исходе был  второй.  Он,
тяжело  вздохнув, откатился в  кресле от стола; ничего не  клеилось. При его
желании и  уверенности все  становилось в один стройный  ряд и  не требовало
дальнейших объяснений.  Но как  только  он ставил  какой-нибудь  вопрос  под
сомнение,  как  это  делается  всегда  при  отсутствии  доказательств,   все
распадалось,  как  карточный  домик.  Нужны  доказательства,  неопровержимые
улики.  Нужно  было  что-то,  что могло бы связать хоть две части  из многих
имеющихся у него.
     Алан  подкатился  к  столу.  Оставалось  еще три листа из обзора одного
ученого, который тот  посвятил изобретению этого двигателя. В заключительной
части Алан обнаружил  любопытный стилистический оборот статьи. Автор, до сих
пор повествовавший от своего имени, неожиданно переходит к диалогу, и  не  с
кем-нибудь,  а  с  самим  Остином  Ивом.  Перечитав,  Алан  с  удивлением  и
одновременно с радостью понял,  что данный момент  есть  ни  что  иное,  как
интервью, данное Ивом автору.
     Алан перечитал заново последнюю фразу беседы: Остин Ив говорил, отвечая
на вопрос  о трудоемкости данного проекта: "Эта работа унесла  два года моей
жизни в  тот период, когда  еще был  жив мой коллега и  друг  Артур Викко, и
почти  год напряженнейшего, порой доводящего до обмороков  труда  в одиночку
после трагической его кончины." У Алана перехватило  дыхание от злости: "Это
он-то работал в  одиночку?! Мало  того, что  эта свинья врет, что он, видите
ли, до обмороков работал,  так еще и самым наглым образом  оттесняет за свою
спину всех тех, кто вложил свое мастерство, душу и талант в воплощение этого
двигателя из чертежей в реальность!"
     Алан что  есть силы стукнул кулаком по столу. Ярость захлестывала  его,
он бесился от  бессилия и накатывающейся ненависти к  Иву. Алан посмотрел на
папку. Тут он  вдруг резко  успокоился  и  еще раз  четко и  с  расстановкой
прочитал фразу Ива.
     Алан вспомнил  слова  старушки о приятельнице  Ива  из  парикмахерской,
которой тот увлекся сразу после убийства и того, как  его  оставили в покое.
План возник сам собой. Алан  сложил  все листы и кассеты  в  папку и, открыв
сейф, положил ее туда. Дело, похоже, начинало обрастать фактами, и оставлять
его в  столе, как  вчера, было уже не предусмотрительно. Он  закрыл  сейф  и
быстрым шагом направился к двери.
     На  улице  темнело.  Час пик  уже  миновал, но людей  по-прежнему  было
много.. Пересев с  автобуса на бегущую дорожку прямого эскалатора, Алан стал
в  левый ряд и не  спеша пошел пешком.  Особой необходимости идти  по едущей
ленте не  было, но Алан спешил и поэтому решил выиграть хотя бы  одну лишнюю
минуту.  Лента  повернула на  перекрестке  и внезапно закончилась, аккуратно
сталкивая пассажиров на тротуар. Пройдя еще квартал,  Алан оказался напротив
почтового  отделения,  рядом с  которым в центре  небольшой площади, падал и
опять поднимался прозрачными струями фонтан.
     Парикмахерская находилась на другой стороне  улицы, и  Алан, дождавшись
зеленого  света,  перешел  дорогу  и  остановился  напротив сияющей  вывески
нужного ему заведения. В помещении было довольно много людей, и Алан не стал
толкаться и протискиваться, пытаясь узнать, кто здесь Анна. Он сразу  прошел
на второй этаж, в комнату к хозяйке.
     -- Простите, господин, что вам здесь нужно? -- она привстала со стула.
     -- Прощаю, вот мое удостоверение, а нужны мне вы. Нужны для того, чтобы
позвать сюда вашу сотрудницу по имени Анна. Я хотел бы с ней побеседовать.
     Хозяйка начала внимательно изучать  удостоверение. Алан понимал, что за
это время  Анна могла уволиться,  но маленькая надежда теплилась в его душе.
Он знал, что  так же, как и с примером  старушкиной квартиры, парикмахеры --
люди  весьма  консервативные  в  вопросе  выбора  и  смены  рабочего  места,
особенно, если  находят  коллектив.  И,  хотя  все  это  была  лишь  теория,
способная в любой  момент рассеяться, как туман, оставив его  один на один с
суровой действительностью, Алан все же надеялся.
