е  лица  оставалось  неизменным  и  будто   бы
отсутствующим.
   - Так чего, со звуком совсем никак? - не мог угомониться Лис. -  Паршиво.
Дедовская техника, вернее сказать - бабовская. Ладно, - он подсел ко мне,  -
посмотрим без звука.
   Изображение на экране вновь сменилось. Граф Калиостро вел девушку в чадре
по какому-то темному каменному тоннелю, едва  направляя  ее  движение  своей
рукой. Мне показалось, что чадра непроницаема с обеих  сторон  и  несчастная
напрочь не видит, куда ступает. В конце концов тоннель закончился, и великий
магистр  со  своей  спутницей  выбрались  на  освещенную  солнцем  поляну  с
полуразрушенным гротом "а-ля  руина"  из  тех,  что  любят  устанавливать  в
глубине дворцовых парков.
   Он поставил девушку посреди поляны и рывком сорвал с нее чадру.
   - Бетси, - прошептал я.
   - Так  ведь  это  же  этот!  -  тыкая  пальцем  в  блюдечко,  возбужденно
воскликнул Лис. - Ну, граф Радопи! Нет, какие-то другие болгарские сигареты.
Ну,  тот  офицер,  который  с  подругой  твоей  ехал.  Вспомнил!   Полковник
гишпанской службы граф Феникс.
   - Лис, ты ничего не путаешь? Это Калиостро. И он  сейчас  должен  быть  в
Митаве, - всполошился я.
   - Про Митаву вашу я ничего сказать не могу, а этот ТУ-134 заперт у  бабки
в баньке. А по  поводу  Калиостро  тебе,  Вальдар,  конечно,  виднее,  но  в
подорожной черным по белому написано: граф Феникс с женой.
   - Лис, он там один или с казаками?
   - Ну да, с ребятами. Нешто я цельного полковника одного оставлю?
   - Его надо скорее привести сюда, иначе он непременно сбежит.
   - Ты шо, с головой поссорился? Куда он убежит?! Там туча казаков,  шо  им
какой-то гишпанский граф!
   - Я же говорю -  это  Калиостро!  Ему  казаков  усыпить,  что  тебе  тост
сказать!
   - Кроме шуток? То-то я смотрю, когда я  за  бутылем  бегал,  они  у  меня
какие-то квелые ходили. Ну я  и  велел  его  в  баньке  запереть,  от  греха
подальше, - засуетился Лис. - Тогда действительно спешить надо.
   - Да не волнуйтесь вы так, яхонтовые мои! Не  сбежит  ваш  пленник.  Коль
слова волшебного не знает, банька его нипочем не выпустит. Она же на  добрых
молодцев рассчитана, а этот-то что, тьфу, смотреть не на что.  Куда  ему  из
баньки-то выйти!
   - А что за волшебные слова, милая? - возбужденно бросил Лис, стоя уже  на
пороге.
   - Слова-то простые, да редкий добрый молодец до них своим умом доходит.
   - Не томи, милая. Цигель, цигель, ай-лю-лю!
   - Земной поклон тебе, бабусенька, за баньку. - Бабуля поясно поклонилась,
едва не касаясь рукой пола. - Только вы уж, соколы мои, никому про те  слова
заветные не сказывайте, не то заговор менять придется.
   - Звезда ты моя ясная. - Он  чмокнул  губами,  изображая  поцелуй.  -  Не
скучай, мы скоро будем

***

   Богатырский  храп  оглашал  округу.  Казаки  спали  вповалку,   казалось,
сваленные сном на полуслове.
