черном граните зажигались окна, сотни желтых квадратиков. Казалось, сам Город следит за нами. У меня было странное ощущение, что я это уже видел. Как видно, в тюрьме я не только мнемонировал, но и скраировал.
     - Что с тобой, паренек? - прокричал Бардо, перекрывая рев двигателей и ветер. - Разве это не счастье - быть свободным?
     Я смотрел на светящееся небо над Полями, на хвосты кораблей, покидающих Город. Я уже видел это небо и видел другое, еще ярче, которое скоро раскинется над нами. Но я промолчал, и мы спустились в Пещеры, где нашли сотню других пилотов, ожидающих своей очереди у легких кораблей. Один за другим мы поднялись в плутониевое небо.

24

DEUS EX MACHINA

     И из пещер, где человек не мерил
     Ни призрачный объем, ни глубину,
     Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
     Что возвещают праотцы войну
     .
     Самюэль Тэйлор Кольридж,
     скраер Века Революции. "Кубла Хан"

     По словам хибакуся, война - это ад; кому и знать, как не им. Пилотская Война, как ее называли потом, поначалу была сплошным удовольствием. Никакой войны, конечно, могло бы и вовсе не быть, но Хранитель Времени, узнав о нашем бегстве из Города (я узнал об этом позже), впал в ярость. Его пилоты, заявил он, не смеют покидать Орден, пока он не освободил их от присяги; а Бардо и меня следует вернуть в Город и примерно наказать. В случае, если это не удастся, нас нужно казнить прямо в космосе - и как можно скорее. Исполнить свой приговор он поручил Леопольду Соли, и Соли охотно повиновался, поскольку бесился еще пуще Хранителя. Он страдал от боли (остаточные эффекты наркотика, которым попотчевал его воин-поэт, продолжали терзать его нервы) и от ревности. Он поклялся либо взять Жюстину и Бардо в плен, либо убить их. Я уверен, что он и меня хотел убить. Он вылетел из Города на своем легком корабле "Ворпальский клинок". Его друзья - Томот, Сет и Нейт с Торскалле - и еще сто двадцать пять пилотов, сохранивших верность ему и Хранителю Времени, стартовали вслед за ним. Так оно и началось.
     Мы, беглецы, воевать не собирались. Наш план, составленный лордом Николосом и Бардо, был прост и не содержал в себе никакого насилия. Мы, девяносто восемь пилотов-раскольников, должны были сопровождать большой корабль с представителями всех профессий нашего Ордена. Все мы, пилоты, эсхатологи, механики и технари, держали путь на Нинсан, звезду близ Аудского дублета, собираясь основать там новую академию. У Хранителя Времени было два пути: либо позволить нам это сделать, либо согласиться на перемены, которых требовала от него Коллегия Главных Специалистов, и призвать нас обратно в Город, гарантировав нам прощение и мир.
     Но мир нам не дано было обрести. Как заметил однажды Хранитель, никто не может выбрать мир, если его враг выбирает войну. После нашего побега мы собрались возле фокусов одной звезды вблизи солнца Ледопада, носившей забавное название Молочная Малявка. Там мы связались друг с другом по радио, устроив нечто вроде совета, чтобы решить, что делать дальше. (В то время мы, разумеется, еще не знали, что Соли снарядил за нами целую карательную экспедицию.)
     Помню, как в моей кабине появилось бородатое изображение Бардо, и его голос:
     - Мы свободны. Богом клянусь! Неужели Бардо и правда перехитрил старого тирана, никогда не вылезающего из своей башни? И правда ли, что сперма от колтун-корня делается вонючей?
     - Это было действительно необходимо? - спросил, в свою очередь, я. Трудно было представить, что Бардо слышит меня и видит мое лицо в кабине своего корабля, где он плавает голый вместе с Жюстиной, которая тоже слышит меня. - Другого выхода не было?
     - Не было. Хранитель обезглавил бы тебя как пить дать.
     - Бардо, а не кажется ли тебе, что наш побег прошел слишком гладко?
     - Гладко?! Для тебя, может, и гладко - тебе не пришлось истратить целое состояние на роботов и не пришлось организовывать...
     - Я не хочу сказать, что планировать было легко, - перебил я. - Я имею в виду сам побег. Почему Хранитель пустил в свою башню акашиков, если знал, что они объявят меня невиновным? Почему не попытался помешать пилотам стартовать из Пещер? Почему...
