то ни было, суждено  ли  было  этому  путешествию  закончиться
скоро или затянуться еще  надолго,  Макс  Реаль  чувствовал  себя  очень
омраченным в этот первый день, глядя в забрызганные грязью  и  дождевыми
каплями стекла вагонного окна. Приходилось  покоряться  необходимости  и
проезжать через страну, не видя ее. Все терялось в сероватых тонах,  так
нелюбимых художниками, - небо, поля, города,  местечки,  дома,  вокзалы.
Окрестности Иллинойса только очень смутно виднелись в дымке тумана. Чуть
вырисовывались высокие трубы мукомольного завода города  Нэйпирсвилла  и
крыши  часовых  заводов  Ороры.  Никаких   признаков   городов   Освиго,
Йорквилла, Сэндвича, Мендозы, Принстона и Род-Айленда с его изумительным
мостом, переброшенным через Миссисипи,  быстрые  воды  которой  окружают
остров Рок, никаких признаков всех этих владений штата,  превращенных  в
арсенал, где сотни пушек выглядывают из-за зеленых деревьев  и  цветущих
кустарников.
   Макс Реаль был разочарован. Если он не  будет  ничего  видеть,  кроме
бури, дождя и тумана, то его зрение художника мало чем обогатится. Лучше
уж было бы спать весь этот день, что Томми добросовестно и проделывал.
   К вечеру дождь перестал. Облака поднялись в  более  высокие  зоны,  и
солнце садилось, окутанное золотистой  парчой  далекого  горизонта.  Это
было большим праздником для глаз артиста. Но почти непосредственно вслед
за  тем  сумрак  наступившего  вечера  окутал  всю  пограничную  полосу,
отделяющую штат Айова от штата Иллинойс, и переезд через эту  территорию
не доставил Максу Реалю никакого наслаждения. Вскоре, несмотря на то что
ночь была светлая, он закрыл глаза и раскрыл их лишь на рассвете.
   И возможно, что он был прав, сожалея, что не сошел с поезда  накануне
в Род-Айленде.
   "Да,  я  сделал  глупость,  большую  глупость,  -  сказал   он   себе
проснувшись. - Времени у меня совершенно достаточно:  чтобы  доехать  до
назначенного  пункта,  требуется  меньше  восьмидесяти  часов...   День,
который я оставил для Омахи, я должен был бы провести  в  Род-Айленде...
Для того чтобы попасть  оттуда  в  Дэвенпорт,  расположенный  на  берегу
Миссисипи, нужно только пересечь реку, и я мог бы наконец увидеть  этого
знаменитого "родоначальника вод", по которому мне предстоит, быть может,
проехать от  верховьев  до  устья,  если  только  судьба  заставит  меня
кататься по центральным территориям Союза".
   Но было уже поздно предаваться всем этим соображениям.
   Поезд мчался на всех парах по равнинам штата Айова. Макс Реаль не мог
хорошенько разглядеть ни Айова-Сити, лежащего в  одноименной  долине,  в
течение шестнадцати лет бывшего столицей этого штата, ни  Де-Мойна,  его
теперешней столицы, старинной крепости,  построенной  при  слиянии  реки
того же имени с рекой Раккун. В Де-Мойне насчитывается  пятьдесят  тысяч
жителей, и он окружен целой сетью-железно-дорожных линий.
   Солнце появилось на небе в тот  момент,  когда  поезд  остановился  в
Каунсил-Блафсе, пограничном городе штата, всего в трех милях  от  Омахи,
важного города штата Небраска,  природную  границу  которого  составляет
река Миссури.
   Там в  давние  времена  возвышалась  Скала  Совета,  куда  собирались
представители индейских племен Дальнего Запада, и оттуда  начинали  свой
путь   различные    экспедиции,    преследовавшие    коммерческие    или
завоевательные  цели;  там  знакомили  участников  экспедиций   с   мало
известными до тех пор райэнами, изрезанными отрогами цетш Скалистых  гор
и гор Новой Мексики.
   Но Макс Реаль больше не упустит возможности использовать  эту  первую
станцию Центральной Тихоокеанской железной дороги, подобно тому  как  он
упустил другие за вчерашний день!
   - Вставай! Идем! - сказал он своему спутнику.
   - Но разве мы уже приехали? - спросил Томми, открывая глаза.
   - Очевидно, куда-то приехали, раз мы где-то уже находимся.
