бъекта.
   Разукрашенная лодка причалила к борту "Святослава", и на палубу  поднялся
высокий кабальеро в парадной испанской форме, с торчащими черными  усами  на
смертельно бледном лице.
   - Я хочу видеть Джонс Пол Джонса, - на ломаном французском произнес он. -
Я дон Эстебан Ферейро Гомес граф де Кампоферрато, комендант Санта-Анны.
   - Здесь нет адмирала Джонса, - с нескрываемым удивлением ответил ему граф
Орлов-Чесменский.
   - А кто же тогда командует эскадрой? - бледнея, кажется, еще больше, едва
не задыхаясь, проговорил испанец. - Кому я должен сдать свою шпагу?
   - Какого черта! К чему мне ваша шпага? Я граф Орлов. И я хотел бы  знать,
отчего вдруг вам пришло в голову открывать по нам огонь?..

   - Нет, капитан, ну ты понял, как эта сука Пол Джонс нас подставил. Ладно,
родной, продержись еще чуток, я сейчас быстренько найду, шо в этом гадюшнике
может еще передвигаться своим ходом, и по-быстрому рулю к тебе.
   - Не спеши. Тут Калиостро в раж вошел. Туземцы от него в немом  восторге.
Если что, я свистну.

   Там, где кончались джунгли, и то, что  называлось  тропой,  шло  в  горы,
аборигены внезапно перешли с бесшумного крадущегося шага  на  приплясывание,
оглашая округу  ритмичным  подвыванием:  "Оу-оу-оу!  Оу-оу-у!"  Калиостро  с
бушмейсте-ром  на  плечах,  несомый  на  руках  четверкой  наиболее  крепких
дикарей, кидал на нас извиняющиеся взгляды, словно стараясь дать нам понять,
что подобный способ передвижения ему и самому малоприятен.
   Вверху между валунов и живописных складок застывшей лавы виднелся вход  в
небольшую  пещеру.  Те  четверо,  что  несли  великого  магистра,  в   своих
завываниях перейдя почти  на  шепот,  поднесли  его  сиятельство  к  темному
провалу и, трепетно поставив его на  скальную  твердь,  опрометью  бросились
вниз, увлекая за собой все остальное племя. Замерев у самой кромки  леса  за
нашими спинами, они, очевидно, ожидали чего-то по меньшей мере ужасного.
   Из глубины пещеры послышалось угрожающее шипение. Однако после того,  что
нам сегодня довелось услышать, это было  жалкое  подобие  настоящего  звука.
Бездарный дилетантизм. Спустя мгновение из тьмы на свет вышел некто в весьма
живописном костюмчике, сработанном, насколько я мог понять, из кожи  невесть
откуда привезенной анаконды. Толстый хвост тянулся за ним ярдов на  пять,  и
мощная удавья морда, надетая в качестве капюшона, наводила на мысль, что при
жизни хозяйка костюма принадлежала именно к этому отряду  пресмыкающихся.  И
все же,  на  мой  взгляд,  изысканный  Калиостро  с  бушмейстером  на  плече
смотрелся эффектнее.
   Жрец, а я полагаю, это был именно жрец, увидав  нежданного  гостя,  начал
что-то шипеть и чирикать, оживленно жестикулируя, но, похоже, и тут  великий
магистр не желал ему уступать. Не знаю уж, о чем они там общались, но  когда
граф выхватил висевшую на поясе шпагу, мы  невольно  насторожились,  готовые
следовать его примеру. Но  наш  высокоученый  соратник,  похоже,  не  спешил
применять клинок по прямому назначению. Он подошел к скале, приложил  к  ней
ладонь, наклонил голову, словно  прислушиваясь,  чуть  сдвинул  руку,  опять
прислушался, затем приставил клинок острием к  камню,  вытащил  из-за  пояса
пистолет и, словно молотком, ударил им по шпаге. Удар был не сильным. Словно
волшебный жезл, шпага вошла в  камень,  а  затем,  выбивая  из  стены  куски
базальта, словно кровь из пронзенной груди,  на  волю  вырвалась  кристально
чистая струя воды.
   - Чудо, - прошептал я и, будто сумасшедший, бросился  обнимать  Пугачева,
Ржевского, матросов и туземцев, ставших как-то сразу близкими и родными.

