илл Стэнтон сидел впереди, Роберт Флок - сзади, Гарри Кембэл - между
ними двумя. Несколько услужливых лиц, державших машину на  дороге,  дали
ей сильный толчок,  и  она  понеслась  вперед,  сопровождаемая  громкими
криками "ура".
   Отъезд этот был великолепен! Быстроходный экипаж  летел  вперед,  как
"подмазанный гром" (чисто американское выражение), по дороге,  заботливо
поддерживаемой (подлинная трасса  велодрома,  за  исключением  виражей),
совершенно плоской в этой части Вашингтона, прилегающей к побережью. Три
велосипедиста  ехали  молча,  в  полуоткрытые  их  губы  была  вставлена
трубочка из гусиного пера,  для  того  чтобы  воздух  не  слишком  резко
проникал в их легкие и в то же время облегчал дыхание через нос.
   Таким-то   образом   они   без   всяких   колебаний   отдались   этой
головокружительной  езде.  Колеса  велосипеда,  вертелись  со  скоростью
динамомашины, приводимой в движение мощным двигателем. И в данном случае
таким двигателем были три молодых человека, ноги которых, превращенные в
рычаги, толкали аппарат изо всей силы. Велосипед увлекал за собой  целое
облако пыли, а когда переезжал  вброд  какую-нибудь  речку,  то  вздымал
столбы воды, падавшей  дугообразно  вниз.  Сигнальный  звонок,  слышимый
издалека, обеспечивал свободный проезд, и прохожие  спешили  отбежать  в
сторону, чтобы дать дорогу этой "машине-молнии".
   Наконец после первой четверти часа, как об этом заявил Билл  Стэнтон,
который считал сотые секунды, первые пять лье были пройдены, и  было  бы
достаточно сохранить эту среднюю скорость,  чтобы  доехать  до  цели  за
несколько минут до полудня.
   Казалось, что больше никакого препятствия на своем пути они встретить
уже не могли, когда вдруг вскоре после одиннадцати часов, в то время как
велосипед пересекал обширную равнину, они услышали зловещий вой.
   Роберт Флок вскрикнул так громко, что выронил изо рта свою трубочку:
   - Койоты!
   Да, койоты!  Штук  двадцать  этих  отвратительнейших  волков  прерий!
Очевидно, обезумев от голода, эти свирепые животные мчались по дороге  с
быстротой, превосходящей быстроту велосипеда, и вскоре его настигли.
   - Есть у вас револьвер? - спросил Билл  Стэнтон,  ни  на  секунду  не
замедляя ход велосипеда.
   - Да, - ответил Гарри Кембэл.
   - Будьте тогда готовы в них выстрелить, и ты тоже, Флок, вынь свой...
Что касается  меня,  то  я  не  изменяю  направления.  Будем  продолжать
двигаться изо всех сил и, может быть, сумеем перегнать эту банду.
   Перегнать ее? Вскоре всем стало ясно, что это невозможно.
   Койоты подскакивали, следуя за  велосипедом,  готовые  накинуться  на
репортера и его спутников, которые, несомненно, погибли бы, если бы были
сброшены с велосипеда.
   Два  выстрела  раздались  одновременно,  и  два   волка,   смертельно
раненные, упали и с воем стали кататься по дороге. Остальные, доведенные
до полнейшего неистовства, кинулись на машину, которой удалось избегнуть
толчка только благодаря быстрому повороту,  едва  не  сбросившему  Гарри
Кембэла с седла.
   - Нажимайте на педали! Нажимайте! - закричал Билл Стэнтон.
   Икры велосипедистов напряглись, и зубья передачи  так  звякнули,  что
можно было опасаться за их целость.
   Прошло еще четверть часа, и еще пять лье были пройдены, но более  чем
когда-либо необходимо было отогнать койотов, которые прыгали на колеса и
царапали когтями стальные спицы. Снова раздались револьверные  выстрелы,
продолжавшиеся вплоть до последнего патрона. Хищников стало меньше почти
наполовину, но позади оставалось еще около десятка волков.
   В эту минуту Гарри Кембэл, сняв руки с  руля,  сумел  вновь  зарядить
свой револьвер, и шесть вытрелов обратили последних койотов в бегство.
   До  двенадцати  часов  оставалось  только  десять  минут,  и  в  двух
приблизительно лье показались первые дома города Олимпии.
   Велосипед пролетел эти два лье с быстротой экспресса, влетел в  город
и, игнорируя все правила городской езды, рискуя раздавить кого-нибудь из
пяти тысяч жителей, остановился перед дверями  почтовой  конторы  в  тот
самый момент, когда часы начали бить двенадцать.