   После такого весьма положительного ответа оба они - один с мешком  за
спиной, другой с чемоданом в руках - спрыгнули на перрон вокзала.
   Первый пароход должен был отчалить от набережной Омаки в десять часов
утра, а было еще только шесть, и у них оставалось достаточно времени для
того, чтобы побывать в Каунсил-Блафсе, на левом берегу Миссури, куда они
и отправились после наскоро съеденного первого завтрака. Будущий  хозяин
и его будущий невольник быстро шли по дороге,  тянувшейся  меркду  двумя
железнодорожными путями, заканчивающимися двумя мостами,  переброшенными
через реку и образовавшими, таким  образом,  двойной  путь  сообщения  с
важнейшим городом штата Небраска.
   Небо прояснялось, и через разорвавшиеся тучи, которые ветер гнал  над
равниной, солнце бросало снопы утренних лучей. Какое удовольствие  после
двадцати четырех часов, проведенных в железнодорожном  вагоне,  идти  по
дороге легкими и быстрыми шагами!
   Правда, Макс Реаль не мог даже подумать о том,  чтобы  зарисовать  на
ходу какой-нибудь ландшафт: перед его глазами расстилались  одни  только
длинные бесплодные берега, мало привлекательные для кисти художника. Вот
почему он решил идти прямо  по  направлению  к  Миссури,  этому  притоку
Миссисипи,  который  назывался  когда-то   Мизе-Сури   Пети-Кануи,   что
по-индейски значит "Тинистая река". В этом  месте  Миссури  находится  в
трех тысячах милях от своего истока.
   Максу Реалю пришла в голову мысль, которая, наверно, не пришла бы  ни
командору Уррикану, ни тренировщику Тома Крабба, ни даже Гарри  Кембэлу,
мысль - стараться, насколько это будет в его  силах,  оградить  себя  от
любопытства публики. Уезжая из Чикаго, он не сообщил своего маршрута.  А
между тем город Омаха интересовался не менее других городов этой партией
в благородную игру Соединенных штатов, и если бы его жители  знали,  что
первый из отъезжающих партнеров был теперь их гостем, то они оказали  бы
ему все те почести, которые полагалось оказывать такому важному лицу.
   Омаха  представляет  собой  очень  значительный  город,   в   котором
насчитывается вместе с его южным предместьем  не  менее  ста  пятидесяти
тысяч жителей. Промышленный подъем, или "бум", правильно названный Элизе
Реклю  "периодом  реклам,  спекуляций,  ажиотажа  и  в   то   же   время
напряженнейшего труда", вывел в 1854 году город  Омаху,  подобно  многим
другим городам, из прежнего его состояния полной заброшенности,  снабдив
его всеми продуктами  промышленности  и  цивилизации.  Будучи  азартными
игроками по самой свой природе,  разве  могли  бы  жители  этого  города
противостоять потребности держать пари за того или другого из  партнеров
этой партии, которым, по воле слепого рока, предстояло путешествовать по
всей территории Союза? И вот теперь один из них не соблаговолил сообщить
о своем присутствии... Очевидно, этот Макс Реаль  не  желал  привлечь  к
себе симпатии сограждан! Он ограничился тем, что зашел пообедать в самую
скромную гостиницу, где не сказал своего имени. Впрочем, не было  ничего
невозможного в том, что судьба еще  не  один  раз  пришлет  его  в  штат
Небраска  или,  во  всяком  случае,  в  один  из  тех  штатов,   которые
обслуживает в направлении на запад Великий Тихоокеанский путь.
   Как раз в Омахе начинается длинная железнодорожная линия,  называемая
Тихоокеанской дорогой, которая тянется между Омахрй и Огденом,  а  также
Южной Тихоокеанской дорогой,  соединяющей  Огден  с  Сан-Франциско.  Что
касается тех путей, которые соединяют Омаху  с  Нью-Йорком,  то  их  так
много, что путешественникам остается только выбирать.
   Продолжая соблюдать инкогнито, Макс Реаль  миновал  главные  кварталы
этого города, напоминающие собой, так же как и кварталы соседнего с  ним
города Каунсил-Блафса, шахматную доску. Было десять  часов  утра,  когда
Макс Реаль в сопровождении Томми прошел через северную  часть  города  к
берегу Миссури и спустился вниз по набережной к пароходной пристани.
