-  сказал  я, пытаясь шутить. - Сантехник хотел
сделать  мне  укол,  но  его  оглушил  портье  и попытался нахлобучить на меня
сканирующий  шлем. Но сантехник очнулся, застрелил портье, все стали палить, и
я сбежал.
    Евпраксия жалостливо ахнула:
    - Бедняжка,  сколько ты перенес! И что всем этим людям было нужно от моего
котика?
    - Представления не имею! Но я им ничего не сказал.
    - Обними  же меня, герой! Опасности сводят с ума, ты такой таинственный, -
промурлыкала Евпраксия и вновь прильнула ко мне.
    Внезапно  что-то  кольнуло  меня  в шею. Я сунул руку под галстук и извлек
из-под  него  нечто, что могло бы быть булавкой, если бы не короткая отходящая
от нее антенна.
    - Ты видела? Это радиомаяк! Кто-то за мной следит! - едва не завопил я.
    - У  тебя  мания  преследования, милый. Дай сюда! - нетерпеливо прошептала
Евпраксия.
    Не  глядя, она взяла булавку у меня из рук и выбросила ее в окно машины. О
дальнейшем я, как человек высокой морали, предпочту умолчать.
    Немного  погодя,  Евпраксия,  сытая  и довольная, как кошка, откинулась на
сидении и осведомилась, не голоден ли я.
    - Нет  уж,  хватит  с  меня  местной  кухни.  Здесь к каждому блюду должен
прилагаться пожарник, - шутка была оценена, в темноте сверкнули ее белые зубы.
    - Да,  в  наших  блюдах  многовато перца, это потому, что вода неважная, -
согласилась Евпраксия. - Надеюсь, в кафе ты расплачивался наличными?
    - Нет, картой, - признался я уныло.
    - Ты  пользовался  идентификатором!  Какая  неосторожность! Я же присылала
человека, чтобы он тебя предупредил...
    Вспомнив попрошайку с птицей, я нахмурился.
    - Так этот маг-прорицатель был от тебя?
    Евпраксия посмотрела в окно, и я увидел ее точеный профиль, обрисовавшийся
на фоне стекла.
    - Это  был  мой  дворецкий Эдуард. А птица - его ручной гриф. Удивительно,
что  ты не узнал Эдуарда, ведь это он снял тебе номер. Мне стало известно, что
за  тобой  следят.  У  моего  дома  и у гостиницы все время вертелись какие-то
странные  люди.  Поэтому  когда  ты вдруг исчез, я поняла, что дело нечисто, -
сказала она.
    Неожиданно  лимузин  остановился. Открыв дверцу, Евпраксия вышла из него и
поманила  меня  за  собой.  Оказывается,  мы  уже  выехали из города, а я и не
заметил,  когда  это  произошло.  Съехав  с дороги, машина стояла невдалеке от
обрыва.  Шоссе отсюда не было видно, а огни далекого мегаполиса расплывались в
тумане, который поднимался от океана.
    - Где мы? - спросил я.
    - На  скалах.  Слышишь,  как  шумит океан? В детстве отец часто возил меня
сюда.  Он  был  графом  и  любил  это прекрасное место. Милый, почему ты такой
кислый? Разве ты не романтик?
    - По-моему,  вилла  это  тоже  вполне романтично, - пояснил я. - Там можно
отдохнуть.
    - На  вилле  опасно.  Всюду шпики, прислуга, а я хочу быть с тобой вдвоем:
только ты и я. Здесь нам не помешают. Нас никто не услышит, никто не увидит.
    - А твой шофер? - спросил я, косясь на силуэт на водительском сидении.
    - Ты  что, милый, он же робот. Разве он нам мешает? - Евпраксия засмеялась
грудным смехом, а потом вдруг прильнула ко мне, обняла, и мы упали на песок.
    Потом  мы  сидели  на краю обрыва и смотрели, как из-за горизонта, пятнами
высвечивая туман, выкатываются две большие луны - белая и желтоватая.
    - Милый, ты меня любишь? - промурлыкала Евпраксия.
    - Угу, - честно промычал я.
    - И никогда не будешь мне изменять?
    - Никогда.
    - И у тебя не будет от меня тайн?
    - М-м...  Возможно,  не  будет...  -  согласился  я,  не понимая, куда она
клонит.
    - Тогда скажи, куда ты его спрятал?
    - Кого?
    В голосе Евпраксии прозвучала нотка раздражения.
    - Милый,  не  притворяйся  глупеньким. Он ведь ещ„ у тебя? Отдай его им, и
нас оставят в покое.
    - Я бы отдал, но не понимаю, о чем ты говоришь.
