоздиться на  этих развалинах;
один лишь теизм пребывал всегда безмятежным. Никто никогда не видел теистов,
строящих козни в каком-либо государстве.
     В  Лондоне   существовало  общество  теистов,  собиравшееся  в  течение
некоторого периода времени возле храма Войр;  у них была небольшая  книжечка
их законов;  религия,  по  поводу  которой  в  те  времена  сочиняли столько
объемистых томов, укладывалась в две странички этой книжки. Главной аксиомой
их религии был следующий принцип: мораль для всех людей одинакова, а значит,
она исходит от Бога; культ у  разных людей различен, а  значит,  он является
творением человека.
     Вторая  аксиома   гласит:  люди,  будучи  все  между  собой   друзьями,
преследуют своих  собратьев  потому,  что  различным способом  выражают свою
любовь к общему своему  отцу. В самом деле,  говорят эти теисты, что это  за
честный и порядочный человек,  если он собирается убить своего старшего  или
младшего  брата лишь  потому,  что один из них приветствует  их общего  отца
по-китайски, другой же  -- по-голландски, особенно  если в семье нет прочной
уверенности в  том  способе, каким  по  желанию  отца  надо  выказывать  ему
уважение?  Как представляется,  тот,  кто  ведет себя  таким образом,  будет
скорее дурным братом, нежели добрым сыном.
     Я  хорошо  знаю,  что  подобные  максимы  прямо  ведут   к  "ужасной  и
омерзительной догме терпимости"; итак, я всего только излагаю факты. Я очень
боюсь оказаться спорщиком. Однако следует признать, что,  если бы  различные
секты, сеявшие  раздор среди  христиан,  отличались  подобной  умеренностью,
христианство не  возмущали бы столь многочисленные беспорядки, не вносили бы
полную  неразбериху  множество  переворотов  и  его  не  заливало  бы  такое
количество крови.
     Посетуем на  то,  что  теисты  опровергают наше  священное  откровение.
Однако как  это происходит, что многие  кальвинисты, лютеране,  анабаптисты,
несториане, ариане, сторонники  Рима  и их  враги  были  столь кровожадными,
дикими и  злополучными, что преследовали  и были преследуемы? Происходит это
потому,  что они принадлежали  к толпе.  А как происходит, что теисты,  даже
заблуждаясь, никогда не причиняли зла людям? Происходит это  потому, что они
-  философы.  Христианская  религия  стоила  человечеству  более  семнадцати
миллионов жизней, если считать  по одному миллиону в столетие - как тех, кто
погиб от рук палачей правосудия, так и тех,  кто умер от рук других, наемных
палачей,  построенных  в  боевом  порядке, -  и все  это во имя благополучия
ближних своих и вящей божественной славы.
     Я понимаю удивление людей по поводу того, что религия, столь умеренная,
как  теизм, кажущаяся  столь  соответствующей разуму,  не  получила никакого
распространения в народе.
     В  толпе,  как  высокопоставленной,  так и  "низовой",  можно встретить
благочестивых  зеленщиц,  богомольных   барышников,  герцогинь-молинисток  и
педантичных портных, которые дадут  себя сжечь на костре во имя анабаптизма,
а также святых  возниц экипажей, полностью приверженных интересам Лютера или
Ария,  однако  в  этой толпе не  найдешь  ни  одного теиста. Происходит  это
потому,   что   теизм   меньше   заслуживает  наименования  религии,  нежели
философской системы, а высокопоставленная  и низовая толпа не  принадлежит к
философскому сообществу.
     Локк  был  открытым теистом.  Я  был удивлен, обнаружив в принадлежащей
этому большому  философу  главе,  посвященной врожденным идеям, утверждение,
гласящее, что  у  всех  людей  представления  о  справедливости  между собой
различны.  Если бы это было так, мораль тоже стала бы многоразличной и голос
Бога  не был  бы услышан всеми  людьми;  в таком случае естественной религии
больше  не существует. Я мог бы поверить Локку, что существуют  народы,  где
принято  пожирать  собственных отцов и где в порядке дружеской услуги спят с
женой своего  соседа;  однако,  если это  и  верно, это никак не доказывает,
будто  закон: "не делай другому  того, что ты не хотел бы видеть причиненным
тебе" - не является всеобщим правилом. Ведь если кто-то съедает собственного
отца, то лишь потому, что тот уже стар и не  в состоянии более влачить  свою
жизнь, почему и может быть пожран своими врагами; но какой отец, спрашиваю я
вас, не предпочтет уснастить собой трапезу сына тому, чтобы не стать добычей
врага  своего  народа?  Более  того,  тот,  кто  поедает  собственного отца,
рассчитывает, что, в свой черед, будет съеден своими Детьми.
     Если кто-то  оказывает  услугу соседу тем, что переспит с его женой, то
лишь потому, что сосед  этот не  может иметь детей, однако жаждет приобрести
сына: ведь в противном случае он будет весьма огорчен. В обоих этих случаях,
как и во всех остальных, закон: "не делай другому того,  что ты не  хотел бы
видеть  причиненным  тебе"  -  остается в силе. Все  прочие  правила,  столь
многоразличные,  связаны именно  с  этим.  И  когда  мудрый  метафизик  Локк
говорит, что у людей нет врожденных идей и они имеют различные представления
о справедливом и несправедливом, он, разумеется, не утверждает будто Бог  не
дал всем людям тот инстинкт самосохранения,  что  с необходимостью всеми ими
руководит.*
     *)  - Смотри статьи "Себялюбие", "Атеизм и теизм" настоящего
"Словаря", а также Символ веры теистов (Сборник за 1768 год) и Письма Меммия
к Цицерону (Сборник за 1771 год). - Примеч. Вольтера.

