один заход...
   - Понятно, - прервал его Дан. - Нужно  что-нибудь  новое,  по-человечески
интересное. Жаль, но гарантировать, не могу.
   - Вот видишь? А так бы я еще денек тебе отпустил, - сказал Вулфендт. -  А
вообще-то ты мне здорово бы пригодился в этих поисках на горе.
   - Валяй, - согласился Дан. С Вулфендтом он  работал  достаточно  долго  и
понимал, что тот его прощупывает. - Ты  -  босс,  но  я  остаюсь  при  своем
мнении: история с Дювалем может оказаться гораздо интереснее.
   В редакционном  помещении  становилось  все  оживленнее,  его  постепенно
заполняли сотрудники дневной смены. Занял свое место  неподалеку  от  отдела
городских новостей заместитель выпускающего редактора. Из  главной  редакции
новостей поплыл  бумажный  поток,  который  направлялся  в  наборный  цех  к
верстальщикам, располагавшимся тремя этажами ниже. Установился ровный  темп,
который будет достигать пика по мере наступления  срока  подписания  дневных
выпусков.
   - Честно говоря, я разочарован, - размышлял вслух Вулфендт. - Я и  впрямь
ожидал от истории с этим твоим зайцем гораздо большего...
   Он начал загибать пальцы:
   -  О  самом  Дювале  мы  написали,  о  судне  тоже,   отклики   читателей
опубликовали, в иммиграционной службе были  -  и  все  впустую.  Попробовали
раскопать что-нибудь за рубежом - безрезультатно. Дали телеграмму  в  ООН  -
они займутся этим вопросом, но один Бог знает когда - а мне ведь газету  все
равно выпускать надо, а? И что дальше?
   - Я-то надеялся, что кто-нибудь важный решится ему помочь.
   Рассыльный  на  бегу  положил  на  стол  пачку   непросохших   сигнальных
экземпляров уже подписанных полос.
   Вулфендт помолчал. За его высоким лбом шла напряженная работа: острый  ум
стремительно просчитывал все "за" и "против".
   - Вот что, - решительно сказал он. - Даю тебе еще двадцать  четыре  часа.
То есть один-единственный день, чтобы отыскать  такого  доброго  молодца  на
белом коне.
   - Спасибо, Чак, - расплывшись в довольной улыбке, Дан Орлифф направился к
выходу. Обернувшись, через плечо окликнул:
   - А знаешь, Чак, там, на горе, холод страшный.
   Так ничего и не придумав, он пошел домой, позавтракал  с  женой  Нэнси  и
отвез свою шестилетнюю дочь Патти в школу. К тому времени, когда он вернулся
в деловую часть города и остановил машину у  здания  иммиграционной  службы,
было уже около десяти часов.  Он  и  сам  не  знал,  зачем  приехал  сюда  -
позавчера Дан уже интервьюировал Эдгара Крамера и не добился от него ничего,
кроме скучного официального заявления. Но по логике начинать  следовало  все
отсюда.
   - Разыскиваю рыцаря на белом коне, - доверительно сообщил Дан молоденькой
девушке, исполнявшей обязанности секретаря Эдгара Крамера.
   - А он только что вон туда проскакал, - ответила она, показывая  пальцем.
- Прямо в палату для буйных.
   - Меня всегда удивляло, -  заметил  Дан,  -  как  это  нынешним  девочкам
удается быть одновременно такими сексуальными и такими умненькими.
   - У моих гормонов  очень  высокий  коэффициент  умственного  развития,  -
проинформировала она его. - А муж научил меня ответам на все вопросы.
   Дан горестно вздохнул.
   - Итак, если  вы  закончили  упражняться  в  остроумии,  -  не  дала  ему
опомниться девушка, - я вам скажу еще кое-что. Вы репортер, вам нужен мистер
Крамер, и он в данный момент очень занят. Все.
   - Что-то не припомню, чтобы мы были знакомы.
   - Никогда и не были, - дерзко парировала она. -  Просто  репортера  сразу
видно. Они все малость чокнутые.
   - Для разнообразия  вам  попался  один  не  чокнутый.  Поэтому,  если  не
возражаете, я подожду.
   Девушка улыбнулась и кивнула в сторону  закрытой  двери  кабинета  Эдгара
Крамера:
   - Судя по звукам, долго вам  ждать  не  придется.  Дан  расслышал  резкие
голоса,  звучавшие  на  повышенных  тонах.  Его  острый  слух  уловил  слово
"Дюваль".  Через  несколько  минут  из  кабинета  вылетел  Элан  Мэйтлэнд  с
горевшими злым румянцем щеками.
