сюда
пришли жизнь сделать такою, какова она богом от века положена. И в  том  вся
наша выгода, весь наш резон. Земля, вода, воздух  -  они  Божьи  и  человеку
Господом в дар даны. Ни одна живая душа ими владеть права не  имеет.  Потому
как все люди единого бога дети и все его  дар  с  благодарностью,  с  земным
поклоном принимать должны. На том стоять будем.
   - Ржевский скачет, - перебивая "государя", крикнул Лис. -  Галопом  идет,
видать, вести недобрые, раз так торопится.
   Бригадир Ржевский осадил взмыленного коня возле  "государя"  и,  спрыгнув
наземь, едва не повалился с ног от усталости.
   - Что случилось, говори скорее, - нахмурился Пугачев, глядя на смертельно
вымотанного гусара.
   - Переправа через Потомак  перекрыта,  -  срывающимся  от  долгой  скачки
голосом произнес тот. - Мы там с индейцами все обшарили - вроде тихо. Чероки
притащили "языка", американского лейтенанта, он и сознался: сегодня  в  ночь
склоны ущелья займут какие-то стрелки Джексона, уж и не знаю, кто это такие.
А на том берегу за мостом нас будет ожидать в полном составе корпус генерала
Освободительной армии Горацио Уильяма Гейтса.
   - Стрелки  Джексона,  -  пояснил  я,  -  из  своих  кентуккских  винтовок
отстреливают с двухсот ярдов голову спрятавшейся в снег индюшки.
   - Двести ярдов. - Орлов сдвинул брови на переносице. -  Это  почти  вдвое
больше дальности выстрелов наших ружей.
   - Ну, вот и дождались, - пробормотал себе под нос Пугачев.  -  Вот  тебе,
бабушка, и Юрьев день.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

   Ладонь, полную золота, тяжело сжать в кулак.
   Аксиома боксерских промоутеров

   Легкоконная  бригада  генерала  Доманского  в  этот  день  покрыла   себя
неувядающей  славой.  Уланы  и  коннокарабинеры  под  белым  польским  орлом
обрушились на пехотe Корнуоллиса с кличем "Аще польска не сгинела!", обращая
краснокафтанников в бегство, захватывая орудия  и  зарядные  ящики.  Драгуны
Клинтона, посланные на выручку пехоте, отогнали  было  улан,  но  стоило  им
увлечься преследованием противника, не принимающего боя и  разлетающегося  в
разные  стороны,  подобно  фейерверку,  как   на   потрепанную   колонну   с
противоположной стороны с гиканьем и свистом  налетели  индейцы-тускарора  в
своих живописных пернатых головных уборах и наводящей ужас боевой раскраске.
Они засыпали англичан стрелами, рубили томагавками, в общем,  изо  всех  сил
делали их жизнь безрадостной и короткой. Но  стоило  Корнуоллису  развернуть
орудия, стоило  пришедшим  в  себя  британским  пехотинцам  выстроить  некое
подобие строя, а возвращающимся драгунам попытаться атаковать индейцев,  как
те бросились врассыпную, оглашая округу дикими воплями.
   Но торжество противника было явно  преждевременным.  Собравшиеся  воедино
эскадроны бригады Доманского уже вновь неслись на  спешно  перестраивавшихся
англичан, подобно пчелам, отгоняемым от меда.  Такая  карусель  продолжалась
почти до самого заката, когда же солнце уже нависло над Аппалачами,  генерал
Корнуоллис  приказал  войскам  остановиться  и  разбить   лагерь,   опасаясь
двигаться дальше. Мы выиграли полдня и по крайней мере ночь.
   Военный совет заседал в "мавританском дворце"  миссис  Мерилин  Эвандерс.
Горящие в канделябрах свечи покачивали зыбкими язычками пламени,  выхватывая
из  полумрака  то  одно,  то  другое  тревожное   усталое   лицо,   придавая
дополнительную суровость  и  почти  таинственность  этому  совещанию.  Вожди
Великого Похода спорили наперебой, до  хрипоты  отстаивая  свое  мнение,  то
стуча кулаком об стол, то вновь мирясь и пожимая друг другу руки.
   - ...У нас явное преимущество в артиллерии, - перекрикивая  собеседников,
бушевал Григорий Орлов. - Тем более что морские орудия,  снятые  с  линейных
кораблей,  Корнуоллису  перекрыть  будет  нечем.   Мы   можем   организовать
артиллерийскую засаду и обратить англичан в бегство.