   Гарри Кембэл соскочил на землю.  Совершенно  обессиленный,  с  трудом
переводя дыхание, он  растолкал  толпу  любопытных,  ожидавших  прибытия
четвертого партнера, и бросился в помещение конторы в тот момент,  когда
стенные часы ударили в десятый раз.
   - Телеграмма для Гарри Кембэла! - крякнул телеграфный чиновник.
   - Здесь!  -  крикнул  главный  репортер  газеты  Трибуна  и,  потеряв
сознание, упал на скамейку.
   Покровительствуемый  святым  Сайклом,  он  успел   явиться   во-время
благодаря преданности и энергии своих друзей. Что касается господ  Билла
Стэнтона и Роберта Флока, то, сделав пятнадцать лье в сорок шесть  минут
и тридцать три секунды, они побили рекорд скорости во всех  пяти  частях
света.
 
Глава XI 
"ТЮРЬМА" ШТАТА МИССУРИ 
 
   Лисси Вэг получила роковую телеграмму 6 июня в  Мамонт-Отеле,  где  в
течение шести дней осматривала пещеры Кентукки. Эта телеграмма  извещала
ее о том, что выброшенное число очков, семь, составленное из  четырех  и
трех и дублированное,  отсылало  ее  в  пятьдесят  вторую  клетку,  штат
Миссури.
   Это путешествие не грозило быть ни утомительным, ни долгим. Эти штаты
смежные. От Мамонтовых пещер до Сент-Луиса -  около  двухсот  пятидесяти
миль, от восьми до десяти часов по железной дороге, не больше. Но  какое
разочарование, какая неудача!
   - Несчастье!.. - вскричала Джовита Фолей. - Лучше было  бы,  если  бы
нас отослали, как командора Уррикана, на окраину Флориды или, как  Гарри
Кембэла, в самую глубь Вашингтона!.. Нам тогда не надо было бы прерывать
своего участия в этой отвратительной партии!
   - Да... отвратительной... вот  самое  подходящее  слово,  моя  бедная
Джовита, - ответила  Лисси  Вэг.  -  И  как  могла  ты  захотеть  в  ней
участвовать?
   Молодая особа была в полном отчаянии и ничего не ответила. Да  и  что
она могла ответить? Если бы  даже  она  и  решила  продолжать  партию  и
поехала бы в Миссури ждать, что какой-нибудь партнер при  новом  метании
костей - несчастном для него,  но  счастливом  для  нее  -  явится  туда
сменить Лисси Вэг и занять ее место, она все равно могла бы это  сделать
только при  условии,  если  бы  уплатила  тройной  штраф  -  три  тысячи
долларов. А разве они у нее были? Нет! А могла ли она  их  откуда-нибудь
достать? Это абсолютно исключено. Действительно, только те из держателей
пари, которые поставили крупные суммы на Лисси Взг, смогли бы еще, может
быть, предложить ей эти деньги, но и то в  том  случае,  если  бы  шансы
желтого флага не были так серьезно скомпрометированы. Когда Годж Уррикан
получил Долину Смерти, он  отделался  тем,  что  начал  партию  сызнова.
Равным  образом  Герман   Тит-бюри   в   назначенный   день   уйдет   из
Эксельсиор-Отеля, штат Луизиана, и будет продолжать  матч.  Ни  тот,  ни
другой не были исключены из партии на неопределенное  время,  тогда  как
бедная Лисси Вэг...
   - Несчастье! Несчастье! - повторяла  Джовита  Фолей,  произнося  одно
лишь это слово.
   - Ну что же? Что мы теперь предпримем? - спросила ее подруга.
   - Подождем, моя милочка.
   - Подождем... Но чего?
   - Не знаю!.. Во всяком  случае,  у  нас  еще  целых  пятнадцать  дней
впереди, чтобы во-время попасть в "тюрьму".
   - Но не для того, чтобы уплатить штраф, Джовита, и это-то именно меня
больше всего и смущает.
   - Да, Лисси... да... Во всяком случае, подождем.
   - Здесь?
   - Нет, разумеется!
   Это "нет", вырвавшееся из самой  глубины  души  Джовиты  Фолей,  было
ответом на перемену, которая замечалась за последнее время  в  отношении
обитателей Мамонт-Отеля к пятой партнерше.
   Действительно, Лисси Вэг чувствовала себя всеми покинутой с того дня,
когда было произведено это последнее, такое неудачное  для  нее  метание
костей. Вчера еще общая любимица, она уже не была ею на следующий  день.
