лошади.
     Не прошло и получаса, как впереди послышался предупредительный сигнал
- крик дрозда.  Вслед за ним -  возглас: "Враги!" - и показались несущиеся
галопом разведчики.  Харка  посмотрел на  своего отца  -  гордого военного
предводителя.  На  вожде  был  головной  убор  из  перьев  Военного  орла.
Матотаупа должен был  дать приказ.  Теперь уже  никто не  сомневался,  что
предстоит сражение.
     Появившийся на пригорке Солнечный Дождь руками показывал, что впереди
страшная опасность.  В  это время и сбоку раздался предупреждающий крик об
опасности. Вдали слышался топот множества скачущих всадников.
     По  распоряжению вождя  женщины забрали к  себе  детей  из  волокуш и
перерезали гужи:  лучше потерять палатки и имущество,  чем жизнь.  Кожаные
мешочки с неприкосновенным запасом пищи -  сушеным мясом бизонов, сушеными
кореньями и ягодами - они носили при себе.
     Под водительством Хавандшиты женщины и дети двинулись назад, подальше
от места предстоящего сражения.
     Топот нарастал.  Скоро вражеские всадники,  вытянувшиеся в правильную
линию,  показались на гребне ближайшего  холма.  Они  угрожающе  потрясали
копьями,  но  из  лука  их  еще  было  не достать.  И тут произошло что-то
ужасное.  Раздался  резкий  звук,  какого  Харке  никогда  не  приходилось
слышать.  Мать Харки схватилась за грудь и откинулась назад,  будто что-то
ударило ее.  Харка подал Пегого вплотную к коню,  на котором сидела  мать,
чтобы  помочь  ей.  Мать  упала  на его руки,  и он почувствовал,  что она
мертва. Не в силах удержать ее, Харка соскочил с коня и, приняв на руки ее
тело,  осторожно  опустил  на траву.  Из груди матери текла тонкая струйка
крови.  Уинона пронзительно закричала и хотела тоже соскочить с лошади, но
Харка  приказал  ей  остаться  в  седле  и  уезжать  вместе  с  остальными
женщинами.  Сам он снова вскочил на коня и повернул к  воинам.  Его  глаза
горели,  но были сухи. Снова раздался тот же резкий звук, и Харка услышал,
как что-то прожужжало над ним.
     - Мацавакен! Мацавакен! Гром-железо! - закричал Солнечный Дождь.
     Враг был уже на  расстоянии полета стрелы.  Воины рода Медведицы тоже
вытянулись в линию.  Обе стороны хорошо видели друг друга. Сорок два воина
дакотов против шестидесяти воинов пауни!
     На пауни были только кожаные пояса. Смазанная жиром кожа лоснилась на
солнце.  Боевая раскраска лиц свидетельствовала о том, что они имели время
хорошо  подготовиться.  На  голых  черепах  пауни  торчали  клочки  волос.
Вражеские воины натянули луки и  угрожающе потрясали копьями.  Харка узнал
вождя врагов по пучку перьев в  волосах.  В руках вождь держал то страшное
оружие,  из которого только что была убита мать.  Длинная железная трубка,
прикрепленная к  куску дерева.  Харка видел,  как  вождь при помощи тонкой
палки что-то запихивал в нее.
     В  ответ  на  первые  выстрелы  пауни  Матотаупа издал  военный  клич
дакотов:  "Хи-юп-юп-юп-хи-иах!" - и все воины дакоты подхватили этот клич,
который  должен  был  возбудить их  мужество  и  напугать врага.  Раздался
ответный крик пауни. Вой и лай собак влился в общий шум.
     - Эй,  вы,  койоты!  -  кричал Солнечный Дождь. - Вы не испугаете нас
вашим мацавакеном! Убийцы женщин! Мы покажем вам, как сражаются мужчины!
     - Грязные крысы!  Убирайтесь отсюда,  не то ваши косы будут болтаться
перед нашими палатками! - вопили пауни.
     Вождь пауни зарядил свой мацавакен и,  приложив его к щеке,  поскакал
вперед.  Навстречу ему  понесся Матотаупа.  Следом  за  вождями ринулись и
остальные воины.  Вождь  дакотов на  всем  скаку метнул копье раньше,  чем
раздался выстрел.  Копье вонзилось в плечо пауни,  он покачнулся,  выронил
ружье и упал с коня. Старая Антилопа, Ворон и его старший сын были рядом с
Матотаупой.  С  другой стороны два пауни спешили спасти своего вождя и его
оружие.   Солнечный  Дождь  с   несколькими  воинами  бросился  в   брешь,
образовавшуюся в строю врага,  и, сразу же повернув, напал на пауни сзади.
