и! Приказ Иваниуса! - крикнул я им.
    Солдаты   ошарашенно   замерли,  а  же  вскочил  в  открывшийся  при  моем
приближении люк и захлопнул его за собой.
    Десятью секундами позже я уже мчался прочь от Призии, но спокойно вздохнул
лишь тогда, когда планета в иллюминаторе сжалась до размеров куриного яйца.


    ВОСПОМИНАНИЕ ШЕСТОЕ


    Созвездие  Скорпиона  издавна  пользуется у астронавтов дурной славой, чем
разительно  отличается  от  расположенного  неподалеку  вполне  благополучного
созведия  Весов.  Нигде  больше,  кроме как в Скорпионе, нет такого количества
двойных переменных звезд, радиогалактик и газовых туманностей, нигде так часто
не  встречаются  метеоритные  потоки  и не происходят нейтронные бури. Недаром
именно  Скорпион  со  всеми входящими в него галактиками стал кладбищем Пятого
межзвезвездного  флота,  полностью сгинувшего в нем в первые столетия освоения
Вселенной.
    Естественно,  с  моим  роковым невезением я никак не мог избегнуть ловушек
Скорпиона,  и  это  дьявольское  членистоногое,  сотканное  из многих десятков
звезд, обрадовавшись новой забаве, вцепилось в меня своими клешнями.
    За  несколько  месяцев  до  описываемых  событий  мне  крупно  повезло.  Я
обнаружил  в  Малой Медведице автоматическую базу с ископаемыми, отбившуюся от
каравана, и на буксире приволок ее в ближайший космопорт, где мне был выплачен
страховой приз в размере ста тысяч. На эти деньги я основательно подлатал свою
ракету: покрыл борта антикоррозийкой, обновил краску, заменил электропроводку,
установил  новое  навигационное оборудование, усилил рули и наконец на остаток
денег  восстановил  внутреннюю  обшивку каюты, отсутствующую у меня со времени
первой поломки двигателя, когда я швырял в его топливную камеру что попало.
    После  ремонта  мой  "Блин"  стал  таким  красавцем,  что я добрых полчаса
вытирал  ноги,  прежде  чем решился вновь шагнуть на его борт. Практически это
был  теперь новый корабль: от старого остались лишь двигатель, борта и, увы...
Мозг.
    В  самом  начале, когда я затевал ремонт, у меня было искушение заменить и
его,  но  я  успел  уже  привязаться  к  этому  старому брюзге и махнул рукой.
Неблагодарный  Мозг не оценил моего великодушия и ежедневно платил мне за него
тройной   порцией  ворчания.  Он  брюзжал  на  меня  совершенно  безнаказанно,
пользуясь  тем,  что ремонтники, натягивая обшивку каюты, оставили выключатель
его звука под обшивкой. Теперь, чтобы лишить болтуна права голоса, требовалось
отодрать лист обшивки, а уродовать новенькую каюту рука у меня не поднималась.
    Едва  ремонт  ракеты был завершен, как я получил лазерограмму из созвездия
Стрельца.  Старинный  приятель  приглашал  меня  на  свадьбу и просил быть его
свидетелем.  Совершать месячный перелет к Стрельцу мне не хотелось, тем более,
что  свадьба  у приятеля была чуть ли не пятой, но отказать было неудобно, и я
лазерографировал, что вылетаю немедленно.
    Самый короткий путь к Стрельцу пролегал через созвездие Скорпиона. Я задал
Мозгу координаты, а сам обложился книгами и взялся штудировать земную историю,
давно  привлекавшую  меня  своей  удивительной циклической повторяемостью - от
плохого к худшему и от просто глупого - к явно идиотическому.
    Я дошел до Калигулы и уже плавно перетек на безвольного Клавдия Друза, как
вдруг  совсем крошечный метеорит пробил борт звездолета, пулей просвистел мимо
моего  виска  и,  ударившись  о рукомойник, куда-то закатился. Случилось это в
самом  центре  так  называемого  "треугольника"  Скорпиона,  расположенного на
равном расстоянии от обоих его клешней.
    Не  дожидаясь,  пока  произойдет  разгерметизация,  я заткнул дыру в борту
пальцем, а немного погодя поставил на место пробоины прочную стальную заплату.
Заплата  портила  вид  новенькой  обшивки,  и  я  завесил ее картиной, которую
некогда всучил мне один настырный художник.