     - Ты начинаешь меня беспокоить, паренек. Мне и самому, по правде сказать, все это не давало покоя. Могу только предположить. Хранитель сильно перетрухнул, что Коллегия Главных его снимет.
     - У меня другая гипотеза.
     - Какая? - Изображение Бардо вытерло пот со лба.
     - Что, если Хранитель просто позволил нам, пилотам и специалистам, уйти?
     - С чего бы? Нет, нет, молчи - не хочу слышать ничего неприятного. Я, кажется, догадываюсь, куда ты клонишь.
     Нервы у меня еще были расстроены после долгого заключения, и я все-таки произнес вслух то, что и так было ясно:
     - Думаю, Хранитель отпустил нас для того, чтобы перебить разом всех, кто открыто восстал против него. Здесь, в космосе, подальше от Города, чтобы и следов никаких не осталось.
     - Перебить нас... Но как?
     - Возможно, эту работу он поручит Соли.
     - Как же Соли нас найдет? Он не знает, куда мы направляемся, не знает фокусов нашего маршрута. Да я и не думаю, что Соли согласится исполнить подобный приказ - нет, нет, это невозможно!
     Помолчав немного, я спросил:
     - Жюстина правда там, у тебя в кабине? Почему я тогда ее не вижу? Можно мне с ней поговорить?
     Бардо, покраснев, исчез, а через некоторое время сообщил, уже невидимый:
     - Жюстина поговорит с тобой, но она, э-э... не одета и поэтому не хочет, чтобы ты ее видел: она ведь, как-никак, тебе тетка!
     Я не сказал ему, что мальчишкой постоянно подсматривал в щелочку, как Жюстина принимает утреннюю ванну. По крайней мере до тех пор, пока мать не поймала меня на этом и не нащипала мне нос до крови. У Жюстины красивое тело, соблазнительное, как у Катарины. Я не мог слишком упрекать Соли за то, что он ревнует к Бардо.
     - Я так рада, что ты жив, - отозвалась наконец Жюстина.
     - Ты, случайно, не знаешь, где сейчас мать?
     - Мы пытались найти ее, но безуспешно. Когда ты оказался в тюрьме...
     - Известно ли тебе, кстати, - вмешался Бардо, - что еще один воин-поэт пытался убить Хранителя?
     - Ну ясно - этого роботы прикончили, даже не допустив его до комнат Главного Горолога.
     - Твоя мать где-то скрывается, паренек, - возможно, в Квартале Пришельцев. Нам так и не удалось ее найти.
     - Когда Хранитель узнал, что был на волосок от смерти, - продолжала Жюстина, - Мойре уже никак нельзя было объявиться, верно?
     - Значит, она все еще в Городе.
     - Разумеется.
     - Она жива, я уверен.
     - Надежда есть всегда.
     Я снова отметил, как хорошо они спелись. Они говорили совершенно одинаково, если не считать интонаций и тембра голоса. Их программы были похожи - слишком похожи. Когда я поделился с ними своим беспокойством на этот счет, они тут же ответили:
     - Мэллори у нас цефик.
     - Цефики всегда о чем-то беспокоятся.
     - Только за нас беспокоиться не надо.
     - Это верно.
     - У нас было бы все хорошо, если...
     - Если бы только Соли оставил нас в покое!
     - Если бы он не злился так!
     - Соли - вот настоящий повод для беспокойства.
     - Соли.
     - Если он погонится за нами, то...
     - Конечно, погонится.
     - Это плохо.
     - Хуже некуда.
     Бардо и Жюстина были отнюдь не единственными, кого беспокоил Соли. Другие пилоты высказывали те же опасения. Ли Тош, Зондерваль, Джонатан Эде - я переговорил с каждым из моих старых друзей отдельно, наедине. Но к согласию мы так и не пришли, сколько ни переговаривались. В каждой кабине плавали светящиеся уменьшенные головы девяноста семи других пилотов. Держать совет таким способом было странно и непривычно. Я говорил со всеми одновременно, с лучшими молодыми пилотами Ордена - Делорой ви Тови, Ричардессом, Паломой, Запатой Кареком, Маттетом Джонсом, Аларком Утрадесским - и не столь уж молодыми друзьями Жюстины: Вероникой Меньшик, Еленой Чарбо, Аджей, Она Тетсу, Кристоблем Смелым, водителем знаменитого корабля "Серебряная талло". И еще с восемьюдесятью пятью спорящими до хрипоты пилотами.