    - Котик,  ну  не  упрямься! - она сменила тактику. - Неужели тебе нравится
меня  огорчать?  Я говорю о той гадкой штуке, которую ты взял с зонда вместе с
черным ящиком.
    - А разве там было ещ„ что-то? - наивно удивился я.
    Внезапно  лицо  Евпраксии перекосилось, стало злым и хищным, словно с него
вдруг упала маска.
    - Сам напросился! Отдал бы по-хорошему: остался бы жив! - прошипела она.
    Прежде,  чем я успел удивиться такой резкой перемене в ее лице и голосе, в
руке  у  Евдокии появился маленький шприц, и острая боль пронзила мне бедро. Я
хотел  схватить  изменницу  за  руку,  но вдруг ощутил к ней и выскочившему из
машины дворецкому (за рулем, оказывается, был не андроид!) огромную симпатию и
жгучее желание излить им свою душу, поделиться самыми сокровенными тайнами. От
чувства любви и доверия к этим людям я едва не разрыдался.
    Обняв за плечи Евпраксию и дворецкого, я стал говорить им о том, что люблю
их, но они слушали меня невнимательно. Дворецкий достал из багажника веревку и
зачем-то  стал  связывать  мне  ноги.  Я  только  глупо  хихикал,  до того это
показалось мне забавным.
    Привязав  свободный  конец веревки к бамперу машины, неудачливый маг резко
толкнул  меня  в грудь. Я сорвался с обрыва и повис на натянувшемся канате над
каменистым  берегом.  Раскачиваясь  над  скалами,  я слушал, как шумит океан и
счастливо смеялся, радуясь, что мои друзья выдумали такую интересную шутку.
    Дворецкий  же и Евпраксия, склонившись сверху, кричали что-то, многократно
задавая  один  и  тот же вопрос. Заплетающимся от счастья языком я открывал им
все свои тайны. Рассказал о пивных банках, которые воровал у брата, о том, что
подсматривал  в школьной раздевалке за девочками и даже о том, что в институте
тайком  поставил  себе  в  зачетку  пересдачу за второй курс, подделав подпись
преподавателя.  Я  рассказывал  и чувствовал себя, словно грешник на исповеди,
одновременно  и стыдясь и радуясь, что делюсь самым сокровенным. Мне казалось,
что  открывая  свои  тайны,  я  очищаюсь,  становлюсь достойным этих чудесных,
святых людей.
    Внезапно  Евпраксия прервала мою исповедь, велев заткнуться. От огорчения,
что  мне  не  дали  рассказать, как я украл из супермаркета кулек с сушками, я
едва  не  заплакал,  но тут услышал, как, повернувшись к дворецкому, Евпраксия
сказала:
    - Он  ничего  не знает. Иначе после двойной дозы сыворотки уже раскололся.
Нужно  сообщить  начальству,  что  с  самого  начала мы отрабатывали тупиковую
версию.
    - Эльза, а с этим что делать? Кончать? - спросил дворецкий.
    Та, кого я знал, как Евпраксию, утвердительно кивнула.
    - Он  слишком  много  знает.  К тому же в тактическом отношении его смерть
сыграет  нам на руку. Кулибийцы будут думать, что мы получили это, и, получив,
избавились от него.
    Дворецкий вытащил бластер и, закрыв один глаз, прицелился в веревку.
    - Одну  минутку! - крикнул я. - Раз я все равно сейчас погибну, то, может,
вы скажете, что вам всем было от меня нужно? Умираю от любопытства!
    Евпраксия досадливо поморщилась.
    - Боже,  этот  идиот  и  правда ни о чем не подозревал. Погоди, Эдуард, не
стреляй!  Будет  справедливо, если он узнает. Нам нужен кодовый ключ от лунной
системы обороны Кулибии.
    - Кодовый ключ? - недоуменно повторил я.
    - Видишь  те  две  луны?  Не  правда  ли,  похожи  на  настоящие? А теперь
послушай:  двадцать  лет  назад  их  и  в  помине  не было. Это совершеннейшие
ракетные системы, которые изготовили эти мерзавцы на Кулибии - оружие защиты и
нападения,  которому  нет  равных  в  нашей  галактике. С их помощью эти скоты
надеятся прижать Марсус, но мы не позволим.
    - А вы кто?