   Дан Орлифф догнал его у выхода из здания.
   - Извините, - окликнул он Элана. - Сдается, у нас с вами  найдутся  общие
интересы.
   - Едва ли, - отрезал Элан. Он и не собирался останавливаться.  Его  всего
трясло от злости - запоздалая реакция на вынужденную сдержанность.
   - Спокойно, - поравнявшись с Эланом, Дан мотнул головой в сторону здания,
из которого они только что вышли. - Я не из этих. Репортер.
   Элан Мэйтлэнд остановился на краю тротуара.
   - Тогда простите, - он перевел дыхание, смущенно улыбнулся.  -  Я  просто
готов был сорваться, а тут вы подвернулись под руку.
   - Всегда к вашим услугам, -  добродушно  пошутил  Дан.  Мысленно  он  уже
отметил портфель и галстук в цветах университета Британской Колумбии. - А вы
часом не адвокат?
   - Адвокат.
   - Представляете некоего Анри Дюваля?
   - Да.
   - Не могли бы мы где-нибудь потолковать? Элан Мэйтлэнд заколебался. Эдгар
Крамер обвинил его в том, что  он  ищет  шумихи,  на  что  разозленный  Элан
пообещал, что теперь именно этого и будет добиваться. Однако ему трудно было
так сразу отделаться от инстинктивного стремления  всех  адвокатов  избегать
заявлений для прессы.
   - Не для печати, только между нами, - тихо спросил  Дан  Орлифф,  -  что,
дела плохи? Элан скривил лицо в кислую гримасу:
   - Сугубо между нами, хуже некуда.
   - В таком случае, что вам или Дювалю терять?
   - Нечего, наверное, - задумчиво протянул Элан. А правда, подумалось  ему,
потерять они ничего не потеряют, а  какая-то  польза,  может,  и  выйдет.  -
Ладно. Пойдемте, кофейку выпьем.
   - Вот как чувствовал, что сегодня удачный день будет, - с блаженным видом
констатировал Дан Орлифф. - Да, кстати, где коня-то привязали?
   - Коня? Какого коня? - растерялся Элан. - Я пешком пришел...
   - Не обращайте внимания, - извиняющимся тоном попросил Дан,  -  что-то  я
расшалился сегодня. У меня здесь машина.
   Через час, за четвертой чашкой кофе, Элан Мэйтлэнд заметил:
   - Вы все выспрашиваете обо мне да обо мне, хотя Дюваль-то куда важнее...
   Дан Орлифф энергично затряс головой:
   - Ну нет. Только не сегодня. Сегодня как раз вы гвоздь  программы.  -  Он
взглянул на часы. - Еще один вопрос, и я побежал строчить.
   - Валяйте.
   - Поймите меня правильно. Но почему в таком городе, как наш Ванкувер,  из
всех его юридических талантов с громкими именами вы единственный, кто  решил
помочь этому парнишке?
   - По правде говоря, - ответил Элан, - я и сам удивляюсь.

Глава 3

   Здание  ванкуверской  "Пост"  представляло  собой  унылое   нагромождение
кирпича, во фронтальной части которого разместились  офисы,  а  в  задней  -
типографии.  Над  ними,   подобно   вывихнутому   пальцу,   нелепо   торчала
редакционная башня. Через десять минут после  того,  как  он  распрощался  с
Мэйтлэндом, Дан Орлифф остановил свой "форд-универсал" на служебной  стоянке
и поспешно вошел в здание редакции. Поднявшись лифтом в  башню,  он  сел  за
свободный стол в сейчас уже вовсю бурлившем зале.
   Начало давалось ему легко.
   "Сердитый молодой ванкуверский адвокат готов, подобно Давиду, вступить  в
битву с Голиафом.
   Это Элан Мэйтлэнд, 25 лет, уроженец Ванкувера  и  выпускник  юридического
факультета университета Британской Колумбии.
   Голиаф,  которому  он  бросает  вызов,  -  это  правительство  Канады,  в
частности, министерство по делам гражданства и иммиграции.
   Чиновники  министерства  отказываются  удовлетворить  просьбу   "впустите
меня", с которой к ним обратился Анри Дюваль, молодой "человек без  родины",
находящийся в настоящее время под арестом  на  борту  судна  в  Ванкуверском
порту.
   Элан Мэйтлэнд выступает адвокатом Анри Дюваля.  Одинокий  скиталец  почти
потерял  надежду  получить  юридическую  помощь,  но  Мэйтлэнд   добровольно
предложил ему свои услуги. Это предложение с благодарностью принято".
