ые горы, мы посетили их.
     - Кто меня там знает? Кто мог обо мне рассказать?
     - Все,  с кем мы говорили.  Воины рода Медведицы, сказали нам, хорошо
поохотились на бизонов, и они знают большую тайну.
     Харка,  как и  все окружающие,  внимательно слушал беседу.  Но  когда
шайен произнес слова "большая тайна",  он вскочил и подбежал к гостям. Это
было  против всяких обычаев.  Такое  своеволие взрослые могли не  простить
мальчику  и  прогнать его.  Но  Харка  все-таки  подошел  к  огню,  словно
подчиняясь неодолимой силе.  Матотаупа посмотрел на него с удивлением,  но
промолчал.  Харка подошел к шайену. Он указал на один из камней в ожерелье
индейца,   на  тот,   что  блестел  как  полуденное  солнце,  и,  стараясь
встретиться взглядом с шайеном, спросил:
     - Большая тайна? Какая? Эта?
     - Ты думаешь об этом камне?  -  тихо спросил шайен и с горечью сам же
ответил: - Да. Эта. Золото.
     - Белые люди хотят его иметь? Они хотят захватить поля нашей охоты?
     И, прежде чем Матотаупа успел прогнать Харку, заговорил белый.
     - Юноша, - произнес он ласково, и шайен принялся переводить его речь,
- мы не хотим захватывать ваши поля охоты. Посмотри сюда, - и он вынул два
свертка и  высыпал из  них блестящие монеты,  каких еще никогда не  видели
индейцы рода Медведицы.  - Посмотри сюда - вот золото, а вот - серебро. Я,
по мнению многих белых,  богатый человек.  У меня достаточно золота,  но я
никому никогда не  угрожаю и  не собираюсь никого обкрадывать.  Я  не хочу
ничего другого,  как  только рисовать картины.  И  этими  картинами я  сам
околдован.  Но ты, юноша, прав в своих опасениях. Когда кто-нибудь владеет
такой тайной, лучше всего молчать. Слишком много разбойников и воров.
     Харка  кивком  головы  поблагодарил Желтую  Бороду и  отошел на  свое
место.
     - Хау,  - сказал Матотаупа. - Это так. Я вижу, что ты, белый человек,
справедливый воин.  Я  буду  охотиться  на  медведя,  и  ты  нарисуешь мой
портрет.
     Едва наступило следующее утро,  как в  типи вождя все были на  ногах.
Далеко  Летающая Птица  -  Желтая  Борода  думал,  что  охотники сейчас же
отправятся в  поход,  но он ошибся.  Вождь созвал воинов на танец медведя,
чтобы умилостивить дух  гризли.  Он  надел на  себя  шкуру бурого медведя,
которая висела в его типи, и вышел на площадку, где собралось еще двадцать
воинов,  также одетых в  медвежьи шкуры.  Воины образовали круг,  склонили
спины и принялись топтаться вперед и назад,  издавая рычанье и фыркая. Они
и  в  самом деле были очень похожи на  медведей.  Вокруг них собрались все
обитатели лагеря.
     Харку  очень  интересовало,  что  будет делать Желтая Борода.  А  тот
вытащил из  кармана что-то  напоминающее белую кожу и  принялся чертить на
ней волшебной палочкой.  Художник заметил, что мальчик наблюдает за ним, и
подозвал Харку.  Он показал свои наброски и поманил переводчика -  Длинное
Копье.
     - Вот,  смотри,  мальчик, так рисуется картина. Но это не больше, чем
только картина.  Такая же  картина,  какие вы  рисуете на  бизоньих шкурах
ваших палаток синими, желтыми и красными красками.
     Харка получше рассмотрел набросок.  Художник изобразил на  нем  танец
медведя.
     - Я думаю, это так, - спокойно ответил он художнику.
     Некоторые воины  обратили  внимание  на  этот  разговор,  и  лица  их
вытянулись, но никто не сказал ни слова.
     Медвежий танец продолжался до полудня, и затем охотники отправились в
путь.  Их было четверо:  Матотаупа.  Длинное Копье,  Старая Антилопа и еще
один  известный воин  рода.  За  вождя остался брат Матотаупы -  Оперенная
Стрела.
     Четверо  охотников вместе  с  Длинным  Копьем  отправились на  запад.
Молодые Собаки  проводили их.  Когда  мальчики вернулись,  Далеко Летающая
Птица подозвал Харку и попросил, чтобы они поиграли в свои обычные игры.