   - Корнуоллис не станет бегать, - возражал я. - Это очень опытный генерал,
это нельзя недооценивать. Даже если вы заставите его отступить, он отойдет и
будет ожидать, пока армия втянется в  ущелье.  Вот  тогда  он  даст  бой  на
выгодных для него позициях.
   - Послушайте! - Григорий Орлов, багровея,  сжал  кулаки.  -  Что  это  вы
расхваливаете своих англичан, Господин генерал-поручик?
   - Тихо, Григорий! Угомонись! -  Граф  Орлов-Чесменский  вытащил  изо  рта
дымящуюся трубку. - Камдил прав, Корнуоллис не дурак. Он  на  твои  пушки  в
штыки не пойдет, не та манера. Это тебе не русский солдат, чтоб на  "ура"  в
самое пекло лезть. Британец подождет, пока ты к нему спиной  повернешься,  а
затем тебя так в задницу пнет, до самого Потомака лететь будешь.
   - А там тебя армия Конгресса в объятия примет, но уже  скорее  всего  без
пушек. Потому  как  двадцатичетырехфунтовые  корабельные  орудия  и  пудовые
мортиры ты на передки не зацепишь, а стало  быть,  быстро  не  уволочешь,  -
добавил Лис, разгоняя рукой облако табачного дыма, висевшее в зале.
   -  Корнуоллиса  надо  заставить  остановиться,  -  заявил  я  куда-то   в
пространство.
   - Чем ты его остановишь, - словно в отместку мне басил Григорий Орлов.  -
Боевой магией индейцев? Завтра поутру он снимется  с  лагеря  и  начнет  нас
выдавливать отсюда в горы. Так что, как ни крути, боя не избежать.
   Пугачев, подперев голову тяжелым кулаком, молча наблюдал за нашим спором,
задумчиво переводя взгляд с одного спорщика на другого. Под  стать  ему  вел
себя и великий магистр, сидевший незаметно в углу, отрешенно  наблюдая,  как
прыгают в унисон язычки огня на медленно оплывающих свечах.
   - Бой нам никак не нужен, - покачал головой граф Орлов-Чесменский. - Даже
если нам удастся одолеть англичан, что  в  общем-то  вполне  реально,  Гейтс
перейдет Потомак и ударит нам в спину.
   -  Может  быть,  ночью  послать,  скажем,  мою  бригаду  сбить  Гейтса  с
переправы? Ночи темные, стрелки прицельно бить не смогут.  А  там,  глядишь,
возьмем американцев в сабли, они и побегут, - вставил свое слово Ржевский.
   - Нет, - покачал головой я. -  Ущелье  довольно  узкое,  здесь,  куда  ни
стреляй, не промахнешься. А за мостом батареи  континенталов  встретят  тебя
картечью. Ты только попусту положишь всю бригаду.
   - Авось не положу, - все еще ершился молодой бригадный генерал.
   - Погоди с Гейтсом.  -  Генерал-аншеф  Закревский  прервал  боевую  песню
неустрашимого гусара. - Давай, мухи отдельно, котлеты  отдельно.  В  порядке
поступления заявок. Сначала у нас  англичане  напросились,  стало  быть,  им
первым и вломим.
   -  А  если  они  нам?  -  спросил  кто-то  из  присутствующих  здесь   же
американских командиров.
   - А нам-то за что?! - с деланным недоумением уставился на него Лис.
   - Англичан надо остановить, - вновь повторил я. - Боевая  магия  нам  тут
вряд ли поможет, но здесь у нас, похоже, выбора нет. Пока  Корнуоллис  будет
стоять, мы должны перейти Потомак и занять ту самую позицию, которую  сейчас
занимает Гейтс. Так что если для этого нужно устраивать здесь пляски Пау-Вау
<Пау-Вау - первоначально индейский шаман. Позднее празднество с  плясками  и
ярмаркой>, значит, именно это мы и должны сделать.
   Григорий Орлов неодобрительно хмыкнул:
   - Ты еще прыжки через костер предложи!
   - Гриша, - укоризненно начал  было  старший  из  братьев  Орловых,  вновь
выпуская клубы табачного дыма.
   - Шо-шо-шо?!  -  Лицо  Лиса  приобрело  вдохновенное  выражение,  которое
случалось у него в  минуты  изобретения  самых  гениальных  каверз.  -  Ваше
сиятельство, позвольте-ка вашу трубочку.  -  Алексей  Орлов  с  нескрываемым
удивлением посмотрел на генерал-аншефа, но молча протянул  свой  курительный
агрегат. - Табачок-то местный, виргинский?
   - Верно, - подтвердил генерал. - Хороший табак, душистый.
