о человека мне доподлинно известно, как и  его  актерский
талант. В его отваге у меня  нет  даже  тени  сомнения.  О  его  дерзости  и
искусстве морехода в Англии ходят легенды, но все это хорошо, если он  будет
на нашей стороне, и может быть фатальным, если Пол Джонс пойдет против  нас.
Но откуда он здесь взялся? Последнее, что я о  нем  слышал,  было  намерение
французского суда упечь его за решетку за захват французской шхуны.
   - Читай Библию, Вальдар, там все сказано. По приказу коронованной  головы
левая рука старательно не знает, что делает правая. Французская Фемида,  как
и  большинство  других  французских  женщин,  неравнодушна   к   обаятельным
мужчинам. Так что заключение в тюрьме твоему знакомому  заменено  ссылкой  в
Россию, где, как мы помним, белые медведи борются с бурыми...
   - Да-да, помню. И все же я хотел бы знать, откуда здесь  взялся  этот,  с
позволения сказать, адмирал. - Я вызвал Колонтарева:
   - Добрый вечер, Андрей.
   - О Вальдар! Давно не было тебя слышно.
   - Прости, весь в делах. Сам понимаешь,  не  сегодня-завтра  отплываем.  У
меня к тебе как раз по этому поводу есть вопрос.
   - Я весь внимание.
   - Не знаешь ли ты,  откуда  взялся  в  России  адмирал  Джон  Пол  Джонс,
командующий нашим эскортом?
   - М-м... Тут я тебе мало чем могу помочь. Если вопросы, связанные с  ним,
и обсуждались с Екатериной  во  дворце,  то  не  в  мое  дежурство.  У  меня
информация самая поверхностная. Бывший пират, но это тебе  самому  известно.
Вроде бы в Россию приехал из Голландии, но это, что  называется,  на  уровне
слухов. С каких таких заслуг Екатерина его сразу произвела в  адмиралы,  для
меня самого загадка, однако факт  остается  фактом.,  Что  еще?  Прибыл  он,
по-моему, в сентябре,  а  в  октябре  императрица  послала  его  под  Очаков
командовать эскадрой. Да только там вышел глобальный скандал:  командовавший
до этого командор Алексиано пришел в дикую  ярость,  когда  узнал,  что  его
подчиняют вчерашнему пирату. Ряд боевых капитанов,  твоих  соплеменников  на
российской службе, и вовсе отказались повиноваться изменнику родины. Для них
ведь все восставшие колонисты - изменники родины. В общем,  еще  немного,  и
флот бы разделился на две части и пошел топить друг друга почем зря. Так что
Пол Джонса из-под Очакова отозвали. А не так давно он получил  назначение  в
вашу эскадру. Говорят, что перед этим у  Пол  Джонса  была  аудиенция  у  ее
величества, но в любом случае не здесь, а  либо  в  адмиралтействе,  либо  в
Зимнем дворце. Мне об этом ничего не известно.
   - А возможно ли узнать?
   - Попробую, но обещать ничего не могу, - неуверенно ответил резидент.
   - Ну что ж, и на том спасибо. Отбой связи.
   - Пятнадцать человек на сундук мертвеца, - под нос себе  напевал  Лис.  -
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
   - Чему ты, собственно говоря, радуешься? - перебил я его.
   - Мал-чик, ты ро-ман-тик, - на манер механической  куклы  произнес  аншеф
Закревский.
   - Ты о чем? - собрался было возмутиться я.
   - Ну как же, а "пиастры, пиастры!", капитан Флинт? Ну посуди сам, у нас с
тобой эксклюзивный вояж с пиратами.
   Я сжал губы, демонстрируя несогласие с лисовским восторгом.
   - Капитан, да не боись! Управимся мы с тобой с этим Билли Бонсом. Ну  это
же какая веселуха! Эх, тебе не понять!
   Через несколько дней под звуки салюта наш флот уходил в море.  На  берегу
оставалась  многочисленная  толпа  курлянд-ских  бюргеров,   вздохнувших   с
нескрываемым облегчением  после  того,  как  последний  из  кораблей  выбрал
якорную цепь и поднял кливер. Безутешное племя местных дам  и  девиц,  среди
которых особым отрядом выделялись заплаканные  подруги  поручика  Ржевского,
было  готово,  кажется,  броситься  в  воду,  чтобы  стоящие  у   фальшборта
покорители неведомых далей могли еще хоть мгновение полюбоваться их  тонкими
и не слишком тонкими ручками, машущими вслед кораблю кружевными  платочками.