     АТЕИЗМ

     Раздел первый
     О СРАВНЕНИИ, СТОЛЬ ЧАСТО ДЕЛАЕМОМ МЕЖДУ АТЕИЗМОМ И ИДОЛОПОКЛОНСТВОМ

     Мне  кажется, что  в  "Энциклопедическом словаре"  не  опровергается  с
достаточной   силой   мнение  иезуита   Ришома   относительно   атеистов   и
идолопоклонников, поддерживавшееся  некогда  святым Фомой,  святым Григорием
Назианским, святым  Киприаном  и Тертуллианом. Это мнение Арнобий  развил со
всей страстностью, заявив  язычникам: "Не краснеете ли вы, когда ставите нам
в  упрек наше презрение к вашим  богам? И  разве не лучше вовсе не верить  в
бога,  чем  приписывать ему  бесславные  поступки?".  Подобное  мнение  было
высказано задолго  до того  Плутархом, заявившим, что  он скорее предпочтет,
чтобы говорили, будто вообще не существует  Плутарха, нежели чтобы говорили:
"Есть Плутарх - непостоянный, гневливый и мстительный"; наконец,  это мнение
было подкреплено всевозможными усилиями диалектики Бейля.
     Вот  основа  этого  спора,  представленная  в  достаточно  ярком  свете
иезуитом Ришомом и ставшая еще менее состоятельной из-за того способа, каким
Бейль хотел ее укрепить.
     "У двери дома стоят  два портье. Их  спрашивают: "Можно  видеть  вашего
господина?" - "Его нет дома", - отвечает один. "Он там, - говорит  второй, -
но он занят  изготовлением фальшивой  монеты, заключением лживых контрактов,
производством  кинжалов и ядов,  чтобы  погубить  тех, кто  не выполнил  его
замыслов".  Атеист напоминает первого  из  этих портье, язычник  -- второго.
Ясно, что язычник оскорбляет божество более тяжким образом, чем атеист"".
     С разрешения отца  Ришома, а  также  Бейля  --  суть вопроса  заключена
совсем не в этом. Чтобы первый портье походил на атеиста, ему вовсе не нужно
говорить:  "Моего  господина  нет  дома",  ему надо  сказать:  "У  меня  нет
господина;  тот, кого вы считаете моим господином,  не  существует; собрат -
глупец, раз он вам говорит, что  месье занят  составлением ядов  и  заточкой
кинжалов  ради убийства тех, кто выполнял  его  волю". Подобного  существа в
мире не существует.
     Итак,  Ришом  рассуждал  очень  скверно,  а  Бейль  в  своих  несколько
расплывчатых  рассуждениях  забылся  настолько,   что  оказал  Ришому  честь
довольно неудачно его прокомментировать.
     Плутарх, по-видимому, изъясняется значительно лучше, предпочитая людей,
уверяющих, будто не существует Плутарха, тем,  кто  утверждает что Плутарх -
человек нелюдимый.  Что за дело  ему,  действительно,  если станут говорить,
будто  его не существует?  Однако для него очень важно,  чтобы не оскорбляли
его репутацию. Но не так обстоит дело с верховным бытием.
     Плутарх  пока не задевает истинного вопроса, подлежащего  рассмотрению.
Речь не идет здесь о том, кто более оскорбляет верховное Существо - тот, кто
его отрицает, или тот, кто искажает его обличье: ведь лишь  путем откровения
можно узнать, оскорблен ли Бог пустыми прениями о нем людей.
     Философы, даже не помышляя об этом,  почти  всегда впадают в вульгарное
представление,  предполагая,  что Бог ревнив  к своей славе, что он гневлив,
мстителен,  и  создавая  риторические   построения  вместо   реальных  идей.
Интересным объектом для всего мира  является  вопрос о том, не лучше ли ради
блага   всего  человечества   допустить  Бога   воздающего,   Бога-мстителя,