     Женщина вернула ему удостоверение и с опасением поинтересовалась:
     -- У нас работают две Анны, которую из них вам позвать?
     Алан растерялся, но не надолго:
     -- Ту, что работает давно, пожалуйста.
     Хозяйка не унималась:
     -- Они обе работают давно, так какую именно, поконкретнее?
     Алан вздохнул, и в голосе появились нотки недовольства:
     -- Позовите ту, что работает уже лет десять, не меньше, если опять обе,
то зовите обеих, я разберусь.
     Хозяйка шагнула к выходу.
     --  Нет, в  этот раз я поняла,  кого  именно. Такой срок работает  лишь
одна. Подождите здесь, я ее позову.
     Алан  уселся  за  стол,  со  стороны,  где  обычно  сидели  посетители.
Пользуясь тем,  что никого нет, он поправил магнитофон в  нагрудном кармане.
Ждать пришлось  недолго.  Спустя  несколько  минут  в комнату вошла красивая
женщина лет тридцати пяти.
     -- Добрый день. Мне сказали, что меня искали, это вы?
     Алан жестом пригласил ее сесть.
     -- Да, это был я. Чтобы сразу выяснить,  ту ли я позвал, хочу спросить,
знали вы когда-нибудь некоего  Остина  Ива,  инженера  национального  центра
космических исследований?
     Женщина  внимательно  смотрела  на  Алана,  лицо  ее  было  спокойно  и
недвижимо.
     -- Да,  я  была  знакома с  этим человеком, однако, это  было  довольно
давно, примерно, лет десять назад.
     Она вновь подняла глаза на Алана и наблюдала за каждым его движением.
     -- Дело в том,  уважаемая госпожа Анна, позвольте мне вас так называть,
что десять лет назад этот человек проходил по одному делу как подозреваемый.
Невиновность  его была  доказана, как  была  доказана  и невиновность других
людей, но преступника так и  не нашли. И  вот, спустя эти десять лет подошел
срок закрыть это дело за  давностью лет,  и в связи с  этим, перед  тем, как
сдать  дело  в  архив,  нам  необходимо дополнить  его  кое-какими деталями,
подкрепляющими  алиби   основных   подозреваемых,  оправданных  тогда.  Сами
понимаете, бумажная формальность, но без  нее никак нельзя. Поэтому  я очень
вас  прошу  наиболее четко и  точно вспомнить  ваши  отношения и постараться
ответить на мои вопросы.
     Женщина перестала смотреть на Алана и немного расслабилась. Ее, по всей
видимости, удовлетворили объяснения,  и  Алан мысленно порадовался тому, что
она клюнула на эту, с точки зрения юриста, галиматью.
     -- Мне трудно вспомнить это подробно, -- начала она.  -- Вы должны меня
понять. Мне казалось, да и сейчас еще кажется, что мы любили друг друга. Все
получилось  так  странно.  Мы   познакомились  в   марте,  --  она   грустно
усмехнулась.  --  Он пришел  подстричься,  ну и,  как  это  бывает, в общем,
довольно  банально.  Я помню все до  мелочей,  мне  казалось,  что  счастье,
наконец-то,  решило  одарить  меня сполна. Мы встречались раза три-четыре  в
неделю, он водил  меня по ресторанам, в бассейн,  просто катались.  Где-то к
апрелю мы окончательно, если можно так сказать, сошлись. Я была без  ума, он
казался  мне принцем моей девичьей мечты. Не было дня,  чтобы я  не получала
пышный букет, и не было вечера, который мы бы не провели вместе.
     Алан вытащил из сумки листы бумаги.
     -- Извините за бюрократию, но  не могли бы  вы потом,  когда расскажете
мне устно, записать все это. Можно, конечно, кое-что и упустить в письменном
виде, но не саму суть, пожалуйста.
     Женщина удивленно посмотрела на бумагу.
     -- Ладно, если это так надо, то напишу.
     Алан торжествовал, он был  сейчас  без ума  от  удачи  и  слушал,  едва
скрывая нетерпение поскорее превратить все это в документ.
     -- Мы ночевали чаще всего у  него, но  иногда бывали и у меня, конечно,
--  продолжала она. --  Он тратил на  меня  огромные  суммы, и  мне кажется,
совершенно о них не  жалел.  У него был  хороший доход, конечно же,  но  все
равно, согласитесь, что  не  всякий даже при  наличии  денег спешит  с  ними
расстаться.
     Алан согласился и с интересом слушал дальше.