    Про  маленький  метеоритик,  доставивший  мне  столько хлопот, я абсолютно
забыл и, оставив его валяться там, где он валялся, вернулся к Клавдию Друзу.
    Прошло дня два или три. Я продолжал ругаться с Мозгом, заниматься историей
и   неустанно   клясть   гарантийщиков,   которым   отдавал   в  починку  свой
молекуляризатор.  Вернувшись  из  гарантийного  ремонта и проработав пару дней
нормально, молекуляризатор затем зациклился на гороховом супе, от которого мой
желудок  в  конец расстроился, и в животе то и дело начиналась самая настоящая
пальба.  Я  все  чаще  с  тоской  вспоминал  манную  кашу,  которая  хоть и не
отличалась  изысканным  вкусом, зато не вступала в ожесточенную вражду с моими
внутренностями.
    Как-то  утром я сидел за столом и, проверяя память, вычерчивал родословное
древо  князей  Рюриковичей.  В  ушах у меня были беруши, которыми я обзавелся,
чтобы не слышать ворчания Мозга. Неожиданно одна из беруш выскочила и упала на
пол.  Наклонясь  за  ней,  я  заметил,  что  у  ножки стола копошатся какие-то
насекомые.   Первым   моим   побуждением  было  их  раздавить,  но  прежде  по
свойственной мне любознательности я решил разглядеть их в микроскоп. Какого же
было  мое  изумление, когда я увидел микроскопических гуманоидов в скафандрах,
которые  быстро  и  целеустремленно следовали куда-то по предметному стеклышку
микроскопа.
    Опустившись  на  корточки  и  заглянув  под  стол, я разглядел недалеко от
гуманоидов   сплющенный   кусочек  металла.  Направив  на  него  микроскоп,  я
определил,  что  это  разбитая  космическая  база.  Теперь мне вс„ стало ясно.
Пролетая  клешни  Скорпиона,  я  столкнулся  не  с  метеоритом,  а с крошечным
звездолетом  пришельцев. База пробила борт моей ракеты и, вконец искореженная,
оказалась  под  столом.  Микроскопические же гуманоиды были выжившей частью ее
экипажа.  Должно быть, моя небольшая каюта казалась им огромным миром, а я сам
-  неким  неведомым  титаном  или  божеством, если они вообще в состоянии были
воспринимать такие величины.
    "Что  они  будут  делать  дальше?  - задумался я. - Судя по тому, что база
разбита  и починить ее нельзя, им придется осваивать мою каюту. Что ж, не буду
им в этом препятствовать."
    И  расстрогав себя мыслью, что жизнь священна, я спустил микросам под стол
кусок сахара, а сам вновь принялся за родословное древо Романовых.
    Когда  на  другое утро, вспомнив о микросах, я вновь заглянул под стол, то
то  обнаружил произошедшие там существенные перемены. Под столом сантиметра на
два от пола возвышалась основательная крепость, сооруженная из обломков базы и
кусочков дерева, которые микросы откололи от стула. У крепости были разбросаны
маленькие  сторожевые  вышки-башни,  вокруг  которых  ютились совсем крошечные
домики.  Взяв  микроскоп,  я  присел на корточки и, направив его на поселение,
увидел,  что  микросы,  значительно  увеличившиеся в числе, вскапывают плугами
синтетическое  покрытие пола, и кое-где, на вспаханных участках, уже виднеются
небольшие  зеленые  ростки. Очевидно, микросы, уцелевшие при крушении базы, не
сохранили  значительных  технических  познаний,  поэтому  занялись натуральным
хозяйством, откатившись таким образом почти в самое начало истории.
    Внезапно,  словно потревоженные муравьи, микросы заметались по вспаханному
полю  и  укрылись  в  крепости.  Мне  потребовалось  несколько  секунд,  чтобы
сообразить,  что их напугало затмение лампы, которую я нечаянно заслонил своей
головой.
    Я  отошел от света и занялся обычными делами, надеясь вернуться к микросам
позднее,  но  после завтрака с крана сорвало прокладку, на замену которой ушел
весь  день,  поэтому  вновь  заглянуть под стол я удосужился лишь на следующее
утро.
    Изменения, произошедшие в жизни микросов за эти сутки, были ошеломляющими.
