Сталин расценил такую позицию Ленина как "национальный либерализм".
     Несмотря на предупреждение Ленина  против поспешности с федерированием,
Сталин 6-го октября 1922 года поставил этот вопрос на пленуме ЦК, на котором
он  провел постановление  о  включении  в  СССР не  отдельных  республик,  а
Закавказской федерации.
     Владимир Ильич не присутствовал на  этом пленуме по болезни и не знал о
том, что ЦК принял такое поспешное решение.
     Почему  Сталин  торопился  с  осуществлением   Закавказской  федерации?
Потому,   что   назревала  борьба  Сталина   против  Троцкого.   Большинство
грузинского  ЦК  было на стороне последнего. Сталин  хотел  отстранить их от
руководства и передать  бразды правления в руки Кавказского бюро ЦК, которым
руководил С. Орджоникидзе, бывший тогда сторонником и другом Сталина.
     Между тем на Кавказе проект об образовании СССР вызвал большие споры. В
ходе дискуссии  между членами ЦК Грузии и Серго  Орджоникидзе,  последний  в
пылу  спора позволил  себе  ударить  одного  из  своих оппонентов.  Об  этом
инциденте Ленин ничего не знал.
     Члены ЦК КП Грузии К.М. Цинцандзе и С.К. Кавтарадзе послали, через Н.И.
Бухарина, телеграмму  Ленину, в которой жаловались на поведение Орджоникидзе
и просили его вмешаться в этот  вопрос. В своем ответе упомянутым членам  ЦК
Ленин упрекнул их за неприличный тон.

     "Я  был  убежден,  - писал  он там,  -  что все  разногласия  исчерпаны
резолюциями  ЦК,  при моем косвенном  участии и при прямом  участии Мдивани.
Поэтому я  решительно  осуждаю  брань против Орджоникидзе..."  (том 54, стр.
229).

     Эта телеграмма Ленина, которая в ПСС Ленина  значится под  номером 476,
была использована Сталиным и сталинскими историками для доказательства того,
что Ленин был против грузинских "уклонистов". Других доказательств того, что
Ленин был против "уклонистов", официальные историки привести не смогли.
     В  действительности  дело  было  не  так. Когда В.И.  Ленин узнал,  что
Орджоникидзе  ударил  своего идейного  оппонента  Кобахидзе, и  что  Сталин,
вопреки  протестам  ЦК  КП Грузии и Азербайджана, включил в проект закона об
образовании СССР не отдельные республики,  а Закавказскую федерацию, он весь
огонь  критики перенес  на Сталина и  Орджоникидзе, а не на "уклонистов". 25
ноября 1922 года Политбюро по  жалобе Цинцадзе и Кавтарадзе создало комиссию
во главе с Ф.Э. Дзержинским.
     12 декабря  1922 года, после возвращения Дзержинского из Грузии, он был
у Ленина  и доложил  ему  о работе  своей комиссии. После того, как Владимир
Ильич узнал от Дзержинского историю вопроса, он обрушился  не  на грузинский
национализм,   а   на  великодержавный  шовинизм   Сталина,  Орджоникидзе  и
Дзержинского.
     Несмотря на это редакция ИМЛ продолжает выгораживать Сталина от критики
Ленина.

     "В.И. Ленин, -  пишет редакция  ИМЛ,  - не только не поддерживал,  но и
критиковал  ошибочную  позицию  Мдивани  и его  сторонников  по  вопросам  о
Закавказской федерации и образовании СССР (см.  настоящий документ No  476),
но, видя  в то время главную опасность в великодержавном шовинизме и считая,
что задача борьбы с  последним ложится,  прежде всего, на коммунистов  ранее
господствовавшей  нации,  Ленин  сосредоточил  внимание  на ошибках Сталина,
Дзержинского, Орджоникидзе в грузинском вопросе". (Ленин, том 54, стр. 674 и
299-300).

