шественники проехали через несколько
маленьких местечек, довольно уединенных, находившихся за отрогами горной
цепи Сиерра-Невада с ее вершиной Уинэй,  возвышающейся  на  четырнадцать
тысяч футов на уровнем моря.
   Переехав вброд несколько ручьев, автомобиль повернул  на  юго-восток,
переехал   реку   Шайопувану   и   доехал   до   местечка   Индиан-Уэлс,
расположенного при выходе из горного прохода Уокер. До  сих  пор  страну
эту нельзя было  назвать  абсолютно  пустынной.  По  дороге  встречались
фермы, правда, на очень большом расстоянии одна от  другой.  Встречались
фермеры  и  несколько  отрядов   индейцев   племени   мохаук,   которому
принадлежала когда-то вся эта территория. С видом людей,  которых  ничто
никогда не удивляет, они молча смотрели  на  этот  механический  экипаж.
Почва здесь не была еще лишена растительности, повсюду  виднелись  целые
"букеты" юкки, гигантские кактусы вышиной до восьми  туазов,  вся  серия
древовидных кустарников  невадских  лесов.  Но,  в  общем,  это  теперь,
конечно, была  не  та  знаменитая  территория  Калаверас  и  Марипоза  -
территория феноменальных деревьев, таких, как Отец  леса  и  Мать  леса,
исключительных гигантов, высота которых  превосходила  триста  футов.  И
если бы вместо  того,  чтобы  быть  посланным  в  Долину  Смерти,  Годжу
Уррикану пришлось бы отправиться в  Йосемитскую  долину,  на  восток  от
Сан-Франциско, по направлению к  центральной  части  Сиерра-Невады,  или
если бы, еще лучше, счастливый случай привел туда Макса Реаля, какие  бы
воспоминания сохранил  он  об  этой  местности  даже  после  всех  чудес
Национального парка Вайоминга, об этом втором парке,  который  находится
на высоте двух тысяч туазов, и о всех его природных богатствах с  такими
красноречивыми  названиями,  как   Каскад   Весны,   Зеркальное   озеро,
Королевские Арки, Собор и  Колонна  Вашингтона,  приводившие  в  восторг
тысячи туристов!
   Наконец автомобиль достиг  пустыни,  на  границе  которой  начинается
мрачная  Долина  Смерти.  Там  царит  беспредельное  уныние.  Там  жизнь
отсутствует. Эту долину не посещают ни люди,  ни  звери.  Жгучее  солнце
заливает своими лучами все эти бесконечные равнины. Почти нигде не видно
и следа даже самой жалкой растительности. Ни лошади, ни мулы не могли бы
найти  там  себе  пропитания,  и  было  как  нельзя  более  кстати,  что
автомобильный двигатель нуждался только в нефтяных парах, для того чтобы
экипаж продвигался вперед. Местами - несколько очень  невысоких  холмов,
окруженных гапара-лем, представляющим собой  мелкий,  жалкий  кустарник.
После удручающей дневной жары наступали  калифорнийские  ночи,  сухие  и
холодные, не смягчаемые ни туманами, ни росами.
   По этой-то дороге  командор  Уррикан  доехал  до  южной  окраины  гор
Телескоп, обрамляющих на западе Долину Смерти.
   Было три часа пополудни.  Путешествие  длилось  пятьдесят  часов  без
отдыха, без каких-либо неприятных случайностей.  Эта  пустынная,  унылая
страна с глинистой почвой, местами покрытая налетом  минеральных  солей,
была вполне справедливо названа  Страной  Смерти.  Долина,  которой  она
заканчивается у границы штата Невада, представляет собой  не  что  иное,
как один из видов каньона, шириной в девятнадцать  миль,  длиной  в  сто
двадцать, местами изрытого пропастями, находящимися на  тридцать  туазов
ниже уровня моря. По его краям  не  произрастает  ничего,  кроме  жидких
тополей,  тонких,  болезненно  бледных  ив,  сухих  и   ломких   юкк   с
остроконечными ветками, кустиков вонючей  белой  полыни  и  целых  групп
кактусов, известных в Калифорнии  под  именем  "петалин",  растений  без
листьев, с одними только ветками, - настоящие  погребальные  канделябры,
расставленные на этом поле смерти!
   Долина Смерти, как пишет Элизе Реклю, в давние  времена,  в  одну  из
отдаленнейших геологических эпох, представляла собой русло реки, которая
в настоящее время теряется в водах Сода-Лейк, русло, по которому  теперь
протекает только ручей Амаргоза. Отлогости ее  покрыты  иглами  каменной
соли, бура накапливается в ее впадинах, и изредка дюны  прибавляют  свою
песчаную пыль  к  воздушным  течениям,  которые  порой  мчатся  здесь  с
невероятной быстротой.