   В этом месте Дан напечатал "продолжение следует" и крикнул:  "Рукопись  в
печать!" Рассыльный выхватил у него из рук листок бумаги и бегом бросился  в
отдел городских новостей.
   Уже автоматически Дан отметил время. Двенадцать  семнадцать:  шестнадцать
минут до подписания континентального выпуска. Это был главный рубеж в работе
редакции - местный выпуск распространялся наибольшим  тиражом.  То,  что  он
сейчас пишет, сегодня же вечером будут читать в тысячах домов  -  в  теплых,
удобных квартирах, в уюте домашнего очага...
   "Читатели "Пост" помнят, что  наша  газета  первой  поведала  трагическую
историю Анри Дюваля, у которого - волею судьбы - нет гражданства. Почти  два
года назад в отчаянии он тайком пробрался на судно. И с тех  пор  страна  за
страной отказывают ему в разрешении на въезд.
   Британия бросила Дюваля за решетку на все время стоянки  судна  в  порту.
Америка заковала его в кандалы. Канада  не  сделала  ни  того,  ни  другого,
прикинувшись, что его просто не существует".
   -  Давай  следующий  кусок,  Дан!  -  в  голосе  Чака  Вулфендта  звенело
нетерпеливое волнение.
   Рассыльный тут как тут. Лист с текстом вылетел из пишущей машинки, на его
место стремительно вставлен чистый.
   "Есть ли шанс, что молодого Анри Дюваля впустят в нашу страну? Смогут  ли
ему помочь легальные меры?
   Более зрелые,  более  холодные  головы  сказали  "нет".  Правительство  и
министр по делам гражданства и иммиграции, утверждают они, обладают властью,
с которой бесполезно тягаться.
   Элан Мэйтлэнд не согласен с ними. "Моему клиенту отказано в  элементарном
человеческом праве, - заявил он сегодня. - И я намерен за него бороться".
   Он напечатал еще три абзаца, цитируя  Мэйтлэнда.  Они  были  лаконичны  и
конкретны.
   - Давай дальше, Дан! - крикнул Вулфендт, рядом с  которым  теперь  возник
также и выпускающий редактор. Материал о поисковых работах  в  горах  принес
одно разочарование: пропавшая дамочка нашлась  живой  и  здоровой,  ни  тени
злого умысла, муж ее полностью  оправдан.  А  счастливый  конец  никогда  не
способен вызвать такого живого интереса, как трагедия.
   Дан Орлифф, не отрываясь, продолжал стучать на машинке, складывая в мозгу
предложения и фразы; пальцы лишь послушно следовали за мыслями.
   "Вне зависимости от того, преуспеет ли Элан Мэйтлэнд в  достижении  своей
цели  или  потерпит  поражение,  ему  придется  действовать  наперегонки  со
временем. Судно с Дювалем на борту, океанский бродяга  "Вастервик",  который
может никогда больше не зайти в Канаду, должно  отплыть  через  две  недели,
если не раньше. Судно уже ушло бы в море, но задержалось из-за ремонта".
   Так, теперь другие подробности. Дан вкратце изложил основные события.  За
его плечом появился заместитель редактора отдела городских новостей.
   - Дан, добыл фотографию Мэйтлэнда?
   - Не было времени, - бросил репортер, не поднимая глаз. - Он говорит, что
играл в футбол за университет Британской  Колумбии.  Попробуй  в  спортивном
отделе.
   - Ладно!
   Двенадцать  двадцать  три.  Осталось  десять  минут.  "Первое,  чего   мы
добиваемся,  это  официального  расследования  по  делу  Дюваля,  -  сообщил
Мэйтлэнд нашей газете. - Я обратился с просьбой о таком  расследовании  ради
простой справедливости. Нам в этом было бесповоротно отказано, и,  по  моему
мнению, министерство  по  делам  иммиграции  действует  так,  словно  Канада
превратилась в полицейское государство".
   Теперь подробности биографии Мэйтлэнда.
   ...Затем - у нас все по-честному - напомнить о  позиции  министерства  по
делам иммиграции, выраженной позавчера в заявлении Эдгара Крамера... Опять к
Мэйтлэнду - цитата с оценкой  такой  позиции  властей  и,  наконец,  описать
самого Мэйтлэнда.
   Перед мысленным взором Дана Орлиффа, уставившегося в  клавиатуру  пишущей
машинки, всплыло лицо молодого адвоката, нахмуренное в суровой неумолимости,
каким репортер увидел его сегодня утром, когда адвокат выходил  из  кабинета
Крамера.
   "Он производит сильное впечатление, этот Элан Мэйтлэнд. Когда он говорит,
глаза  его  горят,  а  волевой  подбородок  выступает  вперед  с  неодолимой
решимостью. У вас возникает ощущение,  что  это  тот  человек,  которого  вы
хотели бы иметь на своей стороне.