   Пароход Дин Ричмонд был уже готов к отплытию. Его котлы хрипели,  как
хрипит пьяница, и его балансир ждал только приказания тронуться в  путь,
чтобы прийти в движение над спардеком . В конце дня Дин Ричмонд, проплыв
сто пятьдесят миль, должен был причалить в Канзас-Сити.
   Макс Реаль и Томми устроились в верхней крытой галлерее задней  части
парохода.
   О,  если  бы  пассажиры  знали,  что  среди  них  находится  один  из
участников знаменитой партии и плывет  вместе  с  ними  по  миссурийским
водам до города Канзаса, как восторженно они его приветствовали  бы!  Но
Макс Реаль продолжал хранить самое строгое инкогнито, и Томми никогда не
позволил бы себе его выдать.
   Было десять минут одиннадцатого, когда пароход снялся с якоря. Мощные
лопасти его колес пришли в  движение,  и  он  поплыл  вниз  по  течению,
усеянному кусочками пемзы, добываемой из источников в ущельях  Скалистых
гор.
   Берега Миссури на территории штата Канзас, ровные и покрытые  зеленой
растительностью, не имеют того живописного характера, который им придают
в верхнем течении этой реки гранитные отроги горной цепи.  Здесь  желтые
воды Миссури не встречают на своем пути препятствий в виде всякого  рода
искусственных заграждений, больших водопадов и страшных водоворотов.  Но
благодаря многочисленным притокам, текущим из самых  отдаленных  районов
Канады, эти воды здесь очень полны и глубоки. Главный из  этих  притоков
известен под именем Йеллоустон-Ривер.
   Дин Ричмонд быстро плыл среди целой  флотилии  пароходов  и  парусных
лодок, которые пользуются нижним течением этой реки, так как ее  верхнее
непригодно для навигации, зимой - из-за массы льдов,  а  летом  -  из-за
многочисленных мелей, появляющихся в  результате  длительных  и  сильных
засух.
   Вскоре они доплыли до Плат-Сити, города, названного так в честь реки,
на которой он стоит. Эта река носит еще другое  название:  Небраска,  но
первое - Плат (плоская) - ей больше подходит, так как  она  течет  здесь
среди густо заросших травой берегов, открытых и плоских, отчего русло ее
очень неглубоко. На расстоянии двадцати пяти миль от  Плат-Сити  пароход
причалил к пристани города Небраски,  который  по  справедливости  может
быть назван портом Линкольна, столицы штата, несмотря  на  то  что  этот
город лежит лье на двадцать западнее реки.
   После полудня Макс  Реаль  мог  сделать  несколько  эскизов  проезжая
Этчинсон,  а  также  зарисовать  восхитительную  местность,  находящуюся
поблизости Ливенуэрта, там, где через Миссури перекинут  один  из  самых
красивых ее мостов. В этом s пункте в 1827 году была выстроена  крепость
с целью защищать страну от нашествия индейских племен.
   Было около полуночи, когда молодой художник и Томми вышли на пристани
в Канзас-Сити. В их распоряжении оставалось двенадцать  дней  для  того,
чтобы достигнуть Форта Рилей, пункта, намеченного в этом штате  Вильямом
Гиппербоном.
   Макс Реаль выбрал  довольно  представительную  с  виду  гостиницу,  в
которой  великолепно  проспал  всю  ночь  после  двадцатичетырехчасового
пребывания в вагоне и четырнадцатичасового - на пароходе.
   Следующий  день  был  посвящен  осмотру  города,  или,  вернее,  двух
городов, так как на правом берегу реки Миссури, образующей в этом  месте
затянутую петлю, находятся два  Канзаса,  разделенные  один  от  другого
рекой; один из них принадлежит штату Канзас, а другой -  штату  Миссури.
Второй играет более важную роль, в нем сто тридцать тысяч жителей, тогда
как в первом всего только тридцать восемь тысяч. Разумеется, если бы они
находились в одном штате, то составили бы один общий город.
   Но Макс Реаль не имел ни малейшего желания оставаться более суток  ни
в одном из этих двух Канзасов. Они были так похожи один на  другой,  как
две шахматные доски, и достаточно было видеть один, чтобы составить себе
полное представление о другом. Вот почему утром 4 мая  он  отправился  в
дальнейший путь, который должен был привести его в Форт Рилей, решив  на
этот раз путешествовать исключительно как художник. Разумеется, он опять
воспользовался железной дорогой, твердо решив выходить на всех станциях,
которые ему понравятся, в поисках за интересными пейзажами.
