вие
сказывается одновременно на вашем прошлом, настоящем и будущем.
   - Почему же ты не рассказал нам всего этого раньше? - возмутился Билл.
   - К сожалению, описанная мной картина на самом деле не истинна, -  сказал
Порнярск. - Вы забываете о проблеме масштаба. Если шторм времени  напоминает
набегающий на пляж морской прибой, то мы и  наши  миры  в  сравнении  с  ним
меньше отдельных атомов в составляющих  этот  пляж  песчинках.  То,  что  мы
воспринимаем как локальные эффекты,  представляет  собой  явления,  в  очень
малой степени отражающие  истинную  картину  волнового  фронта  в  целом.  Я
пытаюсь объяснить это лишь постольку, поскольку теперь особенно важно, чтобы
Марк был в состоянии хоть отчасти представлять масштаб задействованных здесь
сил.
   Передние колеса джипа подпрыгивали  на  камнях.  Мы  миновали  деревню  и
теперь опять ехали по целине. Я снова стал внимательно следить за дорогой.
   Подниматься в гору даже по пологому склону  дело  довольно  нелегкое,  но
джип отлично справлялся с задачей. Можно было заранее  выбирать  путь  между
по-настоящему крупными валунами, которые  преграждали  нам  дорогу.  Проехав
чуть больше половины пути,  мы  выбрались  на  относительно  ровный  участок
твердой почвы и увидели озерцо, наполненное водой  бьющего  из  склона  горы
родника. Мы остановились, чтобы  немного  отдохнуть,  а  я  решил  заодно  и
напиться воды, которая оказалась настолько ледяной, что у меня заныли  зубы.
Видимо, я даже не сознавал, насколько мне  хочется  пить,  ну  разве  только
совершенно  подсознательно  велел  Ричи,  помимо  всего  прочего,   привезти
канистру с питьевой водой. Он привез ее, но тогда я забыл  напиться.  Теперь
же я испытывал такую жажду, будто дня два бродил по раскаленной  пустыне.  Я
пил до тех пор, пока у меня не заломило челюсти, потом оторвался от родника,
потом снова пил, подождал еще немного и снова стал пить.
   Через некоторое время мы продолжили путь и наконец добрались  до  вершины
горы, где стояло здание. Вблизи оно оказалось строением футов шестидесяти  в
диаметре с единственным входом и совсем без окон. Что-то вроде блокгауза  на
артиллерийском полигоне, только больше.
   Вход был забран дверью, которая, стоило нам  оказаться  в  шаге  от  нее,
скользнула в сторону. За дверью царила темнота, но тут же зажглись лампы,  и
мы увидели ярко освещенный круглый зал: посреди высился помост, по периметру
тянулись боксы, в каждом находился укрепленный на стене пульт, перед которым
стояло мягкое развернутое спинкой к центру зала кресло.
   - Что это? - едва ли не шепотом спросил Билл. Он стоял рядом  со  мной  и
Порнярском на помосте, но, в отличие от нас, оглядывался  по  сторонам  так,
как будто хотел охватить взглядом все помещение сразу.
   - Здесь находится то, - сказал Порнярск, - что  в  ваших  понятиях  можно
определить, как компьютер. Это многоцелевая установка для  ученых,  делающих
выводы из наблюдений за обитателями деревни.
   - Компьютер? - голос Билла стал громче и резче. - И всего-то?
   - Он действует не так, как привычные вам компьютеры, - сказал Порнярск. -
Они созданы на принципах, которые использовались и в  далеком  будущем  -  в
устройствах, о которых я  упоминал,  как  о  вспомогательных.  Вам  придется
довериться  мне,  и  я  перенастрою  эту  установку  так,  что  она   сможет
функционировать в режиме уже упомянутых устройств будущего, и ее можно будет
использовать для наших целей.
   - Это для каких же? - спросил Билл.
   - Вас это не касается, - ответил Порнярск. - Использовать ее будет Марк.
   Они оба посмотрели на меня.
   - И ты научишь меня? - спросил я Порнярска.
   - Нет. Вам придется учиться самому, - сообщил Порнярск. - Если не сможете
вы, значит, не получится ни у кого.
   - Если он не сможет, попробую я, - напряженно произнес Билл.