Держатели пари, любители всяких "бумов", ставящие  на  нее  значительные
суммы, охотно осыпали бы ее проклятиями. Несчастной грозила "тюрьма",  а
партия, без сомнения, окончится раньше, чем  ее  оттуда  освободят!  Вот
почему, едва только об этом стало  известно,  все  от  нее  отвернулись.
Джовита  Фолей  это  прекрасно  видела,  возмущаясь  проявлением   такой
"гуманности".
   Большинство туристов покинуло отель в тот  же  день,  вслед  за  ними
уехал и губернатор штата Иллинойс. По всей вероятности,  Джон  Гамильтон
сожалел в эту минуту о внимании, которое он оказывал обеим  подругам.  А
из этого следовало, что  как  "полковнику  Вэг",  так  и  "подполковнику
Фолей" предстояло с этих пор  играть  только  очень  жалкую  роль  среди
иллинойской милиции.
   В тот же день после полудня они распростились с Мамонт-Отелем и  сели
в поезд, который шел в Луисвилл, с тем чтобы там дожидаться... чего?
   - Милая моя Джовита, - сказала Лисси  Вэг  в  ту  минуту,  когда  они
выходили из вагона, - знаешь ли ты, что нам надо было бы сделать?
   - Нет, Лисси, моя голова больше уж не  работает,  я  совсем  сбита  с
толку!..
   - По-моему, нам нужно было бы продолжать это  путешествие  вплоть  до
самого Чикаго, спокойно вернуться к себе и снова взяться за наши прежние
обязанности в магазинах Маршалла Фильда... Скажи, разве это не  было  бы
благоразумнее?
   - Это было бы очень благоразумно, моя дорогая, очень! Но... я  ничего
не могу с собой поделать. Я предпочитала бы оглохнуть, чем слышать  этот
голос благоразумия!
   - Но это же безумие!
   - Пускай. Я сошла с ума еще в тот день, когда началась эта партия,  и
такой я желаю оставаться до конца...
   -  Полно,  полно!..  Для  нас  эта  партия  уже  окончена,   Джовита,
безусловно окончена!
   - Ничего не известно, и я отдала бы десять  лет  своей  жизни,  чтобы
постареть на один месяц!
   Она так щедро и часто их раздавала, эти "десять лет своей жизни", что
в общем, если бы их сосчитать, они составили бы целых сто тридцать  лет,
пожертвованных зря.
   Но неужели же Джовита Фолей все еще хранила в душе какую-то  надежду?
Как бы то ни было, ей удалось убедить Лисси  Вэг,  имевшую  слабость  ее
послушаться,  не  бросать  партии.  Подруги  провели,   таким   образом,
несколько дней в Луисвилле. Ведь у них было еще много  времени  от  6-го
числа до 20-го, для того чтобы доехать до Миссури.
   Подруги остановились в одном из скромных отелей города  и  переживали
там свое горе; во всяком случае, это можно было сказать о Джовите Фолей;
ее подруга, никогда не верившая в свой окончательный успех, отнеслась  к
постигшей их неудача гораздо спокойнее.
   Так прошли 7, 8 и 9 июня. Положение  нисколько  не  изменилось,  и  в
конце концов Лисси удалось убедить Джовиту Фолей вернуться в Чикаго.
   К тому  же  все  газеты,  даже  Чикаго  Геральд,  котрый  обыкновенно
поддерживал пятую партнершу, теперь не желали больше ее знать. Читая их,
Джовита Фолей приходила в бешенство и  спешила  их  разорвать  дрожащими
руками. Лисси Вэг потеряла всякое значение в агенствах,  где  ставки  на
нее упали до нуля. Утром 8 июня подруги  узнали,  что  командор  Уррикан
получил девять очков, из шести  и  трех,  что  переносило  его  сразу  в
Висконсин, в двадцать шестую клетку.
   - Вот он и вознагражден! - воскликнула несчастная Джовита Фолей.
   А когда 10-го числа телеграф оповестил всех о  том,  что  "Человек  в
маске" десятью очками был послан в штат Миннесота,  в  пятьдесят  первую
клетку, то она вскричала:
   - Теперь нельзя уже сомневаться, что  именно  он  наследует  миллионы
этого Гиппербона!
   Мы видим, что покойный чудак сильно упал в глазах молодой  девушки  с
тех пор, как игральные кости решили заключить ее  дорогую  Лисси  Вэг  в
"тюрьму".
   В конце концов было решено, что в этот самый вечер  подруги  сядут  в
поезд железной дороги и отправятся в Чикаго. Хотя  газеты  Луисвилла  не
преминули, конечно, сообщить, в каком отеле  остановились  Лисси  Вэг  и
Джовита Фолей, но излишне говорить, что ни один репортер не явился к ним
с визитом, и если это доставило одной из  них  удовольствие,  то  другая
была очень рассержена.