   Может быть, сегодня вечером  Анри  Дюваль,  запертый  на  судне  в  своей
одинокой каюте, испытывает именно это чувство".
   Двенадцать двадцать девять. Теперь уже  время  поджимало;  еще  несколько
фактов, ввернуть цитату  и  хватит.  Он  подготовит  расширенный  вариант  в
последний выпуск, но большинство людей станет читать именно то, что написано
сейчас.
   - Годится! - одобрил выпускающий редактор. - Откроем полосу сообщением  о
том, что женщина найдена, только покороче, статью Орлиффа верстайте рядом  в
верхнем левом углу.
   - В спортивном отделе есть  кадр  с  Мэйтлэндом,  -  доложил  заместитель
редактора отдела  городских  новостей,  -  голова  и  плечи,  одна  колонка.
Трехгодичной давности, но снимок неплохой. Послал вниз.
   - Организуйте что-нибудь получше для последнего выпуска,  -  распорядился
выпускающий редактор. - Направьте фотографа в контору Мэйтлэнда, и  чтобы  в
кадре были видны своды законов.
   - Уже, - коротко ответил заместитель, худощавый юноша,  порой  казавшийся
даже оскорбительно понятливым и проворным. - И насчет фолиантов предупредил,
вычислил, что вам их обязательно захочется.
   - Боже! - фыркнул выпускающий редактор. -  Нет,  вы,  негодяи-карьеристы,
меня своими амбициями совсем доконаете. Кому здесь нужны мои  приказы,  если
вы, желторотые, все уже знаете наперед!
   Жалобно ворча, он скрылся в своем кабинете - континентальный  выпуск  был
подписан в свет.
   Через несколько минут, еще до  того,  как  "Пост"  появилась  на  улицах,
изложение статьи Дана Орлиффа передавалось  по  каналам  агентства  Канэдиан
Пресс.

Глава 4

   Элан Мэйтлэнд пока не знал, насколько знаменитым вскоре станет его имя.
   Расставшись с Даном Орлиффом, он вернулся  в  свою  скромную  контору  на
самой окраине деловой части  города,  которую  он  делил  с  Томом  Льюисом.
Располагалась контора над лавками и итальянским ресторанчиком, откуда к  ним
частенько поднимался аромат пиццы и спагетти, и состояла из двух остекленных
клетушек и крошечной  приемной,  способной  вместить  два  кресла  и  столик
стенографистки. Последний три раза в неделю  по  утрам  занимала  почтенного
возраста вдовица, которую так и хотелось назвать бабулькой,  и  за  скромную
сумму выполняла весьма небольшой объем необходимых печатных работ.
   В данный момент у ее пустующего столика находился Том Льюис, с  некоторым
трудом  склонивший  свое  приземистое  полноватое  туловище  к  подержанному
"ундервуду" ,  приобретенному  партнерами
несколько месяцев назад по баснословной дешевке.
   - Составляю проект завещания,  -  радостно  доложил  он  Элану.  -  Решил
оставить свой мозг науке. Элан снял пальто и повесил его в своей клетушке.
   - Не забудь послать себе чек за эту  юридическую  услугу.  И  помни,  что
половина причитается мне.
   - А ты  подай  на  меня  в  суд  -  как  раз  и  попрактикуешься.  -  Том
распрямился. - Ну, какие у тебя дела?
   - Нуль. - Элан сжато изложил суть своей беседы в иммиграционной службе.
   Том задумчиво поскреб подбородок.
   - А этот мужик Крамер совсем не дурак. Разгадал-таки наш ход  с  затяжкой
времени.
   - Сдается мне, наша с тобой идея не столь  уж  оригинальна,  -  с  грубой
прямотой признался Элан. - Скорее всего ее уже не раз опробовали.
   - В юриспруденции, - нравоучительным  тоном  произнес  Том  Льюис,  -  не
существует оригинальных идей. Только бесконечные мутации  старых.  Ладно,  и
что дальше? Беремся за план-два?
   - Зачем же такие громкие слова? И  не  план  это  вовсе,  сам  знаешь,  а
безрассуднейшая из самых смелых попыток.
   - Но ты все равно попробуешь?
   - Обязательно, - Элан кивнул. - Хотя бы только для того,  чтобы  насолить
этому самодовольному Крамеру с его ухмылками. - И добавил вполголоса:
   - Если бы ты знал, как мне хотелось бы приложить этого подонка в судебном
процессе!