     Был принесен  плотный  кожаный мячик,  появились ясеневые клюшки и на
площадке, где только что исполняли танец медведя, началась игра в травяной
хоккей.  Входы  в  две  расположенные  по  сторонам типи служили воротами.
Веселая возня и крики привлекли много зрителей.  А потом  Харка  предложил
Молодым  Собакам  показать  гостю,  как они стреляют из лука.  Он попросил
Далеко Летающую  Птицу  нарисовать  гризли,  и,  когда  художник  быстрыми
мазками кисти набросал на холсте изображение серого медведя и картина была
вынесена из типи и укреплена на шесте,  ребята приумолкли. Они смотрели на
изображение медведя широко раскрытыми глазами. "Дух медведя! Дух медведя!"
- закачали головами взрослые воины.
     - Что случилось? - спросил белый Чужую Раковину. - Я плохо нарисовал,
картина не удалась?
     - Слишком хорошо, - ответил Чужая Раковина. - Люди боятся колдовства.
     - Тогда я сам разрушу это колдовство, - сказал Желтая Борода. - Воины
дакоты должны знать, что не надо бояться картины.
     Он  принес свое ружье и  остановился на расстоянии не менее ста шагов
от картины.  Харка встал рядом с ним и смотрел,  как заряжается мацавакен.
Раздался выстрел.
     Медведь на  картине был  поражен пулей  в  плечо.  Дыра  была  хорошо
заметна на полотне. Харка улыбнулся.
     - Ты недоволен? - спросил белый мужчина через Чужую Раковину.
     - Нет,  - честно ответил Харка. - Этим выстрелом ты только раздразнил
медведя, но не убил. Неужели так трудно из мацавакена поразить цель?
     - Ты подзадориваешь меня,  мальчик.  Нет,  дело здесь не в ружье, а в
моей руке. Но покажи мне, как стреляют юноши дакоты.
     Теперь,  кажется,  можно было  не  бояться колдовства.  Красные Перья
расположились в  ста  пятидесяти шагах от  цели.  Они  стреляли точнее,  и
многие стрелы попали в  тело  медведя.  Даже Шонка стрелял совсем неплохо.
Далеко Летающая Птица не мог скрыть своего удивления.
     Потом  стреляли  Молодые  Собаки  с  расстояния  восьмидесяти  шагов.
Художник был поражен:  маленькие дети стреляли отлично.  А малыш,  который
рядом  с  Харкой  почти  не  был  заметен в  палатке вождя,  сделал лучший
выстрел.  Его  стрела  вонзилась прямо  в  сердце медведя.  Когда  подошла
очередь Харки,  он выступил вперед, у него в руках был не только лук, но и
копье отца.
     - Стрелой  Харбстены этот  медведь убит.  Будем  считать,  что  новый
медведь появился на картине. Я хочу его поразить копьем.
     Он подошел чуть поближе к цели и размахнулся.  Легкое охотничье копье
с  узким и  острым как нож кремневым наконечником проткнуло голову медведя
точно между глаз и, пройдя через холст, упало далеко позади картины. Крики
восхищения раздались вокруг.
     Изображение медведя  было  уже  никуда  негодным.  Курчавый  и  Чужая
Раковина унесли его в палатку. После того, как стих общий азарт, вызванный
состязанием,  снова зазвучали тревожные слова,  и художник все чаще и чаще
слышал слово Вакан - таинственный. Он поймал и озабоченные взгляды.
     Вечером художника пригласил к  себе  в  типи Оперенная Стрела -  брат
Матотаупы. Харка и Харбстена тоже были тут.
     Потрескивал огонь в очаге,  прекрасно пахло едой, и снова развязались
языки.  Темой разговора, естественно, были медведи и охота на них. А белый
человек с  помощью Чужой Раковины осторожно направил разговор на верования
и  легенды  индейцев,  сказания  индейцев о  медведях.  И  брат  Матотаупы
рассказывал о  том,  что Большая Медведица считается прародительницей рода
Медведицы,  Матотаупа -  означает "четыре медведя";  он  уложил их весной,
подняв от зимней спячки.
     - Медведи совсем не такие,  как другие животные,  - говорил Оперенная
Стрела.  -  У гризли - серых медведей - человеческая душа, в каждом из них
живет воин. А человеческая душа - Вакан - священная тайна.
     В  полутемном  помещении,  в  табачном  дыму  плыли  слова:  "тайна",
"таинственный".  Всюду,  где  дакоты  проходили через  девственные леса  и
прерии,  где  жизнь  их  зависела от  тысячи различных причин,  появлялись
"духи",  "тайны".  В  эти  "тайны"  с  детства  привыкали  верить,  и  они
становились как бы совершенно реальными.
