а центральных районов и, попав на прямую, как стрела, трассу, быстро
доставила Алана  к лаборатории.  В здании  Алан потратил еще минут десять на
поиски эксперта, который был  с  ним в квартире у  стариков, и только потом,
плотно закрыв за собой тяжелую дверь приемной, заговорил опять.
     -- Все ли  в порядке с нашими образцами  из квартиры? -- обратился он к
эксперту.
     Тот сложил руки за спиной и,  поморщив нос под оправой очков, посмотрел
на инспектора.
     -- Разумеется, оба образца на месте в полной сохранности.
     Алан удовлетворенно потер руки.
     -- Вот и отлично. А теперь  слушайте меня внимательно. Никаких вопросов
по-прежнему  не задавать, сейчас я  дам  кое-какие  указания, их  совершенно
точно надо выполнить, без сомнений, без ошибок, -- безукоризненно.
     Эйбл и эксперт с интересом наблюдали за Аланом.
     --  Так вот, вы, -- Алан обратился к  эксперту,  -- говорили, что кровь
настоящая, к тому же первой группы с положительным резус-фактором, так?
     -- Да, именно так, -- подтвердил тот.
     -- Ну, так  и  у  меня  первая, резус-фактор положительный.  А поэтому,
возьмите-ка, дорогой вы мой, сейчас одну из тех двух, что на хранении, и под
личную, подчеркиваю, под мою личную ответственность, при  свидетеле сделайте
мне переливание.
     Эксперт вытаращился на Алана:
     -- Да вы, что... это же... -- он осекся.
     Алан улыбнулся.
     -- Что "это же"? Вы недоговорили, дружище. Это же  настоящая кровь, вот
что "это же". И я приказываю вам. Ответственности  вы  не несете, я беру все
на себя, а вот он подтвердит все, что произойдет, и как юрист,  и как просто
свидетель.
     Алан  взял  Эйбла  за руку.  Помощник  приоткрыл от удивления  рот,  но
вовремя сориентировался и махнул головой.
     --  Разумеется,  можете  не  волноваться,  я  все  подтвержу.  Господин
инспектор  сам,  без  чьей-либо  помощи  и  в  целях  провести  следственный
эксперимент желает произвести переливание крови.
     Алан  одобрительно  похлопал  Эйбла  по  плечу.  Ему  понравилось,  что
помощник быстро нашелся с ответом.
     Эксперт помедлил и, повернувшись к выходу, развел руками:
     --  Ну,  что  ж,  я  не  против,  но,  инспектор, считаю  своим  долгом
предупредить, что, как тогда,  в квартире, я не давал ни одного  процента из
ста, что эта штука сохранится, так и сейчас не  даю ни единого  шанса, что с
вами все будет в порядке как во время, так и после переливания.
     Алан слушал эксперта внимательно.
     -- Хорошо, я приму к сведению ваши рекомендации. Принесите поскорее все
необходимое и подготовьте к работе. Я буду ждать здесь.
     Алан сел на белую кушетку, стоявшую вдоль  стены. Эксперт удалился, и в
комнате  воцарилась  тишина.  Эйбл молча смотрел  на Алана. В его глазах был
немой  вопрос. Было видно, что он сейчас совершенно  не понимает, зачем  все
это . что оно даст. Прошло не менее получаса. Алан уже собирался идти искать
эксперта, как двери  тихо открылись, и двое сотрудников лаборатории в масках
и  халатах  внесли  оборудование.  Они  возились минут  пять  около кушетки,
устанавливая все принесенное.  Наконец,  они закончили и, еще  раз  проверив
правильность  собранного, вышли.  В  комнату  вошел эксперт, закрыв за собой
дверь, он подошел к кушетке и осмотрел устройство.
     -- Ну вот, инспектор, я думаю, мы можем  начинать. То, что вам нужно, я
принес сам. Излишне, чтобы кто-то еще видел это.
     Он достал из  небольшого чемоданчика,  принесенного с собой, прозрачный
пакет и подсоединил его к устройству.
     -- Поторопитесь, инспектор, я думаю, уж  если вы  затеяли  эту игру, то
нельзя терять ни секунды. Ложитесь и дайте мне вашу руку.
     Алан быстро закатал рукав и лег на кушетку.
     --  Эйбл,  если что-то произойдет, обязательно подшей наши  материалы к
тому делу  и сделай выводы,  ты  знаешь,  что написать, --  Алан  вытащил из
кармана ключи и протянул помощнику.
     Эксперт протер кожу на сгибе руки спиртом и поднес иглу.