   Да! Долина Смерти была хорошо выбрана эксцентричным завещателем,  для
того чтобы послать туда несчастного партнера,  остановившегося  в  своем
стремительном продвижении , пятьдесят восьмой клетке!
   Командор  Уррикан  добрался   наконец   до   цели   своего   трудного
путешествия. Он сделал остановку у подножия Погребальных гор,  названных
так в память караванов, погибших в этих песчаных  местах.  Здесь  он  из
предосторожности  написал  бумажку,  удостоверяющую  его  присутствие  в
Долине Смерти 3 июня; документ этот  он  спрятал  под  один  из  больших
камней, после того как его подписали Тюрк и оба шофера автомобиля.
   Годж Уррикан пробыл не более часа на пороге Долины Смерти. Он  спешил
покинуть эту мрачную страну, чтобы скорее вернуться в Килер. И,  впервые
за эти долгие часы раздвинув губы, он произнес одно только слово:
   - Едем!
   Автомобиль   помчался   в   обратный   путь   все    при    той    же
благоприятствовавшей ему погоде  через  верхнюю  часть  пустыни  Могава,
спустился по горным проходам Невады и 5 июня в  одиннадцать  часов  утра
благополучно достиг станции Килер.
   Тремя  словами,  но  словами  очень  энергичными   командор   Уррикан
поблагодарил шофера и его помощника, которые проявили столько усердия  и
искусства, выполнив столь утомительную задачу, и, повернувшись к Тюрку:
   - Едем! - сказал он.
   Специальный поезд стоял уже  у  платформы,  ожидая  его  возвращения.
Командор Годж Уррикан подошел к машинисту.
   - Едем! - повторил он.
   Раздался  свисток,  паровоз  дернул  и  помчался   вперед,   развивая
максимальную скорость. Через семь часов он остановился в Рено.
   Центральная Тихоокеанская железная дорога проявила себя в этом случае
как  нельзя  более  аккуратной;   впрочем,   связанный   своим   твердым
расписанием, поезд не мог бы ни уменьшить, ни ускорить своего  хода.  Он
пересек Скалистые горы, штаты  Вайоминг,  Небраска,  Айова,  Иллинойс  и
прибыл в Чикаго 8 июня в девять часов тридцать семь минут утра.
   Какой радушный прием оказали командору Уррикану все те, кто  остался,
несмотря ни  на  что,  ему  верным!  Разумеется,  это  его  путешествие,
требование вернуться и начать партию  сызнова  свидетельствовали  о  его
исключительной неудачливости. Но, по-видимому, счастливая звезда  теперь
снова зажглась над оранжевым флагом при первом же новом метании  костей,
имевшем место в самый день возвращения командора в Чикаго.
   Девять очков, из шести и трех, - уже  в  третий  раз,  -  выбрасывали
кости за время матча Гиппербона: в первый раз для Лисси Вэг, во второй -
для неизвестного X. К. Z. и в третий - для командора.
   И, после того как он был  отослан  сначала  во  Флориду,  а  потом  в
Калифорнию, Годжу Уррикану надо было сделать  теперь  только  один  шаг,
чтобы достигнуть двадцать шестой клетки, или  штата  Висконсин,  который
граничит со штатом Иллинойс и который не был еще занят ни одним  из  его
партнеров. Ставка на него повысилась во всех агентствах, и он  сравнялся
с Томом Краббом и Максом Реалем.
 
Глава VII 
ДОМА, НА САУТ-ХОЛСТЕД-СТРИТ 
 
   А 1 июня входная дверь одного из домов на улице Саут-Холстед-стрит, №
3997, в  Чикаго,  отворилась  в  восемь  часов  утра,  чтобы  пропустить
молодого человека. Он нес на спине ящик с кистями, красками  и  холстом,
сопровождаемый молодым негром с чемоданом в руках.
   Велико было удивление и радость миссис Реаль, когда ее  сын  вошел  к
ней в комнату и она сжалагего в своих объятиях!
   - Ты, Макс? Каким образом? Это ты?..
   - Собственной персоной, мама!
   - И ты здесь, в Чикаго, вместо того чтобы быть...
   - В Ричмонде?.. - воскликнул Макс Реаль.
   - Да... в Ричмонде!
