Марк Твен. 

              Янки из Коннектикута при дворе короля Артура

   ----------------------------------------------------------------------
   Избранные произведения, т.2.
   М., Государственное издательство художественной литературы, 1953.
   Пер. - Н.Чуковский.
   OCR  spellcheck by HarryFan, 17 October 2000
   ----------------------------------------------------------------------


ПРЕДИСЛОВИЕ

   Грубые законы и обычаи, о которых говорится в этой повести, исторически
вполне достоверны, и эпизоды, их  поясняющие,  тоже  вполне  соответствуют
тому, что нам рассказывает история. Автор не берется утверждать,  что  все
эти законы и обычаи существовали в Англии именно в шестом  веке;  нет,  он
только утверждает, что раз они существовали в Англии и в других странах  в
более позднее время, то можно предположить, не опасаясь стать клеветником,
что они существовали уже и  в  шестом  веке.  У  нас  есть  все  основания
считать, что, если описанный здесь закон или обычай не  существовал  в  те
отдаленные времена, его с избытком заменял другой закон  или  обычай,  еще
более скверный.
   Вопрос о том, существует ли  в  действительности  такая  вещь,  которую
называют божественным  правом  королей,  в  этой  книге  не  затронут.  Он
оказался слишком сложным. Очевидно и бесспорно, что главой  исполнительной
власти в  государстве  должен  быть  человек  высокой  души  и  выдающихся
способностей; столь же очевидно и бесспорно, что один только бог может, не
опасаясь ошибиться, избрать  такого  человека;  отсюда  с  очевидностью  и
бесспорностью следует, что избрание его  нужно  предоставить  богу  и  что
размышление приводит к неизбежному выводу, что главу исполнительной власти
всегда избирает бог. Так по крайней мере казалось автору этой книги до тех
пор, пока он не натолкнулся на таких представителей исполнительной власти,
как мадам Помпадур,  леди  Кастлмен  [Мадам  Помпадур  -  Жанна-Антуанетта
Пуассон  маркиза  Помпадур  (1721-1764),  фаворитка  французского   короля
Людовика  XV;  леди  Кастлмен  -  урожденная  Барбара  Вилльер,  фаворитка
английского  короля  Карла  II  (1630-1685);  обе   пользовались   большим
политическим влиянием и вмешивались в государственные дела] и прочие в том
же роде; их до  такой  степени  трудно  было  зачислить  в  разряд  божьих
избранников, что автор решил эту книгу  (которая  должна  выйти  к  осени)
посвятить другим вопросам, а потом, накопив побольше  опыта,  приналечь  и
вопрос о наследственном праве королей разрешить в следующей книге.  Вопрос
этот должен быть разрешен во что бы то ни  стало,  а  зимой  мне,  кстати,
делать будет нечего.

   Марк Твен.