     --  Предупреждаю, инспектор, умереть  я  вам так  просто  не дам.  Если
что-то произойдет, я немедленно вызываю реанимационную группу, -- он показал
на подвесной телефон в дальнем углу.
     -- Ладно, не тяните, я уже заждался.
     Эксперт ничего не ответил.
     Игла  плавно  и аккуратно вошла  в  кожу,  и вена  немного расширилась,
принимая стальную начинку. Содержимое пакета, подвешенного над Аланом, стало
уменьшаться. Эксперт  быстро прикрепил  к  Алану все  датчики  и сел на край
кушетки,   наблюдая  за   приборами.  Алан   почувствовал,   как  сонливость
стремительно  одолевает  его  и уносит  куда-то далеко, не  оставляя  ничего
похожего  на  сон   и  реальность,  переходя  в   нечто,  неведомое   ранее,
неописуемое. В то,  что можно  только  почувствовать, но бесполезно пытаться
передать. Глаза Алана закрылись, и его голова, лежащая на подушке, бессильно
повернулась налево...
     Эйбл сразу заметил это:
     --  Он,  кажется,  потерял  сознание,  ему  плохо,  чего  же вы сидите,
сделайте что-нибудь! -- кинулся он к Эксперту.
     Тот спокойно сидел на краю кушетки.
     -- Не вижу повода для беспокойства. Все показатели в норме, переливание
идет успешно, и  оно не требует никакого вмешательства. Вмешиваться  нечего,
все в порядке.
     Эйбл посмотрел на инспектора.
     -- Но он же без чувств, вы разве не видите?!
     Эксперт тоже посмотрел на Алана:
     -- Да любопытный  факт,  но я подчеркиваю,  что  все, абсолютно  все  в
норме, будем ждать.
     Пакет пустел все больше. Содержимое  вытекало  незаметно, но  быстро, и
спустя пятнадцать минут половины уже не было.
     Алан не приходил  в себя, и Эйбл уже серьезно занервничал. Спокоен  был
лишь эксперт. Он не мог  объяснить Эйблу и вообще кому бы то ни было, почему
Алан потерял сознание, но он  видел  показания аппаратуры и, зная о том, что
она не врет, хранил спокойствие.
     Через маленькое окно был слышен  дождь, он негромко постукивал о стекло
и скатывался  по подоконнику, разбиваясь об асфальт. Потоки, образующиеся на
земле, изгибаясь меж бровок и возвышенностей, бежали вниз , по  дороге ныряя
в  люки  канализации  и стекая  на дно  сточных труб  сильными водопадами. В
трубах они  ускоряли свой бег, становились  сильнее  и превращались в ручьи,
выбрасываемые в  разные стороны  от  города. Накапливаясь  и проходя  сквозь
почву, вода примыкала  к подземным  потокам и реками,  проходящими по  своим
руслам  с  огромной  скоростью,  выходила  на   поверхность.  Здесь  течение
замедлялось и  расширялось  на  многие  сотни метров. Спокойные воды рек  не
спеша  доходили до мест впадения и, перемешиваясь по пути, внедрялись далеко
в  открытое  море.  К  северу  от зоны,  где вода  окончательно  замирала  и
становилась соленой, немного штормило. Волны начинали пениться и, разбиваясь
одна о другую, неслись на восток,  становясь по пути мощнее и  набирая силу,
оправдывающую  их  название   --   океанических.  Выкатившись   за   пределы
прибрежного  моря в океан, они  растворялись в его бескрайних  просторах,  и
лишь  немногие  из   них,  сильно  ослабев  и  став  меньше,  разбивались  о
противоположный берег, откатываясь  назад  и  уходя  с подводным течением на
север, где  их  перехватывало  западное, для того,  чтобы  передать сильному
Гольфстриму,  режущему   ледяные  воды  северной  Атлантики   своим  горячим
дыханием.  У полярного круга сила его истощалась, и уже почти остановившись,
воды  течения на ходу превращались в лед, смешиваясь с  бесчисленными льдами
Арктики и начиная долгий дрейф в Северном Ледовитом океане.  Двигаясь  порой
многие годы вдоль его территории, они обрастают наледями, дробятся, растут и
распадаются,  пока  не  выходят  к  чистой воде,  уносящей  айсберги  на юг.
Разбросанные во всех направлениях, они  плывут в разные  части света,  тая и
испаряясь в теплых зонах, переходя в частички, которые  через какое-то время
образуют часть туманов, нависающих над континентами и  оседающих  в утреннюю
росу на лугах. Откуда их вечный путь продолжается в другом направлении  и  с
иной силой.