вознаграждающего   за   незаметные   добрые  дела   и  карающего  за  тайные
преступления, чем не допускать никакого Бога.
     Бейль   ограничивается  тем,  что   приводит  все   образцы  бесчестья,
приписываемые мифами  античным  богам; его противники отвечают ему ничего не
значащими общими местами; сторонники Бейля и его противники сражались, почти
всегда не  сталкиваясь  между собой непосредственно. Все они  согласны,  что
Юпитер был волокитой, Венера  - бесстыдницей, Меркурий - плутом; но не  это,
как  мне  кажется,  следует выяснять:  надо отличать "Метаморфозы" Овидия от
древней римской  религии. Весьма  достоверно, что  у римлян  никогда не было
храмов, посвященных Меркурию-плуту, Венере-срамнице и волоките Юпитеру.
     Бога,    коего    римляне    именовали    Deus    optimus,     maxitnus
(лат.-милостивейший,   величайший),   они   не  считали   способным  подбить
Клодия2 на связь с  женой  Цезаря,  а  Цезаря  на то, чтобы  быть
любовником царя Никомеда3.
     Цицерон  не   упоминает  даже  о  том,  будто  именно  Меркурий  подбил
Верреса4 ограбить Сицилию, хотя, согласно мифу,  Меркурий похитил
коров  Аполлона.  Истинная  религия  древних  гласила,  что милостивейший  и
справедливый Юпитер,  а также второстепенные  боги карают  за реступления  в
царстве  Плутона. Благодаря  этому римляне долгое  время  оставались  самыми
религиозными блюстителями обетов. Религия, таким образом, была очень полезна
римлянам.  Она  вовсе не повелевала им верить в два яйца, снесенных Ледой, в
превращение дочери Инаха в корову и в любовь Аполлона к Гиацинту.
     Поэтому не  следует говорить,  будто  религия Нумы бесчестила божество.
Итак, долгое время шли диспуты о химере, а это случается слишком уж часто.
     Далее,  задают вопрос, может  ли  сохранить  свое  существование народ,
состоящий из  атеистов.  Как  мне представляется, следует  различать народ в
собственном смысле этого  слова и сообщество философов, стоящее над народом.
Весьма верно, что в любой стране население  нуждается в крепкой узде; и если
бы  Бейль распоряжался  хотя бы пятьюстами  или шестьюстами крестьян,  он не
обошелся бы без провозглашения пред  ними существования  Бога -- карающего и
воздающего. Но  Бейль  не  сказал  бы  этого  эпикурейцам  -  людям богатым,
влюбленным в спокойный досуг, культивировавшим все социальные добродетели, и
особенно  дружбу,  избегавшим  сложностей  и  опасностей  общественных  дел,
ведшим, наконец, приятный и невинный образ жизни. Мне кажется, на этом - что
касается общества и политики - спор должен быть окончен.
     Что  же касается абсолютно  диких народов, то, как мы  уже сказали,  их
нельзя  считать ни атеистами, ни теистами. Спрашивать у них об  их вере -все
равно что спрашивать, за Аристотеля они  или за Демокрита: они ничего это не
знают;  они  не  более атеисты, чем перипатетики. Однако  можно  настаивать;
можно сказать: они  живут в  обществе и  лишены Бога;  итак,  можно  жить  в
обществе и без религии.
     В этом случае я бы сказал, что волки тоже живут таким образом и сборище
варваров-людоедов,  какими  вы их считаете, не  есть общество; я всегда буду
спрашивать  вас, желаете ли вы, чтобы, когда вы одолжите  деньги кому-нибудь
из членов своего общества, ваши должники, а также прокурор, нотариус и судья
оказались людьми, не верующими в Бога?