Под  столом  на  разных  его окраинах раскинулись обширные города с площадями,
башнями,  ремесленными  рядами  и  подъемными  мостами,  между  которыми  были
разбросаны деревни. Синтетическое покрытие было взрыхлено почти везде, а между
золотистыми  полями  пшеницы  темнели лиственные леса, самые высокие деревья в
которых  достигали полутора сантиметров. Численность самих микросов составляла
уже  несколько десятков тысяч. В основном они занимались сельским хозяйством и
строительством,   хотя   порой   мне   случалось   видеть  небольшие  дружины,
проносившиеся  по  дорогам  от одного города к другому. Вооружение этих дружин
составляли копья, короткие мечи и луки.
    Я  был  поражен  таким  стремительным  развитием крошечных гуманоидов и не
находил ему объяснения, пока, наблюдая за быстрыми, почти неуловимыми для моих
глаз  перемещениями  микросов,  не  сообразил,  что их время течет в несколько
тысяч раз быстрее моего. Средняя продолжительность жизни была у них двенадцать
часов,  а поколения сменялись примерно четыре раза в сутки. По этой же причине
микросы  не догадывались о моем существовании, вероятно, принимая меня за одно
из атмосферных явлений со сложной периодичностью.
    На  третий день цивилизация микросов шагнула ещ„ дальше. Города разрослись
настолько,  что  отдельные их улицы и посады уже не ограничивались крепостными
стенами.  Теперь  я не мог даже поставить под стол ноги без опасения раздавить
несколько  деревень. Делать нечего, пришлось мне перебраться за кухонный стол,
оставив письменный микросам.
    Как-то во время обеда я услышал доносившуюся из-под стола пушечную пальбу.
Настроив  микроскоп,  я  увидел,  что два города вступили между собой в союз и
напали  на  третий,  и  теперь армии численностью до нескольких десятков тысяч
микросов   каждая  увлеченно  уничтожают  друг  друга.  Оружие  тоже  порядком
усовершенствовалось:  появились  мушкеты и первые орудия, выстрелы которых я и
слышал.  Наконец  одна  из  союзных армий была разбита, а ее столица осаждена.
Победители  подкатили тяжелые орудия и начали сколачивать осадные лестницы. Не
желая  сдаваться  на  милость победителя, горожане ожесточенно сопротивлялись,
устраивая  вылазки  и  поливая  неприятеля  расплавленной пластмассой, которую
отковыривали от пола.
    По  меркам  микросов  осада  длилась  долго - минут десять. Я как раз доел
гороховый суп и поставил чайник. Потом город был все же захвачен и разграблен,
а   его   стены   срыты  до  основания.  Часа  через  полтора,  правда,  город
восстановился, но уже не в этом месте, а пятнадцатью сантиметрами левее.
    Примерно  в  это  же  время мой лазеропередатчик запищал и выдал штормовое
предупреждение.  В  нескольких  световых  днях  от меня, в районе левой клешни
Скорпиона,   происходило   образование   сверхновой   звезды,   сопровождаемое
интенсивным  выбросом  микрочастиц.  Всем ракетам, находившимся в этом секторе
космоса, предписывалось лечь в дрейф до особого распоряжения, так как движение
навстречу потоку нейтронов было крайне опасным.
    Делать  нечего. Я лазерографировал приятелю, что из-за космической бури не
смогу  быть  вовремя,  а сам заглушил двигатель и лег в дрейф. Сколько времени
могло  продлиться  мое  вынужденное  бездействие  я не знал. Порой звездолеты,
попавшие  в такую передрягу, застревали на месяцы, а то и на полгода. Чтобы не
скучать, я взял корабельный журнал, вооружился ручкой и стал записывать в него
основные вехи стремительно развивающейся истории микросов. Опасаясь запутаться
в  двойной  хронологии,  все даты я приводил по земному летоисчислению, однако
следует  учесть,  что  один  мой  день  соответствовал  примерно  столетию для
цивилизации микросов.


    Из хроники истории микроцивилизации, записанной мною, Титом Невезухиным


    1  июня.  Утром  обнаружил, что у микросов есть море, образовавшееся из-за
подтекания  водопровода,  который  я толком так и не починил. По морю, бороздя
его гладь в разных направлениях, скользят десятки парусных флотилий. Некоторые
пройдохи,  живущие  у  стены,  наживаются  тем,  что отковыривают от нее части
обшивки  и  продают  ее  тем,  кто  живет  в  глубине  "континента",  где  она
используется как строительный материал для домов и крепостей. Рассердившись, я
подул  на "море", оно нахлынуло на несколько прибрежных селений и затопило их.