     * * *
     Прошло еще  десять минут. Эйбл перестал кидаться  на эксперта и сидел в
углу на  стуле.  Крови  в пакете  оставалось совсем мало. Эксперт проследил,
когда она закончилась, и  перекрыл  маленький вентиль на  трубке, ведущей  к
игле. Кровь остановилась, и он спокойным и быстрым движением вытащил иглу из
вены. Эйбл подошел  к  кушетке и  внимательно посмотрел на Алана.  Инспектор
по-прежнему  лежал  на кушетке, но в  нем произошло  что-то неуловимое, чего
Эйбл не мог объяснить и даже визуально заметить, он это чувствовал.
     Один из  приборов,  стоявших  рядом  в  комплексе  аппаратуры,  которую
принесли для контроля переливания крови, замигал красным цветом.
     --  Увеличилась скорость циркуляции  крови  в  организме,  --  заключил
эксперт и оторвался  от приборов, глядя на Алана. -- Возможно,  он придет  в
себя, хотя это событие необязательно влечет за собой подобный результат. Это
лишь я так думаю, -- добавил он.
     Алан пошевелил рукой и медленно повернул голову направо. Глаза его были
еще  закрыты,  но  по всему было  видно,  что  он потихоньку возвращается  в
нормальное состояние. Эйбл  сел  рядом, а эксперт отодвинул всю аппаратуру и
встал  у изголовья. После  небольшой паузы Алан  опять шевельнулся и  быстро
открыл  глаза; по поведению инспектора  можно  было  догадаться,  что все  в
порядке. Через пару минут Алан сощурил глаза и легко встряхнул головой.
     -- Ну как, я жив, вроде, -- послышался  его почему-то хриплый голос. Он
прокашлялся,  и  голос стал  просто  слабым. -- Как я могу  наблюдать, жив и
здоров.  Всем  спасибо.  Будем  считать  эксперимент  законченным.  --  Алан
преодолевая какую-то непонятную вялость,  привстал  на локтях и с трудом сел
на кушетке.
     --  То, что вы живы, инспектор,  это факт,  а  вот  по  поводу здоровья
ручаться  не берусь, судя  по вашему виду, -- отозвался эксперт, разбирающий
установку и отцепляя от Алана датчики.
     -- Наблюдался любопытный эффект,  инспектор. Вы погрузились  в какой-то
глубокий сон, как  будто  мы перелили  вам дозу снотворного,  а не чистейшую
кровь.
     Алан расправил плечи и размял руки.
     -- Да,  доктор,  я почувствовал  это.  Ну, да  ничего  страшного,  дело
сделано  и, замечу,  отлично, лично я доволен.  --  Он уже уверенно встал и,
присев пару раз, разминая ноги,  повернулся к помощнику. -- Пошли, Эйбл, нас
ждут дела. Спасибо, доктор, и всего доброго.
     У дверей на улицу Эйбл, наконец, нарушил молчание,  которое  он  хранил
все это время:
     -- Господин инспектор, извините, но  я так и не пойму, что  случилось и
на черта было  все это  делать?  А потом, куда мы  сейчас идем  и  что будем
предпринимать?
     Алан остановился на ступеньках лестницы, ведущей от входа на тротуар:
     -- Дорогой Эйбл,  сейчас я буду  делать свое дело, а вы молча, я имею в
виду вопросы, будете мне помогать. Когда я все завершу, обещаю вам объяснить
все до мелочей, а пока не трогайте меня, это будет лучше для всех и для дела
тоже.
     Он пошел вниз, Эйбл  последовал  за ним.  У  стоянки  такси Алан  опять
остановился:
     -- Значит так, вы, Эйбл, едете в контору и грудью все  это время, что я
буду отсутствовать, отстаивайте нашу правоту перед  шефом. Если будет орать,
что время истекло, напомните ему то, о чем он орал сегодня утром: о том, что
мы имеем еще два дня. Ну и,  разумеется, ключи от сейфа, как зеницу ока,  --
хранить.  Чтобы сам президент, если  приедет, этот сейф  открыть не  смог. Я
надеюсь, что за эти два дня, которые у нас есть, успею с ними разобраться, и
дело будет у нас в кармане, Эйбл. -- Алан источал энергию и уверенность, его
лицо сияло от какой-то необъяснимой радости.
     --  Вы  что  же,  уезжаете  куда-то,  инспектор?   --  спросил  кое-что
сообразивший уже, но все еще находящийся в растерянности, Эйбл.