    - Ты  и  этого  не  понял,  дурачок?  Агенты  службы внутренней разведки с
Марсуса. Нам стало известно, что кулибийцы собираются включить свои псевдолуны
и  добиться  перевеса  сил  в  этом  секторе.  Для этого они послали с планеты
автоматический  зонд  с  секретным  ключом,  на котором были записаны все коды
запуска.  Зонд  должен  был  под видом обычного ремонтника проникнуть в лунные
ангары  и  запустить  программу.  Но  мы  вовремя узнали их планы, вмешались в
систему  наведения  зонда,  а  потом,  когда  он исчез с их радаров, сбили его
ракетой.
    - Но  в газете было написано, что зонд столкнулся с метеоритом... - сказал
я.
    - Это  сказки  для  ослов,  вроде  тебя!  Слух распустили кулибийцы, чтобы
скрыть  правду. Им досадно, что они опростоволосились. Но мы, марсусиане, тоже
не  все  предусмотрели.  Не  успел  наш звездолет перехватить сбитый зонд, как
появился  ты  на  своей  дурацкой ракете. Непредвиденная случайность, но какая
досадная!  Когда  наши  люди  прибыли, не было уже ни черного ящика, ни ключа.
Вс„,  что  им  оставалось,  это  торпедировать  зонд,  инсценировав  взрыв  от
подтекания топлива.
    - А я тем временем доставил черный ящик на планету?
    - Вот  именно! Только не делай вид, что ты этого не помнишь. Представляешь
удивление и досаду кулибийцев, когда они получили черный ящик от своего зонда,
но  не  получили  главного  - ключа! Разумеется, они сразу стали подозревать в
тебе  двойного  агента, подосланного нами и ведущего какую-то сложную игру. Им
ничего  не  оставалось, как до поры до времени играть по твоим правилам и даже
выплатить  тебе  страховую  премию, хотя внутри у них, разумеется, все кипело.
Одновременно они окружили тебя своими людьми.
    - Значит, та блондинка была кулибийским агентом?
    Евпраксия расхохоталась.
    - Бедный  барашек! Неужели ты всерьез думаешь, что неотразим? Да таких как
ты  тринадцать на дюжину!.. Разумеется, блондинка была агентом и вела за тобой
непрерывное  наблюдение.  Моя  игра  была  сложнее,  ведь  ты  был на крючке у
кулибийцев.  Дом,  где  ты  жил  вначале, был буквально нашпигован прослушкой.
Пришлось  идти  ва-банк:  познакомившись  с тобой, я отбила тебя у блондинки и
сняла  номер  в  дорогой гостинице. В "Алозии" у нас прочная агентура, и здесь
наши  шансы  с  кулибийцами  хотя бы примерно уравнялись, что же неплохо: ведь
играть  пришлось  на  их  территории.  Ты уже был близок к тому, чтобы все мне
открыть, но тут один из наших агентов решил ускорить события и подстрелил тебя
в  плечо.  Он  считал, что, раненый, ты побежишь ко мне на виллу и окажешься у
нас  в  руках,  но ты рванул в космопорт и смотался с планеты. Наша наружка не
успела тебя перехватить. Мы думали, что ты исчез насовсем: не отправлять же за
тобой  в погоню флот, но тут ты неожиданно вернулся. Наша агентура и кулибийцы
узнали  об  этом  почти  одновременно  и совсем с ума сошли. Никто не понимал,
какую  ты ведешь игру и главное - на чьей стороне. Начальство - и наше, и их -
запаниковало и стало пороть горячку.
    - Сантехник и портье?
    - Вот  именно.  Сантехник  был  нашим агентом, а портье - кулибийским. Эти
болваны  устроили перестрелку, и ты вновь ускользнул. Хорошо ещ„, что у тебя в
галстуке  был  радиомаяк, по которому я и нашла тебя. Ещ„ один маяк, кстати, в
подошвах  твоих  ботинок... Завтра утром кулибийцы найдут на камнях твой труп,
опознают его и решат, что ключ у нас. Это вынудит их отказаться от дальнейшего
использования лун, а, возможно, пойти и на некоторые политические уступки.
    - А что им помешает изготовить ещ„ один ключ? - поинтересовался я.
    На этот раз ответил дворецкий.
    - Любезный, позвольте и мне вставить пару слов!.. В конце концов я эксперт
именно  по этой части. Заверяю вас, что изготовить второй ключ невозможно. Для
большей   секретности   кулибийцы   устроили   систему  так,  что  ключ  может
существовать  только  один.  Его  коды  меняются  несколько  раз  в секунду, и
подобрать  такую  комбинацию вторично невозможно. Теперь ни нам, ни кулибийцам
нельзя  даже  высадиться  на  лунах:  они устроены так, что любой десант будет
сразу  уничтожен.  В  итоге  вся кулибийская работа пошла насмарку, наша, увы,
тоже. Придется ещ„ некоторое время пожить в мире.