***

   Раскрашенная морским змеем лодка стремительно  неслась,  рассекая  волны,
под шипящие звуки боевого марша племени, Вслед за ней мчались еще две  такие
же, разве что чуть поменьше  первой.  Сердцем  вестфольдинга  я  великолепно
чувствовал, какой животный ужас должны были вселять в души жителей  соседних
островов эти утлые лодчонки. Они были  родными  братьями  наших  дракаров  -
кораблей-драконов, и, честное слово, я  чувствовал  к  ним  странную,  почти
родственную приязнь.
   - Граф, - спросил я у живого бога племени шикоба, -  у  меня  к  вам  два
вопроса, если, конечно, позволите.
   -  Конечно,  друг  мой,   -   произнес   Калиостро,   поглаживая   голову
свернувшегося у его ног змея. - Спи, спи, все хорошо.
   - Во-первых: на каком языке вы общались с местными  жителями,  и  второе:
откуда вы узнали об источнике?
   - Ну, с источником все просто. Как я уже  говорил,  гора,  с  которой  мы
имели дело, потухший вулкан, соответственно, на  вершине  находится  кратер.
Судя по растительности, дожди здесь регулярные, следовательно, чаша  кратера
должна быть заполнена водой.  Правда,  это  озеро  считалось  табу,  видимо,
оттого, что отравлено вулканической серой. Мне нужно было лишь  найти  точку
напряжения в горной породе, а остальное вы видели.  Можете  не  сомневаться,
гора сама по себе идеальный фильтр, и вода чистая.  А  насчет  языка,  -  он
пожал плечами, - после жизни у волхвов само так получается: они говорят -  я
понимаю; я говорю - они понимают. Впрочем, думаю, вы об этом кое-что знаете.
   "Интересно, что это такое известно графу о моих языковых способностях?  -
подумал я. - То есть да, я,  конечно,  разговаривал  по-русски  с  Лисом  на
берегу Волги, но... Господи, Лис!"

   - Ну, Сережа, как вы там? - Я включил связь.
   - Да лучше всех, вот только никто не завидует. Тебя едем выкупать.
   - В каком смысле?
   - В военно-морском. К нам тут с неофициальным вражеским визитом пожаловал
их превосходительство бывший флагман.
   - Что?!
   - Что-что, что видишь! - Лис  включил  картинку.  "Торжество  богородицы"
покачивался на волнах, развернувшись бортом с открытыми пушечными портами  в
сторону входа в гавань. От корабля к берегу двигался роскошный  адмиральский
катер, на котором виднелась высокая элегантная фигура Пол Джонса.  Навстречу
ему от берега, прикрываясь орудиями "Святослава" и одного из  фрегатов,  шел
катер адмирала Орлова, на котором в числе других официальных  лиц  находился
Лис. Они встретились на полпути от острова до "Богородицы".
   - Что вы хотите? - не приветствуя Пола Джонса, начал Орлов.
   - Я желаю, чтобы вы остались на этом острове. Вы искали место, где  можно
начать новую жизнь, попытаться устроить мир  по-своему?  Пожалуйста,  берите
Санта-Анну. Это райский уголок. К чему вам искать чего-то  другого?  Да  что
Санта-Анна?! Берите весь архипелаг, я дарю вам его!
   Лицо Орлова передернулось.
   - Яне нуждаюсь в ваших подарках, господин  Джонс!  Я  всегда  поступал  и
впредь буду поступать так, как считаю нужным. Если я решил  идти  к  берегам
Нового Света, значит, именно это я и сделаю.
   - Уменьшите свой пыл, адмирал. Я понимаю, что вам нет дела до соглядатая,
приставленного императрицей, но станут ли повиноваться казаки, если  узнают,
что вы не пожелали спасать их великого государя? А только я  знаю,  где  его
искать.

   - Это шо, адмирал, вы имеете в виду  ту  задрипанную  развалюху  на  мысе
острова Сатанаксио? - ни с того ни с сего вмешался в беседу вершителей судеб
Лис. - Так это ж мухлеж. Они оттуда уже давно тю-тю. - Пол  Джонс  уставился
на моего напарника, стараясь скрыть удивление.
   - Кстати, капитан, а ты сейчас где?
   - На трех пирогах подплываю к Сантане.
   - Ну ты могута, на трех-то пирогах сразу!  -  поспешил  вставить  шпильку
Лис. - Скоро будешь?
   - Минут через десять, от силы пятнадцать.

   - Что вы такое говорите, господин генерал? - нахмурился Пол Джонс.
   - А что, разве у меня  что-то  с  дикцией?  Хорошо,  постараюсь  говорить
почетче. Вальдар Камдил, держа шпагу у вашего брюха, заставил  вас  высадить
русских и лекаря на острове Сатанаксш. Вы предполагаете, что они находятся в
развалинах испанского форта. Так вот, сообщаю официально - их там нет. Более
того, пройдет еще несколько минут, и они появятся здесь живые и невредимые.
   - Вы блефуете, - бледнея, произнес Пол Джонс.
   - Возможно. Давайте спорить. Скажем, на "богородицу". - Он протянул  руку
каперу и бросил, обращаясь ко мне:

   - Капитан, гони быстрее, ты мне все кино портишь!

