сняли дерн и начали углубляться в землю.
     На следующий день Харка работал один.  Яма была уже так глубока,  что
Харка мог в  ней сидеть,  но  он хотел сделать ее еще глубже,  чтобы можно
было надежно укрыться.  Скоро он докопался до камня. Впрочем, яма уже была
теперь  достаточно глубока.  Мальчик выровнял боковые стенки и  укрепил их
камнями. Накрыть часть ямы, которая не была защищена утесом, он решил пока
шкурой бизона.
     Закончив работу,  мальчик уселся  у  своего нового жилища и  невольно
снова вспомнил о типи рода Матотаупы,  о своих друзьях.  Вспоминают ли они
его?  Скорее всего,  из  страха перед жрецом они  даже  не  произносят его
имени. Но все-таки помнят ли?..
     Харка отвлекся  от своих размышлений,  потому что уж очень настойчиво
кружился сегодня орел над долиной и никуда не улетал.  Точно он  облюбовал
тут себе какую-то добычу.  А может быть,  он недоволен, что в его владения
проникли люди,  ведь,  судя по следам,  до  сих  пор  этот  глухой  уголок
посещали  только  лани  да  птицы...  А  может  быть...  и  Харка принялся
рассматривать свой новый нож,  - может быть,  отец прав, и этот клинок уже
раньше был чьим-то оружием,  и индейцы когда-то были в этой долине?  Кусок
камня,  прикрепленный к костяной рукоятке, был острый и твердый. Харка был
им  доволен.  В  самом  деле,  откуда  здесь этот нож и эти камушки,  ведь
некоторые из них оказались прямо готовыми наконечниками для  стрел?  Может
быть,  в этом лесу жили когда-то индейцы...  Что ж, в зимнее время лес мог
служить им хорошим укрытием от снежных бурь.
     Забеспокоились лошади. Они замотали головами и били передними ногами.
Харка прислушался, потом поднялся и направился к ручью. Все было как будто
бы спокойно: тихо журчала вода, в небе парил орел.
     Что же тревожило лошадей?
     Мальчик вернулся к  землянке и  на всякий случай разложил перед собой
все виды оружия, которые были у него: лук со стрелами, копье, ружье. Ружье
он даже зарядил. Под рукой у него был и нож. Лошади, кажется, успокоились,
и мальчик занялся делом:  стал снаряжать стрелы наконечниками.  К одним он
прикреплял каменные наконечники,  к  другим -  костяные.  До сих пор Харке
приходилось пользоваться стрелами  с  костяными  наконечниками.  Стрелы  с
каменными  наконечниками  летели  иначе,  и  Харка  решил  поупражняться в
стрельбе.  Он  выбрал себе  цель на  другом берегу ручья.  Когда кончились
стрелы,  он перебрался через ручей, собрал их и вернулся обратно. Потом он
стал бросать копье и  скоро научился действовать им  не  хуже,  чем копьем
отца, которое было ему привычно. Устав от всех этих упражнений, он напился
и присел у землянки отдохнуть.  Он взял в руки рога оленя и задумался,  на
что бы их употребить.
     И  вдруг  лошади  понеслись  вдоль  ручья.  Харка  всполошился и  уже
поднимался на  ноги,  чтобы взглянуть,  что же  их  испугало,  как над ним
раздался страшный шум  и  словно порыв  штормового ветра налетел на  него.
Едва он  приподнялся,  как  на  его спину навалилась невероятная тяжесть и
придавила к земле.  Страшная боль пронзила Харку.  Это орел вцепился в его
плечи и крепким клювом ударил по голове.
     Смертельный страх придал мальчику необыкновенную силу,  он рванулся в
сторону и вместе с птицей покатился вниз по склону.  Орел отпустил его,  и
Харка упал в ручей.  И только стал он выбираться из воды,  как увидел, что
орел готов к новому нападению.  Скатываясь по склону,  мальчик не выпустил
из рук оленьих рогов и теперь выставил их навстречу хищной птице. Но орел,
размах крыльев которого был,  пожалуй,  больше двух метров,  не  собирался
упускать добычи. Он кружил вокруг мальчика. Глаза Харки заливала кровь, от
удара клювом у него кружилась голова,  но в мыслях было одно:  защищаться,
иначе -  смерть.  Он  с  трудом поднялся на  ноги и  размахивал рогами над
головой.  Орел поднялся чуть выше.  Харка отер кровь, которая заливала ему
глаза,  и попытался укрыться под защиту скалы.  Но едва он сделал шаг, как
снова услышал над собой ужасный шум крыльев.  Мальчик,  напрягая последние
силы,  взмахнул рогами  и  ударил  по  нападающей птице.  Орел  отвалил  в
сторону.  Харка снова поднял рога,  но потерял равновесие и опять скатился
вниз,  к  ручью.  Орел не оставлял его.  Ему удалось нанести Харке удар по
руке. И вот уже страшный клюв над головой... Харка прижался лицом к земле,
чтобы защитить глаза.  И  тут  новая боль  заставила его  сжаться.  Прошла
секунда,  другая.  Больше ударов не последовало.  Мальчик приподнялся.  Он
ничего  не  видел,  но  слух  не  мог  обмануть его:  мустанг вступился за
мальчика. Он бил копытами, кусался. И вот - все стихло...
