ловек,  которые  что-то  для
меня значили. Я убил, чтобы их не убили.  "Природа,  с  красными  клыками  и
когтями..." - писал  Теннисон.  Книги,  которые  я  опустошил  за  несколько
предыдущих недель, плясали в моей голове, но я не находил  в  них  утешения.
Лишь одну маленькую, жалкую причину, оправдывающую мою жизнь, смог я найти -
защиту того, что я любил. По крайней мере,  если  это  и  не  могло  служить
оправданием, то и страдания это не причиняло. Возможно, я  мог  быть  просто
язычником и просто простым.

   И разве может человек погибнуть лучше,
   Чем будучи поставлен перед страшным выбором
   За прах своих отцов
   И за храмы своих богов?

   У меня не было ни праха моих  отцов,  ни  храмов,  ни  богов.  Я  не  был
Горацием, древним римлянином, слова которого Макколей зарифмовал в  строчках
"Древнеримских  баллад".  Я  мог  охранять  от  всех  чужаков,  временных  и
бесконечных вещей лишь мое маленькое племя людей, бывших когда-то мне совсем
чужими, а мне нужно было какое-то утешение, какая-то молитва, которую я  мог
бы повторять. Как пассажир теплохода, оказавшийся за бортом и цепляющийся за
спасательный круг, я теперь цеплялся за четыре строчки Макколея  и  за  идею
конца  борьбы,  чтобы  все  закончилось,  все  прошло,  и  я  кружась   стал
погружаться в темноту, в провалы сна и окончательное забытье...
   Проснулся я внезапно, как  мне  показалось,  много  позже,  глядя  в  два
склонившихся надо мной озабоченных лица. Одно из них - лицо Дока, а другое -
покрытое шерстью лицо Старика.
   - Марк! - сказал Док. - Вы в порядке? Вы спали?
   - Что случилось? В чем дело? - Мой язык, казалось, распух и высох. -  Что
случилось?
   - Вы лежали с закрытыми глазами и все время повторяли:
   "Я не могу этого сделать... Я не могу этого сделать...", и  мы  никак  не
могли вас разбудить, - сказал Док.
   Старик облегченно тыкался носом мне в лицо. Я ощутил его запах  и  понял,
что он давно нуждается в мытье. Это вернуло меня к действительности быстрее,
чем что-либо еще.
   - Где мы? - спросил я, садясь.
   - По-моему, мы почти дома, - сказал Док. - Посмотрите.  Я  не  знаю,  как
работает этот самолет.
   Я повернулся к пульту управления и нажал одну из кнопок.
   - Где мы? - спросил я. - Покажи мне с пометкой на карте.
   Экран послушно продемонстрировал мне  изображение  последнего  увеличения
карты, которую я запрашивал раньше. На карте появилось маленькое изображение
самолета, и  я  секунду-другую  смотрел  на  него,  пока  заметил,  что  оно
действительно движется по карте.
   - Скорее всего, мы в нескольких минут полета от дома, - сообщил я. -  Все
зависит от того, с какой скоростью мы летим.
   Я посмотрел вниз. Мы находились на той же высоте, и, к  моему  удивлению,
солнце ничуть не выше над  горизонтом,  чем  в  момент  нашего  отлета.  Это
означало, что мы движемся со скоростью вращения земного шара.
   - Я велел приземлиться у летнего дворца, - сказал  я  Доку,  потом  снова
повернулся к пульту управления и заговорил:
   - Приземляйся медленно. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из наших начал в  нас
стрелять. И не хочу никого пугать.
   Самолет понял меня буквально. Он долетел  до  летнего  дворца  на  высоте
ровно три тысячи метров, а потом  начал  снижаться  -  вертикально  и  очень
медленно. Мы коснулись посадочной площадки у дворца примерно через  двадцать
минут, и к тому времени, когда это произошло, вокруг  собралось  большинство
обитателей  городка,  столпившихся  в  радиусе  пятидесяти  футов  от  места
посадки. В первых рядах стояли лидеры общины.
   Я открыл дверцу самолета будущего и спустился на землю, а все  таращились
на меня так, будто я пришелец с  Марса.  Следом  за  мной  выбрались  Док  и
Старик, и тогда только все бросились к нам. Меня окружили, подняли и отнесли
- в буквальном смысле слова - до входа  в  летний  дворец.  Только  там  мне
удалось уговорить поставить меня на ноги.