   - Вот это по-нашему! - хохотнул Том Льюис. - Ничто так не украшает жизнь,
как чистосердечная ненависть. - Том наморщил нос и шумно потянул  воздух.  -
Вникаешь, какой аромат у этого соуса к спагетти?
   - Чую, - ответил Элан. - И если не прекратишь пожирать их только  потому,
что за ними тут недалеко  ходить,  через  пару  лет  превратишься  просто  в
жирного борова.
   - Куда там, - отмахнулся Том Льюис. -  Мне  бы  наесть  щеки  да  тройной
подбородок - как у адвокатов в кино. На клиентов это производит неизгладимое
впечатление.
   При этих словах без  стука  распахнулась  входная  дверь  и  в  крошечную
приемную вонзилась длиннющая сигара, за которой следовал  коренастый  тип  с
заостренным подбородком, одетый в замшевую куртку  и  видавшую  виды  шляпу,
залихватски сдвинутую на затылок. В руках он  держал  фотокамеру,  на  плече
грузно висел кожаный кофр. Проталкивая слова вокруг сигары, он спросил:
   - И кто тут из вас Мэйтлэнд?
   - Ну, я, - признался Элан.
   - Будем делать картинку, только скоренько, в последний выпуск, - приказал
фотограф и начал готовить свою аппаратуру. - Спиной к книжкам, Мэйтлэнд!
   - Извините, конечно, за вопрос. - поинтересовался Том Льюис. - Но  какого
черта здесь происходит?
   - Ах да! -  спохватился  Элан.  -  Как  раз  собирался  тебе  рассказать.
Проболтался я, так что можешь считать, что у нас теперь есть план-три.

Глава 5

   Капитан Яабек только принялся за обед  в  своей  каюте  на  "Вастервике",
когда перед  ним  предстал  слегка  запыхавшийся  Элан  Мэйтлэнд.  Как  и  в
предыдущее его посещение, в капитанской каюте царили  уют  и  порядок,  глаз
радовали тщательно протертые дубовые панели и  до  блеска  надраенная  медь.
Небольшой  квадратный  столик  сейчас  был  отодвинут  от  стены  и   покрыт
белоснежной скатертью, на которой сияло начищенное столовое серебро. Капитан
Яабек как раз собирался положить себе из большой  открытой  посуды  какое-то
блюдо, приготовленное из  нашинкованных  свежих  овощей.  Увидев  входившего
Элана, он отложил лопаточку и вилку и церемонно встал ему навстречу. Сегодня
капитан был одет в костюм из коричневой саржи, но  по-прежнему  оставался  в
старомодных матерчатых шлепанцах.
   - Простите, ради Бога, - извинился Элан. - Не знал, что вы обедаете.
   -  Пожалуйста,  не  беспокойтесь,  мистер  Мэйтлэнд,  -   капитан   Яабек
приглашающим жестом руки указал Элану на зеленое кожаное кресло и вновь  сел
за стол. - Если вы сами еще не обедали...
   - Обедал, спасибо, - на самом деле Элан отклонил предложение Тома Льюиса,
зазывавшего его на спагетти, и наспех перекусил сандвичем и стаканом  молока
по дороге на судно.
   - Возможно, это и к лучшему, - капитан указал  на  посуду  с  овощами.  -
Такой  молодой  человек,  как  вы,  едва  ли  найдет   вегетарианскую   пищу
удовлетворительной, - А вы разве вегетарианец? - искренне удивился Мэйтлэнд.
   - Уже много лет. Некоторые  считают  это...  -  он  запнулся,  подыскивая
слово. - Как по-английски?
   - Бзик, - выпалил Элан и тут же пожалел, что  поторопился  с  подсказкой.
Капитан Яабек улыбнулся:
   - Да, некоторые именно так и называют. Совершенно  несправедливо,  должен
заметить. Вы не будете возражать, если я продолжу...
   - Конечно, пожалуйста, прошу вас. Капитан мерно прожевал несколько  ложек
овощной смеси. Потом, приостановившись, сказал:
   - Вегетарианство, как вам, видимо,  известно,  мистер  Мэйтлэнд,  древнее
христианства.
   - Нет, этого я не знал, - признался Элан. Капитан кивнул в  подтверждение
своих слов.
   - Причем на много столетий. Истинный приверженец  вегетарианства  верует,
что  жизнь  священна.  Поэтому  все  живые  существа  должны   иметь   право
наслаждаться жизнью без страха ее потерять.
   - А вы сами в это верите?
   - Да, мистер Мэйтлэнд, верю, - капитан положил себе еще  немного  овощей.
Он, похоже, что-то обдумывал. - Все, видите ли, очень  просто.  Человечество
никак не сможет ж