   - Успокойся, мамочка! Попасть в Ричмонд я успею,  а  так  как  Чикаго
оказался у меня  на  дороге,  то,  мне  кажется,  я  имею  полное  право
остановиться здесь на несколько дней и провести их с тобой.
   - Но, дитя мое, ты рискуешь опоздать...
   - Во всяком случае, я успею тебя  обнять,  мамочка!  Подумай  только,
ведь я не видел тебя больше двух недель!
   - О Макс, как мне хочется, чтобы эта партия поскорей закончилась!
   - А мне-то!
   - Но с тем, чтобы ты выиграл, разумеется!
   - Не беспокойся! Мне кажется,  что  я  уже  держу  в  руках  ключ  от
железного сундука этого почтенного Гиппербона, - ответил со смехом  Макс
Реаль.
   - Во всяком случае, я очень счастлива, что вижу тебя, милый мой  сын,
очень счастлива!
   Макс  Реаль  находился  в  Шайенне,  штат  Вайоминг,  когда  29  мая,
возвратившись с прогулки в Национальный  парк  Йелло-устон,  он  получил
телеграмму, извещавшую его о результате третьего тиража,  произведенного
в его пользу: восемь очков, из пяти и трех. А  так  как  восьмая  клетка
после двадцать восьмой, в которой находился штат Вайоминг, была отнесена
к  штату  Иллинойс,  то  потребовалось  удвоить  эти  восемь  очков,   и
полученные  шестнадцать  очков  направили  молодого  художника  в  сорок
четвертую клетку, штат Виргиния, в Ричмонд-Сити.
   Между городами Чикаго  и  Ричмондом  проложена  целая  сеть  железных
дорог, позволяющих проезжать в одни сутки  расстояние,  разделяющее  эти
два города, а так как у Макса Реаля было впереди еще целых  две  недели,
от 29 мая по 12 июня, то он мог распорядиться этим  временем  по  своему
усмотрению,  и  недельный  отдых  в  доме  матери  казался  ему   вполне
заслуженным.
   Выехав из Шайенна после полудня, он через сорок восемь часов был  уже
в Омахе, а на следующее утро - в Чикаго, здоровый, бодрый, так же как  и
его спутник Томми, все еще продолжавший  чувствовать  себя  смущенным  в
роли свободного гражданина свободной Америки, похожий в  этом  отношении
на человека, которого стесняет надетый на него чересчур широкий,  сшитый
не по его росту костюм.
   За время своего пребывания в Чикаго  Макс  Реаль  решил  кончить  два
своих эскиза, набросанных дорогой, один - вид на реку Канзас, неподалеку
от Форта Рилей, другой - на водопады Файр-Хол в Национальном  парке.  Он
не сомневался, что сможет продать  обе  картины  за  хорошую  цену.  Это
помогло бы ему выйти из затруднения, если  бы  за  время  его  переездов
судьба приговорила его к уплате нескольких штрафов.
   Госпожа Реаль, счастливая, что могла провести с своим сыном несколько
дней, согласилась, конечно, со всеми этими доводами.
   И они принялись оживленно болтать,  передавая  друг  другу  все,  что
произошло за  эти  две  недели,  позавтракали  вдвоем,  и  этот  завтрак
вознаградил молодого художника за те, которые он  получал  в  Канзасе  и
Вайоминге. Хотя за это время Макс несколько раз писал своей  матери,  он
теперь  снова  должен  был  посвятить  ее  во  все  подробности   своего
путешествия, начиная с самого дня отъезда, рассказывая подробно обо всем
и между прочим о случае с табуном диких лошадей,  бродящих  свободно  по
равнинам Канзаса, и о своей встрече с четой Титбюри в  Шайенне.  В  свою
очередь, мать сообщила ему о неудачах, постигших эту чету в городе Кале,
штат Мэн, и  о  том,  как  на  основании  закона,  касающегося  спиртных
напитков, мистер Титбюри был приговорен к денежному взысканию.
   - Ну, а в каком положении находится сейчас  партия?  -  спросил  Макс
Реаль.
   Чтобы лучше ему все объяснить,  госпожа  Реаль  привела  его  в  свою
комнату и указала на разложенную на столе  карту  с  приколотыми  к  ней
маленькими разноцветными флажками.
   Во время своих странствований Макс Реаль  мало  интересовался  своими
партнерами, редко заглядывая в газеты,  получаемые  в  гостиницах  и  на
вокзалах, но ему достаточно было взглянуть на  эту  карту,  чтобы,  зная
цвет каждого из семи участников, он оказался в курсе всех  событий.  Что
касается его матери, то она с самого начала внимательно следила за всеми
перипетиями матча Гиппербона.