НЕСКОЛЬКО ПОЯСНИТЕЛЬНЫХ ЗАМЕЧАНИЙ

   С забавным незнакомцем, о котором я собираюсь рассказать, я  встретился
в Варвикском замке [Варвикский  замок  выстроен  в  XI  веке,  при  короле
Вильгельме Завоевателе; он  расположен  в  живописном  месте  недалеко  от
Лондона].  Он  мне   понравился   тремя   своими   свойствами:   искренним
простодушием, изумительным знанием старинного оружия и еще тем, что в  его
присутствии можно было чувствовать себя совершенно спокойно, так  как  все
время говорил он один. Благодаря своей скромности мы  очутились  с  ним  в
самом хвосте людского стада, которое водили по замку, и он сразу  же  стал
рассказывать мне в высшей  степени  любопытные  вещи.  Его  речи,  мягкие,
приятные, плавные, казалось, незаметно уносили из  нашего  мира  и  нашего
времени  в  какую-то  отдаленную  эру,  в  старую,  позабытую  страну;  он
постепенно так околдовал меня, что мне стало чудиться, будто меня окружают
возникшие из праха призраки древности и будто я беседую с одним из них!  О
сэре Бедивере, о сэре Ворсе де Ганисе, о сэре Ланселоте  Озерном,  о  сэре
Галахаде и о других славных рыцарях Круглого Стола он  говорил  совершенно
так же, как я говорил бы о своих  ближайших  личных  друзьях,  врагах  или
соседях; и каким  старым-престарым,  невыразимо  старым,  и  выцветшим,  и
высохшим, и древним показался мне он сам! Внезапно он повернулся ко мне  и
сказал так просто, как говорят о погоде или других обыденных вещах:
   - Вы, конечно, слышали о  переселении  душ.  А  вот  случалось  ли  вам
слышать о перенесении тел из одной эпохи в другую?
   Я ответил, что не случалось.  Он  не  обратил  на  мой  ответ  никакого
внимания, как будто бы и в самом деле разговор  шел  о  погоде.  Наступило
молчание, которое сразу же нарушил скучный голос наемного проводника.
   - Древняя кольчуга шестого века, времен короля Артура и Круглого Стола,
по  преданию,   принадлежала   рыцарю   сэру   Саграмору   Желанному.   [В
провансальских и французских  рыцарских  романах  XII-XIII  веков  большое
место  занимают  переработанные  в  духе  феодальной  идеологии  кельтские
народные сказания о короле Артуре, вожде бриттов  в  V-VI  веках,  который
защищал от англосаксов еще не захваченные ими земли  Англии.  В  рыцарских
романах король Артур изображен могущественным властелином всей Британии  и
половины Европы, при его дворе собирается цвет  рыцарства  и  царит  культ
благородной отваги и любви. Ради личной славы либо ради дамы сердца король
и его рыцари совершают фантастические подвиги, которые и составляют  сюжет
"романов Круглого Стола", названных так потому,  что  король  Артур  велел
якобы соорудить круглый стол  для  придворных  пиршеств,  за  которым  все
рыцари чувствуют себя равными. Основных персонажей  и  обстановку  романов
Круглого Стола Марк Твен использовал как аллегорическую рамку  для  своего
памфлета "Янки при дворе короля Артура".]  Обратите  внимание  на  круглое
отверстие между петлями кольчуги  с  левой  стороны  груди;  происхождение
этого отверстия неизвестно, предполагают, что  это  след  пули.  Очевидно,
кольчуга была пробита после изобретения огнестрельного оружия. Быть может,
в нее выстрелил из озорства какой-нибудь солдат Кромвеля. [Кромвель Оливер
(1599-1658) - один из крупнейших деятелей английской буржуазной  революции
середины XVII века. Будучи фактическим руководителем парламентской  "новой
армии", он разбил войска короля Карла I и  после  установления  республики
был  избран  в  ее  исполнительный  совет.  Выступая  с  позиций   крупной
буржуазии,   Кромвель   подавлял   демократическое   движение   левеллеров
("уравнителей"),   жестоко   расправился   с   национально-освободительным
движением в Ирландии и Шотландии и к 1653 году, опираясь  на  армию,  стал
фактическим диктатором Англии под именем лорда-протектора.]
   Мой знакомый улыбнулся, - улыбка у него была  какая-то  странная;  так,
быть может, улыбались много сотен лет назад, - и пробормотал про себя:
   - Что скрывать! Я-то знаю, как была  пробита  эта  кольчуга.  -  Затем,
помолчав, прибавил: - Я сам ее пробил.
   При этом замечании я вздрогнул, как от  электрического  тока.  Когда  я
пришел в себя, его уже не было.
   Весь вечер я просидел у камина в Варвик-Армсе,  погруженный  в  думы  о
древних веках; за окнами стучал ветер. Время от  времени  я  заглядывал  в
старинную  очаровательную  книгу  сэра  Томаса  Мэлори,  полную  чудес   и
приключений, вдыхал ароматы позабытых столетий и опять погружался в  думы.
Была уже полночь, когда я прочел на сон грядущий  еще  один  рассказ  -  о
том... [Томас Мэлори - английский рыцарь  XV  века,  автор  книги  "Смерть
Артура" (1485), представляющей собою компиляцию и  перевод  на  английский
язык главнейших французских рыцарских романов Круглого Стола.  Эта  книга,
много раз переиздававшаяся, послужила  главным  источником  при  написании
М.Твеном "Янки при дворе короля Артура". Рассказ о том, "Как сэр  Ланселот
убил   двух   великанов   и   освободил   замок",   представляет    точное
воспроизведение главы из книги Мэлори.]