     В  приведенной выше  выдержке  редакция  ИМЛ допустила  три  искажения,
противоречащих друг другу и общей концепции ИМЛ по этому вопросу.
     1. Если,  как правильно  пишет  редакция  ИМЛ,  в споре  по грузинскому
вопросу  Ленин  видел  тогда главную  опасность в  великодержавном шовинизме
Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе,  то  тогда непонятно, почему на ХII-ом
съезде партии были обойдены ошибки Сталина, а огонь был  сосредоточен только
против так называемых грузинских уклонистов? Непонятно также, почему во всех
документах и материалах, исходящих от ИМЛ  и изданных после  смерти Сталина,
говорится только об ошибках грузинских уклонистов, а линия Сталина  на ХII-м
съезде партии изображается как ленинская?
     2. Если по вопросу  о Закавказской федерации Ленин "требовал проявить в
деле  создания  закавказских  республик  больше   мягкости,  осторожности  и
проведения основательной подготовительной работы" (см. примечание No 116 ИМЛ
в  44 томе ПСС Ленина),  то как это  согласуется с  другой формулой ИМЛ, что
"В.И. Ленин не поддерживал ошибочную  позицию Мдивани  и его  сторонников по
вопросам  Закавказской федерации", которая как раз и  была направлена против
торопливости с  ее проведением.  (см. примечание No  539 ИМЛ к  54 тому  ПСС
Ленина).
     3. Если Ленин "в то время... сосредоточил внимание на ошибках  Сталина,
Дзержинского  и  Орджоникидзе",   то  как  это  утверждение  согласуется   у
редакторов ИМЛ с  признанием правоты Сталина в  спорах с Троцким, Бухариным,
Раковским  и Радеком по национальному вопросу  до  ХII-го  и на  самом ХII-м
съезде партии? После беседы с Дзержинским  Владимир  Ильич  30 и 31  декабря
1922 года  продиктовал  письмо ЦК РКП(б)  "К вопросу о  национальностях и об
автономизации". Мысли, высказанные в этом письме,  являлись продолжением его
мысли,  высказанной им  ранее,  еще  на  III-м съезде  партии и  в  статьях,
опубликованных  до  и  после  Октябрьской  революции.  Эти   его  взгляды  и
предложения   являлись   развитием  взглядов   основоположников   марксизма,
примененные  к конкретной политической обстановке. Сопоставляя письмо Ленина
к Цинцадзе (документ ИМЛ No 476) с письмом "об автономизации", мы видим, что
в первом случае он писал о своем "косвенном участии" в принятии резолюции ЦК
на  октябрьском пленуме в 1922  году. Во втором случае  Владимир  Ильич  уже
прямо  писал,  что: "ни  на октябрьском,  ни на декабрьском  пленумах мне не
удалось быть, и, таким образом, вопрос миновал меня почти совершенно", и что
о  том, что происходило в Грузии, он узнал только  от Дзержинского после его
возвращения в Москву.
     Таким  образом,  своим письмом  "об  автономизации" В.И. Ленин отклонил
утверждение о его участии в решении, направленном против Грузинского ЦК и за
вхождение Грузии в состав СССР через Закавказскую федерацию.
     Самое главное свидетельство  Владимира Ильича, сделанное им в письме по
вопросу  об   автономизации,   против   приписываемой  ему   враждебности  к
"уклонистам", -  это  его  обвинение  в адрес  Сталина, что  он  не принял с
достаточной заботливостью меры, чтобы защитить инородцев от истинно русского
держиморды.
     В  письме  "об  автономизации" Владимир  Ильич  разобрал  до мельчайших
деталей вопрос о  том, как должен относиться  партийный руководитель к людям
малой  нации,  чувствовать  и  понимать,  как  на  них  отражаются  малейшие
несправедливости.

     "Необходимо, - писал Ленин, - отличать  национализм  нации угнетающей и
национализм нации угнетенной, национализм большой нации и нации маленькой.
     По  отношению ко  второму  национализму  почти  всегда  в  исторической
практике мы, националы большой нации,  оказываемся  виноватыми в бесконечном
количестве  насилия  и даже  больше  того -  незаметно  для  себя  совершаем
бесконечное количество насилий и оскорблений". (том 45).