    - А где настоящий ключ? - спросил я.
    - Раз  промывка  твоих  мозгов  ничего  не дала - значит, он был уничтожен
вместе  с  зондом. Скорее всего, наши люди поспешили взорвать его, как следует
не обыскав, - сказал дворецкий.
    Евпраксия,  она  же  агент  Эльза,  подошла  к  краю обрыва и, с некоторым
сожалением потрогав канат, на котором я висел, сказала:
    - Ну что, дружок, мы выполнили твое последнее желание. Пришла пора сказать
тебе "прощай"!
    - Кончать? - спросил дворецкий.
    Кивнув,  моя  "возлюбленная"  отошла  к  лимузину. Я услышал, как хлопнула
дверца. Дворецкий поднял бластер и прицелился в веревку.
    - Помнишь,  сегодня утром я говорил, что твоя судьба висит на волоске? Как
видишь, я не обманывал, - сказал он и нажал на курок.
    Веревка  оплавилась. Я с воплем полетел вниз, уже считая себя покойником и
моля  Бога, чтобы он существовал. Но тут судьбе впервые за все годы мытарств и
неудач  угодно  было  повернуться  ко мне приветливым ликом, а не тем, что ему
противоположно.  Уже  у  самого  дна  обрыва, метрах, может, в двух до него, я
зацепился  связанными  ногами за сук росшего из скалы дерева. Сук, разумеется,
треснул  и обломился, но благодаря этой случайности я упал на песок, не сломав
себе шеи.
    Я  развязал  ноги  и  поплелся  к космодрому. Действие укола уже прошло, и
настроение  у меня было поганым. Во всяком случае, о человечестве я был уже не
столь  высокого  мнения и не считал больше Евпраксию с дворецким близкими себе
людьми.
    До  космодрома  я  доковылял под утро. Не рискнув проходить через таможню,
перемахнул через забор стартового поля, воспользовавшись туманом, незамеченным
пробрался к своей ракете и был таков.
    Провалов  памяти  в  дальнейшем  у  меня не наблюдалось, и в третий раз на
Кулибию, равно как и на Марсус, я больше не летал. Более того, всегда старался
держаться подальше от созвездия Дельфина.
    На  этом  рассказ  можно  было  и закончить, но он был бы неполным без ещ„
одной  любопытной  подробности.  Примерно  полгода  спустя, собираясь отдать в
стирку  скафандр,  я  обшаривал  его  карманы  и  вдруг  нащупал за подкладкой
какой-то  завалившийся предмет. Я достал его. Это был длинный, незнакомый ключ
с  круглой  головкой,  похожей  на сплошной темный шарик, в которой, вероятнее
всего, скрывался процессор.
    И  когда  я  ухитрился  спереть  его  с  зонда да ещ„ так, что это даже не
отпечаталось  у  меня  в  мозгу?  Должно  быть,  вс„  дело  тут в клептомании,
унаследованной от деда-алкоголика, клептомании, выраженной в том, что моя рука
сама  хватает  предметы  и  сует  их в карман, прежде чем я успеваю сказать ей
"нельзя".
    Ключ  я  оставил у себя на память, в качестве моральной компенсации. С тех
пор  прошло  уже  довольно  много времени и гнев мой улегся, но возвращать его
кулибийцам или марсусианам я не собираюсь.


    ВОСПОМИНАНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ


    Однажды,  когда,  валяясь  на  кровати,  я  ел  вишни  и  плевал вишневыми
косточками  в Мозг, лазерограф заработал, и на его экране вспыхнуло сообщение.
Мой приятель Ло-до, разумный гуманоид с планеты Па-ра-ту (созвездие Близнецов,
пылевая  галактика  Альфа, второй поворот налево после черной дыры), приглашал
меня погостить у него недельку-другую.
    В  то время я не имел никаких срочных дел и решил принять приглашение, тем
более,  что  Ло-до, добродушный бородатый здоровяк, с которым мы познакомились
на  разгрузке  консервов  в созвездии Кита, уже давно и настойчиво звал меня и
отказывать ему дольше было просто неудобно.
    Окликнув Мозг, я велел ему найти в справочнике Па-ра-ту и просчитать курс.
Мозг  начал  было  ворчать, что мне безразлично чем заниматься, лишь бы только
пошляться, но я швырнул в него книгой, и он замолк.
    Вскоре,  по тому как качнулась вода в стакане и в моих ушах стал нарастать
гул,  я понял, что "Блин" совершил разворот и набирает скорость. Закрыв глаза,
я  предался мечтам, как мы с Ло-до будем валяться в гамаках, подвешенных между
пальмами,  греться  на  солнце  и пить из половинок кокосовых орехов ароматное
местное   вино  -  короче  говоря,  заниматься  всем  тем,  чем  мой  знакомый
многократно соблазнял меня, рассказывая о своей чудесной родине.