     --  Да, дорогой помощник, уезжаю, и  даже если я задержусь,  ни  в коем
случае не давайте  это дело даже просто в руки никому, даже посмотреть. Я не
хочу, чтобы оно сорвалось, когда уже почти у меня в руках.
     -- Чего же вы боитесь, инспектор?. По-моему никто не только не посягает
на  вашу  работу, но даже и не знает, чем вы занимаетесь. Чего же опасаться?
-- продолжал удивляться помощник.
     -- Эйбл, вы  меня не понимаете.  Да, конечно, никто, может  быть,  и не
знает, но я все равно боюсь, потому что думаю, если я  упущу этот случай, то
мне  этого не простит сам Господь Бог. И  хватит об  этом, давайте, лезьте в
машину и -- в офис. Может, я вам  позвоню, хотя оттуда будет дороговато. Ну,
всего вам хорошего, ждите и помните все, что я сейчас сказал.
     Алан сел в машину, и через минуту ее  уже не было видно в общем потоке.
Эйбл не сразу  сориентировался, но  за  то  время,  которое он  добирался до
офиса,  многое стало для него ясно.  Прежде всего он  понял,  что Алан уехал
выжимать из свидетелей показания и что он знает, где их искать. Единственным
темным пятном оставалось то, что Эйбл никак не мог увязать отъезд инспектора
и его неожиданную информированность с посещением лаборатории и всем, что там
произошло.
     Все два дня Эйбл думал над этим, и единственное , до чего додумался, --
это  внезапное  появление информации  у  Алана  посредством  вживания  этого
образца из квартиры. Эйбл подходил вплотную к ответу, начиная с  выделений и
заканчивая последними событиями уже  трижды. Но как только он  охватывал все
это единым мысленным  взором, непреодолимый страх овладевал им. Что-то, чего
он был не в состоянии осознать, довлело  над всем этим делом, что-то тайное,
потустороннее. Как  человек здравого рассудка,  Эйбл  совершенно  четко  мог
объяснить  все детали, теперь уже до самого  конца. Однако, об эмоциональной
стороне этого вопроса он предпочел бы умолчать. Иначе и тому, что случилось,
требовались  обязательные  комментарии,  а  именно  их  Эйбл и  не  смог  бы
представить.  У  него язык бы не  повернулся заявить, на людях особенно,  по
поводу  расследования,  что  кто-то  из  мира  иного  указывает  посредством
каких-то явлений направление, в  котором следует искать  виновных. Но сам он
понимал, что это так и есть, и от этого страх еще больше одолевал его.
     Эйбл с  нетерпением ждал инспектора.  Этот человек казался  ему  кем-то
вроде  посредника  между людьми  и тем, чего  он  боялся.  Алан  без  страха
обошелся с "этим",  и  в  его  присутствии Эйбл мог выдержать любой  удар по
своей психике. Вечером  второго дня помощнику пришлось столкнуться с  тем, о
чем  предупреждал Алан.  Шеф  с целой  когортой  единомышленников  попытался
заставить  Эйбла  закрыть  дело  без  инспектора.  Он  давал  помощнику  все
полномочия  и  снимал  любую  ответственность.  Его  по-прежнему   волновало
возросшее  количество  краж  и  грабежей,  влияющих на  его  репутацию, и то
чертово дело, которым некому было заняться.
     Пророчество о приезде президента, слава Богу, не сбылось, но и не столь
высокие сферы  руководства истощили  силы помощника до  предела. Эйбл  решил
защищать дело героически и  неотступно и даже не пошел  домой, а заночевал в
кабинете Алана, в самом прямом смысле охраняя сейф с материалами.
     За  окном  серел  рассвет.  Еще не  запели  первые  птицы, когда  двери
кабинета  открылись, и  в него  вошел Алан.  Эйбл сразу проснулся  и вскочил
навстречу.
     -- Ну, что, инспектор, что-нибудь есть? Сразу предупреждаю, если нет --
то нам конец. Съедят живьем, а первым будет шеф.
     Алан улыбнулся, уверенный его вид не оставлял никаких сомнений:
     --  Мы  победили,  Эйбл.  Этот подонок  у  нас  в  руках.  Я нашел  его
свидетелей, хотя за одним из них пришлось съездить за границу. Скажу  сразу,
вытащить из них показания помогла  обычная алчность и зависть. Он их бросил,
хотя и обещал места в новых  проектах и новые  премии. Теперь они не бояться
сесть  и  стали  разговорчивее, злость ведь у них на него осталась, а страха
уже  нет.  И если  решимости сознаться  самим у них  нет,  то дать  хотя  бы
показания -- есть.