   Эта дорога  не  походила  более  на  "американскую  пустыню"  прежних
времен. Обширная равнина постепенно поднимается по направлению к  западу
и на границе  штата  Колорадо  достигает  высоты  пятисот  туазов  .  Ее
волнообразную поверхность пересекают  широкие,  покрытые  лесом  долины,
отделенные  одна  от  другой  степями,  теряющимися  в   далекой   линии
горизонта, теми степями,  по  которым  за  сто  лет  до  того  двигались
индейские племена: канзас, нэ-персэ отеас и другие, известные под  общим
именем краснокожих.
   Но что в корне изменило внешний  вид  страны,  так  это  исчезновение
сосновых и кипарисовых рощ, которые заменили миллионы фруктовых деревьев
и многочисленные парники, где выращиваются ягоды и  виноград.  Громадные
пространства, занятые культурой сорго, играющего теперь важную  роль  на
сахарных заводах, чередуются с полями ячменя, пшеницы, гречихи,  овса  и
ржи, которые делают из Канзаса одну из самых богатых территорий Союза.
   Что  касается  цветов,  то  они  были  здесь  в  изобилии   и   каких
разнообразных сортов! По берегам реки Канзаса встречается особенно много
видов белой полыни с пушистыми листьями, причем некоторые травоподобные,
другие кустарникообразные, издающие запах скипидара.
   Таким образом, переходя от одной станции к другой, удаляясь на четыре
или пять миль в глубь страны,  останавливаясь  то  там,  то  тут,  чтобы
нарисовать несколько полотен, Макс Реаль употребил целую неделю  на  то,
чтобы добраться до Топики, куда он и прибыл после полудня 13 мая.
   Топика - столица Канзаса. Своим названием она обязана зарослям дикого
картофеля, которым покрыты все склоны долины.Тород расположен  на  южном
берегу реки, а его предместье - на противоположном.
   Полдня ушло на отдых, необходимый  как  самому  Максу  Реалю,  так  и
молодому  негру,  а  следующее  утро  было  посвящено  осмотру  столицы.
Тридцать две тысячи жителей ее не имели  никакого  понятия  о  том,  что
среди них находится один из участников знаменитой партии,  имя  которого
встречалось постоянно во всех газетах. Все знали, что он должен проехать
через этот город, для того чтобы добраться до Форта Рилей, и  никому  не
приходило в голову, что он мог избрать  для  этого  какой-нибудь  другой
путь, не воспользовавшись самым  кратчайшим  -  железнодорожной  линией,
которая идет по берегу реки. Но население напрасно его ждало: Макс Реаль
на рассвете 14 мая выехал из города,  сохранив  до  конца  свое  строгое
инкогнито.
   Форт Рилей, лежащий на слиянии двух рек, Смоки-Хилл и Рипабликен, был
теперь всего в каких-нибудь шестидесяти милях. Макс Реаль  мог  приехать
туда в тот же вечер или же наутро следующего дня, если бы ему не  пришла
фантазия снова побродить по окрестностям. Он  так  и  сделал,  выйдя  из
вагона на станции Манхаттан. В  результате  он  едва  не  закончил  свое
путешествие в самом его начале и не потерял права продолжать партию!
   Но что поделаешь! Художник не желал  больше  считаться  с  "шахматной
доской", в которую судьба превратила этот район.
   Вскоре  после  полудня  Макс  Реаль  и  Томми  вышли  из  вагона   на
предпоследней станции, находившейся в трех или четырех  милях  от  Форта
Рилей, и направились к левому берегу реки Канзаса. Полдня было более чем
достаточно, чтобы пройти это расстояние, и они были вполне уверены,  что
придут вовремя в назначенный пункт.
   Макс Реаль не мог отказать себе в удовольствии сделать  остановку  на
берегу реки, так пленил его очаровательный пейзаж, внезапно  открывшийся
его взорам.
   В загибе реки, где свет капризно переплетался с тенью, росло одно  из
уцелевших деревьев прежней кипарисовой рощи. Его  длинные  пышные  ветви
простирались далеко над  водой.  Внизу  виднелись  развалины  нескольких
хижин из необожженного кирпича, а за ними красиво  раскинулась  обширная
долина, пестреющая цветами, среди  которых  было  очень  много  горевших
золотом подсолнечников. За рекой зеленели деревья, и  их  густую  листву
местами прорезывали яркие солнечные лучи. Общий вид не  оставлял  желать
ничего лучшего.