     На  следующий вечер  Далеко  Летающая Птица  был  гостем  типи  Чужой
Раковины.  И конечно,  Харка в этот вечер был у своего друга - Чернокожего
Курчавого. Он постарался забиться в темный уголок, но, по просьбе гостя, и
Харку  и  Курчавого позвали к  очагу.  Далеко Летающая Птица  расспрашивал
индейского мальчика о союзе Молодых Собак,  об играх детей, интересовался,
как   они   представляют  себе  окружающий  мир,   и   получал  от   Харки
немногословные,  но  точные ответы.  Чужая Раковина был  не  такой хороший
переводчик,  как Длинное Копье,  но белый и  мальчики все же понимали друг
друга.
     Когда художник расспросил Харку,  кажется, обо всем, о чем можно было
расспросить мальчика,  он сказал,  что готов и сам ответить на вопросы.  А
мальчики давно мечтали узнать, что это за ожерелье на шее Длинного Копья и
для чего он носит его.
     - Это ожерелье,  -  ответил Желтая Борода,  -  я  подарил моему другу
Длинному Копью за то,  что он спас мне жизнь, вырвал меня из рук бандитов.
Эти бандиты были белые люди.  В ожерелье - драгоценные камни и два больших
зерна золота.  В вашем лагере я могу говорить об этом спокойно, ведь здесь
никто не обидит моего друга,  но когда мы приходим к белым, нам приходится
объяснять, что ожерелье не представляет собой никакой ценности, что оно из
стеклянных бус,  а зерна -  из меди.  Тогда мы можем быть спокойны, что на
нас не нападут грабители. Что вы еще хотите знать?
     И  уж  раз Желтая Борода сам предлагал задавать вопросы,  Харка решил
спросить то,  что давно мучило его:  почему Длинное Копье,  вождь, покинул
свое племя и  уже  столько лет путешествует по  прериям с  Далеко Летающей
Птицей?  Кто же руководит охотниками шайенов во время охоты?  Кто охраняет
типи? Кто возглавляет Совет воинов?
     Нелегко было белому ответить на эти вопросы. Но совсем не потому, что
запас слов у  Курчавого и  Чужой Раковины был не слишком велик.  Трудность
состояла в том,  чтобы,  отвечая мальчику,  умолчать о многом, что ему еще
рано было знать.
     - Мой  друг  Длинное Копье  жил  вместе  с  частью  племени шайенов в
резервации,  -  начал он, взвешивая каждое слово. - Резервации - это такие
земли,  где должны жить индейцы.  Белые люди отвели им эти земли.  Ни один
белый  не  может  заходить к  ним,  не  получив специального разрешения от
Большого Отца белых людей,  живущего в  Вашингтоне.  И  ни  один индеец не
может  без  такого  разрешения уйти  с  этих  земель.  Индейцы,  живущие в
резервации,  не охотятся.  Они получают еду от Большого Отца белых.  Кроме
того,  они разводят домашних бизонов и выращивают съедобные растения.  Они
не ведут войн,  и  им не приходится совещаться,  так как за них все решают
белые люди.
     - Вот там-то и не захотел остаться Длинное Копье?
     - Да.  Он слишком любит прерии.  Я посетил резервацию, и Большой Отец
разрешил мне взять Длинное Копье.
     - Я понял, - сказал Харка и невольно припомнил горькую улыбку на лице
шайена.
     Длинное Копье, молодой вождь, покинул свой народ, потому что не хотел
жить там, где люди не могут охотиться, бороться за свою жизнь, совещаться.
Значит, есть такие места для краснокожих. Хавандшита однажды рассказывал о
чем-то подобном,  и Харка воспринял тогда это как сказку.  А вот теперь он
собственными глазами видел краснокожего, который жил в таком месте.
     Художник заметил,  какое тяжелое впечатление произвел на мальчика его
ответ, и поспешил успокоить:
     - Тебе,  Харка,  не надо бояться, что такая же судьба ждет и дакотов.
Ваш великий вождь заключил договор с Большим Отцом белых людей о том,  что
земли вокруг Блэк  Хилса и  дальше до  реки  Платт и  Миссури останутся во
владении семи племен дакотов.
     Харка вздохнул и,  знаками поблагодарив гостя,  отошел в сторону. Ему
было  очень  обидно,   что  в   разговоре  пришлось  прибегать  к  услугам
переводчика,  и  он  тут  же  попросил Курчавого обучить его языку белых и
начать немедленно, с завтрашнего же дня.