...КАК СЭР ЛАНСЕЛОТ УБИЛ ДВУХ ВЕЛИКАНОВ И ОСВОБОДИЛ ЗАМОК

   "...Вдруг появились пред ним два огромных великана, закованные в железо
до самой шеи, с двумя страшными дубинами в руках. Сэр  Ланселот  прикрылся
щитом, отразил нападение одного из великанов и ударом  меча  раскроил  ему
голову. Другой великая,  сие  увидев  и  опасаясь  страшных  ударов  меча,
кинулся бежать, как безумный, а сэр Ланселот помчался за ним во весь дух и
ударом в плечо разрубил  пополам.  И  сэр  Ланселот  вступил  в  замок,  и
навстречу ему вышли трижды двенадцать дам и  дев,  и  пали  перед  ним  на
колени, и возблагодарили господа и его за свое освобождение. "Ибо, сэр,  -
сказали они, - мы томимся здесь в заточении уже целых семь лет и  вышиваем
шелками,   чтобы   снискать   себе   пропитание,   а    между    тем    мы
благороднорожденные женщины. И да будет благословен тот час, в который ты,
рыцарь, родился, ибо ты более достоин почестей, чем любой другой рыцарь во
вселенной, и должен быть прославлен; и мы все умоляем  тебя  назвать  свое
имя,  чтобы  мы  могли  поведать  своим  друзьям,  кто  освободил  нас  из
заточения". - "Прелестные девы, - сказал он, -  меня  зовут  сэр  Ланселот
Озерный". И он покинул их, поручив их богу. И он сел  на  коня  и  посетил
многие чудесные и дикие страны и проехал через многие воды и долы,  но  не
был  принят  подобающим  ему  образом.  Наконец  однажды,  к  вечеру,  ему
случилось приехать в  прекрасную  усадьбу,  и  там  его  встретила  старая
женщина благородного происхождения, которая оказала ему  должный  прием  и
позаботилась о нем и его коне. И когда настало время, хозяйка отвела его в
красивую башню над воротами, где для него было приготовлено удобное  ложе.
И сэр Ланселот снял латы, положил оружие рядом с собой, лег  в  постель  и
сразу уснул. И вот вскоре подъехал всадник и стал  торопливо  стучаться  в
ворота. И сэр Ланселот вскочил и глянул в окно и  при  свете  луны  увидел
невдалеке трех рыцарей, которые, пришпорив коней,  догоняли  стучавшего  в
ворота. Приблизившись, они замахнулись на него мечами, а тот повернулся  к
ним и, как подобает рыцарю, защищался. "Поистине, - сказал сэр Ланселот, -
я должен помочь сему рыцарю, который один сражается против трех, ибо  если
его убьют, я буду повинен в его смерти и позор падет на меня". И он  надел
латы, и спустился из окна по простыне к четырем рыцарям, и громким голосом
прокричал: "Эй, рыцари, сражайтесь со мной и  не  троньте  этого  рыцаря!"
Тогда они все трое оставили сэра Кэя и набросились на  сэра  Ланселота,  и
началась великая  битва,  ибо  рыцари  спешились  и  стали  наносить  сэру
Ланселоту удары со всех сторон. Сэр Кэй двинулся вперед, чтобы помочь сэру
Ланселоту. "Нет, сэр, - сказал Ланселот, - я не нуждаюсь в  вашей  помощи;
если вы действительно хотите помочь мне, дайте мне одному  расправиться  с
ними". Сэр Кэй, чтобы сделать ему удовольствие,  исполнил  его  желание  и
отошел в сторону. И сэр Ланселот шестью ударами поверг его на землю.
   Тогда они, все трое, взмолились: "Сэр рыцарь, мы покоряемся  тебе,  ибо
нет тебе равного по силе!" - "Я не нуждаюсь в вашей покорности, -  ответил
сэр Ланселот, - вы должны покориться не мне, а сэру Кэю, сенешалю. Если вы
согласны покориться ему, я дарую вам жизнь; если не согласны, я убью вас".
- "Прекрасный рыцарь, - возразили они, - мы не хотим лишаться своей чести,
ибо сэра Кэя мы преследовали до самых ворот замка, и мы  одолели  бы  его,
если бы не ты; зачем же нам ему покоряться?" - "Как хотите, -  сказал  сэр
Ланселот, -  вам  предстоит  сделать  выбор  между  жизнью  и  смертью,  а
покориться вы можете только сэру Кэю". - "Прекрасный рыцарь, - сказали они
тогда, - чтобы спасти жизнь, мы поступим так, как ты нам  повелеваешь".  -
"В ближайший троицын день, - сказал сэр Ланселот, - вы должны  явиться  ко
двору  короля  Артура,  изъявить   свою   покорность   королеве   Гиневре,
препоручить себя ее милосердию и сказать ей, что вас прислал к ней сэр Кэй
и повелел вам стать ее пленниками". Наутро сэр Ланселот проснулся рано,  а
сэр Кэй еще спал; и сэр Ланселот взял латы сэра Кэя,  и  его  щит,  и  его
оружие, пошел в конюшню, сел на его коня и, простившись с хозяйкой, уехал.
Вскоре проснулся сэр Кэй и не нашел сэра Ланселота;  и  заметил,  что  тот
унес его оружие и увел его коня. "Клянусь, многим из рыцарей короля Артура
придется  испытать  немало  горя,  ибо,  введенные  в  заблуждение   моими
доспехами, они будут храбро нападать на сэра Ланселота,  принимая  его  за
меня. Я же, надев его  латы  и  прикрываясь  его  щитом,  доеду  в  полной
безопасности". И, поблагодарив хозяйку, сэр Кэй отправился в путь..."