   - Просто замечательно. -  Лис  сиял,  как  Лас-Вегас  с  высоты  птичьего
полета. - Ржевский, брат мой, сколько там у твоей Мерилин  Монро  табака  на
складах?
   - Что? - не понял Ржевский. - А, нет, ее  девичья  фамилия  не  Монро,  а
О'Хара.
   - Да хоть Батлер, это мне без разницы! Ты мне о табаке расскажи.
   - А я почем знаю. - Опешивший бригадир силился  понять,  какое  отношение
имеет табак к создавшейся оперативной обстановке. - До хрена!
   - Очень верно подмечено, - усмехнулся Лис. - Дело  к  осени,  все  склады
забиты. И здесь, и на соседних плантациях.
   Вывоза еще не было.
   - Эт-то ты к чему клонишь, Закревский? - насторожился Пугачев, знавший за
своим начальником  штаба  способность  изыскивать  порою  головокружительные
выходы из самых, казалось, безвыходных положений.
   - Твое величество, тебе не кажется, что в зале уже  продохнуть  нечем?  -
хитро глядя на "государя", поинтересовался Лис.
   - И то верно, - немного подумав, кивнул Пугачев.
   - А ведь, поди, всего человек двадцать трубки курят. А сколько там в  той
трубке табаку? Ладонью накроешь, не заметишь.
   - Ну-ну! - Глаза Емельяна Ивановича вспыхнули огнем.
   Он, кажется, начал догадываться о замысле своего начальника штаба.
   - А ежели из тюков с табаком, скажем, редут сложить, обложить его снаружи
дерниной, чтобы англичане с  ходу  подвох  не  заподозрили,  а  как  поближе
подойдут, все тюки и  запалить  разом.  Ветер  здесь  постоянный,  с  гор  в
равнину, табак горит медленно. Это ж какой перекур получится?! Англичане  за
неделю не прокашляются. А за это время мы  уже  в  Великих  озерах  купаться
будем.
   - Дело говоришь, аншеф. - Пугачев довольно  погладил  бороду.  -  Ну  че,
бригадир, уговоришь свою кралю подарить нам урожай?
   - Так это... - Ржевский встал, закручивая и без того  закрученный  ус.  -
Того... позвольте удалиться, ваше величество!
   - Ступай, удаляйся. Да только редут немедля надо  начинать  строить,  так
что табак сейчас, а потом удаляйся хошь до утра.
   - Слушаюсь, ваше величество, - вытянулся  во  фрунт  бравый  бригадир  и,
развернувшись на каблуках, вышел из зала.
   - Ну хорошо. - Пугачев посмотрел вслед уходящему гусару. -  Положим,  для
англичан мы каверзу удумали. А с американерами что делать будем?
   - В нашем распоряжении  на  сегодняшний  день  до  двух  тысяч  индейских
воинов. Правда, не все они в мире  между  собой,  но  сейчас  их  объединяет
великая цель, - начал я, - желание вновь быть свободными,  а  не  жаться  по
темным углам на землях своих предков. Чтобы добиться этого, они готовы  идти
на смерть...
   - А без красивостей? - перебил меня Григорий Орлов.
   - Чероки прекрасно знают горы и реку, они могут обойти посты американеров
и, переправившись через Потомак, зайти в тыл генералу Гейтсу.
   - Их всего шестьсот человек, - произнес  граф  Орлов-Чесменский.  -  Даже
если прибавить к ним тускарора, с которыми они не  воюют,  все  равно  будет
чуть больше тысячи. Этого явно маловато,  чтобы  заставить  Гейтса  покинуть
такую удобную позицию. К тому же вы забыли о стрелках, которые  ждут  нас  в
ущелье.
   - Слезы Дев, - негромко промолвил Калиостро,  дотоле  не  проронивший  ни
слова на военном совете.
   Все уставились на него, явно не понимая, о чем говорит великий магистр.
   - Нам помогут Слезы Дев. Мне нужен  вождь  катобов  Звенящий  Ручей.  Его
отряд пристал к нам  позавчера.  Небольшой  отряд  в  шестьдесят  воинов.  -
Калиостро говорил размеренно, словно не  видя  никого  из  присутствующих  в
зале. Глаза его были устремлены  на  пламя  горевших  перед  ним  свечей,  и
отблески их плясали в глазах графа так, будто в зрачках его неведомым  огнем
бушевал  скрытый  от  людских  взоров  пожар.  Даже  неразлучный  с   графом
бушмейстер, дотоле мирно спавший на коленях Калиостро, проснувшись при звуке
голоса хозяина, поспешил отвести свой немигающий взгляд от этих глаз.
   - Мамай, - тихо позвал Пугачев, - ну-тка, пусть  кто-нибудь  разыщет  мне
этого вождя. Только мигом, некогда рассусоливать.