Удачно пущенная стрела поразила одного из врагов,  и победный крик дакотов
сопроводил этот  маленький успех.  А  около павшего вождя пауни завязалась
схватка.  Антилопа подхватил с земли упавшее ружье,  но,  не зная, как его
применить в бою, тут же отбросил в сторону.
     Харка же  не терял из виду отца и  его воинов.  Заметив,  что опасное
оружие валяется в траве и мустанги вот-вот разобьют его копытами,  мальчик
быстро соскользнул с коня и,  пригнувшись к земле,  побежал к сражающимся.
Топчущиеся кони храпели, поднимались на дыбы. Сильный удар копыта пришелся
Харке по  руке,  и  мальчик скорчился от  боли,  но  продолжал пробиваться
вперед. Наконец он схватил ружье и понесся назад так быстро, как никогда в
жизни не бегал.  Ружье было тяжелое,  но в  этот момент он не почувствовал
его  тяжести,  вскочил на  коня,  издал победный клич и,  опустив поводья,
поскакал в сторону от сражающихся.  Мальчик знал - увидев, что он завладел
ружьем, враги бросятся за ним.
     Харка изо    всех    сил    прокричал     как     настоящий     воин.
"Хи-юп-юп-юп-хи-иах!" - и поднял свою добычу над головой.  Озлобленный вой
пауни подтвердил,  что Харка достиг  цели.  Вслед  ему  понеслись  стрелы.
Мальчик  соскользнул  под  брюхо  коня,  и вовремя,  потому что две стрелы
тотчас скользнули по спине  Пегого,  а  одна  запуталась  в  гриве.  Харке
удалось уйти за холм,  но его настигал топот приближающейся погони. Шесть,
нет, даже семь всадников! И Харка снова поднял коня вскачь.
     Мальчик был легок,  и  Пегому ничего не стоило оставить врагов далеко
позади.  Оглянувшись,  Харка увидел,  что пауни остановились на  пригорке,
злобно кричат и  стреляют из луков.  Но стрелы не долетали.  Харка еще раз
поднял ружье кверху,  чтобы разгорячить преследователей,  и вдруг раздался
выстрел.  Мальчик от испуга уронил ружье.  Но выстрел произвел потрясающее
действие:  преследователи бросились  наутек,  вероятно  решив,  что  Харке
известен секрет оружия их вождя.  Увидев, что враги бегут, мальчик сдержал
коня, повернул его вспять и, на скаку опустившись до земли, поднял оружие.
Он  поехал на  тот  самый пригорок,  где только что были враги.  Перед ним
открылось поле битвы.
     Линии воинов смешались.  Вождь пауни лежал убитый в траве.  Матотаупа
держался недалеко от него и  бился с  врагами копьем.  После каждой победы
он,  по обычаю индейцев,  касался копьем убитого вождя. Солнечный Дождь со
своей группой расстроил все левое крыло пауни,  но на правом враги теснили
воинов рода Медведицы.  Тогда Харка,  крича из всех сил и  направив вперед
ружье,  понесся на  правое крыло.  Ему удалось обратить на  себя внимание.
Пауни  знали  действие  ружья,   и   приближение  мальчика  привело  их  в
исступление.  Одни из них бросились бежать,  другие -  поскакали навстречу
Харке.  Это  несколько облегчило положение дакотов  на  правом  фланге,  и
теперь они уже сами набросились на пауни. Тут раздался новый победный крик
Матотаупы: он уложил копьем еще одного врага, того, который принял на себя
роль  вождя.  Вновь оставшиеся без  предводителя пауни дрогнули,  ряды  их
расстроились, и они обратились в бегство.
     Между тем  Харке приходилось туго.  К  нему на  полном галопе неслось
несколько пауни.  Но  мальчик,  сообразив,  что теперь нет никакого смысла
спасаться бегством,  поскакал туда,  где был Матотаупа со  своими воинами.
Его встретил победный крик дакотов.
     Дакоты  преследовали последних пауни.  Все  меньше  и  меньше  врагов
оставалось на поле боя. Последние удирающие пауни скрылись за холмами.
     Матотаупа протрубил в  рожок  сигнал  сбора.  Воины  со  всех  сторон
поскакали к  нему.  Они собрались у  поверженного вождя врагов,  потрясали
оружием и оглашали воздух победными криками.
     Женщины и дети,  возглавляемые Хавандшитой, повернули обратно и стали
собирать брошенное имущество.  Несколько горшков было  разбито,  несколько
жердей для палаток поломано. Все остальное сохранилось в целости.