     -- По-моему, ему это приносило радость, когда он мне что-нибудь покупал
Где-то в июле  он взял  отпуск за свой счет, и мы отправились на  побережье.
Это  была  неделя  в  раю.  Я купалась  в  роскоши, и  мне  завидовали  даже
состоятельные дамы, так он меня ублажал. Потом мы вернулись, но и здесь, без
бирюзовой воды теплого моря и сказочных пальм, чувства наши не остыли.
     Она  рассказывала  эту историю,  как  будто  читала сказку. Алан  сразу
обратил  на  это  внимание. Видимо,  их чувства и  впрямь  были  сильны,  и,
возможно, даже Ив, увлекшись  этой  игрой,  позволял  себе  душевные порывы.
Однако, надо было кое-что узнать из интересующего Алана.
     -- Простите еще раз, -- перебил ее Алан, -- я хотел бы уточнить, с того
марта  и до  конца  ваших отношений он что же, все время жил с вами  или  вы
где-то виделись, а потом расходились? И вообще, было ли такое и как часто?
     На лице женщины возникло изумление:
     -- Да что вы, я же сказала уже, мы не расставались с конца  марта ни на
секунду до самого конца декабря. Мы жили вместе, ели, пили, спали,  мы были,
как  одно  целое,  нас невозможно было разлучить. Как жаль, что все это  так
кончилось, хотя,  возможно, пламя наших чувств остыло именно из-за того, что
горело столь ярко, -- она стала грустной и прикусила верхнюю губу.
     Было заметно, что она  до  сих пор грустит по  Иву,  и  это становилось
объяснимым,  учитывая  то, что именно он ее оставил,  а не наоборот. В  этом
Алан даже не сомневался, как и в том, что она не  стала его женой. Еще тогда
у старухи он и представить себе не  мог  иного  поворота событий, хотя  один
процент чего-то непредвиденного оставался.
     Алан поправил галстук
     -- А  скажите,  он за все  это время чем-нибудь кроме  вас занимался? Я
имею в виду работу. Может быть, он что-то писал, чертил, ну, хотя бы, читал?
Может отлучался куда-нибудь на время по делам?
     Анна пододвинула листы к себе и достала из кармана ручку.
     -- Жаль,  что вы никогда не  знали, судя по  всему,  что  такое любовь,
иначе вы не задали бы мне этот вопрос после всего, что я вам тут рассказала.
Я уж лучше напишу все, а вы потом сами думайте, что к чему.
     Алана вполне устроил и этот вариант ответа.
     --  Ну, хорошо, я вас прошу только перед тем, как вы начнете писать, не
забыть  подчеркнуть  этот  факт  в  объяснении, я о  предыдущем  вопросе,  и
рассказать, из-за чего же вы все-таки расстались.
     Анна положила ручку.
     -- То, что мы провели десять месяцев  вместе, и он даже работу забросил
ради меня,  я написать не забуду, не волнуйтесь. А расстались мы, как все. В
конце декабря наши отношения стали понемногу остывать, Встречались  мы реже.
Он  стал менее внимателен,  больше пропадал  на  работе, и  все  как-то само
прошло. Однажды в начале января он приехал, и мы весь вечер  провели вместе,
а потом он сказал, что все прошло, и лучше будет разойтись. Я не спорила. Он
не мог притворяться, после такого сумасшедшего года любви он просто выдохся.
Я ему  верила,  потому  что  никто  не сможет  притворяться  так долго и так
страстно, как он вел себя весь этот год.
     Она взяла ручку  и принялась за  объяснение. Алан  не хотел мешать.  Он
сидел без движения.  Каждая  строчка, появляющаяся  за ее бегущей по  бумаге
рукой, значила для него еще  один шаг к достижению  успеха в  этом  деле. Он
отлично помнил, когда Ив закончил  разработку  застопорившегося  со  смертью
Викко  проекта именно в январе следующего после убийства года. "Хорошо же он
работал, если даже не вылезал из  постели этой женщины. В отчете на тему его
изобретения было сказано, что  для достижения подобного результата нужен, по
меньшей мере,  год. И этот год ученый должен  не досыпать ночами  и работать
весь день  от  зари  до зари, а иначе он просто не в  силах будет произвести
такого  количества расчетов и подогнать их в общее целое, свое  изобретение.