   - Когда белые люди ступили на земли индейцев, -  распевно  начал  великий
магистр, - для вольных племен  настали  черные  дни.  Много  храбрых  воинов
сложили свои головы в боях за земли своих предков. Много прекрасных  девушек
напрасно раскрашивали свои  лица  знаками  ожидания  героя,  возвращающегося
домой с победой. Некоторые из них сами становились воинами и искали смерть в
бою. Иные же уходили сюда,  в  горы,  в  священную  пещеру,  чтобы  оплакать
погибших и горючими слезами залить свою боль.  Но  когда-то  должен  настать
день, и Слезы Дев спасут из западни  белых  людей,  пришедших  дать  свободу
индейцам. И этот день уже близок. - Он немного помолчал, глядя  на  пляшущие
огоньки свечей. - Нет. Этот день настал.
   Минут через пятнадцать после этой сцены запыхавшийся Мамай доложил:
   - Вождь Звенящий Ручей прибыл. Прикажете принять?
   - Зови скорее, - кивнул Пугачев.
   Звенящий Ручей, довольно высокий  худощавый  индеец,  с  тонким  лицом  и
орлиным  носом,  с  длинными  черными  волосами,  забранными  в  две   косы,
перекинутые через плечи на грудь, вошел в залу и  поднял  руку,  приветствуя
собравшихся. Лицо его было покрыто красной краской из смеси охры и  киновари
с  медвежьим  жиром,  лишь  на  впалых  щеках  зигзагами  тянулись   полоски
естественного цвета кожи да от волос по лбу до правого глаза тянулась  белая
тонкая полоска наподобие шрама. Всю эту живописную картину  довершало  белое
перо со срезанным наискось верхом и окрашенной в красный цвет линией среза.
   Старый  индеец-чероки,  одним  из  первых  прибившихся  к  нам,   пытался
объяснить мне сложную  систему  знаков  различия  и  боевых  наград  местных
племен. Признаюсь честно, осилить эту премудрость с ходу мне не удалось,  но
кое-что  я  все-таки  запомнил.  Так,  допустим,  это  самое  перо  означало
перерезанное  врагу  горло.  Четыре  параллельные  линии  на   рубахе   были
свидетельством того, что носивший ее храбрый воин четырежды сделал "ку",  то
есть  прикоснулся  к  груди  живого  противника  кончиком  копья,  пучки  же
разноцветных  волос,  свисавшие  с  пояса  вождя,  говорили  сами  за  себя.
Вероятно, прежние обладатели этих причесок много  могли  бы  порассказать  о
боевом искусстве Звенящего Ручья, когда б еще способны были говорить.
   Ни я, ни кто  другой  из  пугачевского  генералитета  ни  на  секунду  не
удивился, когда Калиостро заговорил с индейцем на его родном языке.  Похоже,
один только вождь, не ожидавший подобных познаний, мог бы быть изумлен  ими,
но ему было не до того. С самого начала беседы он, не спуская глаз,  смотрел
на своего собеседника, ласково поглаживающего голову огромной змеи. Когда же
слова великого магистра достигли его сознания,  вождь  простерся  ниц  перед
Калиостро, но, поднятый его словами, затараторил возбужденно и  радостно,  а
затем, не обращая внимания, кажется, ни на кого из присутствующих,  бросился
прочь из пугачевского штаба.
   - Что это было, почтенный лекарь? - изумленно  спросил  император,  когда
Звенящий Ручей в буквальном смысле утек бесследно.
   - Вождь сказал,  что  сбылось  предсказание  великого  индейского  шамана
Летящего Сокола, данное им полтора века тому назад. Он говорил, что настанет
время племенам забыть свою вражду и обиды и выступить  всем  вместе.  И  что
пещера, в которой плакали девы, находится  в  двух  милях  отсюда,  и  вождь
почтет за честь провести нас туда. Потому что в предсказании сказано: "Белый
лекарь со змеей, пришедший из-за моря, вернет индейцам мир, свободу и  закон
на землях предков".
   Мы мыли золото на берегу Потомака. Точнее, тщательно делали вид, что моем
золото. В этой картине все было фальшивым: фальшивые старатели фальшиво мыли
фальшивое  золото.  Настоящими  были  только  берег  Потомака   да   солнце,
поднимающееся из-за горизонта. Я старательно тряс дырявым  медным  тазом,  в
котором и без того уже колотилось несколько золотистых самородков.  Слева  и
справа от меня так же  усердно  звенели  тазами  Калиостро,  Редферн  и  еще
несколько примкнувших к армии американских масонов.