   - Прежде всего, - сказал он, - объясни мне, чей  этот  синий  флажок,
который сейчас впереди всех.
   - Тома Крабба. Вчерашний тираж посылает его в сорок  седьмую  клетку,
штат Пенсильвания.
   - Эге! Вот что должно радовать его тренера  Джона  Мильнера!  Что  же
касается этого глупого боксера, этого "фабриканта кулачных ударов", то я
так же не верю в то, что он что-нибудь во всем этом смыслит, как и в то,
что желтая краска на моей палитре может превратиться в малиновую. Ну,  а
этот красный флажок?
   - Это флаг X. К. Z.,  развевающийся  в  сорок  шестой  клетке,  округ
Колумбия.
   Действительно,  благодаря  выброшенным  и  удвоенным  десяти   очкам,
составившим, таким образом, двадцать, "Человек в маске" перескочил сразу
через двадцать клеток, из Милуоки, штат Висконсин, в Вашингтон,  столицу
Соединенных штатов Америки. Переезд очень быстрый и легкий в этой  части
территории благодаря необыкновенно густой сети железных дорог.
   - И никто не подозревает, кто он такой, этот неизвестный?  -  спросил
Макс Реаль.
   - Абсолютно никто ничего не знает.
   - Я уверен, мама, что он пользуется успехом во всех агентствах и  что
за него очень многие держат пари.
   - Да, очень многие  верят  в  его  удачу,  и  мне  самой  он  внушает
некоторый страх.
   - Вот что значит быть таинственной личностью! - заметил Макс Реаль.
   Действительно, никто не мог бы ответить на  вопрос,  находился  ли  в
данное время этот X. К. Z. в Чикаго или же  ехал  в  округ  Колумбия.  А
между тем Вашингтон, если он и является только административным центром,
не имеющим ни своей промышленности, ни своей торговли, заслуживает того,
чтобы путешественники пожертвовали на его осмотр несколько дней.
   Расположенная в очень интересной местности, при слиянии рек  Потомака
и Анакостии, поблизости от океана, с которым ее соединяет бухта Чезапик,
эта столица обладает населением - даже в периоды, когда там не  заседает
Конгресс,  -  не  менее  чем  в  двести  пятьдесят  тысяч.  Пусть   этот
федеральный округ не очень обширен, занимая последнее место среди штатов
Американской республики, все равно этот город  вполне  оправдывает  свое
высокое назначение. Возникший из немногих больших зданий, построенных на
земле  племен  тускароров  и  монаканов,  он  теперь  очень  расширился,
присоединив к своей площади несколько смежных поселений.
   Седьмой партнер, если он никогда еще там не бывал,  мог  полюбоваться
его Капитолием прекрасной архитектуры, стоящим на вершине холма,  склоны
которого доходят до реки Потомака, великолепными зданиями сената, палаты
депутатов и зданием Конгресса, где заседает национальное  правительство.
На железном куполе этого здания красуется статуя Америки;  оно  окружено
галлереей с двойной колоннадой, с барельефами и статуями.
   Если он не видел еще памятника Вашингтону, этого мраморного  обелиска
вышиной в сто пятьдесят семь футов, то он увидит его теперь среди густой
зелени садов, окаймляющих реку Потомак.
   Если он незнаком еще с Управлением почт,  то  не  замедлит,  конечно,
найти это здание из белого мрамора античного  стиля,  самое  красивое  в
этом роскошном городе.
   И сколько приятных и поучительных  часов  можно  провести  в  богатых
галлереях естественной истории и этнографии знаменитого  Смитсонианского
института, находящегося в Патент-Оффис, а также  в  музеях,  изобилующих
статуями, картинами, бронзой, и, наконец, в  Арсенале,  где  возвышается
колонна в честь  американских  моряков,  погибших  в  бою  под  Алжиром,
колонна, на которой можно прочесть дышашую местью  надпись:  "Замученные
англичанами!"
   Эта столица Соединенных штатов, обильно  орошаемая  водами  Потомака,
отличается очень хорошим климатом. Ее  улицы,  тянущиеся  на  протяжении
пятидесяти лье, ее сады, ее парки насчитывают  более  шестидесяти  тысяч
тенистых  деревьев,  как,  например,  парк,  окружающий  дом  Инвалидов,
университет  Хауварда,  Дройт-Парк  и,   наконец,   парк   Национального
кладбища, в котором мавзолей Вильяма Гиппербона нашел бы себе  не  менее
удобное место, чем в парке Оксвудс в Чикаго.