                                  Гризли

     Через день после ухода охотников явился из дозора Шонка.  Он поспешил
к брату Матотаупы.
     Шонка, Чужая Раковина и брат Матотаупы вскоре вышли из типи и созвали
воинов.  Оказывается,  Шонка на расстоянии трех полетов стрелы к северу от
Лошадиного ручья  обнаружил следы медведя.  Стойбище закопошилось,  словно
муравейник,  на  который бросили щепку.  Но  наступал вечер,  и  поход  на
медведя решили отложить на утро.
     Мальчики остались спать в типи Чужой Раковины.  Огонь был прикрыт,  и
ребята завернулись в  одно  одеяло.  Чужой Раковины не  было  в  типи.  Он
отправился охранять  коней,  и  дети  остались  с  женщинами.  Курчавый  и
Харбстена крепко спали,  Харка не  мог  уснуть.  Он  услышал шепот женщин.
Отчетливо был слышен голос бабушки Пятнистой Бизонихи.
     - Случится несчастье, - шептала она.
     - Хуш,  хуш!  -  и  все  четыре женщины прижались друг к  другу,  как
испуганные птицы в гнезде.
     - Медведь накажет нас!
     - Хуш, хуш! - испуганно зашипели женщины.
     - Дух медведя оскорблен!
     - Хуш, хуш!
     - Все, кто стрелял в его дух, будут им наказаны, поверьте мне!
     - Хуш, хуш! - Женщины схватили друг друга за руки.
     - Желтая Борода, Шонка, Харка, Харбстена, вся типи вождя!!
     - Хуш, хуш, хуш!
     - Замолчите, - громко сказал Харка.
     Женщины смолкли,  завернулись в  одеяла и  как будто заснули,  только
старуха продолжала бормотать что-то непонятное.
     Посреди  ночи  вернулся Чужая  Раковина,  и  старуха  смолкла.  Харка
заснул. Сквозь сон он слышал, как поднялся ветер, барабанил по типи дождь.
     Потом  Харке показалось,  что  его  кто-то  разбудил.  Разве никто не
кричал? Снаружи только завывал ветер и лил дождь.
     Чужая Раковина поспешил наружу. И снова раздался крик:
     - Медведь! Медведь!
     По  шуму  и  крикам можно было  определить,  что  хищник подобрался к
табуну.
     - Медведь!  Медведь! Дух медведя пришел мстить! - закричали женщины в
палатке.
     Харка  обернулся.  Три  девочки  разгребали очаг  и  раздували пламя.
Старуха стояла рядом и  держала в руках разорванную картину с изображением
медведя. На лице старухи были ужас и злорадство. В типи причитали женщины,
а  снаружи  шумела  буря.   Через  вход  ворвался  порыв  ветра,  и  огонь
затрепетал,  заколыхалось полотнище, и показалось, что разодранный медведь
шевелится. Слышались крики мужчин, прозвучали три ружейных выстрела.
     Типи точно наполнилась привидениями.  Курчавый начал что-то  говорить
на своем непонятном для Харки языке и  делать какие-то таинственные знаки.
Харке стало не по себе. Он весь сжался.
     - Молчи! - крикнул он Курчавому и хотел зажать ему рот.
     Но Чернокожий Курчавый отбросил руку Харки и  громко произносил слова
какого-то заклинания.
     Харка выскочил наружу и  под дождем пробежал в  свою типи.  И там был
разожжен  огонь.  Ветровой  клапан  на  вершине  типи,  несмотря на  бурю,
действовал исправно,  и воздух был чист.  Унчида, Шешока и Уинона сидели в
глубине  типи.  Спокойствие  Унчиды  словно  распространялось на  всех  ее
обитателей. Едва Харка вошел, как еще раз открылся полог и появился Далеко
Летающая Птица -  Желтая Борода.  В  руках у  него  было  ружье.  Он  взял
несколько зарядов и поспешил наружу.  Послышались выстрелы.  От табуна еще
некоторое время доносились крики.  Потом шум затих.  Далеко Летающая Птица
возвратился в  типи,  опустился у  очага и стал обтирать ружье.  Он поймал
внимательный взгляд Харки и  кивком головы подозвал мальчика.  Он показал,
как заряжается ружье,  несколько раз зарядил и разрядил его. Потом передал
Харке,  чтобы он  проделал это  сам.  Получив мацавакен,  Харка,  кажется,
совсем позабыл про медведя. Он несколько раз зарядил и разрядил ружье.
     Но тут вошел Чужая Раковина,  и занятия Харки были прерваны. Огромный
чернокожий африканец был совершенно мокрый.  Он присел к очагу, получил из
рук  художника сигару,  закурил ее  и  начал рассказывать,  что произошло.