     Мысль Ленина о возмещении неравенства со стороны нации большой  к нации
маленькой свидетельствует о его линии, проникнутой только одной заботой: как
сохранить пролетарское единство.
     Как реагировал Сталин на это принципиальное предложение Ленина?
     Если Ленин думал о  пролетарском единстве, то Сталин думал о том, каким
способом наиболее  удобно и безболезненно отстранить от  руководства  членов
президиума ЦК КП Грузии.
     Поэтому письмо Ленина "об автономизации" он сделал секретным и не довел
его  до  сведения  делегатов  ХII-го съезда  партии.  25  января  1923  года
Политбюро утвердило выводы  комиссии Дзержинского,  которые  Ленин  требовал
решительно отвергнуть  и провести  дополнительное  расследование "на предмет
исправления той громадной массы несправедливостей и  пристрастных  суждений,
которые там,  несомненно,  имеются". Таким образом,  Сталин,  Дзержинский  и
Орджоникидзе  не  только  не  стали ответственными за  политически-ошибочную
линию: наоборот, виновными и "уклонистами" они сделали Грузинский ЦК. Сам же
Сталин в речи  на пленуме  ЦК КП  назвал их грузинскими "полунационалистами,
полукоммунистами", тогда как по  политической характеристике  Ленина, он сам
не только "социал-национал", но и великорусский держиморда.
     Февральский  пленум  ЦК  1923  года  утвердил  Сталина  докладчиком  по
национальному вопросу  на ХII-м съезде  партии вместо  больного Ленина,  чем
проявил пренебрежительное отношение к политическим  рекомендациям последнего
по одному  из важнейших вопросов революции. С тех пор национальный вопрос на
съездах не ставился и не обсуждался, а концепция Ленина была отброшена раз и
навсегда Сталиным.
     Владимир  Ильич  не знал  об  этих  решениях  Политбюро и  февральского
пленума  ЦК  и  продолжал  изучать  грузинское дело.  В  дневниках  дежурных
секретарей Ленина, помещенных в 45-м томе его  сочинений, подробно,  день за
днем  освещался  вопрос о  том,  как тщательно  Владимир  Ильич готовился  к
докладу  на ХII-м  съезде  партии по  национальному вопросу, как детально он
изучал взгляды обеих сторон конфликта.  Накануне второго инсульта, опасаясь,
что из-за  болезни он не сможет сделать доклад  на  ХII-м  съезде партии  по
национальному вопросу, он 5  марта 1923 года  обратился к Л.Д.  Троцкому  со
следующим письмом:

     "Уважаемый  тов. Троцкий!  Я просил бы вас очень  взять  на себя защиту
грузинского дела на ЦК партии. Дело  это сейчас находится под преследованием
Сталина и  Дзержинского, и  я не могу положиться на их беспристрастие.  Даже
совсем  напротив. Если бы вы согласились взять на себя  его защиту,  то я бы
мог  быть  спокойным.  Если вы почему-нибудь не согласитесь,  то верните мне
дело.  Я   буду  считать  это  признаком  вашего  несогласия.  С   наилучшим
товарищеским приветом Ленин". (ПСС, том 54, стр. 329).

     Из  приведенного  письма  Ленина  видно, что только  Троцкого он считал
своим единомышленником по национальному вопросу. Из этого же письма следует,
что  Ленин был  на  стороне Грузинского  ЦК  и  против  Сталина. Всякие иные
толкования находятся  в  противоречии с  документами и с  основами ленинской
национальной политики.

     Владимир   Ильич   всегда  был  сторонником   демократического  решения
национального вопроса и противником навязывания угнетенным нациям любых форм
соглашений, в том числе и о  государственном присоединении  или отделении. А
Сталин  навязывал закавказским  республикам  форму их  присоединения к  СССР
через  Закавказскую  федерацию.  В дневниках секретарей Ленина за 6-е  марта
1923 года сказано, что "Ленин  спросил Володичеву об ответе Троцкого  на его
письмо". Ответа на  этот вопрос нет.  В  скобках сказано: "ответ по телефону
застенографирован".
     В примечании No 294 к 54 тому ПСС написано:

     "Это письмо было  в  тот же день  прочитано  Л.Д. Троцкому по  телефону
помощником секретаря  СТО  и СНК  М.А.  Володичевой.  Троцкий,  ссылаясь  на
болезнь, ответил, что не может взять на себя никакого обязательства".

     В своих воспоминаниях "Моя  жизнь",  относящихся к  этому вопросу, Л.Д.
Троцкий писал:

     "Стояли  первые дни марта 1923  года,  Ленин  лежал  в своей комнате, в
большом здании судебных установлений. Надвигался второй удар, предшествуемый
рядом мелких толчков. Меня на несколько недель приковал к постели прострел.
     ...Два  секретаря  Ленина Фотиева и  Гляссер служат связью... "Владимир
Ильич готовит против Сталина на съезде бомбу". Это дословная фраза Фотиевой.
     "Владимир Ильич  просит вас взять грузинское дело в свои руки, тогда он
будет спокоен".
     "Почему  вопрос так  обострился?" -  спрашиваю я.  Оказывается,  Сталин
снова  обманул  доверие Ленина: чтоб обеспечить  себе опору в  Грузии, он за
спиной  Ленина  и  всего ЦК совершил  там при помощи  Орджоникидзе  и не без
поддержки Дзержинского организационный переворот против лучшей части партии,
ложно  прикрываясь авторитетом  ЦК.  ...Что его  при  этом потрясло  больше:
личная  нелояльность   Сталина  или  его  грубо-бюрократическая  политика  в
национальном  вопросе,  трудно  сказать...  Ленин  готовился  к  борьбе,  но
опасался, что не сможет на съезде выступить сам, и это волновало его.
     Не  переговорить  ли  с  Зиновьевым  и  Каменевым?  -  подсказывают ему
секретари. Но Ленин досадливо  отмахивается рукой.  Он  отчетливо предвидит,
что, в случае его отхода от  работы, Зиновьев и Каменев составят со Сталиным
"тройку" против меня и, следовательно, изменят ему.
     -  А  вы  не  знаете, как  относится к  грузинскому  вопросу Троцкий? -
спрашивает Ленин.
     -  Троцкий на  пленуме  выступил  совершенно  в  вашем духе, - отвечает
Гляссер, которая секретарствовала на пленуме.
     - Вы не ошибаетесь?
     -   Нет,   Троцкий  обвинял  Орджоникидзе,  Ворошилова  и  Калинина   в
непонимании национального вопроса.
     - Проверьте еще раз, - требует Ленин. На второй день Гляссер подает мне
на  заседании ЦК,  у  меня на  квартире, записку  с кратким изложением  моей
вчерашней речи и заключает ее вопросом: "Правильно ли я вас поняла?"
     - Зачем вам это? - спрашиваю я.
     - Для Владимира Ильича, - ответила Гляссер.
     - Правильно, - отвечаю я.
     -  Прочитав  нашу с  вами  переписку,  -  рассказывает мне  Гляссер,  -
Владимир Ильич просиял: "Ну, теперь другое дело!" И поручил передать Вам все
те рукописные материалы, которые должны были войти в  состав его бомбы к XII
съезду.  Намерения  Ленина  стали  мне  теперь совершенно ясны:  на  примере
политики  Сталина  он хотел  вскрыть перед  партией,  и  притом  беспощадно,
опасность бюрократического перерождения диктатуры.
     - Каменев едет завтра в Грузию на партконференцию, - говорю я Фотиевой.
Я  могу  познакомить   его  с  ленинскими  рукописями,  чтобы  побудить  его
действовать в  Грузии  в надлежащем  духе.  Спросите об  этом  Ильича. Через
четверть часа Фотиева возвратилась запыхавшись:
     - Ни в коем случае!
     - Почему?
     -  Владимир Ильич  говорит: "Каменев сейчас  же все покажет Сталину,  а
Сталин заключит гнилой компромисс и обманет".
     - Значит, дело  зашло так далеко, что Ильич  уже не  считает  возможным
компромисс со Сталиным даже на правильной линии?
     - Да,  Ильич не верит Сталину,  он хочет открыто выступить против  него
перед всей партией. Он готовит бомбу". (Л.Д. Троцкий "Моя жизнь", стр. 205 -
227).

     Из приведенных фактов и  документов  Ленина видно,  что  ошибка Сталина
была  не организационного, а политического порядка, и речь шла не "об  одном
незначительном  инциденте", как сказал  Сталин на VIII  расширенном  пленуме
ИККИ, а об его интернационализме.
     В докладе на ХII-м съезде партии он, зная, что Ленин уже к  руководству
не возвратится, резко отошел  от  основных принципов ленинской  национальной
политики.
     У  Ленина  выпячивался  вопрос  о  великорусском   шовинизме   Сталина,
Дзержинского  и Орджоникидзе  и совершенно игнорировался  вопрос  о  местном
национализме, как не представляющийся  актуальным  и  опасным  для интересов
пролетариата.
     Сталин  в  одинаковой степени выпячивал  обе  опасности,  чем  отвлекал
внимание партии от главной опасности.

