на престол у него было, я думаю, не больше, чем у  тебя  на  трон  любой  из
нынешних  Скандинавских  стран.  Но  разве  могут  такие  мелочи  остановить
человека,  который  всерьез  решил  расчистить  себе  место   под   солнцем?
Благополучно угробив сводных братцев,  этот  истинный  внучек  своей  бабули
вдруг обнаружил, что трон-то у него хромоногий, того и гляди из-под  задницы
выскользнет. И тут великий князь сделал трюк, по изяществу не  знающий  себе
равных. Вместо того чтобы тупо мочить родственников, желающих подвинуть  его
на княжеском столе,  он  уволил  с  должности  главного  бога  Сварога  и  в
приказном порядке назначил на вакантную должность Перуна.
   - И что это ему дало? - спросил  я,  поднимаясь  на  локте,  чтобы  лучше
слышать лекцию о малоизвестной мне славянской истории.
   - Сварог - отец всего сущего. Естественно, большинство простого люда  как
поклонялись ему, так и продолжали поклоняться, невзирая на княжий  указ.  Но
это не слишком огорчило Владимира, поскольку вполне  согласовывалось  с  его
планами. Ведь Перун, по сути, бог узкоспециальный, бог дружины, а потому под
знамена будущего  святого  равноапостольного  начали  стекаться  дружинники,
которых этот культ устраивал выше крыши. Именно это и требовалось  киевскому
князю. Дружину свою он холил и лелеял, что  называется,  кормил  из  рук,  и
потому, когда ему пришла в голову мысль пустить Перуна в свободное  плавание
вниз по Днепру, подавляющая часть войска и глазом не моргнула, узнав, что на
роль господа назначен новый кандидат. Тем  более,  от  них  самих  никто  не
требовал ни верить во все эти ближневосточно-византийские байки, ни, уж  тем
более, следовать обозначенным там правилам.
   От  них  требовалось  загнать  народ  копьями  в  воду  для  последующего
крещения;  требовалось  разрушать  капища   и   выжигать   священные   рощи;
требовалось убивать волхвов, силы которых они и  сами  побаивались,  и  надо
сказать, что с возложенной миссией дружинники вполне справлялись. Тогда-то и
начался исход волхвов с Руси, тогда-то и начала Русь терять свою душу. - Лис
грустно посмотрел на костер. Острые его языки лизали черное  брюхо  котелка,
безжалостно расправляясь с  очередным  пучком  соломы.  И  в  этом  играющем
пламени мне отчего-то виделась  вырубленная  из  толстого  бревна  голова  с
соломенными усами, пожираемая безжалостным огнем,
   - Вода закипела, - сообщил Лис, осторожно снимая палку, на которой  висел
котелок. - Давай кофе пить.
   - А дальше-то что было? - спросил я, держа в руках  дымящуюся  кружку  из
выдолбленной древесной капы.
   - Дальше? - по привычке переспросил Лис. - Возможно, со смертью Владимира
эксперимент века бы успешно провалился. Ну посуди сам, если, скажем, жителей
Лондона загнать в Темзу, продержать их там полчаса, а  затем  сообщить,  что
они теперь все поклонники культа Вуду, они тебе сильно поверят?
   Я отрицательно покачал  головой.,  представляя  себе  нарисованную  Лисом
картину.
   - Вот и славяне восприняли свое крещение как глупую  шутку.  Но,  правда,
когда их начали почем зря казнить за то, что они продолжали  молиться  своим
богам, они поняли, что шутка затянулась и дальше может затянуться  так,  что
им нечем будет дышать. К их несчастью, следующий  великий  князь  всея  Руси
тоже был байстрюком и в смысле скверности характера был точной копией своего
папашки. Кстати, смерть  последнего  наступила  в  результате  расстройства,
когда он собирался с дружиной подавлять мятеж  дорогого  сыночка,  решившего
прокинуть старика отца на тему уплаты налогов.
   Но, несмотря на эти мелкие разногласия финансового толка, князь  Ярослав,
прозванный за свое лиходейство Мудрым, во всем продолжал  линию,  намеченную
покойным  папенькой.  Но  его  невинные   проделки   на   благородном   пути
христианизации Руси - это отдельная  история.  Он  тут  развлекался  во  всю
прыть. Факт остается фактом: вместо свободного  гордого  народа,  где  самый
последний  бедняк  считал  себя  потомком  великих  богов,   на   зачищаемой
территории начало вырисовываться стадо рабов Божьих. Ну  а  когда  ежедневно
наблюдаешь этого самого бога приколоченным к кресту, понятное дело, основную
масть держит старший надсмотрщик. Сиречь великий князь.
