Дмитрий Александрович Емец

                         ВСЕЛЕHСКИЙ HЕУДАЧHИК

               (издано под названием "ГЕНИЙ НЕЛЕПОСТИ")

                        Фантастический роман


    Содержание:

    Воспоминание первое
    Воспоминание второе
    Воспоминание третье
    Воспоминание четвертое
    Воспоминание пятое
    Воспоминание шестое
    Воспоминание седьмое
    Воспоминание восьмое
    Воспоминание девятое
    Воспоминание десятое
    Воспоминание одиннадцатое
    Воспоминание двенадцатое
    Воспоминание тринадцатое
    Воспоминание четырнадцатое
    Воспоминание пятнадцатое
    Воспоминание шестнадцатое
    Воспоминание семнадцатое

    ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЕЙ

    Перед  вами  -  книга  воспоминаний  известного  астронавта  Тита  Лукьича
Невезухина,  сгинувшего в прошлом году в созвездии Змееносца в одной из черных
дыр  (NGS  1345),  у которой он, по обострившейся на старости лет клептомании,
попытался  отковырять  кусочек  на  память.  До  черной  дыры,  судя по всему,
астронавт  добрался  благополучно, затем связь оборвалась, и дальнейшая судьба
Невезухина неизвестна.
    На  момент своего исчезновения Титу Лукьичу Невезухину было семьдесят семь
лет.  Он  оставил  после  себя  рыдающую  вдову и двенадцать безутешных детей,
взявших на себя нелегкий труд подготовить его воспоминания к печати.
    Именно  они обратили наше внимание, что год гибели легендарного астронавта
-  две  тысячи  четыреста  тридцать  второй  совпадает с тем годом его смерти,
который  их  отец  сам  предсказал в одной из частей своих воспоминаний. Мы не
смеем  утверждать  было  ли  это прозорливым предвидением или случайностью, но
считаем своим долгом указать читателям на это примечательное совпадение.
    Тит  Лукьич  Невезухин  относился  к  тому  ныне  почти  исчезнувшему типу
звездопроходчиков-бродяг,  которые  в своих путешествиях по Вселенной не имеют
целью  скорое  обогащение  или  преумножение  научного  познания,  и  без того
объявшее  все  мыслимые  и  даже немыслимые области, а действуют по наитию, не
придерживаясь  заранее  составленных  планов. Их неписаный девиз: странствие -
ради  странствия  и  Вселенная - ради Вселенной. Космос для них - это средство
обрести гармонию в собственной душе и необходим им точно так же, как и воздух.
Это  истинные  Дон-Кихоты  нашего  времени,  хранители и единственные носители
романтического потенциала человечества - в этом их крест и их награда...
    Как  уважаемые  читатели вскоре поймут, Невезухин прославился более своими
невероятными  приключениями  и  врожденной  способностью  "влипать в истории",
нежели  литературным  дарованием.  Однако  из уважения к памяти астронавта, мы
оставили  стилистику  воспоминаний  без  изменений с тем, чтобы дать ценителям
возможность  познакомиться  с  его  оригинальной  манерой  письма  и мышления,
которые  столь  ярко  противоречат  всему тому, что поднято на щит современной
литературой,  что  их  невозможно  уличить во вторичности или преемственности,
свойственной неопытным литераторам.
    Надеемся,   что   любителям   мемуаристики,   знакомым  с  работой  нашего
издательства  -  а их на тридцати тысячах освоенных человечеством миров должно
найтись  немало - воспоминания легендарного астронавта покажутся интересными и
займут достойное место у них в памяти.
    Редакционный совет издательства "Астрос".
    Бетельгейзе.