     Эйбл с облегчением сел в кресло:
     -- Ну, и отлично, теперь жить можно.
     Алан вывалил на стол пачку листов с показаниями и просиял:
     --  Вот  он, смотри, смертный  приговор  Остину Иву.  Я обещал вам  все
объяснить, так слушайте...
     Эйбл выставил вперед руку, предостерегая инспектора:
     --  Не надо, Алан,  я  уже все понял.  Вы видели это, когда лежали  без
сознания в лаборатории, и где  свидетели,  там же узнали. Как  это было,  не
рассказывайте, я это плохо переношу, главное, что это так, не правда ли?
     Алан сел  на край стола и нежно, аккуратными движениями стал укладывать
листы показаний.
     -- Да,  Эйбл,  это так. И я счастлив, что у меня хватило ума догадаться
сделать это, иначе убийца так и не был бы наказан.
     Эйбл покачал головой.
     -- Да,  конечно, но вот как вы собираетесь его наказывать, это  вы  мне
расскажите. Срок давности-то истек.
     Алан закончил с бумагами и, встав со стола , подошел в сейфу.
     -- Дайте-ка мне ключи,  Эйбл, -- помощник  достал из  кармана  ключи  и
протянул их  Алану.  Он  достал из сейфа папку  и,  опять подойдя  к  столу,
шлепнул ею  по  поверхности. --  Разумеется,  дорогой помощник,  как  же  не
рассказать.
     Алан  вложил пачку листов  в  папку и, завязав  тесемки,  повернулся  к
помощнику.
     -- Ну, что, Эйбл, пошли. По дороге, как всегда, все и разъясню. А начну
с новости о том, что  в лаборатории  один из  сотрудников  случайно  разлил,
уронив,  пакет  с нашей пробой, той, второй, что оставался. Так  что теперь,
хоть это  уже  и  не  важно,  нам  не  на  что сослаться,  нет  материальных
свидетельств, но есть результат.
     Они вышли  из офиса, когда небо  стало уже  светлее и лучи  восходящего
солнца осветили облака, висевшие над горизонтом. Птицы начали свой  утренний
концерт,  и  первые пешеходы  появились  на улицах.  Город просыпался, и все
вокруг дышало прохладой и свежестью.
     * * *
     С  утра намечалось  несколько  свободных часов,  совершенно  неожиданно
появившихся из-за опоздания  представителей  фирмы, и  он решил  провести их
спокойно и приятно для себя. Поудобнее устроившись в большом кожаном кресле,
он выпил принесенный секретарем кофе и стал не спеша перелистывать  утренний
выпуск  новостей.  Дойдя до третьей страницы,  он с удивлением заметил,  что
даже не поинтересовался, что там на первой полосе. Обычно она  не привлекала
его внимания надолго. Пожары в южных лесах и стычки вооруженных формирований
на востоке Африки  мало волновали его. Но все же первую полосу он никогда не
оставлял хотя бы  не  просмотренной.  Может,  из-за того,  что  это все-таки
первая  полоса, и  на  ней  какие  никакие,  а  считающиеся  первостепенными
сообщения.  Он  перевернул  лист  назад И замер в  мгновенно  сковавшей  его
судороге. Руки его задрожали, и от страха жутко скрутило в животе. На первой
странице красовался  жирно  выделенный заголовок:  "КТО ЖЕ ОН, УБИЙЦА АРТУРА
ВИККО?"
     Рядом были его  фотографии  десятилетней  давности и сделанные недавно.
Разрывая дергающимися руками  газету, он стал читать, ежесекундно спотыкаясь
о слова статьи. В тексте были представлены все материалы  старого следствия,
переплетенные с каким-то новым расследованием.  Причина  нового следствия по
воле,  изъявленной следственной стороной, указана  не была. Но было сказано,
что  при   любой  следственной   или   прокурорской   проверке   она   будет
незамедлительно  разъяснена.  Далее   шли  подробные  показания  всех   трех
свидетелей и дополнительные показания  бывшей соседки и бывшей любовницы. И,
как  завершение, был  вывод  с последующим  комментарием.  Он уронил обрывки
газеты на пол и сидел  без  движения. Голова перестала соображать,  и  перед
глазами  была серая пелена.  Это был  его  конец, он отчетливо понимал  это.
Теперь  стала  ясна причина опоздания представителей фирмы. Они