   - Блин! - Лис обвел недоуменным взглядом  картину  морального  разложения
своего отряда и грязно  выругался.  -  А  подать  сюда  девицу,  шамаханскую
царицу. - Он пнул сапогом под ребра ближайшего к  нему  казака  с  картинным
оселедцем и длинными усами, закинутыми за  уши.  Тот  спал,  держа  в  руках
недопитую чарку с топливом для ступы,  но,  невзирая  на  полное  отсутствие
присутствия, ни одна  капля  драгоценного  пойла  не  вылилась  из  емкости,
зажатой в натренированной руке. Получив изрядный пинок под  ребра,  казак  с
явной натугой открыл один глаз и тут же опрокинул чарку себе в глотку. - Что
у вас тут происходит, в дышло, в бога, в душу мать?! -  набросился  на  него
Лис.
   - Ось бисова душа. - Сечевик, которому выпитое дало силу открыть и второй
глаз, уставился на спящих товарищей.  -  Уси  сплять,  хай  им  грець!  Пане
атаманэ, та що це диется?!
   - Шо диется? Казаков буди!
   Мы с Лисом бросились к баньке,  переминавшейся  чуть  поодаль  на  утиных
лапах.
   - Да я зараз, пане атаманэ, - неслось нам вслед, - тильки трохи того...
   Что  "того",  узнавать  нам  было  недосуг.  Из   бревенчатого   строения
доносились мерные тяжелые удары, словно кто-то  всем  весом  своего  тела  с
разбега пытался выбить дверь. С тем же  успехом  можно  было  таранить  лбом
Великую Китайскую стену.
   - Эй, сиятельство! - крикнул, переходя на французский, Лис. -  А  ну,  не
балуй! Тоже  мне,  моду  взял,  казенные  бани  крушить.  Это,  может  быть,
единственная баня на всю округу. Я, можно  сказать,  из  уважения  к  твоему
титулу и званию тебя первым запустил.  Мои  хлопцы,  почитай,  вот  уже  две
недели не мылись, а ты, вша тебя заешь, двери ломаешь! Хочешь выйти,  так  и
скажи.
   В маленьком банном окошке появилось изможденное лицо Калиостро. Насколько
я  мог  понять,  в  приступе  самообороны  волшебная  баня  успела   изрядно
истопиться и температура внутри, должно быть, достигла критической величины.
   - По-моему, я про  эту  баньку  уже  читал,  -  поскреб  макушку  Лис.  -
По-моему, Баба-яга в ней жарила добрых молодцев, которые  не  умели  молвить
доброго слова. Вальдар, тебе жареный Калиостро зачем-нибудь нужен?
   - Нет.
   - Тогда действуй, да поскорее.
   Я забарабанил в оконце, стараясь привлечь к себе внимание обезумевшего от
жара великого магистра:
   - Монсеньор! Остановитесь немедленно!
   Калиостро рухнул на лавку, явно обессиленный борьбой, и выдавил  из  себя
по-итальянски, но не по-итальянски медленно:
   - Это конец.
   - Нет, это всего лишь двери.  Запоминайте  слова:  "Земной  поклон  тебе,
бабусенька, за баньку". И постарайтесь говорить без акцента, банька понимает
только по-русски.
   Спустя мгновение сраженный в неравной  схватке  с  баней  копт  выпал  из
дверей на заботливо подставленные руки моего напарника.
   - С легким паром, батюшка,  -  сладкозвучно  пропел  ему  пан  атаман.  И
продолжил далее, резко меняя в тоне:
   - А теперь слушай меня, Феникс недожаренный. У моего друга  есть  к  тебе
пара вопросов. Если ты будешь отвечать на них невнятно,  на  тебя  снизойдет
редкое счастье лично познакомиться с хозяйкой этой бани. Боюсь, она  сегодня
еще не ужинала.
   - Мсье Вальдар, -  взмолился  граф,  раскрасневшийся  под  цвет  шаровар,
которые носила добрая половина лисовского отряда. - Заберите меня отсюда,  я
умоляю вас. Вспомните, мой  бальзам  даровал  вам  выздоровление,  когда  вы
лежали на яхте Элизабет Чедлэй на волосок от гибели.
   - Я за тем сюда и пришел,  -  отрезал  я.  -  Лис,  займись  пока  своими
казаками.