   Но и это бы все ничего,  и  это  бы  переварила  Русь.  В  конце  концов,
человеческий век краток, а традиции народные живучи. Однако на беду  России,
изрядно ослабленной вбиванием в  нее  христианских  добродетелей,  случилось
татаро-монгольское нашествие.  Уж  тут  попы  отвели  себе  душу.  На  месте
современных служителей культа я  бы  за  упокой  души  Батыя  и  иже  с  ним
ежедневно  пудовые  свечи  ставил  и  в  поминальник  записывал.   Поскольку
выяснилось вдруг, что при  дворе  ханов  Золотой  Орды  крутую  мазу  держат
христиане, правда, несторианского толка, но  в  данном  случае  речь  шла  о
сверхприбылях, и мелкие богословские разногласия роли  не  сыграли.  Церковь
стала посредником между Ордой и  народом.  Более  того,  она  стала  держать
крышу, обеспечивая безопасность от набегов за  весьма  изрядные  отчисления.
Кто знает, сколько бы это продолжалось, если бы Иван Калита не оттяпал  этот
лакомый кусок себе. Когда же век Золотой Орды кончился, Православная церковь
вышла на первый план как самая богатая, авторитетная и мощная организация  в
государстве. - Лис замолчал, отхлебывая из чашки ароматный напиток. -  Ну  а
волхвы шли-шли и со временем добрались сюда. Отсюда  их,  похоже,  не  скоро
выкурят. И поверь, более светлых и мудрых людей мне до сих пор встречать  не
доводилось. Так что если говорить о Калиостро, я бы сам не прочь  поменяться
с ним местами. Вот только меня они к себе не пускают. Ночную тьму  разорвало
ржание коня.
   - Кого-то несет, - пробормотал Лис, обнажая саблю  и  прикладывая  ухо  к
земле. - Всадник. Похоже, один. От ставки скачет. Никак нас ищут.
   - Милорд Вальдар, господин атаман! - послышалось из  темноты.  -  Это  я,
Питер.
   - Что тебе? - отозвался я.
   - Ну слава богу, -  выкрикнул  мой  камердинер.  -  Насилу  вас  отыскал.
Хорошо, костер увидел.
   - В чем дело? - Лис был  явно  недоволен,  что  наши  вечерние  посиделки
прерваны столь бесцеремонным образом.
   - Пугачев за вами велел послать. Сказал, совет держать будем.
   - Какой, к чертям, совет. Ночь на дворе, а он с вечера так набрался,  что
единственный совет, который ему можно дать, это пойти и проспаться.
   - Все верно, господин атаман, да  только  тут  такое  дело...  -  Редферн
наконец вынырнул из темноты в круг, освещаемый нашим костерком.
   - Какое еще дело, говори, не томи.
   - Орловы пришли. Ну, Емельян-то Иванович со вчерашнего  соображает  туго,
его среди ночи разбудили, а он взгляд в одну точку  свести  не  может.  Жбан
рассола всосал и велел военный совет созывать. Так что, господа, пожалуйте в
ставку.
   Лис покосился на недопитый кофе.
   - Вот же ж принесло середь ночи. Ладно, Петруха,  загаси  костер.  Пошли,
Вальдар, коней седлать.
   Штабная изба "их личества" была явно переполнена. Отсутствие  резины  при
постройке ее стен весьма затрудняло задачу принять всех тех, кто  по  своему
положению и званию считал себя обязанным присутствовать на  заседании  этого
военного совета. Рядом с кафтанами пугачевских  "енералов"  виднелись  яркие
уланские куртки конфедератов и парадные по такому случаю  мундиры  офицеров,
сопровождавших братьев Орловых. Со стороны, должно быть, очень занятно  было
бы взглянуть на эту пеструю компанию, оценить  те  взгляды,  которые  кидали
друг на друга участники исторической встречи,  услышать  те  слова,  которые
шептались сквозь зубы при этих самых взглядах. К сожалению, нам не дано было
ограничиться  ролью  созерцателей.  Невзирая  на  многолюдство  и  нервозную
атмосферу, царившую в  избе,  Пугачев  все  медлил  открыть  военный  совет,
очевидно, ожидая появления моего напарника.
   - А-а, а вот и  енерал  Закревский,  -  радостно  воскликнул  он,  увидев
входящего в залу Лиса.