   Орлов вопросительно посмотрел на моего напарника,  стараясь  понять,  что
происходит. Не знаю, что увидел граф в глазах генерала Закревского,  но  тут
на лице его появилась заговорщицкая  улыбка,  и,  махнув  рукой,  он  бросил
небрежно:
   - Ну что, адмирал, спорим? "Богородица" против  Америки.  Не  успело  еще
смолкнуть эхо этих слов, как пироги, весело работая веслами, появились из-за
острова. На носу первой, в ожерельях из змеиных шкур и с венками на головах,
стояли Калиостро и "государь-император".
   Пол  Джонс  вскочил,  хватаясь  за  борт,  чтобы  не  вывалиться.   Затем
обессиленно рухнул на свой адмиральский табурет  и,  не  глядя  на  россиян,
крикнул своей команде:
   - Гребите!
   - Эй! Адмирал хренов! - напутствовал ему вослед Орлов.  -  Куда  гребите?
Проиграл - плати. Освободите "богородицу", канальи!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

   Не связывайся с теми, кому нечего терять. Поединок будет неравным.
   Валтасар Грациан

   Скрипя, как несмазанная телега,  "Великий  князь  Святослав"  продвигался
вперед, все ближе  и  ближе  к  берегам  Америки.  Двухнедельная  стоянка  в
Санта-Анне, вызванная необходимостью хоть как-то привести в порядок эскадру,
подлечить раненых и похоронить убитых, не прибавила  энтузиазма  ни  рядовым
казакам, ни их командирам. Пару раз я перехватывал взгляд Алексея Орлова, и,
честно говоря, мне было жутковато  видеть  мрачный  огонь,  горящий  в  этих
глазах. Казалось, внутри его  бушует  вулканическая  лава,  ища  возможность
вырваться наружу и сокрушить все вокруг.
   Граф считал себя виновником произошедшего. Он изволил почивать с  любимой
супругой, когда  с  рассветом  вахтенный  начальник  обнаружил  исчезновение
"богородицы". Капитан же корабля,  до  этого  плавания  вот  уже  много  лет
исполнявший обязанности коменданта заштатного порта, не решившись  тревожить
флагмана, сам  повел  корабль,  а  за  ним  всю  эскадру  в  зубастую  пасть
Санта-Анны. Результаты такой подобострастности были ужасающи.
   Казалось, только Господнему покровительству  можно  было  приписать  нашу
конечную победу. Не удайся казакам их  безрассудный  штурм,  не  задержи  мы
"богородицу" близ Сатанаксио, не подойди вовремя отставшие от  общего  строя
транспорты, и столь гордо начавшееся плавание, безусловно, завершилось бы  в
водах безызвестных испанских островов.
   Господь даровал нам победу, но девять кораблей были полностью уничтожены,
семнадцать годились лишь на то, чтобы послужить для починки  остальных,  все
же державшиеся  на  плаву  получили  различные  повреждения  и  нуждались  в
ремонте. Однако главным все же были не корабли:  мы  потеряли  почти  восемь
тысяч ранеными и убитыми. Вот так вот глупо и без всякого  смысла,  захватив
никому не нужную испанскую крепость, что, конечно  же,  отнюдь  не  улучшало
наших отношений с Испанией. Я часто вспоминал слова Калиостро о том, что нам
еще понадобится его патент испанского полковника, когда эта держава  вступит
в войну. Что ж, повод к войне был уже налицо.