   - А... Там еще свита, лакеи, камеристки - их куда девать?
   - Пусть отправляются в Казань. Заберите у них все ценное,  постращайте  и
отпустите, - командным, не терпящим возражения тоном произнес я.
   - Есть,  -  включаясь  в  игру,  козырнул  Лис.  -  Как  прикажете,  ваше
высокоблагородие. Эй, - он подозвал ближайшего казака, уже отметившего  свое
пробуждение порцией перцовки, - скачи в курень. У полона все ценное забрать,
карету оставить. В карете одну лошадь, какую поплоше. Да гоните их в тычки в
сторону Казани.
   - Лис,  -  обратился  я,  -  там  должна  быть  такая  юная  девушка  лет
семнадцати, зовут Вирджиния. Вы уж  с  ней  помягче.  И  коней,  будь  добр,
все-таки оставь.
   - Все слышал? - гаркнул на своего подчиненного Лис. -  Тогда  давай,  дуй
ветром.
   - Пойдемте, граф, погуляем. - Я взял Калиостро под локоть. - У нас есть о
чем поговорить.
   Калиостро подозрительно посмотрел на меня:
   - Однако я вас недооценил.
   - Ничего, бывает, - махнул рукой я.
   - Это ваш отряд? - вновь задал вопрос граф Феникс.
   - В каком-то смысле да.
   - Я не могу понять, кто вы есть на самом деле? Вы шпион?
   - Это не важно. Речь все равно пойдет о другом.
   - О чем же?
   - О вас, дорогой граф. С момента нашей первой встречи я узнал о вас много
странных вещей, которые, вероятно,  интересовали  бы  меня  исключительно  в
качестве курьеза, но теперь они вплотную коснулись моей личной жизни.
   - Вот как, - усмехнулся Калиостро, уже вполне взявший себя в  руки.  -  И
что же это?
   - Сейчас расскажу, - кивнул я. - Давайте так, сначала буду говорить я,  а
потом вы. И, пожалуйста, без утайки. Вы же сами прекрасно понимаете, я скажу
не все, что  знаю,  и  если  что-то  из  того,  что  скажете  вы,  не  будет
соответствовать тому, что мне известно, поверьте, участь ваша будет горька.
   Итак, я оставлю в стороне ваши масонские похождения, они интересуют  меня
в малой степени. Разве что ваша связь с фон  Рейхелем,  за  спиной  которого
здесь стоит Панин, а по ту сторону Балтики император Фридрих. У всех  у  них
навязчивая идея поменять  на  троне  слишком  самостоятельную  Екатерину  на
туповатого, страдающего мистицизмом царевича Павла.
   - Если вы действительно собираетесь остаться в России, не забывайте,  что
это ваш будущий император.
   - Я же сказал, мне это не интересно. Занятно другое.  В  какой-то  момент
планы этой троицы совпали с вашими. Заметьте, именно совпали.  И  вы  решили
помочь сим малопочтенным господам поменять  действующую  императрицу  на  ее
омоложенный макет.
   - Вы так считаете?
   - Я видел двойники Фике у вас во флигеле.
   - Ну и что?
   - Ровным счетом ничего. Как  и  прибытие  практически  вместе  с  вами  в
Петербург омоложенной  герцогини  Кингстон.  Но  если  вы  забыли,  граф,  я
вынужден вам напомнить, что герцогиня Кингстон до омоложения и после него  -
это две разные женщины. Именно эту судьбу вы уготовили и императрице.
   - Вы так думаете? - Калиостро удивленно поднял брови.
   - Нет, я это знаю. И заметьте, я могу это доказать.  А  еще  я  могу  вам
напомнить о некой заброшенной башне в Средней Франции. Точнее, о  подземелье
под ней. - Магистр остановился, будто  пораженный  молнией.  -  Я  вижу,  вы
вспомнили.
   - Это она вам сказала? - бледнея, выдавил из себя "граф Феникс".