   Я взобрался на заднее сиденье джипа и  кратко  рассказал  о  том,  что  я
сбежал от Полы и что она со временем явится за мной, но это произойдет никак
не раньше, чем через несколько недель, и что подробнее  я  все  расскажу  им
завтра. В данный момент мне нужно собраться  с  мыслями  и  все  обсудить  с
другими лидерами общины.
   Люди были немного разочарованы тем, что не  услышат  всей  истории  прямо
сейчас, но после того как я пообещал вечером  устроить  общее  празднование,
постепенно вернулись к работе. Я же вошел во дворец вместе  с  Эллен,  Мэри,
Биллом и остальными.
   - Она не совсем в своем уме, - начал рассказывать я. - Не  хочу  сказать,
что она совершенно безумна, возможно, в этом случае она представляла бы куда
меньшую опасность. Я имею в виду, что когда  дело  доходит  до  определенных
поступков, она склонна делать то, что ей хочется, невзирая на последствия. В
таком состоянии для нее имеет значение только то, что она хочет. Вот  почему
я сбежал: рано или поздно она поняла бы, что я стою у нее  на  пути,  а  это
равносильно смертному приговору.
   Я рассказал о письме, которое она велела мне подписать.
   - Смысл заключался в том, чтобы отомстить солдатам, убившим специалистов,
а вину за это возложить на меня. Она могла расправиться со мной буквально  в
ту же минуту, как были бы казнены те, кого она хотела казнить.
   - Как она поступит в данной ситуации? - спросила Мэри.
   - Пошлет войска, чтобы  привести  меня  обратно.  Может  быть,  не  прямо
сейчас, поскольку у нее большие потери. Это еще одна причина, почему  именно
сейчас имело смысл от нее сбежать. Здесь я смогу поработать с Порнярском, и,
возможно, нам удастся найти способ продвинуться вперед до того, как ее  люди
доберутся сюда. Я  работал  над  распознаванием  картин.  И  теперь  я  куда
сильнее, чем раньше. В любом случае это хоть какой-то шанс.
   Я взглянул на Порнярска, который появился в столовой, когда мы расселись.
   - Надо было послать тебе известие раньше, - сказал он. - Дело в том,  что
на этот камень преткновения я наткнулся еще с месяц назад, но решил,  что  я
смогу преодолеть препятствие. Теперь я даже и не знаю. Возможно,  вдвоем  мы
справимся.
   - Я пойду с тобой в лабораторию, как только мы здесь закончим,  -  сказал
я, расправившись с двумя аппетитными кусками домашней ветчины. - Но в  любом
случае... - Я обвел взглядом  сидящих  за  столом.  -  В  любом  случае  все
остальные члены общины, которые не потребуются в качестве  монад  гештальта,
когда и если мы будем готовы его  использовать,  лучше  пусть  прямо  сейчас
начнут приготовления к бегству.  Если  Пола  не  сможет  вернуть  меня,  она
устроит кровавую бойню.
   Они оба взглянули на меня с другого конца стола.
   - Билл и Мэри, займитесь  распределением  припасов.  Кстати,  Док...  Нам
потребуется система срочного - по-настоящему срочного  -  оповещения,  чтобы
иметь в распоряжении  как  можно  больше  времени  после  того,  как  станет
известно о том,  что  Пола  или  ее  люди  движутся  сюда.  Возможно,  стоит
воспользоваться самолетом, на котором мы прилетели?
   - Неплохая идея, Марк. - Он посмотрел на Эллен. - Как  тебе  кажется,  а,
Эллен?
   Эллен кивнула. Я расправился с ветчиной и отодвинул тарелку.
   - У кого-нибудь есть предложения или замечания? Я собираюсь в лабораторию
к Порнярску.
   - Тебе нужно поспать, - сказала Мэри. - Ты выглядишь смертельно  усталым.
Да и Док тоже не лучше.
   Я взглянул на нее. Это были типичные для Мэри слова, но в том, как она их
произнесла, было что-то необычное. Однако у  меня  сейчас  не  было  времени
задумываться о таких вещах.
   - Я спал во время полета.  А  вот  Доку,  возможно,  действительно  лучше
поспать.
   - Я спал вчера ночью, - возразил Док.
   - Порнярск, ты готов? - спросил я, вставая из-за стола.
   - Да, - сказал он, и мы вместе вышли из столовой.