     Женщины   принялись   перевязывать  раны   воинов.   Серьезные   раны
перевязывали лыком,  мелкие оставляли открытыми,  чтобы на  них  запеклась
кровь.  Матотаупа был ранен ножом в  ногу,  и Унчида наложила ему повязку.
Солнечному Дождю копье попало в  плечо,  разорвало мясо и поразило сустав.
Воину пришлось обратиться к жрецу - Хавандшите. Насколько мало этот старик
разбирался во внутренних заболеваниях,  настолько хорошо врачевал раны. Во
время  операции  Солнечный Дождь  плотно  сжал  зубы  и  сохранял на  лице
выражение  полного  спокойствия:  воин  должен  быть  равнодушен  к  боли.
Хавандшита позвал Унчиду,  и  та  дала  ему  пучок  собранных утром  трав,
который  был  положен  прямо  на  разорванные  мышцы.  Побледневший  после
перевязки Солнечный Дождь спокойно подошел к своему коню.  Унчида поднесла
ему в кожаном бурдючке питье.
     Четан и  Шонка тоже пострадали в бою.  У Четана было сквозное ранение
предплечья,  Шонка  получил  удар  по  голове.  Харка  растирал ушибленную
лошадью руку.
     Род  Медведицы потерял четырех воинов:  двух юношей и  двух стариков,
чьи жены и дети остались теперь без кормильцев.
     Харка, Уинона и Харбстена вместе с Унчидой стояли перед телом матери.
Большие глаза Уиноны потемнели.  Харка и Харбстена не могли удержать слез.
Конечно,  вождь  пауни хотел убить из  этого мацавакена воина,  он  просто
плохо прицелился,  но выстрел этот навсегда отнял у детей мать.  Сейчас ее
зашьют в  кожаное покрывало и  подвесят на колья,  чтобы волки не могли до
нее добраться.
     Унчида погладила Уинону по  голове,  и  девочка прижалась к  бабушке.
Мальчики взяли  сестру за  руки.  Это  как  бы  означало,  что  теперь они
принадлежат друг другу, так как вместе пережили большое горе...
     Ни  слава сегодняшней битвы,  ни  трофей -  Гром-железо,  не принесли
радости мальчику,  поглощенному горем.  Он посмотрел на Уинону. В ней, так
похожей на  мать,  воплотились теперь  для  него  дорогие черты,  и  Харка
мысленно поклялся,  что  будет охранять ее  от  всех  опасностей так,  как
охранял бы мать.
     Когда  Харка  вернулся  к  своим  товарищам  -  Молодым  Собакам,  те
встретили его приветственными криками.  Они видели в нем настоящего воина,
принесшего добычу с  поля боя.  Солнечный Дождь,  Ворон и  Старая Антилопа
тоже выразили одобрение его действиям.  Но они были сдержаннее, потому что
взрослые,  переживая радость победы и  горечь потерь,  все больше и больше
задумывались над  будущим.  Кто  мог  сказать,  что  эта  первая схватка с
враждебным племенем -  последняя?  Кто мог быть уверен в том,  что прерии,
которые должны стать для них второй родиной, в конце концов станут ею?
     Матотаупа снова отправил во все стороны разведчиков,  и род Медведицы
двинулся к истокам реки Платт.  Прерии,  через которые они шли,  лежали на
высоком нагорье, и климат здесь был более суровый. Местами на траве еще не
успел  растаять снег.  Ни  кустика,  ни  дерева.  Только  ветер  гулял  на
просторе.
     Когда стемнело и в небесной вышине зажглись бесчисленные звезды,  род
Медведицы расположился на ночлег. Дозорные разошлись вокруг лагеря. Лошади
устали не меньше людей и, едва утолив голод, прижались друг к другу, чтобы
согреться.  Собаки, чувствуя, что у людей им поживиться нечем, разбежались
в  поисках пищи,  и  несколько койотов,  оказавшихся поблизости,  стали их
первой добычей.
     Харка, Харбстена и Уинона сидели вместе с Унчидой в глубине типи, так
же  как и  утром этого богатого событиями дня.  Теперь,  вечером,  им  еще
больше недоставало матери.  Унчида тихо  пела песню о  погибшей.  Из  типи
павших в  бою  воинов тоже доносилось заунывное пение.  Снаружи раздавался
ритмичный топот босых ног.  Это  танцевали молодые девушки вокруг скальпов
убитых пауни.  Танец, сопровождавшийся негромким монотонным пением, был не
только  выражением радости победы  над  врагом,  это  было  и  заклинание.