   Похоже, по  разумению  "императора"  ученый,  "превозмогший  языки",  Лис
должен был служить буфером, своеобразным переводчиком  между  "государем"  и
его внезапно образовавшимися подданными.  Я  втиснулся  вслед  за  атаманом,
стараясь по стеночке  спрятаться  за  чужими  спинами,  однако  мне  это  не
удалось.
   - И ты иди ко мне, флигель. Тут у тебя, поди, много знакомцев есть.
   Ну, насчет знакомцев Пугачев несколько погорячился, но вот одного  я  уже
видел воочию. Его  тяжело  было  не  заметить.  Он  сидел  за  столом  подле
"императора", могучий и плечистый.  Впрочем,  как  и  его  братья,  сидевшие
рядом. Звался он Григорий Орлов, и  ему  не  нужно  было  привешивать  чужих
титулов и регалий для того, чтобы придать своему имени сусального блеска.  Я
увидел, как насупилось  его  лицо,  как  сжались  пудовые  кулаки  при  моем
появлении. Похоже, за недели, прошедшие с момента нашей встречи  на  острове
Голдай, генерал-фельдцехмейстер не проникся ко мне дружескими чувствами.  Не
склонный долго рассматривать  своих  врагов,  он  попытался  было  вскочить,
однако рука старшего брата бестрепетно  вернула  его  в  прежнее  положение.
Григорий что-то шепнул Алехану, тот заинтересованно поглядел на меня и отвел
глаза в сторону.
   - Коли кто не знает, господа мои енералы, сие есть братья Орловы, коим  я
спасением живота своего  обязан.  -  Пугачев  прочувствованно  посмотрел  на
именитых цареубийц, и те, не  менее  прочувствованно,  изобразили  на  лицах
полное согласие с тезисами предыдущего оратора. На некоторое  время  публика
была полностью деморализована всплеском беспричинного энтузиазма.  Когда  же
шум утих, "государь" вновь взял слово. -  Как  все  вы  знаете,  сегодня  мы
сильны, как никогда, но завтра сила наша возрастет безмерно.  Узрев  истину,
полки и целые корпуса повернут оружие  супротив  моей  коварной  супружницы,
дабы вернуть нам наш законный трон. А посему хочу спросить вас,  братья  мои
енералы, и вы, любезные графья Орловы,  любо  ли  далее  нам  лить  кровушку
русскую или же сойтись мне вновь с Катькой да решить миром все, что у народа
поднакопилось да на сердце наболело?
   - Нет веры самозванке! - заорал кто-то из каторжных господ.
   - Веди нас, отец родной, на столицу! - поддержали его другие. -  Изведают
супостаты казацкой сабельки.
   М-да,  похоже,  перспектива   кровопролития   рассматривалась   разбойной
вольницей как нечто само собой разумеющееся. Я посмотрел  на  Орловых:  щека
Алексея нервно дернулась при  упоминании  супостатов,  но  в  целом  он  был
абсолютно спокоен. Григория же идея разбойника  Емельки  "вновь  сойтись"  с
Екатериной, похоже, на удивление не порадовала. Он вновь нахмурился и  вновь
получил напоминание от старшего брата сохранять спокойствие.
   - А ты, мой верный Закревский, что скажешь? Лис подпер рукой голову.
   - А что я могу сказать, государь батюшка? На все твоя воля. Я токмо вот о
чем мыслю - путь до столицы не близкий. Коли  с  боями  его  идти  -  ворога
немало ляжет, да и своих хоронить придется частенько. Здесь мы сила, а  пока
до Петербурга дотянемся, много ли от той силы останется?
   - Ко мне вся Русь придет, - напыжился было "император".
   - О том я и говорю, батюшка. Как же не пойти мужику под твои знамена.  Да
только вот закавыка: русский мужик  коли  куда  на  богомолье  ходил  -  уже
землетопом считается, а так его от родной печи  в  ближний  лес  калачом  не
заманишь. Так что, чтобы, взявшись за вилы, пошел он за тобой, а не супротив
тебя, как ему сейчас Катька талдычит, должно  тебе,  государь-надежа,  явить
свой светлый лик темному люду. Пусть узрят тебя в  царственном  сиянии,  сие
посильнее "прелестных" грамот будет. Не зря, поди, на Руси кажут: лучше один
раз увидеть, чем сто - услышать. Коли решишься на  переговоры  -  пол-России
тебя своими очами узреть сможет. И ежели  удумала  Катька  западню  на  тебя
устроить - не токмо яицкое войско, вся  земля  Русская  за  государя  своего
поднимется.
   - Умно баешь, Закревский, умно.
   - Да будя тебе потешаться, государь. Я токмо резоны твои  енералам  нашим
растолковываю.