   - Если с устройством не получится у Марка, то вряд ли получится у кого-то
другого, -  отозвался  Порнярск.  -  Скажите,  Билл,  вы  сейчас  чувствуете
что-нибудь? Что-нибудь необычное?
   - В каком смысле? - уставился на него Билл.
   - Значит, ничего не чувствуете, - сказал Порнярск. - Я был прав. Впрочем,
Марк и должен быть настроен на установку. Марк, что вы чувствуете?
   - Чувствую? - эхом отозвался я вслед за Биллом. Но на самом  деле  я  уже
понял, о чем он говорит.
   Сначала  я  решил,  что,  должно  быть,  мое  состояние   -   последствия
столкновения  с  обитателями  деревушки.  Затем  я  подумал,  что   каким-то
внутренним образом меня подстегивает любопытство насчет того, что  находится
в здании, но теперь я знал, что здесь скрывается.  И  вот  сейчас,  стоя  на
помосте в центре зала, я понял, что мои ощущения -  нечто  совершенно  иное:
больше всего это напоминало поток возбуждения, вливающегося в меня.
   - Я чувствую какое-то возбуждение, - сказал я.
   - Думаю, это нечто большее, чем просто возбуждение, - уточнил Порнярск. -
До сих пор я мог лишь строить предположения, основанные на  том  факте,  что
Марк направляется в этот район, но в конечном итоге оказался прав.  Порнярск
надеялся лишь на то, что на этой планете удастся  создать  только  крошечный
островок стабильности - здесь, на  этой  территории.  С  кем-нибудь  другим,
вроде вас, Билл, это и было бы все,  на  что  мы  могли  рассчитывать  Но  с
помощью Марка нам, возможно, удастся  добиться  гораздо  более  внушительных
результатов. Не исключено, что у него особые способности,  которые  позволят
максимально эффективно использовать вспомогательное устройство.
   - Слушай, а ты не мог бы придумать для него более подходящее название?  -
сказал Билл. В голосе чувствовалось напряжение - настолько сильное,  что  он
даже слегка подрагивал.
   - А что бы вы предложили? - спросил Порнярск. Недослушав, я повернулся  и
вышел из здания через дверь, которая открылась передо мной и снова закрылась
за мной. Я был один, вдыхал  разреженный  прозрачный  воздух  и  наслаждался
висящим высоко в небе солнцем. Что-то происходило  во  мне,  и  я  ненадолго
выкинул из головы все, включая и Эллен. Мои ощущения были похожи на  жгучую,
хотя и благотворную лихорадку, сильный голод, который  следовало  как  можно
быстрее утолить. Я  чувствовал  себя  так,  будто  стою  на  пороге  пещеры,
наполненной несметными сокровищами.
   То, что я испытывал, одновременно напоминало все это, но в  то  же  время
точно передать мои ощущения было невозможно.  Будущее  еще  окончательно  не
оформилось, но я уже почти мог коснуться его и ощутить его  вкус.  Теперь  я
знал, что все остальное - вопрос времени. Важнее всего было  это  понять.  И
сейчас я мог ждать. Я мог работать. Я был способен на  все.  Ключи  к  моему
королевству были под рукой.

Глава 18

   После этого для меня началось сладко-горькое время - несколько недель, на
протяжении которых Порнярск занимался оборудованием внутри  здания,  которое
мы теперь называли "депо". Сладким оно было, поскольку я с каждым  днем  все
явственнее чувствовал, как благодаря прикосновениями  трех  пальцев-щупалец,
растущих из плеч Порнярска, постепенно возвращается к жизни  вспомогательное
устройство. И  насчет  меня  аватара  оказался  совершенно  прав.  Настоящий
Порнярск и не подозревал, что  на  нашей  Земле  может  найтись  кто-нибудь,
обладающий  способностью  использовать  устройство,  не   будучи   физически
подключенным к нему. Но, очевидно,  я  оказался  каким-то  уродом.  Мне  уже
приходилось, пусть и подсознательно, ощущать своего рода ментальную связь  с
этим местом во время тех дней, что я был погружен в Мечту, когда я, сам того
не сознавая, вел нашу группу по направлению к этому месту. Однажды я  так  и
сказал Порнярску.
   - Нет, - он покачал головой, - думаю, это началось гораздо раньше. Должно
быть, ты догадывался о его существовании и искал его с тех  самых  пор,  как
пришел в себя и понял, что мир изменился.