     - Эта дискуссия бесполезна, - заявил Зондерваль, обладатель самой узкой и длинной из голов, с длинной верхней губой и ямочкой на подбородке. - Мы должны выработать стратегию.
     - Стратегия возможна только одна, клянусь Богом, - сказал Бардо. Я с удовольствием отметил, что голова Жюстины наконец-то появилась рядом с ним. Я улыбнулся ей, и она вернула улыбку. - Идем на Нинсан, как и планировали.
     - А если будет война? - своим тонким визгливым голосом осведомился Запата Карек. - Как быть тогда - сдать противнику большой корабль? Бросить специалистов?
     - И разве мы не должны предоставить право голоса также и специалистам? - подхватила Дебора ви Тови.
     Все головы повернулись к ее круглому розовому лицу, обрамленному косами. Давать право голоса специалистам никто явно не хотел.
     - Если Соли все-таки отправится за нами, - сказал Зондерваль, - это будет пилотская война. Решать должны мы, пилоты.
     Кристобль Смелый, кивнув, добавил:
     - Если война действительно будет, нужно попытаться взять Соли врасплох и навязать войну ему.
     - Война? - вскричал Бардо. - Да на кой она нам сдалась?
     Ричардесс поморгал больными красными глазами (он был альбиносом с белыми волосами и белой, безжизненной, лишенной всякой пигментации кожей, а по возрасту самым старым из нас) и сказал:
     - Бардо прав - зачем нам война? Или мы забыли свой обет искать истину? Почему бы нам не рассеяться по всей галактике? К чему ждать начала войны?
     Ли Тош все это время молчал, переводя взгляд с одного на другого со своей яркой доброй улыбкой. Дождавшись, когда Ричардесс закончил перечислять ужасы войны, он улучил момент и вставил:
     - Что бы мы ни решили, мы должны держаться сообща, как братья и сестры, и выработать единый план. Зондерваль прав. - Он посмотрел на меня с всегдашней улыбкой в миндалевидных глазах. - Поэтому мы должны выбрать кого-то из нас Главным Пилотом, хотя бы временно.
     - Это просто необходимо, - поддержал Зондерваль.
     - Кого же нам выбрать? - спросил Бардо.
     - Кого-нибудь из мастер-пилотов, - резонно заметила Жюстина. - Сколько их у нас?
     - Ты, - начал перечислять Бардо, - потом Ли Тош, Ричардесс, Кристобль, Вероника Меньшик, Елена Чарбо и Аджа.
     - Ты забыл Томаса Зондерваля, - без ложной скромности напомнил Зондерваль. - Меня произвели в мастера девятнадцатого числа прошлой средизимней весны.
     Ли Тош, улыбнувшись нашему старому сопернику, сказал:
     - Лично я Главным Пилотом быть не хочу.
     - Я тоже, - заявил Бардо.
     - И я, - сказала Жюстина.
     - Кто же у нас еще мастер? Ах да, и Мэллори Рингесс...
     Он посмотрел на меня, и головы всех пилотов и мастер-пилотов тоже повернулись ко мне.
     - Да, Рингесс. Пожалуй, он лучший мастер-пилот из всех, кого я знаю.
     - Так оно и есть, ей-богу!
     - Рингесс сумел войти в Твердь и выйти из нее. Рингесс... - И Ли Тош перечислил длинный список моих достоинств, где упоминалось и то, что я скрытый цефик, мнемоник, а может быть, и скраер. А прежде всего, сказал он, я очень везучий человек, раз уж умудрился не умереть, будучи убитым. Кому же не хочется иметь столь везучего Главного Пилота?
     Не стану записывать все, что говорилось после этого. Я подозревал, что Бардо, Жюстина и Ли Тош сговорились и подготовили свои речи заранее. Должно быть, они с самого начала планировали сделать меня Главным Пилотом раскольников и, возможно, еще в Городе подготовили своих друзей голосовать за меня. Пятьдесят четыре из девяноста семи пилотов склонили головы в знак того, что одобряют мою кандидатуру. Двенадцать человек по разным причинам воздержались. Тридцать один - я с сожалением отметил, что Ричардесс был в их числе - проголосовали против энергичным качанием головы. Все они отрицали мое право называться Главным Пилотом. Я слишком вспыльчив и бесшабашен, сказали они. (Некоторые люди, как ни парадоксально, опасаются смелых лидеров, в то время как большинство ценит смелость превыше всего остального.) Все эти пилоты, как один, ту же покинули нас. Кто-то из них отправился на Триа, кто-то вернулся в Город. Несколько человек решили исполнить обет искателей и последовали за Ричардессом в один из рукавов галактики.