     Раздел второй
     СОВРЕМЕННЫЕ АТЕИСТЫ.
     ДОВОДЫ ПОКЛОННИКОВ БОГА

     Мы -- разумные существа, а разумные существа не могли быть сформированы
грубым бытием, слепым  и  бесчувственным:  несомненно,  существует  какая-то
разница  между  идеями  Ньютона  и  пометом  мула.  Итак, интеллект  Ньютона
произошел от какого-то иного интеллекта.
     Когда мы видим прекрасно слаженный  механизм,  мы говорим,  что имеется
хороший   механик   и   этот   механик   очень  разумен.   Мир,  несомненно,
восхитительный  механизм,   а   значит,  в  мире  существует  восхитительный
интеллект,  где бы  он  ни находился. Аргумент этот стар, но от этого  он не
хуже.
     Все  живые тела  состоят из  рычагов  и  блоков,  действующих  согласно
законам механики, а также из жидкостей,  кои законы гидростатики  заставляют
всегда  циркулировать;  когда  подумаешь,  что  все  эти  существа  обладают
чувством, не  имеющим  никакого  отношения к их конституции, нас  охватывает
подлинное изумление.
     Движение звезд и нашей малой Земли вокруг  Солнца - все это совершается
в соответствии с самыми  глубокими математическими законами.  Каким  образом
Платон, не знавший ни одного  из этих законов,  красноречивый, но склонный к
фантазерству  Платон,  утверждавший, будто  Земля состоит  из равнобедренных
треугольников, а вода - из  треугольников прямоугольных, --  тот чудаковатый
Платон,  который  говорил,  что  может  существовать  не  более  пяти миров,
поскольку существует всего  пять правильных тел, -  каким образом, говорю я,
Платон, не знавший даже  сферической тригонометрии, тем  не менее был  столь
гениален  и имел столь счастливый инстинкт, что назвал Бога вечным Геометром
и почувствовал существование  творческого  Интеллекта?  Сам Спиноза признает
все это. Истину эту невозможно оспаривать - она нас окружает  и давит на нас
со всех сторон.

     ДОВОДЫ АТЕИСТОВ
     Тем не менее я знал смутьянов, утверждавших, будто вообще не существует
творческого Разума и будто одно лишь движение породило само по  себе все то,
что мы видим, и то, чем  являемся. Они  дерзко твердят вам: образование этой
Вселенной было возможно потому, что она существует; итак, одно лишь движение
могло  ее сотворить. Возьмем только  эти  четыре  светила  -  Марс,  Венеру,
Меркурий и  Землю  -  и  подумаем  прежде всего,  отвлекаясь от  прочего,  о
занимаемом ими  месте; посмотрим, сколько у нас шансов за то, что одно  лишь
движение могло поместить их на соответствующие места.  В подобной комбинации
мы  располагаем всего двадцатью четырьмя  шансами, или, иначе  говоря, можно
поставить двадцать четыре  против  одного, что эти светила окажутся  не там,
где  они есть, по  отношению  друг  к другу. Добавим к четырем этим планетам
Юпитер, тогда  можно будет поставить  сто двадцать против одного за то,  что
Юпитер, Марс,  Венера, Меркурий и  наш земной шар не окажутся там, где мы их
видим.
     Наконец,  добавьте сюда Сатурн; в  этом  случае будет семьсот  двадцать
шансов  против одного за то, чтобы  не поместить эти шесть крупных  планет в
том порядке, какой они сохраняют между собой согласно их  данным дистанциям.
Итак,  нами  доказано,  что лишь  одно  из семиста  двадцати  движений могло
расположить эти шесть главных планет в их существующем ныне порядке.
     Возьмем, далее, все второстепенные звезды, все их комбинации, движения,
а  также  все существа,  произрастающие,  живущие, чувствующие,  мыслящие  и
действующие на всех этих планетах, и  вы должны  будете увеличить количество
шансов:  умножайте это  число всю вечность  вплоть до того количества, коему
наша слабость  дала название бесконечности, все равно в  пользу  образования
мира  таким, каков  он есть,  силой одного  лишь  движения всегда  останется
единица;  итак, возможно,  что  в масштабах вечности  единственное  движение
материи произвело вселенную такой, какова она есть. И даже необходимо, чтобы
в масштабах вечности возникла подобная комбинация. Итак, говорят атеисты, не
только  возможно,  чтобы в  силу одного-единственного движения  мир оказался
таким,  каков он есть, но  было бы, наоборот, невозможно, чтобы в результате
бесконечных комбинаций он таковым не оказался.

     ОТВЕТ
     Вся  эта гипотеза представляется мне в  высшей степени фантастичной  по
двум  причинам: во-первых,  потому, что  в  нашей  вселенной  есть  разумные
существа, а вы не сумеете доказать, будто возможно, чтобы одно лишь движение
создало  разум; во-вторых, потому, что, согласно вашему собственному мнению,
за  то,  что  разумная  творческая   причина  одушевляет  вселенную,   стоит
бесконечность против единицы.
     Еще  раз: сам  Спиноза допускает такой разум;  разум этот  - основа его
системы. Просто  вы его