Ну что ж, учитывая,  что  ближайшие  недели  нам  предстоит  созерцать  лишь
морские пейзажи, это была довольно дельная мысль.
   На берегу оставался цыганский хор графа Орлова. На кораблях  им  не  было
места. И ни сколоченные за последние месяцы состояния, ни вольная, данная на
прощание  Алексеем  Орловым  своим  любимцам,  кажется,   не   могли   унять
громогласную печаль ромал от расставания с любимым покровителем.
   Мы уходили все дальше от  берега,  и,  не  знаю  почему,  в  голове  моей
крутилась старинная поговорка: "Люди делятся на живых, мертвых и плывущих  в
море".

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

   "Гулять, так гулять!" - сказал Моисей и завел свой народ в пустыню.
   Из апокрифов

   Я стоял у фальшборта, наблюдая однообразный бег волн,  клочковатую  пену,
разлетающуюся из-под  штевня  флагманского  корабля.  Однообразная  картина,
повторяющаяся день за днем. Вот уже которую неделю я не видел ничего,  кроме
этих  волн,  этой  эскадры,  этих  лиц.  В  голове  моей  вертелись  аккорды
композиции Вангелиса "Крестовый поход в небеса". Кажется, под эту  музыку  в
фильме Колумб причаливал к берегам Нового Света. Сейчас мы  шли  практически
тем же путем и почти с теми же целями, и движение наше разительно напоминало
крестовый поход.
   Десятки кораблей десанта плюс флотилия сопровождения - со времен  золотых
галеонов Атлантика не видела подобной эскадры. Сказать по правде,  Екатерина
не особо расщедрилась, снаряжая эскорт. По существу, один  лишь  флагманский
линейный корабль "Торжество Богородицы"  был  современным  боевым  кораблем,
полностью укомплектованным командой. Еще же три линейных корабля,  на  одном
из  которых,  "Великом  князе  Святославе",   держал   свой   флаг   Алексей
Орлов-Чесменский, плавали еще во времена Елизаветы, а  то  и  ранее.  То  же
можно было сказать и о сопровождавших эскадру фрегатах. В одном  из  них  по
характерной   резьбе   мне   удалось   опознать   турецкий   корабль,   явно
предназначенный для плавания в теплых морях, оставшиеся же три  более  всего
напоминали   переоборудованные   германские   купцы,   явно   бывшие   моими
сверстниками. Но все же, невзирая ни на что, эскадра продолжала двигаться на
запад, все более приближаясь к Руси Заморской.
   Я  перевел  взгляд  туда,  где  на  месте  второго  флагмана  шел  "Князь
Святослав" с братьями Орловыми на борту.  Перед  отплытием  Джон  Пол  Джонс
любезно предлагал им также перебраться на "богородицу", говоря, что для него
было бы чрезвычайно лестно идти вместе  со  столь  прославленным  адмиралом.
Однако Алексей Орлов не менее любезно отказался, ссылаясь  на  то,  что  два
адмирала на одном корабле - это слишком много для успешного командования.
   "Объекты    моего    наблюдения"    разделились,    но    здесь,    кроме
"государя-императора", находился  и  сам  адмирал  Джонс,  и  здравый  смысл
подсказывал, что следить в этой эскадре надо именно за ним. Но, невзирая  на
мою предубежденность, поведение вчерашнего пирата не  вызывало  ни  малейших
подозрений. Он был обаятелен и мил, как придворный французский  кавалер,  и,
не знай я в общих чертах послужной список этого джентльмена удачи,  пожалуй,
невозможно  было  бы  устоять  перед  обезоруживающей   светскостью   нашего
флагмана.
   - Вы все еще злитесь на меня, милорд? - Джон Пол Джонс не спеша, будто по
бульвару, подошел ко мне,  поигрывая  инкрустированной  тростью  из  черного
дерева.
   - С чего вы взяли? - кинул я через плечо, едва обернувшись.
   - Ну что вы, полноте, я же не слепой.
   - Просто у меня мрачный замкнутый характер, -  прокомментировал  я  слова
адмирала.
   - О да. О вашем характере мне довелось много слышать и во Франции,  после
той знаменательной ночи, когда я имел несчастье вами познакомиться, и  позже
в России. И все же вы просто злитесь.
   - Ну, предположим, что злюсь. Что из того?
   - Да в общем-то ничего. Это ваше право.  Но  давайте  посмотрим  на  вещи
по-другому.  Отрешитесь  от  впечатлений   нашей   первой   встречи.   Жизнь
удивительная штука. Старик Шекспир, едва-едва начертавший лоцию ее  течений,
мелей и подводных скал, признан всеми великим драматургом.  Но  она,  как  и
море, богаче  любой  лоции.  И  неожиданностями,  и  опасностями,  и,  слава
Всевышнему, радостями.