***

   - ...Так вот, ты представляешь,  что  этот  гад  учудил?!  -  шумел  Лис,
наливая себе очередной стакан жуткого пойла, именуемого им "Лисовым напием".
- За два дня до нас в Сан-та-Анну  пришел  неизвестный  голландец,  и  некий
матрос,  родом  испанец,  сообщил  коменданту,  что  огромная  эскадра   под
командованием знаменитого Джон Пол Джонса идет захватывать  архипелаг.  А  у
испанцев здесь, так сказать, секретная военная база. Тут тебе и провиант,  и
боеприпасы, и мастерские, ну, база, одним словом. Вот этот самый дон и решил
сыграть с нами в национальную игру "Родина или смерть". А я так  думаю,  что
голландец, который на Санта-Анну заходил, как раз тот  самый,  которого  Пол
Джонс досматривал.
   Он его, видать, на остров и отправил. Если только вообще  этот  голландец
действительно  голландец,  а  не  наблюдатель,  которого   американеры   нам
навстречу послали. Уж больно мы как-то спокойно шли.
   Эту историю  я  слышал  от  Лиса  уже  в  десятый  раз.  Он  все  не  мог
успокоиться, начиная свое повествование анализом нашей неудачи и заканчивая,
к моменту опустошения весьма вместительной бутыли, обещаниями найти  подлюку
и оторвать  ему  то,  что  черт  между  ног  приделал.  Не  в  силах  больше
выслушивать грозные речи своего напарника, я оставил его изливать наболевшее
новопроизведенному капитану,  вернее,  ротмистру  Ржевскому  и  поднялся  на
палубу к свежему воздуху.
   Эскадра продолжала свой путь. Конечно, теперь ни о каком  походе  к  реке
Святого Лаврентия речи уже не было. Большинство наскоро залатанных  кораблей
до нее бы просто не дошли. К тому же, ко всем  нашим  бедам,  теперь,  после
Санта-Анны, едва ли не каждый день нам приходилось отражать наскоки каперов,
сопровождавших караван, подобно волчьей стае, преследующей стадо оленей. Они
опасались соваться под тяжелые орудия линейных кораблей и фрегатов,  но  тут
же появлялись на горизонте, стоило только одному из  потрепанных  английских
транспортов замедлить ход или остановиться. Их отгоняли, и они исчезали,  не
принимая боя, но вскоре появлялись вновь, норовя огнем своих орудий  пустить
на дно или хотя бы изрядно повредить десантные суда. Нельзя  сказать,  чтобы
это им совсем не удавалось. День ото дня мы несли новые  потери,  небольшие,
но регулярные. Теперь нам было не до Святого Лаврентия, нам необходимо  было
пристать к материку так скоро, как только возможно.
   - Земля! - Когда-то этим криком началась история  европейского  покорения
нового континента. Теперь страница книги судеб перевернулась, и новая строка
в истории Америки тоже началась кличем "Земля!". Все, кто был  на  кораблях,
вывалили на палубы, чтобы своими глазами наконец увидеть  долгожданную  Русь
Заморскую, так долго прятавшуюся за горизонтом.
   Корабли начали медленно приближаться к берегу, опасаясь отмелей.
   - Вот и пришли, - вздохнул, радостно улыбаясь, Алексей Орлов, спускаясь с
капитанского мостика. - Слава тебе, Господи! - Он размашисто перекрестился и
кивнул Пугачеву, во все  глаза  поедавшему  вожделенную  землю.  -  Ну  что,
государь-надежа, вот она, твоя землица. Вступай во владение.
   - Да-а-а, - прошептал тот, не сводя  зачарованного  взгля  да  с  холмов,
видневшихся за кромкой полосы прибоя, - вели ка ты, Русь Заморская,  казачья
сторонка. - "Император"  по  вернулся  к  графу  Орлову.  -  Как  сей  берег
величают?
   - Северная Каролина, ваше величество.
   - Как? - переспросил Пугачев. - Не по-нашенски звучит.  Караульна  будет.
Гей! - крикнул он во всю мощь своего луженого горла. - Вот она, земля  наша!
За дело, казаче! Закревский! Волоки штандарт. Желаю  первым  на  землю  нашу
ступить.
   - Мы не сможем подойти к берегу вплотную, - начал объяснять Орлов. - Судя
по береговой линии, там слишком мелко.
   - Тогда вели спускать лодки. Че ж нам, до зимы тут  cидеть,  ждать,  пока
лед станет?
   - Дорогой брат, - обратилась  к  Пугачеву  Елизавета  Кирилловна,  дотоле
молча слушавшая беседу "родственников", - вам пришлось бы очень долго ждать.
Здесь лед не станет никогда.
   - Это как? - непонимающе посмотрел на нее "государь". - А зимой?
   Госпожа Орлова обменялась с супругом насмешливыми взглядами.
   - И зимой тоже.
   За время  нашего  путешествия  мне  почти  не  доводилось  видеть  бывшую
пленницу.  Лишь  только  на  Санта-Анне  я  видел  ее  помогающей  Калиостро