     Харка  лежал  на  берегу ручья,  ослабевший от  потери крови.  Он  не
двигался.  Рядом стоял Серый и трогал его теплыми губами. Подошел и второй
мустанг.  Временами животные брыкались задними ногами: орел все еще кружил
над ними. На траве рядом с Харкой лежали два огромных пера из хвоста орла.
Серый выдрал их.
     Мальчик пришел в  себя,  и  в  нем росла воля к  жизни.  Потеря крови
вызывала жажду.  Но он преодолел слабость и,  чувствуя,  что рядом, совсем
рядом с ним вода,  собрал все свои силы,  подполз к ручью и принялся жадно
пить.   Стало   легче.   Тронув  рукой   нестерпимо  болящую  голову,   он
почувствовал,  что рука в крови.  Надо остановить кровь... в землянке есть
лыко... Но землянка так далеко... Хватит ли сил до нее добраться?..
     Харка погрузил руку в  воду и  промыл глаза.  И когда он снова увидел
зеленую траву и  лучи солнца,  отражающиеся в  чистой воде ручья,  у  него
словно прибавилось силы,  и  он  медленно пополз вверх  к  землянке.  Этот
короткий путь занял,  наверное,  несколько часов, но все-таки он добрался.
Пришлось полежать и перевести дух,  прежде чем он смог приняться за поиски
лыка.  У  него еще хватило сил сделать перевязку,  хватило сил натянуть на
себя  тяжелую бизонью шкуру,  которая могла быть хоть какой-нибудь защитой
от нападения хищной птицы.  И тут он потерял сознание. В таком состоянии и
нашел его отец, когда ночью вернулся с охоты с добычей.
     Две  убитые лани и  два  енота были брошены на  траву,  и  Матотаупа,
полный тревоги за сына, все внимание уделил ему.
     Прошло пять дней,  прежде чем Харка смог рассказать отцу о том, что с
ним произошло.  Все эти пять дней и  ночей отец не отлучался от него.  Еды
было достаточно,  но  немало было и  забот.  Матотаупа за  эти дни выделал
шкуры  убитых животных,  обработал кости.  Из  рожек  ланей  он  изготовил
наконечники для стрел и кинжал.  Часть снятых и высушенных шкур он нарезал
на узкие полоски и связал из них лассо.
     Когда Харка почувствовал себя  лучше,  он  был  совершенно счастлив с
отцом.   Сознание,  что  выдержано  серьезное  испытание,  доставляло  ему
радость.  А  главное -  они были вместе и  сейчас не  испытывали ни в  чем
нужды.
     Только орел продолжал летать высоко над долиной.
     - Когда я охотился, - сказал Матотаупа, - я приметил, где его гнездо.
Нам надо покончить с ним,  если мы хотим спокойно жить.  Но спешить с этим
нечего, сначала тебе нужно как следует поправиться и набраться сил.
     Матотаупа  терпеливо  ждал,  пока  раны  Харки  затянутся  и  мальчик
окрепнет. Но это произошло довольно скоро, вероятно, предвкушение охоты на
орла способствовало выздоровлению, и они начали подготовку к охоте.
     - Есть  разные способы убить  этого  орла,  -  сказал как-то  вечером
Матотаупа.  -  Ты  можешь убить его  из  твоего мацавакена,  но  при  этом
лишишься одного заряда без особой нужды.  И потом неизвестно,  попадешь ли
ты  в  него.  Выстрел из  ружья далеко слышен.  До сих пор мы не встречали
поблизости человека -  ни краснокожего,  ни белого,  мы не разводили огня,
чтобы  не  привлечь кого-нибудь дымом.  Никто  нас  не  может найти,  если
случайно не окажется совсем рядом и не обнаружит наших следов.  Пока этого
не случилось. И я думаю, не стоит стрелять по орлу из мацавакена.