   Не успел я отложить книгу, как в дверь постучали, и вошел мой  давешний
незнакомец. Я предложил ему трубку и кресло и принял его как мог любезнее.
Я налил ему стакан горячего шотландского виски, налил еще стакан,  надеясь
услышать его историю. После четвертого стакана он заговорил сам, просто  и
естественно:



РАССКАЗ НЕЗНАКОМЦА

   Я американец. Родился я и вырос в Хартфорде, в штате Коннектикут  [штат
Коннектикут во времена Твена был одним  из  наиболее  промышленно-развитых
районов США, а Хартфорд, главный  город  штата,  -  типичным  американским
промышленным центром; сам Твен много лет жил в  Хартфорде],  в  пригороде,
сразу за рекой. Я янки из янки и, как подобает  настоящему  янки,  человек
практичный; до всякой чувствительности, говоря иначе  -  поэзии,  я  чужд.
Отец мой был кузнец, мой дядя - ветеринар, и сам я в юности был и кузнецом
и ветеринаром. Потом я поступил на оружейный завод и изучил мое теперешнее
ремесло,  изучил  его  в  совершенстве:  научился  делать  все  -   ружья,
револьверы, пушки, паровые котлы, паровозы, станки. Я  умел  сделать  все,
что только может понадобиться, любую вещь на свете; если  не  существовало
на свете новейшего способа изготовить  какую-нибудь  вещь  быстро,  я  сам
изобретал такой способ, и это мне ровно ничего не стоило. В  конце  концов
меня назначили старшим мастером; две  тысячи  человек  работало  под  моим
надзором.
   На такой должности надо быть человеком боевым - это само собой понятно.
Если под вашим надзором две тысячи головорезов, развлечений у вас  немало.
У меня во всяком случае их было достаточно. И в конце концов я нарвался  и
получил то, что мне  причиталось.  Вышло  у  меня  недоразумение  с  одним
молодцом, которого мы прозвали Геркулесом. Он так  хватил  меня  ломом  по
голове, что череп затрещал, а все швы на  нем  разошлись  и  перепутались.
Весь мир заволокла тьма, и я долго ничего не сознавал и не чувствовал.
   Когда я очнулся,  я  сидел  совершенно  один  под  дубом  на  траве,  в
прелестной местности. Впрочем, не совсем так: рядом находился еще какой-то
молодец, он сидел верхом на лошади и смотрел на меня сверху вниз, -  таких
я видывал только в книжках с картинками. Весь  он  с  головы  до  пят  был
покрыт старинной железной броней;  голова  его  находилась  внутри  шлема,
похожего на железный бочонок с прорезями; он держал  щит,  меч  и  длинное
копье; лошадь его тоже была в броне, на лбу у нее торчал стальной  рог,  и
пышная, красная с зеленым, шелковая попона свисала, как одеяло,  почти  до
земли.
   - Прекрасный сэр, вы готовы? - спросил этот детина.
   - Готов? К чему готов?
   - Готовы сразиться со мной из-за поместий, или из-за дамы, или...
   - Что вы ко мне пристаете? - сказал я. - Убирайтесь к себе в цирк, а не
то я отправлю вас в полицию.
   Что же он тогда, по-вашему,  сделал?  Он  отъехал  ярдов  на  двести  и
поскакал во весь опор прямо на меня, склонив свой железный бочонок  к  шее
лошади и выставив вперед длинное копье. Я увидел, что он не шутит, и когда
он доскакал до меня, я был уже на дереве.
   Тогда он объявил, что я его собственность, пленник  его  копья.  Доводы
его показались мне весьма убедительными; и так как на его стороне были все
преимущества, я решил не возражать ему. Мы заключили соглашение: я пойду с
ним, куда он прикажет, а он не будет меня обижать. Я слез с дерева,  и  мы
отправились в путь; я шагал рядом с его конем.  Мы  двигались  с  ним,  не
торопясь, через поля и ручьи, и я очень удивлялся, что никогда прежде этих
полей и ручьев не видал; сколько я ни вглядывался, никакого цирка я так  и
не увидел. Наконец я перестал думать  о  цирке  и  решил,  что  незнакомец
сбежал из сумасшедшего дома. Но и сумасшедшего дома не  было  видно,  и  я
стал в тупик. Я спросил его, далеко ли мы от Хартфорда.  Он  ответил,  что
никогда не слыхал такого названия; я решил, что он врет, но пререкаться  с
ним не хотел. Через час мы заметили вдали город,  лежавший  в  долине,  на
берегу извилистой реки, а над городом,  на  холме,  стояла  большая  серая
крепость с башнями и бастионами, - впервые в жизни я увидал такую крепость
наяву.
   - Бриджпорт? [городок в штате Коннектикут,  недалеко  от  Хартфорда]  -
спросил я, указав рукой на город.
   - Камелот  [по  романам  Круглого  Стола,  одна  из  резиденций  короля
Артура], - сказал он.