   Одна из этих радостей - встретить достойного  противника.  Большая  часть
людского племени невыносимо скучна, безразлично, идут эти люди за  вами  или
против вас. Они ужасно потеют, когда  боятся,  и  запах  их  пота  настолько
противен, что даже находиться рядом с ними в этот момент невыносимо  мерзко.
А боятся они, увы, почти всегда. Люди, подобные вам, мне да еще кое-кому  из
тех, кто плывет с нами, - совсем иного сорта. Мы словно специи, придаем вкус
пресной жизни. А потому найти достойного противника - это почти счастье.
   - Что ж, тогда смею вас уверить, я и впредь готов доставлять  вам  его  в
любых количествах, - усмехнулся я.
   - Никто не знает, в чем измеряется счастье. Но одно я  вам  могу  сказать
наверняка.  Вдвойне  удача,  когда  достойный   противник   превращается   в
соратника. Заметьте, я не говорю - друга, вряд ли это  возможно.  Во  всяком
случае, пока. Но соратника...
   Посудите  сами,  я  никогда  не  был  вам  врагом.  Нам  не   повезло   с
обстоятельствами  знакомства,  это  правда,  однако  мои  действия  не  были
направлены против вас лично. Я был капером, и мне нужен был корабль. Тот, на
котором плыли вы, подходил как нельзя лучше. Но бог свидетель, даже в  ночь,
когда мы с вами так близко познакомились, я не желал, чтобы столь  достойный
противник пал жертвой оголтелых головорезов. На свою беду, я  не  ошибся.  -
Губы адмирала сложились в ностальгическую улыбку. С  таким  выражением  лица
вспоминают  школьные  драки  поседевшие   отцы   семейств,   встречаясь   на
традиционных встречах выпускников.
   Я тоже помнил ночь на "Фениксе".  Это  было  мое  крещение,  своеобразный
пропуск в мир, казавшийся мне почти что  сказкой.  И  каждый  раз  при  этом
воспоминании у меня начинало ныть простреленное плечо. К сожалению, я еще не
приобрел светской манеры безмятежно смотреть в глаза тем, кого  еще  недавно
собирался проткнуть шпагой.
   - И все же, - продолжал Джон Пол Джонс, - вы не можете  отрицать,  что  и
вам, и мне эта ночь принесла определенные выгоды.  Вы,  прибыв  в  Россию  в
ореоле мученика и героя, приобрели вполне заслуженную славу, которая помогла
вам  столь  быстро  подняться  от  беглого  лейтенанта  до  подполковника  и
флигель-адъютанта императрицы. В определенном смысле и мне она помогла стать
из беглого каторжника адмиралом российского флота. Вы не находите, что  наши
судьбы чем-то связаны. Даже то,  что  сейчас  мы  вместе  плывем  к  берегам
Америки, тоже предопределено. Мы с вами одной породы, милорд Вальдар.
   - Судно на горизонте!  -  закричал  марсовый.  -  Лево  по  борту,  шесть
кабельтовых, двухмачтовый голландец.
   - Ну-ка посмотрим, - моментально забывая о нашем разговоре,  встрепенулся
адмирал. Лицо Пол Джонса приняло хищно-веселое выражение, какое,  я  уверен,
бывало у него перед неистовым абордажем. Он  вытащил  из  кармана  подзорную
трубу и повел ее в направлении, указанном наблюдателем. - Да,  действительно
голландец. Похоже, держит курс на Бермуды. Капитан Хансен,  прикажите  купцу
остановиться и пошлите команду  проверить,  что  там  у  него  в  трюмах,  -
скомандовал Джон Пол Джонс.
   - Вы уверены, господин адмирал, что это входит в наши обязанности?
   - Милорд, мы находимся в зоне военных действий.  Вы  можете  силой  мысли
определить, кто находится на борту этого голландца, да и  голландец  ли  это
вообще? Мало ли кто может поднять нейтральный флаг. Это  вполне  может  быть
американский  капер  или  наблюдатель,  посланный  проследить   передвижения
эскадры. Надеюсь, вы не хотите, чтобы на берегу, когда мы  до  него  дойдем,
вас встречали  не  салютом,  а  брандкугелями<Брандкугель  -  артиллерийский
снаряд, два ядра, скрепленных цепью. Употреблялись для уничтожения  такелажа
и снастей кораблей противника>?