   - Да, искал, - подтвердил я, - только не имел ни малейшего представления,
что именно ищу.
   - Возможно, - сказал Порнярск. - Но когда  устройство  будет  готово,  ты
сможешь это выяснить, получив возможность проанализировать все свои действия
и понять, что ты с самого начала подсознательно направлял каждый свой шаг  к
этому месту и этому моменту.
   Я покачал головой. Бесполезно было пытаться объяснять ему,  что  я  и  до
того никогда не был способен оставить в покое нерешенную проблему. Но дальше
спорить с ним не стал.
   Я был слишком сильно захвачен нарастающим во мне  чувством  -  ощущением,
что устройство помогает мне с каждым днем все сильнее. Оно было механическим
лишь отчасти. Порнярск не  мог  или  не  хотел  объяснить  мне  принцип  его
действия, хотя я  часто  наблюдал  за  тем,  как  он  возится  с  маленькими
разноцветными кубиками,  из  которых  состояли  внутренности  семи  пультов.
Размером каждый  кубик  был  приблизительно  в  четверть  обычного  детского
кубика, и  все  они  были  сделаны  из  какого-то  твердого  полупрозрачного
материала. Внутри пульта они соединялись вместе в  определенном  порядке,  и
работа  Порнярска,  по-видимому,  заключалась  в  том,  чтобы  этот  порядок
изменить и  снова  соединить  их  вместе.  Очевидно,  в  каждом  из  пультов
последовательность  их  соединения  отличалась,  и   Порнярску   приходилось
перебирать множество вариантов, прежде чем он находил нужную комбинацию.  Со
стороны казалось, что он действует наугад, но, похоже, это было не  так,  и,
когда я спросил его об этом, Порнярск нарушил свое правило не  выдавать  мне
никакой информации и объяснил, что он согласует порядки расположения кубиков
в соответствии с "установками", заложенными в центре его памяти, и подбирает
комбинации, которые будут резонировать с  монадой,  которой  являюсь  я.  Из
этого можно было сделать вывод, что рабочими элементами были не сами кубики,
а их комбинации.
   Что бы он там ни делал и как бы успешно ни  продвигалась  работа,  стоило
ему соединить кубики в очередной комбинации, я немедленно чувствовал эффект.
Это было похоже на то, как если  бы  к  моему  мозгу  подключался  очередной
психогенератор. С каждой такой очередной добавкой энергии, или силы, или  не
знаю уж чего там еще я начинал понимать  все,  что  меня  окружало,  гораздо
более ясно и глубоко.
   Включая людей. С этим пониманием к сладкой стороне моей жизни  добавилась
горечь. Поскольку, по мере того как шаг за шагом росла моя  восприимчивость,
я начал понимать, что Эл-лен действительно  собиралась  уйти  с  Теком,  как
только моя работа с устройством будет завершена. Пока же  она  оставалась  с
нами и уговорила остаться Тека только ради того, чтобы они с ним могли взять
на себя два пульта, что, как сказал Порнярск, придется сделать всем взрослым
членам нашей группы, когда я предприму попытку обуздать  шторм  времени.  Но
после этого они оба уйдут, и никакие мои уговоры не заставят  ее  отказаться
от этого намерения.
   Но я так и не понял причин столь сильной  ее  привязанности  к  Теку.  Ее
чувства  находились  за  пределами  моего  восприятия.  Что-то  мешало   мне
разобраться в них. Когда же я наконец спросил об этом Порнярска, он  сказал,
что я не могу прочитать ее чувства, поскольку сам испытываю  к  ней  слишком
сильные чувства. Если бы я даже и смог заставить себя понять, я бы узнал  не
то, что есть на самом деле, а то, что мне хотелось бы узнать. Я  получил  бы
совершенно ложное представление, и поскольку все то,  что  я  воспринимал  и
понимал с помощью устройства, было  частью  истинного  отражения  вселенной,
устройство давало мне только точную  информацию.  Соответственно,  там,  где
никакой точности просто быть не могло, оно ничего мне и не давало.
   Поэтому я был как бы рассечен пополам, и грань между триумфом и отчаянием
с активацией каждого  очередного  пульта  становилась  все  острее.  Окончив
работу с четвертым пультом, аватара предупредил меня, что существует  предел
повышения восприимчивости, которое я способен выдержать.