     - Какой же способ ты предлагаешь, отец?
     - Если бы орел спустился пониже,  я мог бы попасть в него стрелой. Но
он  теперь  держится очень  высоко.  Вот  почему я  думаю,  что  нам  надо
добраться до его гнезда и уничтожить его там.
     - Ты сказал, что знаешь, где оно. Можно к нему подобраться?
     - Трудно,  но  можно.  Этот орел не селится на деревьях,  он выбирает
одинокий крутой утес и  там строит себе гнездо.  Я  думаю,  нам надо будет
взять с собой лассо, лук со стрелами и копье.
     - И мой мацавакен?
     - Это твое дело.
     - Когда мы отправимся, отец?
     - Завтра рано  утром.  Большую часть пути мы  можем проехать верхом и
сбережем время и силы.
     На рассвете навьючили коней, взяли с собой на пятеро суток провианта,
чтобы не отвлекаться по дороге охотой,  и  направились к выходу из долины.
Миновав расщелину, они поехали верхом. Лошади отъелись на сочном пастбище,
хорошо отдохнули и  были  готовы к  любым переходам.  И  целый день отец с
сыном ехали по долинам,  через холмы,  по кустарникам,  по лесу.  После их
маленькой долины,  которая хотя и была для них надежным укрытием, но очень
уж напоминала плен,  Харка не мог наглядеться на бесконечные гряды холмов,
покрытые густым лесом.
     К вечеру всадники достигли высоты, с которой Матотаупа заметил гнездо
орла.  Они  слезли с  коней,  привязали мустангов к  дереву и  отправились
поближе к вершине, на которой было расположено гнездо. Почти целый час они
карабкались по  скалам,  на  лассо поднимая за  собой оружие.  Уже  начало
темнеть,  когда они были у цели.  Харка всмотрелся и без помощи отца сумел
обнаружить гнездо.
     Хищная  птица  облюбовала  труднодоступный  утес.   На   уступе  его,
обращенном на восток,  виднелись толстые,  как бревна, сучья. Орла не было
видно.
     До  полной  темноты  индейцы  прятались  в  расселине,  поджидали его
возвращения,  но он так и не вернулся. Ночью орлы не летают, и Матотаупа с
Харкой спустились к коням и решили провести эту ночь в лесу.
     Задолго до утреннего рассвета они снова поднялись на вершину. В узкой
расселине утеса они обосновались так, чтобы орел не мог их заметить. Когда
взошло солнце, отец с сыном убедились, что гнездо оставалось пустым.
     Весь  день  они  просидели в  расселине,  но  орел не  появлялся даже
поблизости. Так он и не возвратился в свое гнездо.
     - Что-то произошло,  - сказал Матотаупа. - Во время охоты я все время
наблюдал за  ним,  и  он  каждый день  возвращался.  Мне  уже  тогда очень
хотелось его уложить, но ты оставался один, и я не стал задерживаться.
     - Но что могло случиться? Почему он не возвращается?
     - Может быть, он построил себе новое гнездо, кто его знает...
     Они прождали еще целый день -  третий, но так и не видели, чтобы орел
летал где-нибудь поблизости.  Тогда решили прекратить охоту и  направились
обратно.
     Лишь утром они  достигли входа в  свое убежище.  Из  предосторожности
Матотаупа  велел  мальчику  подождать  с  лошадьми,  а  сам  отправился на
разведку.  Харка опустился на траву, и хотя стояла полнейшая тишина, шагов
отца не было слышно:  в  мягких мокасинах он неслышно ступал по каменистой
почве.
     Но  зато  Харку насторожили другие звуки.  Вот  он  различил жужжание
пчел,  далекий крик галок и  еще другой,  какой-то непонятный шум,  словно
кто-то раздирал мясо...
     И тут он услышал легкий звон,  знакомый ему с детства,  это тенькнула
тетива лука.  Отец выстрелил?!  Значит,  враги?!  Но Харка не мог покинуть
место,   где   его   оставил  отец,   только  ожидание  его  теперь  стало
настороженнее.
     Но долго ждать не пришлось.  Матотаупа вдруг так же неслышно появился
перед мальчиком. Он смеялся. Он смеялся?!
     - Отец,  я слышал звон тетивы лука,  а перед этим слышал еще какие-то
непонятные звуки.
     - Идем,  Харка.  Я  хочу  тебе кое-что  показать.  Лошадей можно пока
оставить тут.