Индейцы считали, что враг еще не побежден, если не успокоен его дух. Танец
и пение девушек должны были успокоить дух врага.
     Харка положил на  колени свой трофей -  мацавакен.  Он ощупывал его и
думал о  том,  как  с  помощью этого оружия,  отнявшего у  него  мать,  он
совершит хорошее дело  -  отомстит врагам,  убьет  кого-нибудь  из  пауни.
Мужчин  с  голыми черепами и  клочком волос  на  макушке мальчику даже  не
приходило в  голову считать за людей.  Вот дакоты -  это люди,  пауни же -
волки,  которых нужно уничтожать.  И он,  Харка, не может дожидаться, пока
станет взрослым воином.  Он  отвоевал мацавакен,  и  мацавакен принадлежит
ему.  Надо раскрыть тайну этого оружия и научиться владеть им.  Кто в этом
может помочь? Никто. Даже отец тут бессилен.
     Под  монотонное пение  танцующих женщин  заснули Уинона и  Харбстена.
Улеглась Унчида.  Только Харка не спал,  когда вождь вернулся с  совета из
типи жреца.  Матотаупа сел у очага,  набил трубку и закурил.  Он долго так
сидел молча,  потом поманил к себе Харку. Мальчик осторожно положил оружие
на землю -  он опасался,  что ружье опять может выстрелить,  -  и спокойно
подошел к отцу.
     - Ты сегодня правильно действовал, - сказал сыну вождь.
     Харка в душе порадовался похвале, но совсем не так, как раньше, когда
была жива мать и он чувствовал себя просто мальчиком.
     - Мацавакен - твоя добыча.
     - Да,  - гордо ответил мальчик, ведь слова отца означали не что иное,
как то,  что Харка имеет теперь право распоряжаться этим оружием по своему
усмотрению.
     - Ты во время битвы выстрелил?
     - Нет, оно выстрелило само, - сказал Харка неуверенно.
     - Это колдовство.
     - Возможно,  отец... Но, может быть, мы просто не знаем этого оружия.
Надо найти воина,  который умеет с  ним обращаться.  Пусть мы будем искать
сотню дней,  но я  уверен,  что найдем...  А  если не найдем,  то пойдем к
великому вождю дакотов Татанке-Йотанке. Уж он-то знает тайну Гром-железа.
     - Возможно...  Но я  хочу тебя просить подумать о другом.  Сейчас уже
поздняя ночь, и все-таки я прошу тебя подумать. Ты очень устал?
     - Я готов, отец. Я не устал.
     - Если мальчик такого возраста, как ты, добывает трофей, то по нашему
обычаю мальчик приносит жертву Великому и Таинственному.
     - Да, отец.
     Харка  знал  об  этом  обычае.  Все  его  старшие  товарищи  когда-то
приносили жертву.  Четан в  одиннадцать лет  принес свою жертву -  любимую
собаку.  Харка  знал,  что  для  Четана  эта  жертва была  очень  тяжелой.
Маленький черный  клубочек -  все,  что  осталось от  пса,  был  положен в
пещеру,  и  Четан доказал,  что  отныне он  способен преодолеть не  только
физическую боль.  И  все были горды за Четана,  и  Четан был горд за себя.
Харка был уверен,  что он также спокойно принесет любую жертву. Но лишь он
сказал отцу свое "да",  как его охватил страх. Он очень устал, его измучил
голод, нестерпимо ныла ушибленная рука.
     - Харка - Твердый как камень, - продолжал Матотаупа. - Каждый мальчик
приносит в жертву самое дорогое, и эта жертва - важное испытание воина. Ты
прекрасно боролся и немало помог нам. Я думаю, ты принесешь в жертву самое
дорогое, что у тебя есть?
     - Да, отец.
     Харка снова спокойно сказал свое "да",  но  в  душе его поднялась еще
большая тревога.
     - Что для тебя самое дорогое?
     - Мой конь, отец.
     - Кони нам сейчас нужны, и мы не можем жертвовать ими. А что еще тебе
дорого, Харка - Твердый как камень?
     - Моя добыча,  отец. Оружие, убившее мою мать. Оружие, которым я убью
пауни.
     - Было  бы  хорошо,  Харка,  если бы  ты  принес в  жертву Великому и
Таинственному мацавакен.
     Харка долго молчал.
     - Но как это сделать, отец? - спросил он.
     - Передать его типи жреца.
     - Ты мне это предлагаешь, отец?
     - Нет,  я не предлагаю.  Я только спрашиваю, готов ли ты сам передать
мацавакен в типи жреца.
     - Да, я готов, - с достоинством ответил Харка.