   - Не всегда даже осмотр помогает отличить капера от  обычного  рыбака,  -
произнес я, внутренне соглашаясь  с  доводами  Пол  Джонса.  Тот  улыбнулся,
вспоминая старую посудину, уныло плетущуюся за гордым  корветом  королевских
военно-морских сил.
   - Вы правы. Но можете мне поверить, мои люди понимают в  повадках  господ
этой породы много больше,  чем  все  джентльмены  из  адмиралтейства  вместе
взятые. Я недаром лично  подбирал  матросов  на  "богородицу".  Так  что  не
сомневайтесь, если перед нами  американский  капер,  я  об  этом  непременно
узнаю.
   Грохнула пушка,  настоятельно  требуя  у  встречного  голландца  спустить
паруса и встать на якорь. Клубы сладковатого порохового  дыма  поползли  над
шканцами  <Шканцы  -  часть  верхней  палубы  корабля   между   грот   -   и
бизань-мачтой>, медленно тая в воздухе.
   - А вы, милорд, подумайте над тем, что я вам  сказал.  Засим  прошу  меня
простить, я должен проинструктировать командира  трофейной  команды.  -  Пол
Джонс слегка приподнял свою шляпу,  и,  повернувшись,  не  спеша  направился
туда, где у борта уже строилась шеренга самозваных "таможенников".
   Нет ничего противнее ожидания  подвоха.  Невзирая  на  все  уверения  Пол
Джонса в искреннем почтении к моей особе, я даже не подозревал, я знал,  что
подвох должен быть. Иначе к чему бы  Екатерина  назначила  флагманом  именно
его, первого капера Америки? Но подвоха все не было. Во всяком  случае,  все
мои усилия найти его были тщетны.
   Я старался следить за  каждым  шагом  адмирала,  но,  кроме  несомненного
мастерства прирожденного флотоводца, не видел ровным счетом ничего. Мы ловко
поймали ветер, который, словно приговоренный, послушно надувал наши  паруса,
ловко переходили из течения в течение, сменив Ка-нарское на Антильское, его,
в свою очередь, на Северное Пассатное, надеясь  в  конце  концов  попасть  в
Гольфстрим, чтобы подняться по  нему  до  Ньюфаундленда,  "исконно  русского
острова Буяна". Чтобы затем по реке Святого Лаврентия зайти  в  тыл,  мягкое
подбрюшье  североамериканских  мятежников.  Впрочем,  сами  мятежники   всем
плывущим виделись смутно, представляясь некой  помехой  в  становлении  Руси
Заморской, не более того.
   Конечно, ловя ветер и течения, мы делали немалый крюк, спускаясь едва  ли
не до берегов Африки, но, имея дело с океаном, приходилось помнить, что лишь
карандаш по карте может идти прямо. Кораблю же, для того чтобы идти быстрее,
необходимо учитывать и ветер, и течения,  и  сезонные  шторма,  и  не  менее
сезонную сушь, в которую как раз попали и мы. Что уж тут поделаешь,  природа
не подряжалась заботиться о людях.
   Глядя на страдания  мучимых  жаждой  людей,  Пол  Джонс  велел  увеличить
дневной рацион воды на пятьдесят граммов.
   - Вот здесь, - он показывал на карту, -  мы  зайдем  на  Санта-Анну,  или
Сантану, как называют его португальцы. У нас будет великолепная  возможность
передохнуть пару дней, а заодно пополнить запасы воды и продовольствия.
   - Кому принадлежит Сантана? - поинтересовался я, как всегда, ища подвох в
действиях флагмана.
   - До недавнего времени - испанцам. Теперь, если не ошибаюсь, по  договору
1770 года, острова перешли к Португалии. Однако и те, и  другие  нейтральны.
По моим расчетам, если мы дойдем до Санта-Анны в  положенное  время,  у  нас
останется запас воды еще на четыре дня. Этого вполне  хватит  для  возможных
неожиданностей.
   Высокое собрание, в  том  числе  и  адмирал  граф  Орлов-Чесменский,  чей
авторитет в вопросах мореходства был для  меня  непререкаем,  согласилось  с
доводами Джона Пола Джонса, и я  остался  при  своих  пустых  подозрениях  в
томительном  ожидании  подвоха.  Все,  что  мне   оставалось,   разглядывать
итальянскую карту маэстро Бьянко, лохматыми кляксами изображавшего островную
гряду Сантана, Сальваджио и Сатанаксио, ища  объяснения  очевидной  хитрости
нашего флагмана.
   Ответа не было.