   В то время как мы тщательно симулировали кипучую деятельность, бесшумный,
словно призрак, отряд Звенящего Ручья рассыпал в прибрежных  водах  Потомака
то, что именовалось  у  индейцев  "слезами  дев",  удаляясь  все  дальше  от
безмятежно спавшего лагеря генерала  Гейтса.  Я  сидел  на  берегу  рядом  с
немалой кучей самородков, насыпанных в  старую  солдатскую  треуголку  армии
Конгресса, и вспоминал наше ночное путешествие к индейскому святилищу.
   ...Когда факелы, освещавшие узкий проход, сквозь который  мы  едва  могли
двигаться поодиночке друг  за  другом,  выхватили  вдруг  из  тьмы  огромную
подземную залу, стены которой были буквально усыпаны  золотыми  самородками,
что мудрить, мы все  обомлели,  испытывая  разной  степени  тяжести  приступ
золотой лихорадки.
   - И что, все это богатство мы должны отдать  армии  Гейтса?  -  прошептал
один из американских масонов, явно еще весьма далекий  от  высоких  степеней
масонского совершенства.
   - Стыдитесь, джентльмены, -  негромко  осадил  его  Калиостро,  прекрасно
понимающий, что быстрый на язык американец лишь выразил общее настроение.  -
Золото только металл, один из многих других металлов, и само по себе оно  не
имеет никакой ценности для человека. Есть много вещей куда более  ценных.  К
тому же сказано: не все то золото, что блестит.
   -  Но  это...  -  Масон  обвел  рукой  пещеру.  Увиденное   действительно
потрясало. Был в этом зрелище размах волшебных сказок  Шахерезады,  так  что
невольно  казалось,  будто  именно  здесь  обитает   таинственный   "сезам",
отворяющий и затворяющий скальную твердь.
   -  Это?  -  Калиостро  выковырял  ножом  из  лучащегося  свода  небольшой
самородок. - Я бы не рекомендовал вам, господа,  продавать  подобное  золото
ювелирам. Хотя наверняка найдется масса простаков, которые с охотой купят  у
вас эти безделушки. - Он немного  помолчал,  рассматривая  самородок.  -  Не
исключено, правда, что потом они захотят повесить вас на  первом  попавшемся
суку. Это не золото, это  пирит,  а  по-другому,  серный  колчедан.  Ума  не
приложу, как индейцы наловчились отличать одно от  другого.  Ладно,  времени
немного, надо набрать побольше здешних сокровищ, чтобы войскам почтеннейшего
Уильяма Горацио Гейтса было чем занять себя поутру.
   ...И вот сейчас группа фальшивых старателей в старых изодранных  мундирах
континентальной армии,  больше  смахивающая  на  банду  дезертиров,  чем  на
солдат, вдохновенно имитировала процесс извлечения драгоценного  металла  из
вод Потомака, ожидая неизбежного появления долгожданных зрителей.

   -  Дорогой  племянничек,  -  услышал  я  в  голове,  как  обычно,  слегка
насмешливую речь лорда Баренса.  -  Рад  тебя  приветствовать.  Чем  вы  там
занимаетесь? О! Добываете средства для армии?
   - Доброе утро, дядя. Это у нас тут небольшая военная хитрость.
   - Вот даже как! Надеюсь, она  вам  удастся.  Кстати,  хочешь  посмотреть,
какой переполох вызвала  небольшая  военная  хитрость  Екатерины  с  походом
казаков "императора Петра III" в Америку? Тогда смотри и наслаждайся.

   Король Георг, восседавший на  троне,  производил  впечатление  короля  не
более, чем любой лондонский  ремесленник,  обряженный  в  дорогие  одежды  и
насильно усаженный  в  высокое  золоченое  кресло  монарха.  Он  то  и  дело
порывался вскочить,  словно  собираясь  куда-то  бежать,  вновь  усаживался,
придавая своему изменчивому  лицу  серьезное  выражение,  озирался  и  опять
вскакивал. Докладчик, в камергерском камзоле  и  пудреном  парике  с  косой,
монотонно  зачитывал  список  злодейств,  числившихся,  судя  по  донесениям
английских генералов, за армией Пугачева.
   - Что же это выходит, Баренс, - скороговоркой выпалил Георг III, какое-то
мгновение задерживая свой взор на моем дорогом дядюшке.
   - Ваше величество,  -  бархатным  голосом  начал  лорд  Джордж,  кланяясь
государю с непередаваемым изяществом так, что казалось, будто в  одном  этом
поклоне царственности больше, чем во всем Георге III от  мягких  тапочек  до
короны. -