   - Если почувствуете, что это становится невыносимым, - сказал он, - сразу
же скажите мне. При излишней стимуляции вы можете  уничтожить  себя  прежде,
чем получите шанс использовать устройство должным образом.
   - Хорошо, -  сказал  я.  -  Я  понимаю,  о  чем  ты  говоришь.  -  И  это
действительно так и было. С каждым днем я  чувствовал,  как  меня  буквально
распирает изнутри, как я постепенно приближаюсь к точке взрыва. Этой точки я
еще не достиг, но мне хотелось пройти весь  путь  до  конца,  независимо  от
того, что случится потом.
   Сильнее всего меня подхлестывала  боль  из-за  неминуемого  ухода  Эллен.
Теперь, когда устройство начало действовать, я уже отчасти  был  оторван  от
обычного мира. Мне не нужно было проверять себя,  втыкая  под  кожу  горящие
щепки, чтобы понять, насколько менее важной для меня в последнее время стала
моя физическая сторона. Я бы легко мог забыть о том, что у меня вообще  есть
тело. Зато соответственно в несколько раз по сравнению с  обычным  усилилось
ощущение духовной  стороны.  И  именно  этой  нематериальной  частью  своего
естества я ощущал неотвратимую потерю Эллен куда более остро,  чем  если  бы
мне одновременно ампутировали руку и ногу.
   И единственным способом избавиться от этого чувства грядущей утраты  было
полностью сконцентрироваться на расширении сферы моего знания. Поэтому я все
раздувался и раздувался психически, стараясь убежать от того,  чего  не  мог
вынести, - а потом  без  всякого  предупреждения  с  совершенно  неожиданной
стороны вдруг пришло избавление.
   Была вторая половина дня, лучи заходящего солнца заглядывали внутрь депо,
дверь которого мы,  пока  Порнярск  работал  с  последним  пультом,  держали
открытой. Кроме него в здании находились только  мы  с  Биллом.  Мы  открыли
дверь, чтобы хоть немного разбавить строго кондиционируемую  атмосферу  зала
свежим ветерком и солнечным теплом. Я сразу вернулся к воспоминаниям о  том,
что происходит снаружи, и на какое-то мгновение мои мысли снова обратились к
Эллен.
   Когда я снова вернулся к  окружающей  действительности,  то  увидел,  что
Порнярск и Билл пристально смотрят на меня. Порнярск что-то  сказал.  Я  еще
ощущал в ушах эхо его слов, но смысла уловить не успел.
   - Что? - спросил я.
   - Все готово, - сказал Порнярск. - Как вы себя чувствуете -  в  состоянии
справиться с седьмым блоком? Не забыли  о  том,  что  я  говорил  по  поводу
неограниченности уровня воздействия предыдущих блоков? Их общее  воздействие
усиливается с подключением каждого  следующего.  Если  сейчас  вы  близки  к
пределу, то эффект этого последнего включения может оказаться во много  крат
сильнее того, что вы испытывали до сих пор. И вы можете  быть  искалечены  в
самой жизненно важной своей сфере, нефизической, прежде чем успеете из всего
этого выбраться.
   - Знаю, знаю, - кивнул я - Давай.
   - Ну что ж, - сказал Порнярск.  Он  потянулся  одним  из  своих  плечевых
щупалец к пульту сбоку от себя и коснулся цветного квадратика.
   С секунду ничего не происходило. Затем все  вдруг  начало  с  неимоверной
скоростью увеличиваться. Я имею в виду буквально. Мне вдруг стало  казаться,
что половинки моей головы стали расходиться в стороны, охватывая все  вокруг
меня.., депо, вершину горы, деревню, все пространство между окружающими меня
туманными стенами, все соседние с  этой  территории,  континент,  планету..,
этому не было конца. Мало того, я не только охватывал все это, но  и  оно  в
свою очередь тоже росло и расширялось. Не в физическом смысле,  а  в  смысле
своего значения - обретало множество новых  необычных  аспектов,  свойств  и
ценностей. Причем я сразу начинал понимать их все в трех измерениях, даже  в
тех  случаях,  когда  до  сих  пор  я  никогда  не  замечал   ничего   более
одной-единственной стороны их истинного облика. Теперь  же  все  то,  что  я
видел в них, во всех них,  во  всех  вещах,  включая  и  меня  самого,  было
взаимосвязано.