    До созвездия Близнецов было не особенно далеко, и через десять дней я уже,
спустив   штаны,  лежал  на  столе  в  медпункте  Па-ра-ту  и  терпел  местные
карантинные   прививки  -  увы,  составлявшие  одну  из  отрицательных  сторон
межгалактического туризма.
    После  прививок, думая, что все формальности уже соблюдены, я направился к
выходу   из   административного   здания,  но  дорогу  мне  преградил  молодой
мускулистый  абориген,  одетый  в  рваные  белые  штаны.  На груди у него была
татуировка: "СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ".
    - Любая техника на Па-ра-ту запрещена. Сдайте все, что у вас есть при себе
механического или электронного, - потребовал он на хорошем русском языке.
    - С какой это стати? - возмутился я.
    - Старинный  обычай.  Мы  во  всем придерживаемся традиций предков, а они,
например,  запрещают носить вот это, - прогудел абориген и ткнул пальцем в мои
наручные часы.
    Зная,  что  местные  обычаи  принимают  иногда  самые  причудливые формы и
нарушать их опасно, я со вздохом снял часы и протянул их аборигену.
    - Беру   их  на  хранение,  -  абориген  продемонстрировал  мне  волосатое
запястье,  на  котором  последовательно  было  надето  ещ„ по меньшей мере пар
десять часов и нацепил мой хронометр рядом с остальными.
    - А на вас обычай не распространяется? - с иронией поинтересовался я.
    - Я лицо должностное и не покидаю космопорт, - ответил абориген.
    - Просто чудесно. Надеюсь, квитанцию на часы мне выдадут? - строго спросил
я.
    Хитрая физиономия бойкого служащего не вызывала у меня доверия.
    Абориген беспомощно развел руками.
    - Местный обычай запрещает выдавать квитанции. Но мы придумали способ, как
его  обойти. Всем желающим мы делаем на спине татуировки. По сути дела, это те
же  квитанции. Внизу мы прижжем печать, и вы сможете без проблем получить свои
вещи.
    - Но ведь татуировки остаются на всю жизнь? - уточнил я.
    Подтверждая мою догадку, абориген расплылся в широкой улыбке.
    - Что поделаешь? Зато такую квитанцию вы не потеряете и наш древний обычай
от  этого  не  страдает,  -  сказал он, показывая на пылавшую жаровню, рядом с
которой лежало несколько ржавых перьев и стояла баночка с чернилами.
    Я  нервно  сглотнул,  беспомощно выругал про себя этого жулика и, мысленно
распрощавшись с часами, вышел из космопорта.
    Па-ра-ту, как и описывал ее мой приятель, была настоящим тропическим раем.
Забор   космопорта   плавно  перетекал  в  буйные  джунгли,  в  которых  стоял
несмолкаемый  птичий гомон. Большие яркие попугаи перелетали с ветки на ветку,
то  издавая  сварливые  крики,  то передразнивая взлетные шумы ракет. Флаерсы,
аэрокебы  и  даже  простейшие  бензиновые автомобили на планете отсутствовали.
Прикидывая, у кого спросить дорогу, я огляделся.
    На  ступеньках  космопорта,  непринужденно и живописно развалившись, лежал
здоровенный  абориген.  Заметив  меня,  он  вскочил  и,  хотя  стоял  ниже  на
ступеньку, оказался выше на полторы головы.
    - Носильщик надо? - спросил он на ломаном русском.
    - Зачем мне носильщик? Вещей нет, - пояснил я.
    Раздосадованный моей непонятливостью, абориген затряс головой.
    - Э,  моя  не  вещи  носить,  моя твою носить! Белая нога через джунгли не
топ-топ - джунгли ее сожрать.
    Покосившись  на нагромождение стволов и переплетенных лиан, я подумал, что
без проводника мне и впрямь не обойтись.
    - А как ты собираешься меня нести? - спросил я.
    - Просто,  бачка!  Залезай  мне на спину, моя будет шибко быстро бежать, -
сказал абориген и, широко улыбнувшись, ткнул себя пальцем в грудь.
    Поразмыслив,   я   принял  его  предложение.  Назвав  аборигену  адрес,  я
взгромоздился  к  нему  на спину, обхватил руками за шею, и носильщик помчался
сквозь  джунгли.  Никаких дорог здесь не было - только едва заметные тропинки.
Мой  абориген