   - Нет, к сожалению, она мне не могла этого сказать. Но не один  вы,  ваше
сиятельство, накоротке с духами и умеете заглядывать  в  прошлое.  Вероятнее
всего, дело обстояло следующим образом: вы  познакомились  с  Бетси  Чедлэй,
точнее, тогда Бетси Геруэй, во время ее путешествия по Европе и быстро стали
ее доверенным лицом, не так ли?
   - Так, - не сводя с меня настороженных глаз, кивнул собеседник.
   - Не буду утверждать, что вы  помогли  ей  женить  на  себе  престарелого
герцога Кингстона. Не буду утверждать, что вы помогли ему скорее отправиться
в лучший мир, хотя, надо сказать, во время кончины престарелого  герцога  вы
были в Англии. Я  проверял.  Но  вот  завещание,  оставляющее  все  Элизабет
Чедлэй, наверняка ваших рук дело. Поправьте меня, если я не прав.
   - Да, - усмехнулся Калиостро, - пришлось немного  поработать  нотариусом.
Но вот дальнейшая выходка Элизабет с ее первым мужем - это уже все  дело  ее
собственных рук. Поверьте, она была  ангельски  красивой,  жадной,  склочной
стертой. В омоложенном варианте Бетси Чедлэй куда как лучше.
   - Быть может. Но Элизабет Чедлэй. А бедная  девушка,  которую  вы  лишили
самое себя, которую вы томили сорок дней в подземелье,  одурманивая  тайными
снадобьями, погружая ее в чужую  жизнь,  в  чужие  воспоминания,  о  ней  вы
подумали? Вы же знаете, что все так называемые  омоложенные  жертвы  умирают
или сходят с ума через год, от силы полтора.
   - Процесс несовершенен. Сами понимаете, путь знаний тернист, но это путь,
и его необходимо пройти. А девушка, - он вновь усмехнулся, -  я  обещал  ей,
что через сорок дней преданной службы я сделаю ее сказочно богатой. Элизабет
же я обещал, что спустя сорок дней она вновь будет такова, как на  портрете,
сделанном в ее двадцать лет. По сути, я не обманул ни одну из них. Поверьте,
юная Екатерина-Фике вполне была бы счастлива замужем за  Григорием  Орловым,
если бы не ваша шпага и не происки нового фаворита императрицы.
   - Здесь вы просчитались, это я вам говорю абсолютно точно.
   - Вероятно, вы  правы,  -  вздохнул  Калиостро.  -  Я  чувствовал  что-то
подобное. Был миг, когда следовало  повернуть,  и  я  пропустил  его.  Азарт
большой игры пьянит  сильнее,  чем  любое  тайное  снадобье.  Ты  упиваешься
победой, постоянной и непременной победой, но потом... потом бывает  страшно
оглянуться назад. Однако есть тот, кто видит все. И  его  не  обмануть  даже
мне. В день, когда я так скоропалительно покинул  Санкт-Петербург,  я  видел
вещий сон...
   Из темноты, из полного мрака явилась фигура, окруженная ярким сиянием.  Я
знал, кто  это.  Это  был  мой  учитель,  наставник  в  магической  мудрости
Альтотас. Старец гневно посмотрел и сказал: "Граф, взгляните в свое  сердце.
Вспомните свои деяния. И только если сочтете, что ни одно  из  них  не  было
продиктовано корыстью, тщеславием, гордостью или властолюбием, только  тогда
их продолжайте. Я говорю, - продолжил Альтотас, - от имени  всех  тех,  чьим
попечением вложена в вас та магическая  сила,  которой  вы  обладаете.  Граф
Калиостро, не увлекайтесь честолюбием, не участвуйте в интригах политических
или корыстных, не дурачьте бедных глупцов, ища себе дешевой славы. Надейтесь
только на Того, чье Царство - сила и  слава,  не  губите  себя.  Прошу  вас,
послушайтесь".