Именно эти ночи и не досыпал Викко, спеша создать свой двигатель, именно эти
дни он, не  разгибаясь, проводил за расчетами и  чертежами. Ив же не  только
затянул  рождение  проекта  на целый год, но и украл его у  Викко,  убив его
самого.  Он воспользовался  его работами, чтобы  завоевать незаслуженную  им
самим славу и получить  те огромные деньги,  которые  по праву полагались за
этот  проект,  но не ему, а Викко. Скорей  всего, Ив  выкрал  расчеты своего
шефа,  а  потом,  пока  тот  не  успел  ничего  обнаружить,  поспешил в  ним
расправиться,  Попасть к  Викко  ему  не  составило  особого труда, тот  его
отлично  знал и, конечно же,  впустил. Далее все было быстро,  хотя и не без
срывов."
     Алана, например, интересовал момент, когда Викко с простреленной грудью
сумел  оказать  Иву сопротивление. Наверняка, он хотел выбежать из квартиры,
но  Ив его догнал, и Викко был отброшен от дверей в комнату. Однако, все это
мелочи по сравнению с тремя свидетелями Ива. Кто они? Что за люди, сокрывшие
убийцу от  заслуженного наказания своими  показаниями? Чем руководствовались
они в своих действиях? Можно представить себе, что Ив их просто попросил, но
это глупо, и к тому же на суде они бы поняли, что это не игра, и Ив подонок.
Естественнее всего  вариант, что Ив заплатил им. Деньги у него  были, и если
он  жил,  не транжиря  их направо и  налево, то  деньги приличные. На подкуп
свидетелей уж  точно хватило бы. Вот, кто нужен -- свидетели. Они, и  только
они  дадут неопровержимые  факты.  Только  им  под силу вооружить  следствие
материалами уничтожающей для Ива силы. Без них он выплывет, несмотря на  уже
имеющиеся у закона доказательства, достаточные, чтобы его репутация лопнула,
как мыльный пузырь.
     Алан не  забывал,  против кого он начал игру.  Ив был  уже  не тот, что
прежде,  при  Викко, это  был национальный  герой, принесший стране славу  и
мощь.  Это  был  любимец научной  элиты, на стороне которого  были  симпатии
многих  влиятельнейших  людей  государства.  И,  наконец,  это   был  просто
богатейший человек,  которому  ничего  не стоило раздавить Алана, как блоху,
вместе с его доводами и намеками,  а большего  Алан  сейчас  не имел. Играть
против  такого  монстра,  не  имея  козырей,  было  просто  мальчишеством  и
дилетантством. Поэтому  Алану  позарез требовались свидетели, хотя бы кто-то
из них. Он знал, как с ними обращаться, он был уверен, что они заговорят, но
прежде их надо было найти.
     Анна закончила писать  и  протянула  Алану  листы, исписанные  красивым
ровным почерком.  Он быстро перечитал  содержание,  и найдя, что желаемое им
здесь довольно четко отражено, положил листы обратно на стол.
     -- Теперь подпишите, пожалуйста, иначе это не будет документом.
     Анна расписалась на каждом листе и в конце всего текста.
     --  Теперь,  я думаю,  претензий  нет, --  она  встала и, попрощавшись,
вышла.
     Алан  не  стал ее  задерживать. Он взял  здесь  все,  что  хотел и мог,
большего  просто  не  существовало.  Он  медленно  сложил  листы  в сумку  и
потянулся.  Осталось  самое  главное,  оставались  свидетели,  или,  точнее,
лжесвидетели Ива. Этим он решил заняться завтра с утра.
     Ночью  Алан  спал  плохо.  Ему  снились  кошмары и  какая-то  путаница,
переходящая в идиотские видения. Проснулся он в шесть часов и больше не смог
заснуть. Приведя себя в  порядок и позавтракав, Алан вышел  на работу на час
раньше.  Так и шансов проскочить мимо шефа  больше, и делать  все равно дома
нечего.  Но  Алан  ошибся.   Шеф   с  раннего  утра  как   будто  специально
подкарауливал его. Он накинулся на Алана, как разъяренный  бык, и к моменту,
когда  удалось,  наконец,  дойти  к своему кабинету, Алан  был  истрепан  до
предела. Он не стал оправдываться и ссылаться на проделанную работу. Вся эта
работа пока, для судебных  властей, равнялась нулю. Он делал из себя дурачка
и,  разумеется, получал  от  шефа  заслуженные,  в таком случае,  нагоняи  и
угрозы. Оскорблений он просто не  замечал, они  были как  приправа, всегда в
изобилии.