   Я уже знал карту наизусть, но все мои познания носили, так сказать, общий
характер. Так, скажем, мне удалось узнать, что последний из  островов  гряды
изначально именовался  Сант-Анаджио,  то  есть  Святого  Афанасия  на  языке
басков, однако итальянский  картограф,  очевидно,  введенный  в  заблуждение
созвучием,  придал  названию  этого  поросшего  лесом   гористого   островка
дьявольски зловещее звучание. Само  по  себе  занятно,  но  не  более.  Я  с
маниакальным упорством изучал эту карту, не  находя  ничего,  что  бы  могло
навести на мысль о грозящей опасности.
   Остров Санта-Анна, куда мы направлялись, был довольно велик. На нем, если
верить мессиру Бьянко, имелась небольшая крепостица, католическая  миссия  и
городок с тем же названием, что и остров. Всего же, согласно  упомянутым  на
карте данным, население острова составляло порядка пятидесяти тысяч жителей,
главным образом аборигенов, отличавшихся радушным и добрым нравом и  занятых
рыбной ловлей и собиранием плодов. Я мучительно искал  подвоха,  но  его  не
было. Так шел день за днем, Сантана была все  ближе,  и  мысль  о  том,  что
скоро, хоть на день, мы сможем ступить на земную  твердь  вместо  качающейся
палубы, наполняла нас радостью почти истерической, что  в  общем-то  понятно
всякому, кто неделю за неделей наблюдал вокруг себя волны, волны и  еще  раз
волны.
   Ночь была безлунной. Вернее, тоненький огрызок ночного светила застрявшим
ястребиным когтем торчал в черном небе, но света от него было не больше, чем
от золотого шитья адмиральского мундира. Сантана была уже совсем близко.  Мы
не дошли до нее засветло, а с наступлением темноты эскадра стала  на  якорь,
опасаясь подводных скал, имевшихся в изобилии, если верить все той же  карте
в прибрежных водах.
   - Вставайте, милорд, вставайте! - тряс меня за плечо Реяферн.
   - Да что такое? Что случилось? - Я подскочил, выхватывая  из-под  подушки
заряженные пистолеты, с которыми  ни  на  минуту  не  расставался  с  начала
похода.
   - Мы снимаемся с якоря.
   Я потряс головой, стараясь навести резкость.
   - Эскадра?
   - Да нет же, - недослушав меня,  перебил  Питер.  -  "богородица"  уходит
одна. Адмирал велел погасить все огни и сейчас дрейфует по течению, не ставя
парусов.
   - Что еще за новости?! - Я вскочил и начал быстро одеваться. - Беги  буди
наших.
   - Его превосходительство генерал  Закревский  и  его  благородие  поручик
Ржевский еще не ложились. Они  уже  оповещены.  Графу  Калиостро  его  слуга
передаст, а их величество изволят спать без задних ног, так что и добудиться
не могут. С вечеру рому перебрамши, - пояснил мой Питер.
   - Ладно, - бросил я, надевая протянутый Редфернорм камзол. -  Давай  зови
всех, кто уже на ногах, будем держать военный совет.
   - Слушаюсь. - Камердинер поклонился и исчез за дверью. "Так,  -  я  начал
мерить каюту, шагая из угла  в  угол,  -  значит,  без  каверзы  все  же  не
обошлось. Похоже, Джон Пол Джонс решил бежать к своим, да еще с подарочком в
виде линейного корабля и нашего злополучного "императора". Хорошо  еще,  что
Орловы не согласились идти на "богородице", не то конец бы настал  эскадре".
В  каюту,  поправляя  на  ходу  абордажные  перевязи,   увешанные   десятком
короткоетвольных крупнокалиберных пистолетов, вломились Лис с Ржевским.
   - Ну, как тебе все это нравится" Вальдар? - с порога бросил мой напарник.
   - Никак, - отрезал я.
   -  Как  по-вашему,  господин  подполковник,  куда  мы   направляемся?   -
поинтересовался Ржевский.
   - Мы сейчас несколько восточнее Лонг-Айленда, вероятно, туда мы и пойдем.
Вот, смотрите, - я ткнул пальцем в лежавшую на столе карту,  -  мы  примерно
здесь, вот Лонг-Айленд. Меньше недели пути.
   - Без воды? - внезапно выпалил поручик.
   От него я ожидал этот вопрос менее всего. Насколько мне удалось заметить,
отсутствие или наличие воды никоим образом не затрагивало интересов славного
гусара, а винный погреб "богородицы" мог еще довольно долго снабжать  экипаж