   Я хотел было возразить, что все действия мои направлены на благо  бедному
люду, что, дурача пустоголовых вельмож, я вношу в мир естественный  порядок,
но старец исчез. Оторопь моя прошла, и я решил  проверить,  не  оставила  ли
меня моя сила. Я велел свече  на  комоде  потухнуть  -  она  потухла,  велел
загореться - она зажглась. Я было успокоился, но внезапно услышал  звон,  от
которого проснулся. Моя шпага лежала на полу, сломанная пополам, и конец  ее
указывал в том направлении, в котором ускакали вы. Это был  знак.  Я  понял,
что мне необходимо ехать сюда. Все это было предначертано. Хотя, признаться,
я не слишком рад нашей встрече. Я недооценил вас, очень недооценил.
   - Бывает, - махнул рукой я. - Скажите, граф, вы можете снять  заклятие  с
той девушки, вы можете вернуть ей прежнюю судьбу?
   - Нет, это не в моих силах.
   - Ну что ж, тогда наш разговор был содержательным, но прошел впустую. - Я
развел руками. - Вашим замыслам не суждено сбыться, это вы  сами  понимаете.
Для меня же вы  бесполезны.  Я  отдам  вас  атаману,  но  в  память  о  моем
излечении, даю слово, он сохранит вам жизнь. Лишь один вопрос,  надеюсь,  он
вас не затруднит. Как настоящее имя той, кого вы сделали Элизабет Чедлэй?
   - Элен Фиц-Урс. Девушка из рода древнего, но обедневшего еще  во  времена
Войны роз. Однако я  сомневаюсь,  что  вам  поможет  знание  ее  имени.  Это
движение невозможно обратить вспять.
   - А сие уже не ваша забота,  -  раздраженно  отрезал  я,  видя,  с  каким
безразличным спокойствием Калиостро ставит крест на  судьбе  своей  невинной
жертвы. - Лис, - окликнул я, - забирай Феникса, он твой пленник.  Рекомендую
тебе продать его мировому масонству. Да смотри не продешеви, за  его  голову
немало отсыпать могут.
   - Вот, буду я связываться  с  масонами!  От  их  вареного  золота  волосы
вылазят и зубы сами изо рта  выпрыгивают.  У  меня  получше  мысль  есть,  -
подходя совсем близко к Калиостро и кладя ему руку на плечо, сообщил Лис.  -
Я его, блин, к чародеям отвезу, к волхвам на перековку.
   - Куда? - не понял я.
   - На перековку. Ну, знаешь, молотом по... серпу.
   - К каким еще волхвам? Каким молотом?
   - Отвечаю по порядку. Молотом - пудовым. Волхвам  -  обычным.  Из  горной
Венедии, что на Урал-камне. Они еще при князе Владимире туда уходить  стали.
А уж когда благодаря Батыю и иже с ним Православная церковь усилилась, им  и
подавно одна дорога в горную Венедию осталась.  Это  уже  потом  они  словом
колдовским вход в свой край запечатали, так что незванным туда не войдешь. Я
пробовал, пустое дело. Чуть подходишь, ужас пробирает  аж  до  костей,  шагу
ступить невозможно.  Но  сами  они  оттуда  выходят:  людей  лечат,  будущее
предсказывают, погоду заклинают. Вот им Калиостро и подарим. Пусть  себе  на
нем опыты ставят. Ну что - обратился он к Калиостро, - пошли,  граф.  Будешь
хорошо себя вести, я попрошу волхвов не делать из тебя наглядное пособие.
   Появление сигнального огня на барже приняли с воодушевлением.
   - Я, наверно, пойду, - глядя, как барка снимается с якоря и  направляется
к берегу, заявил Лис. - Шо мне тут стовбычить? Не  ровен  час,  пересечемся.
Схожу лучше своих подгоню. Бабуле, опять же, надо  помочь  собраться  -  все
через Волгу  путь  не  близкий.  За  девицу  не  беспокойся,  Ягуся  за  ней
присмотрит. А как ты на тот берег переправишься, она уже  вскоре  и  в  себя
придет. Если что, я позабочусь, чтобы твоя зазноба до Казани добралась,  там
ее как раз и слуги ждать будут...