     Оба направились по тропе.  Отец пропустил Харку вперед. Мальчик кинул
взгляд на ручей,  на долину и  замер.  На скале,  рядом с которой протекал
ручей, сидел орел. В его когтях было мясо, и в левом крыле торчала стрела.
Яма,  прикрытая дерном,  в  которой  индейцы  прятали  свои  запасы,  была
разворочена,  а  вокруг валялись кости и куски растерзанной туши.  Так вот
где хозяйничал орел, пока охотники караулили его у гнезда!
     Тут и Харка рассмеялся.
     Хищник не мог взлететь,  но,  увидев людей, он развернул правое крыло
и, выставив острый изогнутый клюв, приготовился к нападению.
     - Теперь он  не  будет  творить все,  что  ему  захочется,  -  сказал
Матотаупа. - Иди, Харка, приведи коней.
     Мальчик привел коней,  а  орел все так и  продолжал сидеть на месте с
опущенным левым крылом. Он, правда, снова поднял голову, угрожая Харке, но
сделать ничего не мог.
     Матотаупа,  не  обращая  внимания  на  хищника,  принялся осматривать
разрытую яму.  Потери были не так велики, как показалось на первый взгляд.
Только  верхний  сверток  был  разорван  и  его  содержимое  растаскано  и
разбросано.
     Харка помог отцу привести в порядок запасы. А лошади зло посматривали
на орла, но держались от него подальше.
     Отец с  сыном начали завтракать,  и  Харка нет-нет да  и  посматривал
искоса на своего пернатого врага.
     - Хорош молодчик! - усмехнулся Матотаупа.
     - Обжора, - сказал Харка.
     Индейцы поели, улеглись на траву и наблюдали за орлом. Птица пыталась
извлечь из крыла стрелу.
     - Как раненый воин, - заметил Харка. - Но ты неудачно попал, отец.
     - Ты думаешь?  Я мог бы подождать, пока он взлетит, и уложить его. Но
разве так плохо?
     Орел совсем не выглядел побежденным,  просто у  него в крыле застряла
стрела, и все. Он пытался избавиться от стрелы, теребя ее клювом. Потом он
оставил стрелу в покое и даже выпустил из когтей мясо.  Цепляясь клювом за
выступы  скалы,  подобрался к  ее  краю,  разбежался,  попытался взмахнуть
крыльями,  но  ничего у  него не  получилось.  После нескольких бесплодных
попыток он снова принялся ковырять клювом стрелу.
     - Умен, - сказал Харка.
     Серый приблизился к ручью.  Орел тотчас угрожающе поднял клюв, но это
не подействовало на мустанга: он спокойно попил воды и снова отошел щипать
траву.  А  орел опять стал возиться со стрелой.  И ему все-таки удалось ее
извлечь. Стрела упала на влажную траву. Харка сбегал и принес ее.
     Когда он  снова уселся рядом с  отцом,  то  увидел,  что  орел  опять
вцепился в мясо и застыл как изваяние. Раненое крыло опустилось до земли.
     - Он подумал, что ты хочешь отнять у него мясо, - заметил Матотаупа.
     Так и провели они целый день: индейцы разглядывали орла, орел смотрел
на индейцев. Харка любовался красивыми перьями птицы.
     Вечером орел снова занялся больным крылом, он расправлял на нем перья
и поглаживал рану клювом.
     Ночь индейцы спали спокойно,  они надеялись на чуткость коней.  Утром
орел выглядел бодрее и довольно энергично расправился с куском мяса. Харка
следил за ним, пока не был проглочен последний кусочек.
     - Теперь он сыт,  -  сказал мальчик, повернувшись к отцу, - но что он
будет делать, когда захочет пить?
     - Тогда он спустится к ручью.
     Так  и  случилось.  На  третий день  жажда,  видимо,  замучила птицу.
Расправив здоровое крыло,  орел,  перепрыгивая с уступа на уступ, добрался
до ручья и стал пить.  Утолив жажду,  он хотел взобраться обратно на утес,
но  после  нескольких неудачных попыток отказался от  этого намерения.  Он
остался сидеть на лугу и посматривал, что же предпримут люди.
     Харка принялся вырезать из твердого дерева флейту.  Матотаупа смотрел
в небо и вдруг схватился за лук,  взял стрелу. Харка тоже посмотрел вверх.
Над  горами парили два  коршуна.  Они все уже и  уже стягивали свои круги,
опускаясь в  маленькую долину.  Орел тоже заметил их,  он  поднял голову и
распрямил здоровое крыло.