     "Но есть еще фактор, - говорил он, - тормозящий объединение республик в
один союз: это национализм в  отдельных республиках... НЭП и связанный с ним
частный капитал питают, взращивают национализм Грузинский,  Азербайджанский,
Узбекский  и прочие.  Антирусский  национализм  есть  оборонительная  форма,
некоторая уродливая форма против национализма русского... Но беда в том, что
в  некоторых  республиках  этот  национализм  оборонительный  превратился  в
наступательный". (XII съезд, стр. 488 - 492).

     Аргументация Сталина порочна,  так как не  может  национализм маленькой
нации  превратиться  в  наступательный,  и  это бесчисленное  количество раз
подчеркивали большевики. Вторым расхождением между Сталиным и  Грузинским ЦК
КП(б) был вопрос о Закавказской федерации.
     В  то  время   как  Ленин  предлагал  не   торопиться   с  образованием
Закавказской федерации (см. примечание  No 116 к 44 тому ПСС Ленина), Сталин
в своем докладе ХII-му съезду подчеркивал, что "Ленин торопился и напирал на
то,  чтобы  федерация  была  введена  немедленно".  Такая  манера  обмана  и
дезинформации была обычной для Сталина.
     Также была  притянута за уши аргументация Сталина  о важности федерации
для  сохранения  в Закавказье  национального  мира. Отвечая Сталину, один из
руководителей Грузинского ЦК  Б. Мдивани говорил: "Сама Советская власть как
таковая   есть  условие   предупреждения  национальных  трений  и  изживания
пережитков национальных трений".
     В своем докладе съезду Сталин обвинил бывший ЦК КП Грузии в том, что он
сам,  добиваясь  для  Грузии  уступок  в  национальном вопросе,  проводил  в
отношении малых наций Грузинской республики - аджарцев и абхазцев - политику
притеснения. Эта  версия  Сталина  была  решительно опровергнута  делегатами
съезда от Грузии. Из выступления на съезде Б. Мдивани видно, что инициатором
и вдохновителем таких притеснений против малых  наций  был сам  Сталин,  под
личным  давлением  и в  соответствии с указаниями которого были осуществлены
некоторые несправедливые ограничения прав абхазцев и аджарцев.
     Прения по докладу о национальном вопросе на ХII-м съезде партии выявили
глубоко ошибочную линию Сталина в национальном вопросе. Они подтвердили, что
он так и не захотел  уяснить себе суть интернациональной линии Ленина в этом
вопросе. К моменту открытия съезда уже  начали  проявляться  великодержавные
настроения среди русской части членов ЦК и делегатов съезда.
     Б.  Мдивани  привел  слова  одного  члена ЦК,  называвшего национальный
вопрос  не  программным,  а  тактическим,  и  другого  члена ЦК,  обещавшего
"уступить  кое-что" националам. В этих словах отражались пренебрежительное и
снисходительное отношение  "коммунистов"  большой  нации к коммунистам малой
нации.
     Представитель  украинских  коммунистов,  старейший большевик  Скрыпник,
выступая в прениях по национальному вопросу, подчеркивал, что в национальном
вопросе не должно быть средней линии.  По его мнению, национализм угнетенных
наций  естественен, как  оборонительное  средство против  великодержавников.
Ослабление   наступательного   великодержавного   национализма,   -  говорил
Скрыпник,  -  всегда, как правило,  приводило  к  ослаблению шовинистических
чувств  у   малых  угнетенных  наций.  Такая  позиция   Скрыпника  полностью
соответствовала взглядам Ленина.
     Особо  следует подчеркнуть в речи Скрыпника то место, где он говорил об
опасности балансирования  между двумя национализмами,  местным и  державным.
Такой метод, по мнению Скрыпника, ведет к оправданию бездеятельности русских
коммунистов.
     Это предвидение Скрыпника подтверждено жизнью.  Постепенно все  более и
более   стала   выпячиваться   опасность   так   называемого    "буржуазного
национализма" (жертвой которого стал также и Скрыпник) и все меньше и меньше
стали  вспоминать  об  опасности великодержавного  шовинизма,  пока  это  не
вылилось в официальную формулу: что "в результате правильной политики партии
национальный вопрос решен в СССР окончательно в ленинском духе". В итоге сам
Сталин и его наследники превратились в принципиальных великодержавников.
     В   защиту  ленинских   взглядов   и   против   сталинского  толкования
национальной политики на съезде выступил Н.И. Бухарин:

     "Товарищи!   Позвольте  мне,  прежде  всего,  сделать  одно   маленькое
замечание. Я... расскажу вам про один конкретный случай, который случился со
мною вчера... Вст