     Сидя  уже у себя  и подводя итоги беседы, Алан пришел к  выводу, что, в
общем-то, поговорили  неплохо.  Прежде всего,  ему удалось выдрать  у  шефа,
ссылаясь  на свою тупость, еще два дня. И даже запасные два дня,  но это уже
за счет  последующего увольнения. У  шефа зависло дело о крупном хищении, и,
как назло, совершенно некому  было им заняться. Из-за  этого он  ходил злой,
как черт, уже  три дня. Ну и, конечно же, не упускал удобного случая  выпить
немного крови из Алана, когда тот попадался ему со своей ерундой.
     Алан открыл окно.  Свежий  воздух стал постепенно наполнять кабинет. Он
достал  из  сейфа  папку  и,  просмотрев  старые материалы,  вложил  листы с
показаниями  Анны.  Эйбл явился часам к девяти  и  застал Алана не  в лучшем
настроении.
     -- Что-нибудь случилось, инспектор? -- настороженно спросил он, входя.
     Алан посмотрел на него без каких-либо эмоций.
     -- Да  все  то же,  Эйбл,  движения нет, застряли  мы.  И в  этот  раз,
по-моему, всерьез и надолго.
     Эйбл закрыл дверь и, подойдя к окну, немного его прикрыл.
     -- Извините, инспектор,  сильно  дует, а я жутко болею насморком  после
сквозняков.
     Алан сел в кресло за столом.
     -- Мне бы ваши проблемы, Эйбл.
     Атмосфера  напряженности  повисла  в воздухе.  Алан  пытался найти хоть
какой-нибудь  выход. Он искал, перерывая  заново все  материалы, прослушивал
все записи. Он надеялся, что если не ему, то хотя бы Эйблу что-нибудь придет
в голову, но все оставалось на прежнем месте. В двенадцать часов Алану стало
совершенно ясно, что они в серьезнейшем тупике, и выйти из него  просто так,
как прежде, не получится.
     -- Ну,  что ж, дорогой заместитель, -- начал Алан,  -- учитывая крайнее
наше с вами исступление, объявляю кризис окончательным и безвыходным.
     Эйбл посмотрел на шефа с завистью.
     -- Веселый вы человек, инспектор, вас, я утром  в офисе слышал, уволить
грозятся, дело стоит безнадежно, а вы все с юмором, как будто это шуточки.
     -- А это и есть шуточки, Эйбл. Шеф  меня никогда  не уволит,  это очень
просто. Если  он меня уволит, то на одного инспектора станет меньше,  а  дел
останется по-прежнему. Кто будет их распутывать, он сам, что ли? Вот то-то и
оно,  что  нет.  Так  что,  учитывая его  борьбу  за  снижение криминального
процента, этой угрозы  можно и не бояться. Я о другом, Эйбл. Похоже, что мне
придется сделать, как говорят, ход конем по голове. Что  означает совершенно
непредсказуемое  поведение в условиях кризисной  ситуации,  направленное  на
достижение успеха, -- Алан  наигранно поднял палец правой руки перед собой и
скорчил озабоченную физиономию.
     Эйбл совсем закрыл окно и оглянулся.
     -- Что, есть какой-то замысел, инспектор?
     Алан сидел перед папкой. Еще немного поразмыслив, он встал.
     -- Нет, Эйбл, замысла нет, есть ненормальное решение, и Вы поможете мне
его осуществить четко и беспрекословно. Обещаете или нет? Если нет, то я вас
с собой не беру.
     Эйбл удивленно повел плечами.
     --  Конечно же  согласен, инспектор,  о чем речь.  Я всегда рад  помочь
вашим начинаниям.
     Алан закрыл папку и зашвырнул ее обратно в сейф.
     -- Не острите, Эйбл, отвечать придется одинаково. -- Он закрыл  сейф и,
спрятав  ключи в карман, взял помощника за локоть. -- Я подумал об  этом еще
этой ночью, но уж никак не догадывался, что так скоро прижмет. Ну, да ладно,
никаких вопросов, Эйбл, вперед, там все объясню.
     Алан вывел  помощника  из кабинета  и закрыл  дверь. Взяв  такси,  Алан
назвал  адрес  лаборатории, которая располагалась на другом  конце города. В
старом здании, которое занимал офис, места для нее не нашлось.
     Эйбл, похоже,  был  не  на шутку озадачен.  Он  понимал, что  инспектор
что-то  задумал.  Его все  больше мучил  этот вопрос, но  как он ни силился,
разгадки найти не мог.
     Минут  через   пятнадцать  машина  вышла,  наконец,  из   нескончаемого
лабиринт