   - Точно нас больше и на свете уж нет! -  говорила  она.  Но  в  книге
судеб было написано, что  они  еще  не  вернутся  так  скоро  в  Чикаго.
Совершенно  непредвиденное   обстоятельство   позволило   им   надеяться
возвратить хоть некоторую долю потерянного шанса на успех, приняв  снова
участие в матче; из-за невозможности уплатить требуемый с них  штраф  им
пришлось бы совсем его оставить.
   Около трех часов пополудни местный почтальон вошел в отель и поднялся
в комнату, занятую двумя подругами. Как только дверь ему открыли:
   - Мисс Лисси Вэг? - спросил он.
   - Это я, - ответила молодая девушка.
   - У меня есть для вас заказное письмо, и если  вы  вот  здесь  сейчас
распишетесь...
   - Дайте, - ответила за Лисси Вэг Джовита Фолей, сердце которой билось
так, что она задыхалась.
   Когда все было оформлено, почтальон ушел.
   - Что такое в этом письме? - спросила Лисси Вэг.
   - Деньги, Лисси!
   - Но кто же может нам их послать?
   - Кто? - повторила Джовита Фолей.
   Она быстро распечатала конверт и вытащила из него письмо,  в  котором
находилась сложенная бумажка. В письме было только несколько строчек:
   "Прилагаю чек на три тысячи долларов, которые уплатит банк  Луисвилла
и которые Лисси Вэг не откажется принять, для того чтобы  оплатить  свой
штраф по просьбе Гемфри Уэлдона".
   Радость  Джовиты  Фолей  проявилась  подобно  сверкающей   и   шумной
фейерверочной ракете. Она прыгала, смеялась до  слез  и,  раздувая  свою
юбку, вертелась по комнате, не переставая повторять:
   - Чек, чек на три  тысячи  долларов!!  Это  тот  почтенный  господин,
который приходил нас навестить во время твоей болезни, мистер Уэлдон!
   - Но, - заметила Лисси  Вэг,  -  я,  право,  не  знаю...  могу  ли  я
принять...
   - Можешь ли? Ты должна! Разве ты не видишь, что  этот  мистер  Уэлдон
держит за тебя пари и поставил на тебя значительные суммы!.. Он это  нам
говорил и поэтому хочет, конечно, чтобы ты могла продолжать партию! Нет,
знаешь, несмотря на его почтенный возраст, я вышла  бы  за  него  замуж,
если бы только он захотел!.. Ну, идем же скорей получать деньги по этому
чеку.
   Они отправились, и  деньги  им  тотчас  же  были  выплачены.  Что  же
касается того, чтобы поблагодарить этого почтенного  господина  Уэлдона,
то это было неисполнимо, так как адреса его никто не  знал.  В  этот  же
день вечером Лисси Вэг и Джовита Фолей покинули Луисвилл, никому  ничего
не сказав про письмо, полученное так кстати, и на следуюдщий день, 11-го
числа, прибыли в Сент-Луис.
   Конечно,  по  зрелом  размышлении,  положение  Лисси  Вэг   в   матче
Гиппербона все еще  было  скомпрометированным,  так  как  она  не  могла
принять участия в тираже до тех пор, пока  кто-нибудь  из  партнеров  не
явится в  пятьдесят  вторую  клетку,  чтобы  ее  сменить.  Но,  конечно,
когда-нибудь это должно было случиться, по словам  такой  самонадеянной,
чересчур самонадеянной Джовиты Фолей, и, во всяком случае, Лисси Вэг  не
будет теперь же исключена из партии из-за неуплаты штрафа.
   Таким образом, молодые девушки очутились в штате Миссури,  о  котором
никто из "семерых" без ужаса не мог думать, и  все  должны  согласиться,
что ни один из более чем  двухсполо-виноймиллионного  населения  не  мог
быть польщен тем, что Вильям Гиппербон позволил себе  сделать  из  этого
штата "тюрьму"  для  своей  благородной  игры  Американских  Соединенных
штатов. Правда, не говоря о  цветнокожих,  огромное  большинство  в  нем
составляют немцы, а  все  знают,  чего  стоит  патриотическое  самолюбие
тевтона!