     Таким образом я стал предводителем шестидесяти шести мятежных пилотов и в случае войны должен был стать военачальником, ответственным за шестьдесят шесть жизней.
     - Поздравляю, паренек! - сказал Бардо, оставшись со мной наедине. Теребя усы, он перечислил пилотов, которые остались верны Хранителю Времени и Соли. - Что думаешь делать? Если Соли выступит против нас, у него будет два корабля против одного нашего.
     - Выдающееся математическое открытие! Отрадно видеть, что считать ты пока не разучился.
     Я заверил его, что победа будет за нами, несмотря на меньшую численность. В случае нападения мы будем маневрировать - наносить удар и скрываться в мультиплексе; будем устраивать врагу хитроумные ловушки и предпринимать двойные атаки; вынудим врага рассредоточить свои силы, а потом начнем захватывать корабль за кораблем и выиграем войну.
     Я ничего не смыслил в военном деле. Война, как я вскоре обнаружил, не походила на игру, хотя я думал о ней именно так. В настоящей войне веселого мало. Со временем я понял, что это занятие мне не по вкусу и я напрочь лишен военного гения. Я попал в полководцы неожиданно для себя и, сказать по правде, стыдился этого звания. Проштудировав библиотеку своего корабельного компьютера, я осознал, что мое понятие о военной стратегии базировалось в основном на играх типа шахмат и го, входивших в число моих детских увлечений. Настоящая война оказалась намного хаотичней, чем любая игра. И правил у нее не было. Я изучил анналы древних военачальников и стратегов, прочел труды всех прославленных военных авторов, таких как Сунь Цзы, Лидделл Гат, Толстой, Юлий Цезарь, Мусаси Священный Меч и Ричард Первый. Я ускорял свои мысли с помощью замедленного времени, и их слова, как фотоны, наполняли мой световой парус. Я усваивал аксиомы войны: никогда не дробить свои силы, самому выбирать время и место для битвы, не давать разгадывать свои планы - все эти основы, которыми столь часто пренебрегали принцы и генералы, ведшие на смерть миллионы солдат, я постиг довольно быстро. Я ознакомился с кампаниями Александра, с примерами классических сражений и со сравнительно новой историей трагических человеко-даргинийских войн. Я казался себе послушником средних способностей, которого заставили выучить правила шахматной игры и гроссмейстерские партии за одну ночь. Мой компьютер занимался историческим моделированием. Я воочию наблюдал геноцид, которому Цезарь подверг тенктеров, и видел, как конница Ганнибала смяла римские фланги при Каннах. Вслед за этим началась бойня: карфагенская пехота окружила и перебила шестьдесят тысяч легионеров, так стиснутых вместе, что они не могли ни поднять мечей, ни прикрыться щитами. Тема оказавшихся бесполезными щитов не теряла своей актуальности на протяжении двух тысяч лет. Как бы глядя в телескоп с изрытой кратерами поверхности луны Старой Земли, я видел исполненную жуткой красоты картину Первого Размена Хол
окоста. Космические щиты отказали, и на северных континентах вспыхнули десять тысяч шаров ослепительно-белого света. Из "Пути войны" Таддео Асторета я узнал, что исход любого сражения определяют четыре простых элемента: сила, место, время и ум. Пусть у Соли вдвое больше людей, чем у нас - Александр победил при Гавгамелах впятеро превосходящего его врага. Если я хочу победить Соли в реальной войне, я должен увести моих пилотов в знакомые, выбранные мной самим пространства и напасть на него, когда он будет к этому не готов. Главным же фактором в этой беспрецедентной математической войне должен стать расчет - ведь нам предстоит угадать маршруты пилотов Соли чуть ли не в самый момент их составления.
     Все зависит от того, нападет ли Соли на нас и сумеет ли он выследить нас в мультиплексе.