     - Коршуны собираются напасть на беспомощного орла,  - сказал Харка. -
Они  хотят  его  растерзать,  как  однажды орел  хотел растерзать меня.  -
Мальчик отложил флейту и  занялся перьями,  которые выдрал из  хвоста орла
Серый. Перья были очень красивы.
     Матотаупа заложил в  лук стрелу,  вторую зажал в  зубах.  Орел своими
живыми  глазами  посматривал на  кружащихся коршунов  и  на  приготовления
индейца. Он собирался побороться за жизнь.
     Один из коршунов бросился вниз.  Орел в последний момент увернулся от
него, и коршун, снова взмыв вверх, намеревался повторить нападение. Он уже
падал на свою жертву,  когда Матотаупа выстрелил. Стрела пронзила коршуна,
и он свалился на землю.
     Орел посматривал на убитого коршуна,  готовый отразить нападение,  но
вскоре понял, что избавлен от врага, и гордо поднял голову.
     Второй коршун не решился напасть и улетел.
     Индейцы не шевелились,  и  орел,  набравшись мужества,  приблизился к
коршуну,  наступил на  него лапой,  разодрал клювом и  съел.  Насытившись,
опять  принялся поглаживать клювом  раненое  крыло.  Время  от  времени он
поглядывал на индейцев, но, кажется, не так зло, как до сих пор. Он словно
понял, кто спас его от врага.
     И  тут у  Харки возникла мысль приручить военного орла.  Он  закончил
вырезать свою флейту и,  когда она была готова,  попробовал играть на ней.
Вначале у него получались какие-то нестройные звуки,  но скоро ему удалось
исполнить несложный мотив, который он слышал еще в родной типи.
     Хищник прислушивался.
     Началась многодневная игра между людьми и  птицей.  Харка бросал орлу
куски кожи, необглоданные кости, куски мяса. Прошло немало времени, прежде
чем птица поняла,  что это не нападение,  и  стала подбирать куски.  Потом
орел даже научился выпрашивать еду.  И  как только люди садились есть,  он
подходил поближе, вытягивал шею и раскрывал клюв.
     Матотаупа продолжал ходить на охоту,  и мяса было достаточно:  горные
леса богаты дичью.  Как-то,  возвратившись с  охоты,  он увидел совершенно
необыкновенную картину:  мальчик сидел рядом с  орлом.  Но  едва Матотаупа
попытался приблизиться,  птица  ревниво  подняла голову  и  раскрыла клюв.
Матотаупа рассмеялся, пошел к землянке и сбросил на землю добычу.
     Постепенно орел становился членом маленькой семьи, отрезанной от мира
в  этой небольшой долине.  Он уже шевелил раненым крылом и даже наполовину
раскрывал его,  но летать еще,  конечно, не мог. На своих крепких лапах он
довольно быстро передвигался по склону и, как только Матотаупа возвращался
с  очередной  охоты,  устремлялся к  нему,  как  владыка,  требующий дани.
Однажды утром,  когда Харка был  не  особенно внимателен,  орел  утащил из
землянки сначала копье,  потом лук.  Совершенно ясно, что он решил строить
себе новое гнездо.  Крыло его к этому времени настолько зажило, что он мог
уже взлетать на скалу.
     Харка  полез  было,  чтобы  отобрать оружие,  но  орел  отклевывался.
Правда, не зло, но достаточно настойчиво.
     Матотаупа с улыбкой смотрел на стычку между двумя друзьями.
     А Харка встал перед утесом,  заложил руки за спину,  выпятил грудь и,
обращаясь к  орлу,  начал речь  (в  последние недели у  мальчика было мало
случаев поговорить,  отец все больше молчал,  и мальчик был рад поговорить
хотя бы с орлом):
     - Военный орел,  вождь  птиц,  -  торжественно начал он,  -  ты,  как
разбойник, утащил у меня копье и лук. Так между братьями не полагается. Ты
должен понять, что это позор. Ведь мы же в одном союзе. Разве ты не видел,
что Матотаупа -  мой отец - убил нападавшего на тебя коршуна? Я тоже готов
в  любое время тебе помочь.  Но и  ты должен по-братски относиться к  нам,
иначе нам придется тебя наказать. Если ты будешь вести себя как разбойник,
тогда мы вспомним,  что ты действительно разбойник,  что ты напал на меня,
клевал меня и чуть не убил.  Ведь ты же хотел утащить меня в свое гнездо и
съесть.  Но я не луговая собачка,  которую можно съесть.  Я сын вождя рода
Медведицы из  племени  Оглала,  которое входит  в  семь  костров п