   Штат Миссури - один из самых важных штатов  Американской  республики,
по размерам своей площади  занимающий  семнадцатое  место,  пятое  -  по
численности своего населения и первое -  по  производству  цинка.  Линии
широты и долготы образуют его южную и западную границы, а на севере и на
востоке его границами служат реки Миссури и Миссисипи. Их воды сливаются
в том пункте, где  находится  маленький  городок  Колумбия.  Легко  себе
представить, в какой мере  эти  водные  пути  благоприятствуют  торговле
города Сент-Луиса, откуда вывозятся и зерно и  мука,  а  также  конопля,
культура которой здесь  очень  развита,  не  менее  чем  скотоводство  и
свиноводство. Нет здесь недостатка и в металлах и в цинковых и свинцовых
рудах. В графстве Вашингтон  высятся  Железные  горы  -  Айэрн-Маунтенс,
Железная гора и Пайлот-Кайрол, колоссальные громады,  высотой  в  триста
футов, которые американцы захотят, быть может, в  один  прекрасный  день
превратить в два электромагнита огромной мощности.
   Штат Миссури представлял собой раньше только  округ  Луизианы,  но  в
1821 году он получил автономию и вошел в Союз, город  же  Сент-Луис  был
построен французами в 1764 году.
   В этом штате можно назвать не меньше одиннадцати городов,  славящихся
своей торговлей и индустрией, причем в трех из них  население  превышает
сто тысяч жителей. Один из них -  Канзас,  лежащий  против  Канзас-Сити,
штат Канзас. Его, как читатель  помнит,  посетил  Макс  Реаль  в  начале
своего путешествия, когда он спускался на пароходе по Миссури из Омахи в
этот двойной город. Кроме этих городов, есть еще несколько других,  как,
например, Джефферсон-Сити,  столица  штата,  который  заслуживает  того,
чтобы его посещали туристы. Он расположен очень живописно на террасе,  с
которой открывается вид на всю долину реки Миссури.
   Но  первое  место,  без  сомнения,  принадлежит  городу   Сент-Луису,
занимающему площадь в десять миль на правом берегу  Великой  реки.  Этот
город назывался когда-то Маунт-Сити, потому что его окружает  целый  ряд
невысоких гор белого цвета. Он занимает площадь на четверть больше  той,
которую  занимает  Париж,   и   к   нему   примыкают   соседние   города
Ист-Сент-Луис, Бруклин, Кахокия и Прери-дю-Порт, хотя они и находятся на
территории штата Иллинойс.
   Таков был город,  выбранный  покойным  членом  Клуба  Чудаков,  чтобы
служить "тюрьмой" участникам матча, причем само  собой  разумеется,  что
роль "тюрьмы" выполнял весь город целиком. Дело, конечно, шло не о  том,
чтобы быть заключенным в четырех стенах  какой-нибудь  тюремной  камеры.
Нет! Лисси Вэг,  разумеется,  не  предстояло  быть  наказанной,  подобно
какому-нибудь злоумышленнику: ни она, ни Джовита Фолей не  будут  лишены
свободы. Они смогут в свое удовольствие бродить по  этому  великолепному
городу, где насчитывают восемнадцать общественных парков  (один  из  них
занимает площадь в пятьсот пятьдесят гектаров).
   Подруги могли выбрать гостиницу по своему вкусу,  и  они  взяли  себе
комнату в Линкольн-Отеле, где и водворились 11 июня после полудня.
   - Итак, мы  наконец  попали  в  эту  ужасную  "тюрьму",  и  я  должна
сознаться, что Сент-Луис производит на меня самое приятное впечатление.
   - Никакая тюрьма не может быть приятна, Джовита,  раз  ты  не  имеешь
права уехать оттуда, когда тебе захочется...
   - Будь спокойна, мы отсюда уедем, дорогая моя!
   К Джовите Фолей вернулись  присущие  ей  веселость  и  уверенность  в
успехе, вернулись в тот  самый  день,  когда  они  получили  три  тысячи
долларов, посланных  этим  очаровательным  мистером  Гемфри  Уэлдоном  и
немедленно переправленных ими в Чикаго норатиусу Торнброку.
   Но эту ее уверенность в успехе, невидимому, не разделяла ни держатели
пари,  ни  маклеры  различных  агенств.   Действительно,   хотя   газеты
Сент-Луиса оповестили о пребывании  пятой  партнерши  в  Линкольн-Отеле,
туда не явился еще ни одш интервьюер. Что можно было ждать от Лисси Вэг,
которая имела несчастье попасть в клетку штата Миссури?
   А между тем могло случиться, что их затворничество  кончится  раньше,
чем предполагали. На следующий ден: 12 июня, должен был произойти  новый
тираж, а затем ряд еле дующих, через каждые два дня.
   - И кто знает?.. Кто з