Харка неслышно положил мацавакен рядом с собой.
     - Это  случилось,  когда  Шонка  дежурил у  лошадей,  -  начал  Чужая
Раковина.  -  Забеспокоились собаки.  Забеспокоились кони.  Шел  дождь,  и
поэтому Шонка ничего не  видел.  Он  бросился туда,  где  особенно рвались
кони.  Он  неожиданно оказался перед ужасным медведем,  стоящим на  задних
лапах.  Медведь выбил копье из его рук.  Шонка закричал и  спрятался между
коней, так как было нелегко в ночной темноте поразить медведя ножом. Этого
не может сделать ни один взрослый человек.  А Шонка - только мальчишка. На
его  крик  сбежались воины.  Медведь успел  уложить жеребенка и  хотел его
утащить.  Но ему помешали.  И он пустился наутек. Утром воины будут искать
его по следам, хотя это трудно, потому что шел дождь.
     Чужая Раковина докурил сигару,  Харка вздохнул и  взял в руки ружье -
мацавакен.
     Желтая Борода посмотрел на него.
     - Ты  хочешь еще что-нибудь узнать?  -  спросил он  на  ломаном языке
дакотов.
     - Yes, - ответил Харка по-английски и спросил на языке дакотов: - Как
может человек сделать такое оружие?
     Желтая Борода рассмеялся.
     - Его нужно купить, то есть на что-нибудь выменять.
     Харка понял. Его глаза заблестели.
     - И легко такое оружие достать?
     - И да,  и нет.  Оно стоит дорого. Индеец должен отдать за него много
шкур или... - и художник замялся.
     Харка ждал,  но,  казалось, художник и не собирался продолжать. Чужая
Раковина между двумя затяжками ароматной сигары докончил его мысль:
     - ...или денег, или золота.
     Харка потупил глаза.  Ему пришло в  голову,  что за то золотое зерно,
которое он  нашел  в  реке,  можно было  бы  купить мацавакен.  Но  теперь
чудесное зерно принадлежит Хавандшите.  Как  это сказал Курчавый?..  Нужно
узнать тайны белых людей, овладеть ими. Может быть, он прав... или нет?
     Харка никак не  мог  расстаться с  ружьем.  И  если бы  Желтая Борода
разрешил,  он бы так и  сидел с  ружьем у  очага и  смотрел бы,  как пламя
отражается на металле.
     - Далеко  Летающая  Птица  -  Умелая  Рука  -  Волшебная  Палочка,  -
обратился Харка после долгого раздумья к  белому,  -  а  что ты  думаешь о
чудесах?
     Вопрос был неожиданным,  и художник задумался.  Сказать, что чудес не
бывает,  значило  бы  оскорбить гостеприимных хозяев,  в  поверьях которых
большое место занимали духи и творимые ими чудеса. Сказать, что он верит в
чудеса, - значит солгать.
     - Чудесами мы  называем то,  чего  не  можем объяснить,  -  сказал он
наконец. - А объяснить мы не можем то, чего не знаем.
     - Это оружие - чудо?
     - Для белых людей -  нет,  потому что они могут его сделать и  знают,
как оно действует.
     - Значит,  белым людям такое оружие ни на что не надо обменивать, они
его могут сделать сами?
     - Нет, каждый не может. Я, например, не могу.
     - Значит, это все-таки чудо?
     - Нет,  мой мальчик,  но для его изготовления нужно особое умение.  И
каждый может научиться его делать.
     - Даже дакоты?
     - Даже дакоты.  Но  обычно мужчина,  который делает такое оружие,  не
умеет делать ничего другого.
     - Но ему же надо охотиться, чтобы есть?
     - Нет, не надо. Он обменивает оружие на еду.
     - Значит, кому нужно оружие, должен обязательно меняться?
     - Yes.
     Харка смотрел на ружье. Казалось, мысли его где-то далеко.
     - Что думаешь ты, Далеко Летающая Птица, о духе медведя?
     - Об  этом я  ничего сказать не могу.  Я  верю в  другого духа,  не в
вашего.
     - Твой дух хороший?
     - Yes.
     - Он великий?
     - Yes.
     - Он таинственный?
     - Yes.
     - Так  значит,  это  тот же  самый дух,  что и  наш,  потому что двух
Великих и Таинственных быть не может.
     - Ты рассуждаешь умно, мой мальчик...
     - Может твой дух околдовать?
     - Я не слишком хорошо с ним знаком...
     - А что говорят ваши жрецы?