   - Ситуация необычная, - сказал Порнярск, когда мы  оказались  у  танка  в
лаборатории. - Это препятствие выглядит так, будто экстраполирующий  элемент
установки, как  ты  обычно  называешь  компьютер,  столкнулся  с  логическим
противоречием, в результате чего дальнейшая  экстраполяция  будет  приводить
лишь ко все нарастающим ошибкам. Все мои попытки  определить,  в  чем  может
заключаться это противоречие, результатов не дали.
   - Дай мне взглянуть на чем ты остановился, - сказал я.
   Он включил танк. Снова  я  смотрел  в  сероватую  голубизну,  пронизанную
крошечными мелькающими светлячками. На мгновение в душу мне закрался  легкий
страх, что за время, пока я находился у Полы, я  навсегда  утратил  то,  что
раньше наделяло меня способностью видеть в танке картины будущего. Но  потом
мало-помалу крошечные огоньки начали сближаться и образовывать скопления.
   Картина приобрела очертания. Это  была  странная  и  незнакомая  картина,
чего, впрочем, следовало ожидать. Но когда я попытался продвинуться  на  шаг
вперед и изменить восприятие - от огоньков в танке на реальную вселенную,  -
как я делал раньше, у меня ничего не получилось. Страх снова вернулся  и  на
сей раз был сильнее.
   - Мне понятно, что у тебя здесь, - сообщил я Порнярску. - Но похоже,  для
меня все это ничего не значит. Даже и не знаю, в чем дело.
   - Возможно, ты просто устал, - сказал Порнярск. - Или ты  не  пользовался
танком так долго, что отвык от него.
   - Может быть.
   Я сдался и оторвал взгляд от картины в танке. Неожиданно я  почувствовал,
что смертельно устал. Устал до мозга костей.
   - В одном ты прав, - сказал я Порнярску. - Мне нужно поспать.
   Я вернулся в комнату, одну из нескольких, которые делил с Мэри  и  Эллен.
Естественно, что их не  было  в  разгар  рабочего  дня.  Я  же  почувствовал
одиночество и какое-то детское желание, чтобы кто-нибудь  посидел  со  мной,
пока я не усну, но отогнал это чувство. Я разделся, лег в постель,  накрылся
одеялом и уставился в белый потолок, по которому бежали тени от облаков.
   Я проснулся от того, что кто-то тряс меня. С секунду мне казалось, что  я
все еще на самолете будущего и меня будят Док со Стариком.  Потом  я  понял,
что и за окном и в комнате темно, а надо мной склонилась женщина.
   - Марк... - Это была Эллен. - Мне страшно жаль тебя будить, но вся община
тебя ждет. Выйди ненадолго, а потом возвращайся спать.
   - Сейчас иду.
   Я сел, чувствуя, как одеревянело тело;  это  заметила  и  Эллен,  которая
начала массировать мне шею и затылок. Я с благодарностью прижался лбом к  ее
мягкому животу, чувствуя, как постепенно снова оживаю под  теплым  давлением
ее пальцев, разминающих напряженные мышцы от плеч и до ушей. К Эллен  всегда
было приятно прикасаться, и от нее  восхитительно  пахло..,  мне  захотелось
остаться в таком положении весь остаток жизни.
   - Вот теперь ты проснулся, - сказала она минут через пять. - Одевайся.
   Она была права: я пришел в себя и стал одеваться. Я стоял на одной  ноге,
натягивая брюки, когда мне пришло в голову, что я испытывал то  же  чувство,
что испытывают собаки и другие животные, когда их ласкают и гладят  люди.  И
не только физическое ощущение, но и связанные с ним чувства привязанности  и
заботы. На секунду я почувствовал то же, что могут чувствовать  животные,  -
ив этот момент слияние со вселенной  почти  вернулось  ко  мне.  Но  секунда
прошла, и ощущение исчезло.