   Моему незнакомцу, видимо, очень хотелось спать. Он  сам  несколько  раз
ловил себя  на  том,  что  клюет  носом,  и,  наконец,  улыбнувшись  своей
трогательной старомодной улыбкой, сказал:
   - Я больше не в силах рассказывать. Идемте ко мне, у меня все записано;
я дам вам свои записи - если хотите, можете прочесть их.
   Когда мы вошли к нему в комнату, он проговорил:
   - Вначале я вел дневник, а потом, много лет спустя, переработал  его  в
книгу. О, как давно это было!
   Он вручил мне рукопись и указал место, с которого я должен  был  начать
чтение.
   - Начните отсюда, - все, что случилось прежде, я вам уже рассказал.
   Он совсем засыпал.  Направляясь  к  двери,  я  услышал,  как  он  сонно
пробормотал:
   - Доброй ночи, прекрасный сэр.
   Я сел у камина и принялся разглядывать свое сокровище. Первая и большая
часть записей была  сделана  на  пергаменте,  пожелтевшем  от  времени.  Я
тщательно изучил один листок  и  убедился,  что  это  палимпсест  [древние
рукописи на пергаменте, первоначальный текст которых был стерт  и  заменен
новым, с целью экономии дорогостоящего  материала  для  письма  (пергамент
изготовлялся  из  свиной  кожи)].  Из-под  неразборчивых  древних   строк,
написанных  историком-янки,  выступали  следы  других  строк,  еще   менее
разборчивых и еще более древних,  -  латинские  слова  и  фразы,  вероятно
отрывки древних монашеских  сказаний.  Я  перелистал  рукопись  до  места,
указанного мне незнакомцем, и стал читать...
   Вот что я прочел:



ПОВЕСТЬ О ПРОПАВШЕЙ СТРАНЕ


1. КАМЕЛОТ

   - Камелот... Камелот... - говорил я себе. - Нет, никогда  не  слыхал  я
такого названия. Вероятно, так называется сумасшедший дом.
   Местность вокруг нас, спокойная и мирная, была прелестна, как мечта,  и
совершенно пустынна. Воздух был полон аромата цветов, жужжанья  насекомых,
пения птиц, но нигде не было  видно  ни  людей,  ни  повозок.  Дорога,  по
которой  мы  двигались,  была  в  сущности  узкой  извилистой  тропкой   с
отпечатками копыт и кое-где по бокам со следами колес на примятой траве, -
колес с ободьями шириной в ладонь.
   Внезапно мы повстречали хорошенькую  девочку  лет  десяти,  с  золотыми
волосами,  струившимися  по  плечам.  На  голове  у  нее  был   венок   из
огненно-красных маков. Приятно было на нее глядеть, так  шел  к  ней  этот
венок.  Она  брела  не  торопясь,  и  на  невинном  ее  личике  отражалось
спокойствие души. Мой спутник не обратил на нее никакого внимания, наверно
даже не заметил ее. А она? Она нисколько не удивилась его  фантастическому
наряду, словно ежедневно встречала людей в латах, и прошла мимо  него  так
же равнодушно, как прошла бы мимо коровы. Но что стало с  девочкой,  когда
она увидела меня! Она подняла  руки  и  окаменела  от  удивления;  рот  ее
раскрылся,  глаза  испуганно  расширились;  вся   она   была   воплощением
любопытства, смешанного со страхом. Так  она  и  стояла,  глядя  на  меня,
словно прикованная, пока мы не скрылись за поворотом лесной  дороги.  И  я
никак не мог понять, почему девочку поразил я, а не мой спутник; и  почему
она именно