    ВОСПОМИНАНИЕ ПЕРВОЕ

    Взглянув  на  обложку  этой  книги в том месте, где пишется имя автора, вы
прочтете  "Т.Л.Невезухин"  -  что  с  расшифрованными  инициалами означает Тит
Лукьич  Невезухин.  Неизвестно, кто первый у нас в роду заработал эту фамилию,
но  она  полностью  отражает  наше  общее  свойство  - хроническое неизлечимое
невезение,  закрепившееся,  должно  быть,  в  одном  из  генов  как постоянный
признак.  Но  если  остальные  мои  предки  были  просто  неудачниками,  то я,
аккумулировав  в  себе все их худшие качества, родился неудачником в квадрате.
Не  стану перечислять все конкретные проявления моего хронического невезения -
одно  упоминание  их  составило  бы  книгу примерно такого же объема, как эта.
Скажу  только,  что  в  молодые  годы  я  был уверен, что если на стадион, где
собрались   десять   тысяч   человек,  залетит  одна-единственная  оса,  то  с
вероятностью сто к одному ужален буду именно я.
    Один  пример  я  все  же,  не удержавшись, приведу. Когда я был ещ„ совсем
маленьким,  космические цыгане подсыпали нашему домашнему роботу алмазной пыли
в  суставы[1],  дождались,  пока  он,  скрежеща, утащится на техобслуживание и
выкрали  меня  из  кровати,  подложив  на  мое  место куклу-биоробота, которая
выполняла  вс„  то,  что  ожидают  родители  от стандартного младенца. Меня же
цыгане погрузили в свою дышащую на ладан ракету вместе с десятком других таких
же бедолаг, приготовленных для продажи в Диких мирах, и стартовали с Земли.
    Но  мое невезение сыграло и с цыганами злую шутку: случайным метеоритом на
их  ракете  разбило  навигационный блок, и, вс„ на свете перепутав, они вместо
поджидавшей  их базы работорговцев состыковались с военным крейсером. Впрочем,
мне  и  тут  не  повезло:  других детей сразу отправили родственникам, меня же
сочли  маленьким африканцем и отдали в детский приют в Мозамбике, где я пробыл
несколько месяцев, пока не отмылся черный пигмент, в который меня покрасили на
цыганской  ракете. Наконец после всех мытарств меня вернули родителям, которые
не   только  не  хватились  пропажи,  но  и  налюбоваться  не  могли  на  свою
синтетическую  куклу,  засыпавшую  сразу  после  кормления  и  не доставлявшую
никаких проблем.
    А  в юности! Если бы вы знали, друзья мои, как мне не везло в любви! С тех
пор  я  убежден:  нет  во  Вселенной  другого  биологического  организма более
капризного  и  нелогичного,  чем  молоденькие  девушки!  Основываясь  на своем
отрицательном  опыте  я  бы  отнес  девушек  к  так  называемой группе sapiens
antinomius  - то есть существ, ошибочно признанных разумными. Они бросали меня
из-за  пустяков: стоило мне мне лишь отравиться при них в китайском ресторане,
неловко  опрокинуть  на  платье  кетчуп,  или  прихлопнуть  им мизинец дверцей
флаерса  - тотчас моих спутниц как ветром сдувало и лишь на горизонте мелькали
их  ускользающие  спины.  Один единственный раз на двадцать третьем году жизни
мне  почти удалось поцеловать девушку, с которой я встречался два месяца, но в
этот  момент  я вдруг ощутил ужасную боль, подобную той, как если бы в рот мне
попала раскаленная гайка. Это была пчела, ужалившая меня в язык!
    Данный  случай стал последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Я
вернулся  домой,  взял бластер и хотел застрелиться, но энергообойма оказалась
почти  разряженной,  и  я лишь сильно обжег себе ухо и щеку. Лежа в больнице с
забинтованной  головой и дожидаясь, пока на ухе приживется искусственная кожа,
я  хандрил и подумывал уже, не заморозиться ли мне лет на двести, чтобы вместе
с   собой   заморозить  и  свой  невезучий  ген,  но  тут  случилось  событие,
определившее всю мою дальнейшую судьбу.
    Я  лежал  в двухместной палате, но соседняя со мной кровать пустовала, и я
порой  жалел,  что  мне  не  с  кем поговорить, как вдруг однажды утром у меня
появился  сосед.  Это  был старый космический волк, с лысой головой и дубленой
кожей,  попавший  в  больницу  с тяжелыми радиационными ожогами. Первые дни он
чувствовал  себя  неважно  и  молча  смотрел в покрашенную стену, чертя на ней
что-то ногтем, но потом кризис миновал, и он разговорился.
    Он  рассказывал  о  суровых звездных ветрах, о золотом сверкании созвездий
Млечного  Пути,  об  ослепительных  вспышках  при рождении сверхновых звезд, о
пыльных  хвостах комет, об отражательных туманностях, эллиптических галактиках
и  нейтронных  вихрях;  о  безумном полыхающем закате на планете Трех Солнц; о
сокровищах  заброшенных  баз;  о невероятной способности жертвовать собой ради
других, когда весь экипаж из благородства отказывается от последнего баллона с
кислородом  -  и  потом их так и находят: несколько задохнувшихся мертвецов, а
посредине  нераспечатанный  баллон;  о тесной космической пивной, затерявшейся