   Я последовал за  Эллен,  которая  уже  выходила  в  дверь.  Я  прошел  по
коридору, вышел наружу и окунулся  в  объятия  теплого  раннего  вечера.  На
посадочной площадке была выкопана яма для барбекю, и  я  почувствовал  запах
жарящегося мяса. Поблизости было разведено еще  несколько  больших  костров,
выбрасывающих в небо снопы искр так высоко, что они,  казалось,  смешивались
со звездами прямо у нас над головами, а  все  открытое  пространство  вокруг
было заполнено движущимися силуэтами и гулом голосов. Эта картина  почему-то
напомнила мне один небольшой мексиканский городок, через который я, будучи в
отпуске, проезжал во время вечерней фиесты. Я не  помнил  имени  святого,  в
честь которого был устроен праздник, но тогда тоже стоял вечер, и в небе над
городком взрывались фейерверки, искры  которых  дождем  сыпались  на  темные
улицы. По всему городку горели огни и слышались голоса, люди входили в  дома
и  выходили  обратно  на  узкие  улицы.  Все  это  делало  зрелище  каким-то
невероятно богатым.  Тогда  я  еще  удивился,  что  создавало  это  ощущение
богатства, но конечно же я это знал. Подсознательно я начал  читать  картины
окружающего меня празднества так же, как  их  читали  те,  кто  жил  в  этом
районе. Ощущение богатства исходило от них, и теперь со мной происходило  то
же самое: я впитывал волшебство и тепло момента от остальных членов  общины,
собравшихся здесь, чтобы отпраздновать то, что Док, я и даже Старик целыми и
невредимыми вернулись назад.
   Я смешался с толпой: лица и тела крутились вокруг, кто-то  сунул  в  руки
стакан со спиртным. Меня толкали и пихали, о чем-то спрашивали,  хлопали  по
спине и целовали до  тех  пор,  пока  у  меня  голова  не  пошла  кругом.  К
головокружению добавилась усталость, которую не смогли снять несколько часов
сна, поэтому я плохо помню большую часть того, что происходило тем  вечером.
Все слилось в одну долгую счастливую пелену, которая  закончилась  несколько
часов спустя, когда я наконец протолкался обратно к себе в комнату  и  снова
рухнул на кровать.
   Эллен уже была там, и я прижался к ней.
   - А где Мэри? - через некоторое время спросил я.
   - Она на улице, - ответила Эллен. - А теперь спи.
   Я уснул.
   Проснулся я только на следующий день вечером.  Несмотря  на  этот  долгий
"изнурительный" сон, я только через три  дня  по-настоящему  пришел  в  себя
морально и физически. Праздничная ночь, проведенная в толпе, в какой-то мере
излечила меня, и теперь я чувствовал себя гораздо спокойнее и  здоровее.  На
третий  день  я  вернулся  в  лабораторию  Порнярска  и   снова   попробовал
рассматривать картины в танке.
   Первая попытка, как и в  тот  раз  сразу  после  своего  возвращения,  не
принесла результата. И все же неудача не  оставила  у  меня  такого  чувства
беспомощности, как в прошлый раз, поэтому, немного  отдохнув,  я  попробовал
снова. И в этот раз у меня тоже  ничего  не  получилось,  хотя  и  создалось
впечатление, что на  сей  раз  я  был  ближе  к  действительному  восприятию
вселенной. Поэтому я продолжал совершать попытку за попыткой, чувствуя,  что
с каждым разом я все ближе и ближе к цели. Действительно, через две недели я
наконец прорвался.
   Не знаю, что за преграда не давала мне прорваться, но рухнула она  сразу.
Без какого-либо предупреждения я неожиданно оказался  во  вселенной,  полной
галактик и звезд, - и то, что я увидел, так сильно  подействовало  на  меня,
что я был  вышвырнут  обратно,  в  реальность  лаборатории  и  самого  себя,
вглядывающегося в танк.
   - Черт возьми! - воскликнул я. - Что-то не так!
   - Не так? - переспросил Порнярск. - А что именно? Я повернулся к аватаре.
   - Сам не знаю, - сказал я. - То есть я хочу сказать,  что  знаю,  но  это
ничего не значит! Как ты не понимаешь? Эта  твоя  установка  самоотключилась
потому, что начала выдавать противоречия в картинах, которые  она  создавала
на  основе  картин,  которые  выдала  раньше.  По  логике   вещей,   никаких
противоречий быть не может, но они есть!
   - Я не совсем понимаю, - сказал Порнярск.
   - Этот танк продолжал предшествующие картины, которые были правильными, и
в конце концов получил не правильную.
   - Ты хочешь сказать, что установка сломалась?  Не  представляю,  как  это
могло произойти, - сказал Порнярск.
   - Да нет же! В том-то все и дело. Установка не сломалась - с  ней  все  в
порядке! Что-то не в  порядке  с  реальностью.  Один  из  факторов,  которые
принимает в расчет установка, это человеческий - извини, я имею в  виду  все
разумные существа - фактор, и фактор этот, будучи логически развит, вступает
в противоречие с чисто физической  эволюцией  других  учитываемых  факторов.