   "Какое  прелестное  место!  -  мысленно  сказал  Макс  Реаль.   -   В
какие-нибудь два часа я, наверное, успею покончить с этим эскизом".
   А между тем, как вы сейчас увидите, с ним самим едва  не  было  здесь
"покончено".
   Молодой художник уселся на берегу, держа  перед  собой  натянутый  на
крышку ящика  с  красками  холст.  Он  работал  минут  сорок,  ничем  не
развлекаясь,  когда  внезапно  какой-то  отдаленный  шум,  quadrupedante
sonitu Вергилия, раздался где-то в западном направлении.  Казалось,  что
по равнине на левом берегу реки несется несметный табун лошадей.
   Этот все увеличивающийся шум разбудил Томми, который  сладко  дремал,
лежа под деревом.
   Его хозяин не  поворачивал  головы,  углубленный  в  свою  работу,  и
ничего, видимо, не слышал. Томми встал и пошел к крутому  берегу,  чтобы
окинуть взглядом окрестность.
   Шум все время усиливался, и далеко  на  горизонте  поднимались  целые
облака пыли, гонимые ветром.
   Быстрыми шагами Томми вернулся обратно, не на шутку напуганный.
   - Хозяин! - вскричал он.
   Но художник был так  углублен  в  свою  работу,  что  ничего  ему  не
ответил.
   - Хозяин! - повторил Томми таким же испуганным  голосом,  кладя  руку
ему на плечо.
   - Да что с  тобой,  Томми?  Что  случилось?  -  спросил  Макс  Реаль,
продолжая озабоченно смешивать краски кончиком кисти.
   - Хозяин... Но разве вы и сейчас ничего не слышите? - вскричал Томми.
   Нужно  было  быть  глухим,  чтобы  не  услышать  в  эту  минуту   все
приближающегося гула.
   Макс Реаль вскочил и, положив палитру  на  траву,  побежал  к  самому
берегу реки. На расстоянии  всего  каких-нибудь  пятисот  шагов  мчалось
что-то  колоссальное,  подымая  целые  тучи   пыли,   какая-то   лавина,
катившаяся по равнине и издававшая  ужасающие  звуки  -  дикий  топот  и
ржанье. Еще несколько минут, и эта лавина  докатится  до  самого  берега
реки!
   Спасаться бегством можно было, только повернув на север,  и,  схватив
все  принадлежности  рисования,   Макс   Реаль,   сопровождаемый,   или,
правильнее, предшествуемый, Томми, кинулся бежать со  всех  ног  в  этом
направлении.
   Страшная  лавина,  приближавшаяся  с  такой  быстротой,  состояла  из
нескольких тысяч лошадей и мулов, которых этот штат  развел  когда-то  в
лесных заповедниках на берегу Миссури. Но с тех пор  как  вошли  в  моду
автомобили  и  велосипеды,  эти  "четвероногие  моторы",  как  их  здесь
называют, предоставленные самим себе, блуждают на свободе, перекочевывая
из одного конца штата в другой.  На  этот  раз,  видимо  чем-то  страшно
перепуганные, они галопировали уже в течение нескольких  часов.  Никакие
препятствия не могли их остановить. Хлебные поля, опытные станции -  все
было ими  растоптано  и  разрушено,  и  если  река  не  явится  для  них
непреодолимой преградой, то где остановятся они в своей бешеной скачке?
   Макс Реаль и Томми  бежали  теперь  уже  из  последних  сил  и  скоро
очутились бы, без сомнения,  под  ногами  этой  грозной  орды,  близость
которой они теперь ясно ощущали, если  бы  им  не  удалось  в  мгновение
вскарабкаться на нижние ветви орешника. Это  было  единственное  дерево,
возвышавшееся на всем пространстве этой равнины.
   Было уже пять часов вечера.
   Вскарабкавшись на дерево, они почувствовали себя в  безопасности,  и,
когда последние ряды страшного табуна исчезли за поворотом реки:
   - Скорей, скорей! - крикнул Макс Реаль.
   Томми не очень-то спешил покинуть ветку орешника, на  которой  удобно
уселся верхом.
   - Скорей  же,  говорю  тебе,  так  как  иначе  я  потеряю  шестьдесят
миллионов долларов и не смогу сделать из тебя жалкого невольника!
   Макс Реаль шутил, так как не было никакого риска не  успеть  во-время
явиться в Форт Рилей. Но все же,  вместо