   Итак, я нашел путь назад.  Стоило  появиться  мысли  о  взаимосвязанности
всего сущего, и я снова оказался в Мечте, снова попал  в  пронизывающую  всю
вселенную паутину. Только теперь ее нити располагались определенным образом.
Я ясно мог читать их, и впервые они принесли мне  внутреннее  умиротворение.
Поскольку я  наконец  понял,  что  могу  сделать  и  как  это  сделать,  как
утихомирить локальные проявления шторма времени. Не только на этом небольшом
кусочке земли вокруг, но и вокруг всей нашей планеты  и  Луны,  и  далеко  в
космосе на колоссальном расстоянии отсюда. Я ясно видел, что мне понадобятся
значительно большие силы, чем те, которыми я располагаю, а еще  я  прочел  в
паутине, что успех будет кое-чего стоить. И ценой ему будет смерть.
   Безразличные ко всему законы философской вселенной в данной ситуации и  в
подобном уравнении могли дать  что-то  только  будучи  уравновешены  потерей
чего-то. И одна из частей уравнения включала в себя жизнь.
   Но я не боюсь смерти, сказал я себе, если  удастся  добиться  результата.
Кроме всего прочего, с момента первого инфаркта  я  в  каком-то  смысле  жил
заимствованным временем. Я оторвался от комбинаций нитей, которые изучал,  и
глубже вгляделся в структуру  самой  паутины,  стараясь  понять  законы,  на
основании которых она функционирует.
   Постепенно  понимание  пришло  ко   мне.   Порнярск   использовал   слово
"гештальт", описывая то, что, как он надеялся, я восприму, если  подойду  ко
всей этой ситуации, рассуждая свободно и непредвзято, но тогда это слово  не
вызвало у меня ничего, кроме раздражения. Как мы  все  решили,  аватара  был
представителем расы гораздо более продвинутой, чем наша, - то ли во времени,
то ли в каком-то ином отношении.  Я  считал  само  собой  разумеющимся,  что
никакие понятия человека двадцатого века не годились для объяснения того,  с
чем приходилось иметь дело Порнярску, и что он избегает их из боязни быть не
правильно понятым.
   Кроме того, термин "гештальт" был практически одним из  самых  популярных
понятий психологии двадцатого столетия, словом, которым,  пожалуй,  чересчур
часто - как верно, так и неверно - пользовались знакомые мне люди,  желавшие
выглядеть сведущими в крайне специализированных вопросах, глубоко изучить  и
понять которые у них никогда просто не хватило бы времени. Даже склоняясь  к
мысли, что аватара, скорее всего, воспользовался самым близким по значению к
тому, что он имел в виду, человеческим словом, я все равно  чувствовал,  что
он мог  бы  выразиться  гораздо  более  точными  техническими  или  научными
терминами.
   Но потом, немного позже, он употребил  слово  "монада",  и,  вспомнив  об
этом, я вдруг начал  понимать  один  важный  факт.  Силы  шторма  времени  и
устройство, которое он перенастраивал, чтобы дать мне возможность  совладать
с ними, относились не столько к физической или даже психологической, сколько
к философской вселенной. Я был еще крайне далек от  понимания  того,  почему
это именно так, а не иначе. На самом деле в отношении всего этого я все  еще
был подобен  ребенку  из  детского  сада,  который  узнает  о  существовании
светофоров, не имея ни малейшего понятия о социальной и юридической  стороне
его существования. Но с помощью вспомогательного устройства из будущего я по
крайней мере наконец начал хотя бы ориентироваться в нужном направлении.
   Коротко и не совсем точно говоря, в том месте, где мне  предстояло  иметь
дело со штормом времени, единственными  монадами  -  то  есть  единственными
основными, неуничтожимыми  строительными  блоками  или  операторами  -  были
индивидуальные разумы. Каждая монада была способна отражать или выражать всю
вселенную со своей индивидуальной точки зрения. В  принципе,  каждая  монада
всегда потенциально  выражала  ее,  но  сия  способность  всегда  была  лишь
возможной функцией, если только индивидуальный  разум-монада  не  располагал
чем-то вроде вспомогательного  устройства  для  внесения  или  осуществления
изменений в том, что она выражает.
   Р