где-то  в  созвездии  Орла,  в  которой  собираются  космические  волки и пьют
самогон,   который   наливает  им  ворчливый,  почти  двухсотлетний  робот  со
скрипящими  коленями  и  таким  же  характером;  о  преданной любви прекрасных
девушек  с  планеты  Новая  Амазония, на которой уже триста лет ни рождался ни
один  мужчина;  о  петлях времени, когда завтра наступает раньше, чем вчера; о
тысячах    парсеков,    которые    каким-то    чудом    преодолевают    старые
колымаги-звездолеты  -  неразлучные спутники астронавтов-бродяг, знающих их до
последнего болта, и о многом другом, что ныне уже стерлось из моей памяти...
    Вдобавок космический волк был полон абсолютного презрения к земным крысам,
презрения  незамечаемого  им  самим,  но  въевшегося  в  него до мозга костей.
Презрение  это  было  таким  заразительным,  что  уже очень скоро я и сам стал
презирать земных крыс, к которым, кстати, и сам тогда относился.
    Многое,  о чем рассказывал этот покрытый радиоактивными ожогами человек, я
уже  забыл,  но  клянусь,  это  была самая прекрасная ода космосу, которую мне
когда-либо  доводилось  слышать.  Каждое  слово  космического волка я впитывал
словно  губка,  и  мне  казалось,  что  я  уже  глотаю  межзвездную  пыль  или
приодолеваю притяжение сливающихся галактик.
    Ночами, когда утомленный космический волк засыпал, приняв снотворное и ещ„
нечто, что он прятал от медсестры под матрасом, я мечтал о вселенских далях, а
потом  в  мои  сны,  раскрыв объятия, входили пылкие девушки с Новой Амазонии,
единственную одежду которых составлял кожаный ремень, на котором висела кобура
с бластером.
    Я  и  сам  точно не помню, когда именно под влиянием этих рассказов у меня
оформилось  настойчивое  желание  выйти  в  космос  и  пуститься в межзвездные
скитания. Уж туда-то, в глубины Вселенной, думал я, невезение точно за мной не
увяжется и оставит меня в покое.
    Едва  повязку  с  моего  уха  сняли  и  меня выпустили, я немедленно начал
действовать.  Записываться  младшим  астронавтом в военный флот и целыми днями
шлепать  с  прапорщиком  в  карты  на  лафете  лазерной пушки, или в должности
техника-электрика  обходить  с тестером коридоры медлительного космотанкера из
тех,  что  курсируют  по  ближним  созвездиям,  или даже в синей форме стюарда
приставать к пассажиркам туристических рейсов, заводя с ними мимолетные романы
-  нет,  такая  жизнь  была  не для меня и я отвергал ее со всем максимализмом
юности.  Куда  больше меня привлекала судьба звездного волка-одиночки, который
на  скоростном  звездолете  рассекает  глубины  дальнего космоса, отдаляясь от
Земли  на  многие  десятки  и  сотни парсеков. Правда, по статистике, звездные
волки  куда  чаще остальных ломают себе шеи, зато лишь им одним ведома суровая
прелесть неосвоенной Вселенной.
    Как  это  было  принято у нас, у Невезухиных, я немедленно созвал семейный
совет и известил родню о своем решении отправиться в космос. Я не заблуждался,
что особого восторга мои слова не вызовут, но рассчитывал хотя бы на известное
понимание,  однако  мои  родные и близкие посчитали меня сумасшедшим. Кое-кто,
особенно  из  слабонервного женского пола, даже сымитировал обморок и пришлось
пускать в ход аммиак.
    - Нет,  вы только подумайте! Да он и на Земле не может пяти шагов ступить,
чтобы  ничего  себе не сломать! Да он разобьется ещ„ при взлете, размажется по
первой  же  звезде!  -  восклицали  мои  тетки  и моя впечатлительная матушка.
Помалкивали  только  троюродные  племянники-балбесы:  они рассчитывали, что им
достанется моя коллекция пивных банок.
    Впрочем  особенно  долго  меня  не  отговаривали:  в  семье  я  давно имел
устоявшуюся  репутацию  упрямого  осла.  В  конце  концов близкие, смирившись,
махнули  на  меня  рукой,  а одна милая старушенция, приходившаяся нам седьмой
водой  на  киселе, уверенная, что мой отход в мир иной не заставит себя ждать,
сразу заказала панихиду об упокоении новопреставленного Тита.
    Я  же, не собираясь больше возвращаться на Землю, продал вс„, что имел, и,
испытав наплыв великодушия, свойственного тем, кому уже терять нечего, подарил
свою  коллекцию  пивных  банок  (ее  никто  не  захотел  покупать)  троюродным
племянникам.
    Затем  я  взял толстый рекламный каталог звездолетов и стал изучать его со
всей  ответственностью  и тщательностью - ведь, выбирая ракету, я выбирал себе
единственного  верного  спутника  на  много  десятилетий, от которого напрямую
зависела моя жизнь. Каталог был самым обширным: в нем упоминались и гигантские
торговые  звездолеты  классов F,G,H, и космотанкеры, и базы, и научные модули.
Меня  же  интересовали маленькие скоростные корабли, подходящие для одиночного
звездного  плавания.  Поэтому я бегло пролистывал каталог, пока не остановился
на нужной странице:


    "Вояджер-"Комфорт"  -  ракета  для  этой  жизни.  Два абсолютно безопасных
атомных  двигателя.  Искусственный  мозг-навигатор с памятью в 17 млрд. миров.
Все  системы  жизнеобеспечения.  Земной комфорт. Бассейн. Оранжерея. Спортзал.
Общая  площадь, без складских отсеков - 300 кв.метров. Класс безопасности - А.
Цена - 13.000.000 косморублей.
    Рейдер-"Молния".  Одноместный  скоростной  корабль  для  дальнего космоса.
Ультрасовременный  дизайн. Один турбулентный высоконадежный двигатель набирает
околосветовую  скорость всего за 23,4 часа. Имеет мозг-навигатор. Оснащен всем
необходимым   оборудованием   для   дальних  космических  гонок  и  скоростных
перелетов.  Общая  площадь  -  40  кв.метров.  Класс  безопасности - В. Цена -
5.000.000 косморублей.
    Рейдер-"Романтическое  путешествие".  Отлично подходит для тех, кто желает
провести  свой  медовый  месяц  в  космосе.  Модель,  особо отмеченная королем
Иордании  Гусейном-XXХI!  Бесшумный  протоновый двигатель. Искусственный мозг.
Три  уютных  каюты.  Большая  спальня.  Детская  комната.  Сауна  с  маленьким
бассейном.  Неназойливый  робот-повар,  способный  приготовить из элементарных
жиро-углеводно-белковых  соединений  более  50  тысяч  деликатесных блюд. Общ.
площадь - 250 кв.метров. Класс безопасности - А. Цена - 6.000.000 косморублей.
    Вояджер-"Ковчег".  Разработан  специально  для  космонавтов-первопроходцев
(существует  возможность  иной перекомпоновки салона для мормонов, ортодоксов,
буддистов   и  проч.).  Рассчитан  на  6-8  человек.  Два  безопасных  атомных
двигателя.  Околосветовая  скорость  за  100  часов.  Мастерская с безупречным
набором  инструментов.  Клон-резервуар  модели  "Ной" с клетками всех основных
видов  животных  и  растений. 10 роботов различного хозяйственного назначения.
Оранжерея.  Детские  комнаты.  За  дополнительную  плату  предлагаются  наборы
саморазворачивающихся  молекулярных  домов.  Жилая  площадь  - 130 кв. метров.
Общая  площадь  -  330  кв.метров.  Класс  безопасности - В. Цена - 17.000.000
косморублей."


    Чем  сильнее  рябили  у  меня в глазах эти ноли, тем ниже сползал барометр
моего  настроения.  Увы,  мне  стало  ясно,  что  все эти роскошные вояджеры и
рейдеры  -  плоды современного инженерного гения - недоступны для меня так же,
как  недоступен  локоть  моим зубам. Я располагал всего лишь скромной суммой в
350.000 косморублей, полученной от продажи всего моего имущества. Больше денег
взять  мне  было  абсолютно  неоткуда,  на  крупный  заем рассчитывать тоже не
приходилось,  а,  чтобы  заработать  недостающую  сумму, пришлось бы потратить
несколько десятилетий, и я смог бы выйти в космос лишь ветхим старцем.
    Под  конец,  когда я уже всерьез подумывал, не ограбить ли небольшой банк,
вломившись  в него с бластером и в маске, в самом низу страницы мой страждущий
взор зацепил небольшое объявление курсивом:


    Космомагазин робота Али.
    Продажа и ремонт старых кораблей различных видов по самым умеренным ценам.
Адрес: Юпитер, Долина Скелетов, владение 13.