   - Добро. А граф Орлов что по сему думает?
   - В куски  шматовать  Катерину!  -  Из-за  дальнего  края  стола  вскочил
глыбообразный казак с висячими усами.
   - Сиди уже.  Шматовать.  Ухами  слухай,  я  Орловых  спрашиваю,  а  ты  -
Потемкин.
   - Че? - Удивленный казак захлопал глазами. - Че, правда, что ли?
   - Я че, по-твоему, брешу?! - Пугачев грохнул кулаком об стол.
   - Прости, батька, недотемкал сдуру, - пробормотал  казак,  усаживаясь  на
свое место.
   - Так что все же граф Орлов нам скажет?
   Алексей Орлов, глубокомысленно закрывший нижнюю часть лица ладонью, чтобы
скрыть предательский смешок, окончательно овладел собой и начал неспешно:
   - Господа, цель любой войны состоит вовсе не в том,  чтобы  убить  больше
солдат противника. Будь наш государь Петр III  тем  разбойником,  каким  его
пытаются представить при дворе, я бы вместе с вами,  почтеннейшие  генералы,
ратовал за поход на столицу. Но искусство императора состоит не в том, чтобы
с саблею в руке побеждать противника, сие дело его военачальников, а в  том,
чтобы знать, когда и зачем следует начать войну и каким образом закончить ее
на выгодных для державы условиях. Я знаю государя уже  много  лет  и  потому
беру на себя  смелость  полагать  что;  как  обычно  в  таких  случаях,  его
царственная мудрость возобладает над воинской отвагой.
   - Да предлагаешь-то ты что? - крякнул кто-то  из  дальнего  угла  штабной
избы.
   - А ну цыц, паскуда! - гаркнул на него Пугачев. - Не видишь, что ли,  кто
говорит? - В помещении нависла гнетущая тишина.
   - Я полагаю, что сейчас наиболее благоприятный случай начать переговоры.
   - А коли западня вновь? - не удержался от реплики кто-то.
   - Западня, - улыбнулся Орлов, -  это  всегда  палка  о  двух  концах.  Вы
полагаете, что Екатерина может устроить ее для своего супруга? Возможно, это
и не лишено резона.  Но  кто  мешает  нам  организовать  западню  для  самой
Екатерины? Не забывайте об этом,  господа.  А  посему  я  и  мои  братья  за
переговоры. - Орлов сел на место.
   Прения возобновились вновь. Запах мозговой опрелости, смешанный с запахом
пота и браги, висел в тесном помещении, так что в нем  мог  свободно  парить
даже не топор, а вязанка стрелецких бердышей.
   - Все! - рявкнул вконец утомленный "государь", перекрывая голосом  бурные
дебаты своих не в меру разошедшихся "енералов". - Сейчас от вас  толку  нет.
Идите спать, да после того обдумайте,  вести  ли  нам  переговоры  али  нет.
Ввечеру вновь вас соберу. Каждому по слову дам, токмо "любо" али "не  любо".
А пока идите все, почивайте.
   Я побрел в свою каморку, в  которой  не  было  даже  котелка  над  огнем,
нарисованного на куске старой холстины, и завалился  спать  на  уже  обжитую
охапку сена, но кусок старого холста, пожалуй, был бы сейчас весьма  кстати,
перед рассветом здесь обычно прохладно. Словно читая мои мысли, в  сарайчике
возник Питер с конской попоной в руках.
   - Вот, я принес вам, ваша милость. Укройтесь, все теплее будет...
   Я не  дал  Редферну  развить  свою  мысль.  За  тонкой  дощатой  стенкой,
отделявшей сарайчик от двора, слышалась негромкая французская речь. Один  из
голосов был мне уже знаком довольно давно, второй я услышал только  сегодня,
но эти повелительные интонации я бы вряд ли смог столь быстро забыть.
   - Алексей, - с отчаянием в голосе говорила Елизавета Разумовская,  -  как
ты не понимаешь, он наша единственная опора. Мы поднимаем его - он  защищает
нас.  Ему  нельзя  ехать  в  Санкт-Петербург.  -   Я   усмехнулся.   Встреча
"венценосных супругов" планировалась под Москвой, но об  этом,  кроме  меня,
Екатерины и, вернее всего, Безбородко, никто не знал. -  Там  его  наверняка
будет ожидать засада.
   - Вот и славно, - насмешливо отвечал ей Орлов. - Я  полагаю,  именно  так
все и будет. Ну скажи на милость, зачем тебе нужен этот  немытый  разбойник?
Ты же не считаешь его всерьез своим братом?