врачевать раненых казаков и матросов. Порой до меня доносились  адресованные
ей соленые словечки моряков, недовольных присутствием женщины на корабле, но
вернее всего это была лишь  дань  традиции,  а  не  реальная  озлобленность.
Сестра государя была выше мелких упреков.
   - Шлюпки на воде, государь!  -  послышался  крик  одного  из  пугачевских
командиров.
   - Ну, с богом! - Емельян Иванович потянул саблю  из  ножен.  -  За  мной,
казаки! Здесь нас ждет земля и воля! -  Он  подошел  к  брошенному  за  борт
трапу. - Закревский, флигель да лекарь мой пойдут со мной. Ржевский,  возьми
десяток стрелков, охранять меня будешь. А ты, аншеф,  держи  знамя,  великий
час настает. - Он вздохнул, словно собираясь  с  силами,  и,  махнув  рукой,
начал спускаться по трапу в качающийся у борта адмиральский катер.
   Прибойная  волна  подхватила  легкое   суденышко.   Шлюпки,   наполненные
десантом, двинулись к берегу. И над  головой  стоящего  на  носу  императора
взвился золотой флаг со знакомым мне орлом. Хотя...  Я  пригляделся  и  даже
протер глаза от неожиданности.
   - Лис, что это? - прошептал я, все еще не веря увиденному. Мои познания в
геральдике взбунтовались все разом, отказываясь признавать  открывшееся  мне
зрелище.
   - Трехглавый орел, - гордо произнес аншеф Закревский. - Священный  символ
Руси Заморской. Отныне и впредь.
   Я охнул и, словно ища сочувствия, посмотрел  на  Редферна,  стоявшего  за
моей спиной. Однако в его  глазах,  обращенных  к  полоскавшемуся  по  ветру
стягу, читался только немой восторг. Казалось, что он был готов сражаться  и
умереть под этим знаменем, не желая иного воздаяния,  кроме  славы  нелепого
трехголового мутанта.
   Берег был все ближе. Уже видны были деревянные домики,  приткнувшиеся  то
там, то сям по гребням холмов, церквушка  и  небольшой  деревянный  пирс  на
сваях и покачивающиеся вблизи него рыбачьи лодки.
   Льется песня на просторе.
   Не грусти, не плачь, жена.
   Штурмовать далеко море
   Посылает нас страна, - переполняемый чувствами, затянул Лис. И слова этой
песни, разносимые над десантными шлюпками,  были  встречены  бурей  восторга
так, будто они вырывались из сердца каждого,  кто  плыл  сейчас  к  желанной
земле. Катер Пугачева ткнулся  носом  в  прибрежный  песок,  и  "император",
приняв у начальника своего  полевого  штаба  развевающийся  штандарт,  ловко
соскочил за борт. Вода доходила ему почти до колен, однако,  не  обращая  на
это никакого внимания, "государь" зашагал к берегу и, дойдя до суши, воткнул
древко знамени в мокрую землю. Затем, преклонив колени, он  коснулся  губами
зачерпнутой в пригоршню  землицы  и,  встав,  огласил  замершим  в  ожидании
казакам:
   - Ходи, казаче, выгружайся. Здесь жить будем.
   Разгрузка шла полным ходом, когда за холмистой грядой ударили барабаны  и
у крайних домов  поселка  развернутой  шеренгой  начали  появляться  люди  в
военной форме с ружьями наперевес.
   - Кто такие? - глядя на нежданных гостей, поинтересовался у меня Пугачев.
   - Судя по цвету мундиров, это солдаты континентальной армии.
   - И чего хотят? - Пугачев взял поданную Лисом  подзорную  трубу  и  начал
пристально разглядывать приближающуюся под барабанный бой стрелковую линию.
   - Драки ищут, - прокомментировал увиденное Закревский.
   - Это завсегда пожалуйста. Сколько нас сейчас на берегу?
   - Человек до пятисот наберется, - доложил  пугачевский  генерал-аншеф.  -
Кавалерии маловато, не больше тридцати сабель, а пушек вообще нет.
   - Плохо, но че делать, - нахмурился император. - Орлов нам своими пушками
не поможет?
   - Никак нет, государь. Там,  где  он  сейчас  стоит,  до  берега  ему  не
достать. А ближе подойти - корабельная осадка не позволяет.
   - Ну да ладно, Закревский, горе - не беда, - махнул рукой Емельян Иваныч.
- Кулака у человека два, а морда-то  одна,  так  что  бить  сподручней,  чем
получать. Авось отмашемся.  Ты,  аншеф,  займись  высадкой.  Кому  лодок  не
хватает, пусть вплавь  добираются.  Ты,  флигель,  командуй  теми,  кто  уже
высадился. Полчаса продержишься, мы здесь великой силой соберемся, кому хошь
голову свернем. Давай действуй. Посмотрим, чему моя  женка  своих  охфицеров
учила. Ржевский, кавалерию на тебя оставляю.
   - Слушаюсь, ваше величество, - гордо расправляя плечи, выпалил тот.
   - Давай, брат,  надеюсь  на