Думаю,  это будет микросам хорошим уроком, и они наконец оставят мою обшивку в
покое.
    2 июня. Ничего подобного. За ночь селения вновь отстроили и отковыряли уже
кусок  обшивки размером с ладонь. Теперь грузы перевозят специальными баржами.
Кажется,  у  микросов  начинает появляться нечто вроде языческой религии. Так,
чтобы  умилостивить  море, они каждые несколько часов приносят ему в жертву по
молоденькой  девушке. Пытаясь спасти одну из девушек, я вмешался в церемонию и
придавил  с  десяток  жрецов  пальцем. Это событие отразилось на истории всего
народа  и  через  полчаса  на  этом  месте  был  воздвигнут  храм в мою честь,
названный  Храмом  Божественного Гнева. Бедных девушек это, однако, не спасло:
их  по-прежнему  продолжают  приносить  в жертву, но уже мне. Очевидно, ритуал
придуман  затем,  чтобы  вымогать  с родителей остальных девушек выкуп. Обещал
себе  никогда больше не вмешиваться в историю микросов. Ни к чему хорошему это
привести не может.
    3  июня.  Сконструировал  сверхчуткий  микрофон,  который, усиливая звук в
тысячи  раз,  позволяет  мне  слышать  голоса  микросов.  Помирился с Мозгом и
засадил его за расшифровку. Если все пойдет удачно, вскоре я начну понимать, о
чем они говорят.
    Города увеличиваются. Все пространство под столом уже заселено, и все полы
вскопаны.  Цивилизация  микросов  переживает  бурный расцвет, и ее численность
удваивается   каждые   сутки.  Из  заселенной  Подстолии  выходят  караваны  и
разбредаются по комнате, стремясь освоить новые территории.
    Кстати,  "на  континенте" появилось несколько полноводных рек. Одна из них
течет  от  раковины к шлюзу, а вторая - от кухонного стола к моей кровати. Это
оттого,  что  водопровод  продолжает  подтекать,  несмотря  на все мои попытки
починить его.
    4  июня.  Мозг  закончил расшифровку и теперь синхронно переводит мне все,
что  говорят  микросы.  Как и все существа, они болтают много пустого, но есть
кое-что  и полезное. Оказывается у микросов постепенно формируется единобожие.
Я  - их главное божество. Хотя видеть они меня не могут, но додумались до меня
гипотетически как до основы всех первооснов. Согласно их вере, я даю им кров и
пищу,  наказываю за грехи и щедро одаряю за праведность. Они представляют меня
огромным  существом, которое держит на своей ладони их плоский мир. Существует
даже  книга, куда они записывают все совершенные мною чудеса и насланные кары.
Кстати,  из перечня кар я узнал, что как-то раздавил целую деревню, а в другой
раз  наслал  на  один  из  городов столетнюю тьму. (Это у меня упала тарелка и
провалялась  на  полу  весь  день.)  Ну  и  свинья  же  я!  Надо  впредь  быть
осторожнее...
    Сегодня  утром видел колонию микросов за кухонным столом в том месте, куда
я  всегда  сметаю  крошки.  У них там рай и благоденстие. Вот уж действительно
медовые  горы  и  молочные  реки!  Озорства  ради капнул туда пива. Они быстро
смекнули,  что  это  такое и ополоумели от счастья. Из всех остальных земель и
особенно  из  голодной  Подстолии  туда весь день шло настоящее паломничество.
Пока  я  обедал,  они  построили  храм  в мою честь и пируют прямо в храме. Не
жизнь, а рай земной! Стать бы и мне, что ли, маленьким?
    5  июня.  Вот  гаденыши!  Строят  стены,  чтобы  не  делиться  крошками  с
остальными.  Впрочем,  крошки  у  них  уже  кончаются,  а  подкармливать  этих
тунеядцев и дальше я не намерен.
    (Вечером того же дня) Ну вот и вс„! Лафа закончилась! Съели крошки, выдули
пивные  озера до дна и, убедившись, что новых даров с небес не предвидится, со
злости  взорвали  храм  в  мою  честь  и  разбрелись  во  все стороны. Кстати,
выяснилось,   что   местность   с  пивными  озерами  у  них  называлась  земля
обетованная,  крошки  -  манна  небесная, а проживавшее там разбредшееся племя
микросов - семито-хамитами. Какое совпадение!