Неужели ты не понимаешь, что это означает?
   - Нет, не понимаю, - сказал Порнярск.
   - Это означает, что где-то в будущем, во времени, которое мы сейчас ищем,
разумная жизнь что-то делает со штормом времени. Делает  что-то  по  крайней
мере достаточно  эффективное,  чтобы  произвести  противоречия  с  тем,  что
случилось бы, если бы шторму времени просто предоставили  развиваться  своим
чередом. Мы их нашли, Порнярск! Мы нашли время, когда стало возможным что-то
сделать со штормом времени.
   Аватара стоял совершенно неподвижно и  смотрел  на  меня.  Он  был  столь
неподвижен,  и  его  молчание  длилось  так   долго,   что   меня   посетила
оскорбительная мысль, что он вообще меня не слышал.
   - Понимаю, - сказал он как раз в тот момент, когда я уже открыл было рот,
чтобы повторить ему то, что только что сказал. - В таком случае наши  поиски
закончены.
   - Вот именно. Все, что нам  теперь  остается  сделать,  это  понять,  как
монаде переместить ближайшие мелкие факторы так, чтобы по крайней  мере  эта
лаборатория передвинулась в то будущее время.
   - Это возможно?
   На самом деле я никогда не переставал сомневаться, что такое возможно,  и
его вопрос вернул меня в чувства, лишив ощущения радости.
   - Разумеется, - ответил я. - Иначе и быть не может. Мы находимся на самом
нижнем конце  цепи  изменений  шторма.  Силы,  действующие  на  этот  район,
относительно невелики.,.
   Я ненадолго задумался, потом продолжил:
   - Нам следует все проверить. Следует  заняться  этим  в  первую  очередь,
прежде чем я расскажу остальным  о  том,  что  мы  выяснили,  и  они  начнут
надеяться на счастливый исход.
   Мы занимались проверкой несколько дней спустя. Как-то утром в лабораторию
вошел Док.
   - Я только что летал на  восток.  -  Он  научился  свободно  пользоваться
самолетом и  ежедневно  патрулировал  границы  общины.  -  Засек  около  ста
пятидесяти солдат Полы: половина идет пешком, а другая  -  на  лошадях.  Они
примерно в ста двадцати милях отсюда. У них  нет  автотранспорта,  а  оружие
только стрелковое. Они не в форме ее армии, но других войск тут просто  быть
не может. На этом континенте никому не собрать столько людей и не  заставить
их двигаться в такой формации.
   - Как они смогли подобраться так близко? - спросил Порнярск.
   - Должно быть, шли небольшими группами, - сказал Док. - Это единственное,
что приходит мне в голову. Прошлой ночью где-то встретились, так что сегодня
они первый день вместе. В противном случае я бы давно заметил их с  воздуха.
При их скорости передвижения они доберутся до нас меньше чем за неделю.
   Я взглянул на Порнярска.
   - Вот и конец нашим проверкам, - сказал я. - Теперь остается только  одно
- надеяться, что у нас получится.

Глава 30

   Я чувствовал, что в атмосфере вокруг летнего дворца что-то не так,  но  у
меня не было времени определить, в чем дело. Я велел остальным членам общины
собирать вещи и готовиться к бегству, а мы  с  Порнярском  занялись  выбором
оптимальной контрольной наносекунды для дня  накануне  подхода  солдат.  Нам
требовалось определить время, когда  картина  сил  шторма  в  районе  нашего
поселения  будет  по  возможности  ближе  к  той,  в  которую  я   собирался
расположить их с помощью монады. Моей изначальной идеей было  иметь  дело  с
как можно меньшей территорией - возможно, лишь с одной лабораторией и  всем,
что в ней находилось. Но по мере того как развивалась ситуация,  выяснилось,
что не было большой разницы между перераспределением сил, влияющих только на
лабораторию, и сил, охватывающих территорию, включающую летний дворец, часть
гор  и  достаточную  часть  равнины  в  пару  квадратных  миль,  на  которой
располагался городок.
   Это была первая хорошая новость, которую я мог припомнить за очень долгое
время. Теперь, если у них возникнет такое желание, я мог взять с собой всех.
Я был связан работой в  лаборатории,  поэтому  отправил  Дока  сказать  всем
остальным членам общины