     Каждый корабль, открывая окно, вызывает в мультиплексе легкие возмущения. Если другой корабль далеко, обнаружить эти возмущения невозможно. Но если оба корабля находятся достаточно близко, радиус конвергенции сужается и появляется возможность проложить вероятностный маршрут. Любой корабль с определенной степенью вероятности способен проследить - "предсказать" - маршрут любого другого. Если мы убежим подальше и достаточно быстро, вероятность того, что Соли нас найдет, будет близка к нулю.
     Мы помчались по туннелям в сторону Нинсана. Звезды мелькали мимо, как снежинки в метели. Мы бежали быстро и ушли далеко. В конце концов мы вышли из мультиплекса около Нинсана, маленькой белой звезды, имеющий единственную планету. Над этой-то планетой и поджидал нас Соли со своими пилотами. Я насчитал сто двадцать девять легких кораблей. "Ворпальский клинок" а с ним "Прошлое", "Настоящее" и "Будущее" Томота и его братьев висели над Нинсаном, как алмазные ножи, отражая свет этой слабой звезды и подернутые пылью огни Аудского Скопления. Я тут же связался со своими пилотами. (Как быстро я начал думать о них как о "моих"! Как быстро и необратимо становимся мы пленниками тщеславия!) Я назвал им последовательность из десяти звезд, начинавшуюся с Шима Люс. Мы проложили маршрут и ушли в туннели. Но, как это ни печально. Соли, находясь в пределах гравитационного поля Аудского Скопления, без труда вычислил нас по возмущениям мультиплекса.
     - Ей-богу, нас предали! - проревел Бардо. - Откуда Соли мог знать, что из всех поганых звезд этой поганой галактики мы выберем именно Нинсан?
     Мне тоже хотелось бы это знать. Я попробовал связаться с Соли по световому радио, и он, к моему удивлению, не стал уклоняться от разговора.
     - Далеко ли летишь, пилот? Недостаточно далеко, я вижу - достаточно далеко вам никогда не улететь.
     Голос Соли говорил со мной в кабине моего корабля. Мы вышли над звездой с номером, но без имени - одним из голубых сверхгигантов на краю Скопления. Это был наш первый разговор с тех пор, как я убил Лиама. Передо мной появилось его изображение. Он был худее, чем мне запомнилось, и щеки у него запали. Глаза он заслонял рукой, как будто оплакивал какую-то великую утрату и не желал смотреть на меня. Повсюду - на лице и в содроганиях изнуренного тела - я читал знаки гнева и боли.
     - Кто нас выдал? - спросил я. - Откуда ты узнал, что мы пойдем на Нинсан?
     - Хранитель знал план Бардо с самого начала. Шпионаж у него всегда был на высоте.
     - Выходит, он послал тебя ликвидировать нас?
     - В общем, да - но так ли уж это необходимо? Если вы сдадитесь и вернетесь в Город, нам не нужно будет больше никого убивать.
     Думаю, он знал, что я не сдамся, потому что нисколько не удивился, когда я сказал:
     - Нет, Леопольд, назад я не вернусь.
     - Ты обращаешься ко мне по имени?
     - А ты что, предпочитаешь - "отец"?
     При этих словах он вогнал кулак себе в живот и сморщился так, словно желудочный сок разъел ему глотку.
     - Нет. Тебе следовало сказать: "Хорошо, Главный Пилот, я вернусь и достойно приму наказание".
     - Ты больше не мой Главный Пилот.
     - Еще бы, теперь ты и сам лорд Рингесс - так ведь твои пилоты тебя зовут? Будем надеяться, что никто из них в тебе не разуверится и не попытается тебя убить.
     Я прикусил костяшки пальцев и сказал:
     - Я пытался не убить тебя, а спасти. Воин-поэт...
     - Кто ты такой, чтобы кого-то спасать? - Он явно мне не поверил.
     - Ты что, совсем ничего не помнишь?
     Он отвел руку. Белки его глаз были пронизаны лопнувшими сосудами. Он выглядел так, будто давно уже не спал, и рука у него тряслась, как у старого паралитика.
     - Хранитель сказал, что его роботы схватили тебя и поэта, когда вы собиралась меня убить. Что тут помнить? Они видели то, что видели.
     - Неправда! Я гнался за поэтом по всему Городу и...
     - Ты все лжешь, не так ли? И даже если ты говоришь правду, уже поздно. Пришла пора распл