   Наконец, если X. К. Z. захотел бы  посвятить  большую  часть  времени
этой  столице  Союза,  то  он  не  уехал  бы   из   нее,   не   совершив
патриотического паломничества в Маунт-Вернон, находящийся в четырех  лье
от города, где одно женское общество содержит дом, в  котором  Вашингтон
провел часть своей жизни и где он умер в 1799 году.
   В конце концов, если этот седьмой партнер и находился уже  в  столице
Союза, о его пребывании там не было еще сообщено ни в одной газете.
   - А кому же принадлежит этот желтый флажок?  -  спросил  Макс  Реаль,
указывая на тот, который был приколот в середине тридцать пятой клетки.
   - Это флаг Лисси Вэг, дитя мое.
   Да, этот флаг все еще развевался в клетке Кентукки, так  как  в  этот
день, 1 июня, не  был  еще  произведен  тот  несчастный  тираж,  который
отослал Лисси Вэг в "тюрьму", штат Миссури.
   - Что за очаровательная молодая девушка! - воскликнул Макс Реаль. - Я
так и вижу ее смущенной, краснеющей, какой  она  была  во  время  пышных
похорон Вильяма Дж. Гиппербона, а позднее - на  эстраде  Аудиториума!  И
если бы я встретился с ней в дороге, то непременно высказал  бы  ей  мои
пожелания полного успеха!
   - А что же ты скажешь по поводу своего собственного успеха, Макс?
   - Я надеюсь также и на мой,  мама!  Что,  если  бы  мы  оба  выиграли
партию? Мы могли бы ее поделить... Что? Разве это было бы нехорошо?
   - Но разве же это возможно?
   - Нет, это невозможно, но в жизни случаются такие изумительные вещи!
   - Знаешь, Макс, ведь очень долго думали, что Лисси Вэг не "  будет  в
состоянии ехать...
   - Знаю, бедняжка была больна, и  нашлись  люди  из  числа  участников
партии, которые этому очень  обрадовались.  Но  только  не  я,  мама!  К
счастью, с ней была ее подруга, которая прекрасно  за  ней  ухаживала  и
поставила ее на ноги. Это  Джо-вита  Фолей...  в  своем  роде  не  менее
решительная, чем командор Уррикан. А когда же назначен  следующий  тираж
для Лисси Вэг?
   - Через пять дней, шестого июня.
   - Будем надеяться, что моя красивая  партнерша  сумеет  избежать  все
опасности пути: "лабиринт", штат Небраска,  "тюрьму",  штат  Миссури,  и
"Долину Смерти", штат Калифорния!.. От всей души желаю ей успеха!..
   Очевидно, Макс Реаль думал порой о Лисси Вэг. Может быть, даже часто.
"Кажется, даже слишком часто", подумала  в  эту  минуту  госпожа  Реаль,
немного удивленная той горячностью, с которой говорил  о  Лисси  Вэг  ее
сын.
   - А ты не спрашиваешь, кому принадлежит зеленый  флажок?  -  спросила
она.
   - Тот, который развевается над двадцать второй клеткой, мамочка?
   - Да. Это флажок мистера Кембэла.
   - Симпатичный, славный малый этот журналист, - заявил Макс  Реаль.  -
Как мне говорили, он пользуется случаем осмотреть страну.
   - Да, так оно и есть, и Трибуна почти ежедневно  печатает  получаемые
от него заметки.
   - В таком случае, ее читатели должны быть очень довольны, и если  ему
придется  побывать  на  окраине  штатов  Орегон  или  Вашингтон,  то  он
расскажет им любопытные вещи.
   - Но ведь он очень запоздал...
   - Это не имеет значения в нашей игре, - ответил Макс  Реаль.  -  Один
счастливый удар может поставить вас впереди всех.
   - Да, ты совершенно прав, конечно.
   - А скажи, чей же флажок так грустно повис над четвертой клеткой?
   - Германа Титбюри.
   - О, отвратительное существо! - воскликнул Макс Реаль.  -  Воображаю,
как он взбешен, что он позади всех! Да еще насколько!
   - Он жалок, Макс, правда, жалок,  так  как  он  сделал  всего  только
четыре шага за два метания костей и, попав на  окраину  штата  Мэн,  был
вынужден вернуться в штат Юта!
   В этот день, 1 июня, не было еще  известно,  что  чета  Титбюри  была
ограблена по приезде в Грэйт-Солт-Лейк-Сити.
   - Ну, что касается меня, то я не стал бы его жалет