     Он  взял ружье и  вышел из типи.  Отец не держал его.  Мальчик прошел
мимо девушек,  все еще продолжавших пляску у скальпов, и направился к типи
жреца.  Вход в  нее был закрыт,  но  он  решительно поднял полог и  вошел.
Вместе с Харкой в типи ворвался ветер,  и раздались странные мягкие звуки.
В  полутьме мальчик заметил,  что  это  высохшие шкуры  змей  зашуршали по
подвешенным  барабанам.   Из   глубины  типи   показалась  фигура  старого
Хавандшиты. Харка поднял свое ружье.
     - Это то,  что я, Харка - Ночной Глаз - Твердый как камень, приношу в
жертву Великому и Таинственному. Я все сказал. Хау!
     Старый жрец взял оружие.
     - Хорошо. Теперь это принадлежит типи жреца. Хау!
     Харка не  стал ожидать,  что еще скажет Хавандшита,  он  повернулся и
вышел.
     Мальчик не сразу возвратился к отцу. Он побежал к лошадям.
     Его  друг  Четан,  несмотря на  свою  рану,  охранял  табун.  Вдалеке
завывали волки.  Харка  молча подошел к  Четану.  Ничего не  сказал ему  и
Четан.  Харка  прошел к  своему коню.  Пегий  коснулся мягкими губами щеки
своего хозяина.  Харка задумался. Коня он не мог принести в жертву, потому
что конь нужен. Свою добычу он принес в жертву. Но разве она не нужна? Это
оружие врага.  Этим оружием нужно мстить врагу. А для чего нужен мацавакен
в типи жреца?  Почему жрец хотел получить его именно сегодня ночью,  когда
Харка  еще  не  успел узнать тайны Гром-железа?  Может быть,  старик знает
тайну оружия?  Или, может быть, всякая тайна принадлежит только Великому и
Таинственному? Но ведь оружие было в руках вождя пауни и вождь пользовался
им? А вождь пауни не был жрецом...
     Харка не  мог ответить на  эти вопросы.  Не  мог он поделиться своими
сомнениями и с Четаном. Только сейчас Харка понял, как ему жалко отданного
мацавакена.  Ведь будучи воином и владея таким оружием,  он был бы сильнее
тех,  кто  имеет только лук и  стрелы.  Он  мог бы  стрелять дальше всех и
убивать врагов.
     Теперь Харка почувствовал,  что  самое большое его  желание -  добыть
новый мацавакен и научиться им пользоваться. Надо его добыть!
     Придя к такому выводу,  Харка молча покинул своего друга и вернулся в
типи.
     Отец снова похвалил Харку за то,  что он храбро сражался,  и особенно
хвалил за то, что он сумел принести достойную жертву. Но Харка на этот раз
отнесся еще равнодушнее к  словам отца.  Чем больше он  думал,  тем больше
убеждался,  что мысль о подобной жертве принадлежала не отцу.  Отец не мог
сам  предложить мальчику отдать  мацавакен,  он  слишком хорошо знал  цену
оружию,  и  никогда бы ему не пришло в  голову лишить мальчика его добычи.
Нет, это сам старый Хавандшита придумал. Но зачем?..
     Харка завернулся в  мягкую шкуру и заснул.  Но и во сне с его лица не
сходило выражение мучительного раздумья.


                            Черный незнакомец

     На  следующий день  дакоты продолжали переход.  После  ночного отдыха
ослабевшим  людям  было  тяжело  подниматься в  дорогу.  Возбуждение битвы
улеглось,  радость победы осталась позади,  и  все  сильнее давали о  себе
знать раны.  Поврежденная нога мешала Матотаупе управлять конем. Солнечный
Дождь с  трудом держался на  лошади.  Потеря четырех воинов была серьезным
уроном, и восполнить его род Медведицы мог лишь в течение нескольких лет.
     Мужчины и  юноши ходили в разведку и охраняли колонну,  ведь разбитые
пауни могли собрать соплеменников и  снова совершить нападение.  Но как ни
страшно  было  нападение,  еще  большую  опасность  представлял  голод,  и
разведчиков интересовали не только происки пауни,  но и  отыскивание мест,
где бы можно было поохотиться.
     Когда  на   западе  уже  совершенно  отчетливо  вырисовались  контуры
Скалистых гор, показалась река Северный Платт. Холодный ветер терзал травы
прерий,  снежные короны сверкали на  далеких вершинах,  но  все  же  весна
наступала и  снег  в  горах начал таять.  Мутная вода  в  реке прибывала с
каждым  часом.  Шумный бурлящий поток  подмывал берег,  крутился воронками