   - Конечно, нет! О чем ты говоришь?! - возмущенно отозвалась его супруга.
   - Вот видишь. Нам нужен не Емелька Пугачев,  а  светлый  образ  народного
государя. Мы должны заставить его ехать на эту  чертову  встречу.  Пусть  он
отправляется туда, пусть возьмет с собою своих советников, пусть они  сложат
голову на плахе. Их не будет, но останется память. И вот ради этой памяти мы
и поведем полки... За тебя,  дорогая.  В  любом  случае  Пугачев  никудышный
полководец, рано или поздно его разобьют. И можешь мне  поверить,  не  приди
мы, этот час был  бы  уже  близок.  Когда  во  главе  армии  встану  я,  все
изменится. Мы не пойдем на Москву или Петербург.  Этот  шут  Закревский  был
прав, говоря, что такая длинная дорога послужит могилой для армии.  Нет,  мы
сделаем по-другому. Мы отрежем от  России  Сибирь,  отрежем  Яик,  татарские
степи вновь станут непроходимой границей. Вот тогда  мы  и  посмотрим,  чего
будут стоить хваленые богатства России без  этих  земель.  И  вот  тогда-то,
обосновавшись здесь, мы сможем помышлять и о походе на столицу.
   - Твой план грандиозен, любимый, но...
   Голоса отдалились. Я уже не мог расслышать продолжения беседы.
   "Хитер Алексей Григорьевич, хитер, - усмехнулся я.  -  Да  вот  Лиса  зря
шутом обозвал. На эту швабру лучше не  наступать,  лоб  расшибешь.  А  планы
твои... Сейчас подумаем и о них, вот только прикрою глаза..." Я закрыл глаза
и провалился, буквально рухнул в сон.

   - Алло, капитан! Тут тебе шо, дом отдыха? Недремлющий  брегет  уже  давно
звонит обед, а ты все дрыхнешь.
   Я открыл глаза и потряс головой, чтобы отогнать сон.
   - Да, сейчас встаю. Что там в ставке?
   - Дым коромыслом. Пьянству бой, б...у г„рл. Цыгане соловьями  заливаются,
а ручки у них скоро будут такие позолоченные, что они без посторонней помощи
их от земли оторвать не смогут. Ладно, хватит валяться, давай вали сюда, нам
с тобой еще сегодня на  вечер  надо  парламентское  большинство  обеспечить.
Вставай, отец родной, ты у нас лорд или зачем? В этой  вашей  палате  небось
бывал?
   - Так, мельком,
   - Ну ничего, твой парламентский  опыт  и  мои  непарламентские  выражения
наверняка принесут нам победу.

   Я  окончательно  проснулся  и  отправился  искать  Редферна.  Перспектива
участвовать в военном совете, пусть даже и таком  военном  совете,  небритым
мне вовсе не улыбалась. Вся  надежда  была  на  Питера.  Небольшая  речушка,
протекавшая в этих местах, изрядно обмелела от летней  жары,  да  и  войско,
стоявшее на ее берегах, выпивало  за  день  много  больше,  чем  выбрасывали
наполняющие ее родники, а потому проблема достать воды для  умывания,  а  уж
тем более для бритья здесь была вовсе не шуточной. В глазах казаков это  был
явно неоправданный перерасход драгоценной влаги. Но Петр Ребров  не  был  бы
Питером Редферном, если бы не добыл все необходимое для приведения в порядок
"их", то есть моей милости даже посреди Сахары.
   Через полчаса я, изрядно посвежевший и приведенный в порядок,  отправился
в гости к своему лихому напарнику для обсуждения предстоящих дебатов.
   - А, господин премьер-майор, - услышал я за спиной. - Давно не  виделись.
Рад поздравить вас с новым званием. - Григорий  Орлов  обошел  вокруг  меня,
рассматривая мой наскоро приведенный в надлежащий  вид  флигель-адъютантский
мундир. - Поздравляю,  поздравляю.  -  Он  щелкнул  пальцем  по  наконечнику
аксельбантов. - А побрякушки-то эти, чай, в моей кровушке вымочены.
   "Как же, - невольно готовясь к драке, подумал я, - еще и в  кровушке  фон
Ротта. Знали бы вы, чьими молитвами вас сюда занесло, думаю, дуэлями бы дело
не ограничилось".
   - Господин генерал, вы вновь ищете ссоры? Не рекомендую. У вас  еще  есть
время подумать. Я еще не принимался за свой кофе. - Я резко наклонил  голову
и щелкнул каблуками. Лицо Орлова стремительно начало багроветь.
   - Гриш