    Пятью минутами спустя я уже мчался в космопорт и на первой же пассажирской
ракете  вылетел  на  Юпитер.  Вечером  того  же  дня я стоял под искусственным
куполом  юпитерианского  космодрома  и  уныло  изучал  карту.  Долина Скелетов
оказалась  такой  дырой,  что  прямого  сообщения туда не было, а пересадочный
интервал  на  промежуточных станциях составлял едва ли не сутки: таким образом
хитрое  юпитерианское правительство повышало доходность своих гостиниц. Делать
нечего,  пришлось мне облачиться в скафандр и голосовать грузовым флаерсам, за
штурвалами  которых  сидели  болтливые  юпитерианские роботы, с охотой берущие
пассажиров за поллитра смазки.
    Путешествуя  автостопом,  за  двенадцать  часов  я добрался-таки до Долины
Скелетов. Это оказалась самая большая свалка космических кораблей, которую мне
когда-либо   приходилось  видеть.  Огромная  долина  была  буквально  завалена
остовами старых ракет, флаерсов и звездолетов самых разных конструкций и веков
выпуска, по которым вполне можно было изучать историю космонавигации. В правой
части  долины,  километра за четыре от того места, где меня высадили, виднелся
большой,  кое-как  склепанный ангар, и, по тому, что никаких других сооружений
рядом не было, я предположил, что это и есть космомагазин Али. Кое-как отыскав
между  остовами  ракет  тропинку,  я добрался до ангара и увидел на его пороге
большого добродушно поскрипывающего робота с пятнами ржавчины на корпусе.
    Этот  обломок  древности  сидел  и  глубокомысленно  ковырял  отверткой  в
коленном  суставе  своей  правой  ноги, которую, видимо, открутил незадолго до
моего появления.
    - Вы Али? - спросил я у него.
    - Он  самый! - встрепенулся робот. - А вы покупатель? Ах, молодой человек,
как  я  рад  вашему  появлению!  Последнее  время  люди  совершенно  перестали
приобретать  звездолеты. В жизни становится вс„ меньше романтики. Где, скажите
мне,   безумная   увлеченность   первых   лет   звездоплавания,  где  отважные
пассионарии,  рвущиеся  навстречу галактикам, как это было в годы моей юности?
Нынешний  молодой  человек  посмотрит  на  небо  лишь  в  том случае, если ему
сказать,  что на его голову сейчас упадет метеорит. Если он что-то и покупает,
так  только флаерсы. Кстати, может быть, я ошибаюсь и вам тоже нужен флаерс? У
меня есть несколько штук в очень приличном состоянии.
    - Нет, спасибо. Я ищу небольшой исправный корабль для дальнего космоса.
    - Прекрасно,  юноша,  прекрасно! Я угадал с первого взгляда - опыт, знаете
ли, не пропьешь. Позвольте потрясти вашу мужественную руку! Пройдемте в ангар,
там есть все, о чем можно только мечтать.
    Робот  Али  попытался  встать,  чтобы сопровождать меня, и едва не упал. С
трудом удалось удержать эту двухцентнеровую громаду.
    - Нога! - напомнил я.
    - Ах да, я же ее отвинтил! - спохватился он. - Вот проклятая рассеянность!
Здесь, знаете ли, в грунте слишком много песка. Третий подшипник за год.
    Робот ловко привинтил ногу на место и, чуть прихрамывая, повел меня внутрь
ангара, где на блоках было подвешено пару десятков кораблей.
    - Вот  рекомендую - отличная модель Протон-25G. Совершил три путешествия к
Лебедю,  участвовал в освоении Хвоста Змеи, Орла и Лиры. Скажу вам по секрету,
развивает  очень  неплохую  скорость,  хотя внешне, конечно, скрывать не буду,
имеет  некоторые  косметические  дефекты. Но что такое внешность, когда сердце
звездолета  в двигателе, а он у него почти новый! - бодро начал робот, подводя
меня к совершенной рухляди, измятой метеоритами как консервная банка.
    Последнее  замечание  Али  сделал,  заметив  какой взгляд я бросил на этот
звездолет.
    - Надеюсь, эта мятая кастрюля не вс„, что у вас есть? - вежливо спросил я.
Мне  были  хорошо известны уловки торговцев, которые вначале всегда показ