   - Да, спасибо, Лис, - как-то невпопад ответил я.
   - Да ну, капитан, не грусти!  Все  обойдется.  -  Лис  слегка  пнул  меня
кулаком в плечо, желая вывести из состояния тоскливого оцепенения, в котором
я находился после разговора с Бетси Чедлэй.  Мне  удалось  уговорить  ее  на
"операцию", но никогда еще с начала моего путешествия я не  чувствовал  себя
таким разбитым и таким выжатым.
   - Как! - встретил меня на барке возмущенный поручик Ржевский.  -  Ты  там
пил и не пригласил выпить нас! Разве друзья так поступают?!
   - Что-то случилось? - глядя на мрачное выражение моего лица, перебил  его
Ислентьев. - На тебе лица нет.
   - Все нормально, - покачал головой я. - Встреча прошла удачно.  А  сейчас
мне просто надо отдохнуть.

***

   Казань встречала нас шумом и цветастым многолюдством. На  свой  восточный
манер  она  старательно  пыталась  походить  на  Петербург,  что,   впрочем,
получалось у нее довольно слабо, и всякий раз соседство позднего  барокко  с
тощими мусульманскими минаретами вызывало ощущение абсурда.
   Мундирный чиновник в, окружении халатных, в смысле  разодетых  в  халаты,
восточных торговцев, зарегистрировавший  на  пирсе  наше  прибытие,  пытался
объяснить, как  проще  добраться  до  штаб-квартиры  полковника  Михельсона.
Однако слова его тонули в многоголосом шуме халатников, наперебой пытавшихся
всучить вновь прибывшим свои разномастные товары. Воздух  оглашался  криками
"Якши", "Бакшиш бар" и тому подобной,  дикой  для  европейского  уха  речью.
Отчаявшийся перекричать купцов, чиновник безнадежно махнул рукой  в  сторону
городских ворот, как бы давая понять, что там  у  нас  появится  шанс  найти
нормального проводника.
   Расталкивая плечами  неугомонных  торговцев,  мы  с  Ржевским  шагали  по
пыльной дороге  туда,  где  у  древних  ворот  Казанского  кремля  виднелась
полосатая будка городовой стражи. Пожалуй, я бы не отказался от экскурсии по
Казани, особенно же меня интересовал Свияжск, крепость, по воле  царя  Ивана
Грозного, возведенная и перевезенная сюда за много миль  от  первоначального
места постройки. Я еще в детстве читал об этом чуде в "Истории фортификации"
Креймса и теперь страстно желал увидеть его воочию.
   Остановивший нас около ворот седой как  лунь  унтер  козырнул  незнакомым
офицерам,  осведомляясь  о  цели  нашего  прибытия,  и,   узнав,   куда   мы
направляемся, поспешил прийти к нам на помощь. Он крикнул смену и повел  нас
цветастым лабиринтом, величаемым здесь городскими улицами.  Это  было  очень
кстати, ибо, насколько я знал восточные города, заблудиться в хитросплетении
их улочек и закоулков  было  проще  простого  и,  прямо  скажем,  не  всякий
заблудившийся находил когда-либо дорогу назад.
   Михельсон  принял  нас  радушно.  Прочитав  адресованный  ему  пакет,  он
удивленно  поднял  на  меня  свои  по-детски  голубые  глаза  и  спросил   с
неподдельным изумлением:
   - Как, господин премьер-майор, вы намерены отправиться дальше в степь без
сопровождения?
   - Такова воля государыни, - пожал плечами я.
   - Но помилуйте, это действительно очень  опасно!  Навряд  ли  аксельбанты
флигель-адъютанта спасут вас от расправы, если вы попадете в руки  кого-либо
из пугачевских атаманов.
   - Разве у меня есть выбор? Я должен ехать в степь и выполнить данное  мне