    6  июня.  Пока  я  устраивал  под  кухонным столом Эдем, остальные микросы
продолжали  уверенно  осваивать мою каюту. Теперь колонии расположены повсюду,
хотя   Подстолия   по-прежнему  продолжает  оставаться  главным  культурным  и
историческим  центром.  Самые  крупные поселения расположены за моей кроватью,
под  умывальником и около шкафа со стороны иллюминатора. Развивается техника -
недавно  микросы  придумали  нечто  вроде  паровых повозок, передвигающихся по
рельсам.  Рельсы  они  делают из проводов, которые вытаскивают из-под обшивки.
Удивляюсь, как до сих пор не произошло короткого замыкания.
    У  микросов  появился  первый  гений.  Зовут его Саввун Подстолийский. Это
личность   в   высшей  степени  замечательная,  равная  по  смелости  мысли  и
всеохватности  интересов  нашему  Леонардо. Саввун Подстолийский прожил мало -
всего  около  пяти  с  половиной  часов,  но  за  это  время написал несколько
великолепных  картин,  изваял  три  статуи  редкостного  совершенства, изобрел
увеличительное стекло и фарфор, бумагу и спички. Он же написал несколько томов
сочинений  по общей механике, в которых привел довольно похожий чертеж будущей
ракеты и вертолета, приводимого в действие мускульной силой ног.
    Размеры статуй Саввуна впечатляют даже меня - около полусантиметра каждая.
Если  сопоставить  размеры землянина и микроса, то в нашем измерении каждая из
статуй была бы порядка сорока метров!
    Главный  обобщающий труд Саввуна называется "Периоды ламповых затмений." В
этом  труде  он  прозорливо  связывает  происходящие  иногда  землятрясения  с
движением  в  пространстве  некоего  бесконечно большого тела. Разумеется, это
бесконечно  большое  тело - я. И лестно, и жутковато одновременно. Обещал себе
больше не топать, а то у них оказывается, от этого, рушатся дома.
    Да, кстати, чуть не забыл! Вчера вечером обнаружил, что несколько десятков
микросов  поселились  на стуле, вскарабкавшись на него по микротрещинам ножки.
Там,  на сидении стула, на ровном горном плато - с их точки зрения - они живут
в  абсолютной  аскезе,  целые  дни проводя в созерцании. И как только они туда
забрались,  ведь  одно  восхождение  на вершину стула должно было занять у них
добрую  четверть  жизни!  Расшифровав  их разговоры, Мозг сообщил мне, что эти
микросы  проповедуют  конец  мира и забрались на стул, потому что уверены, что
только  на этой вершине смогут уцелеть. Мне осталось только пожать плечами - и
охота же забивать головы такой дурью!
    7 июня. Подхватил грипп, лежу на кровати, кашляю и глотаю таблетки. Сам не
понимаю,  как  я ухитрился простудиться в космосе, где нет никаких сквозняков.
Только  со  мной  могут происходить такие вещи! Микросы меж тем, как я хандрю,
продолжают  благополучно  плодиться  и  размножаться,  заселяя  мою  каюту.  Я
опасаюсь  уже  свешивать  ноги  с  кровати, потому что почти наверняка они уже
построили внизу какое-нибудь поселение.
    Грипп  настроил  меня на философские размышления. Кто знает, быть может, и
мы сами, вся наша земная цивилизация, является цивилизацией таких же микросов,
в  то время как Бог лежит на кровати и так же, как и я сейчас, болеет гриппом.
Тьфу ты, какая чушь лезет в голову!
    8  июня.  Все пространство пола застроено городами и поселками микросов. В
стороне  от  шоссе проложены проволочные дороги, по которым пыхтят паровики со
множеством  вагонов.  Подробнее  рассмотреть  ничего не могу, потому что нужно
настраивать микроскоп, а я вконец расклеился. Лежу замотанный шарфом до самого
носа  и  жалею,  что  у  меня  нет  даже  малины - один гороховый суп, который
опротивел до чертиков...
    Мозг  день  и  ночь  увлеченно  слушает разговоры микросов. Его зрительные
объективы  постоянно  направлены  на  их поселения, и он жадно впитывает любую
информацию.  Неудивительно,  что  ему  известно  о жизни микросов раз в десять
больше,  чем  мне,  причем  делится  он со мной явно не всем, что знает. Мозгу
нравится  быть  более осв