нания  в  демографической
области.
   Дитер почувствовал, что все присутствовавшие замерли в  ожидании  его
дальнейших слов, и, преисполнившись мужества, заговорил, впервые в жизни
бросая вызов слушателям не по соображениям выгоды, а по зову убеждений:
   - Звездных Окраин не будет видно и слышно в Палате  Миров  отнюдь  не
пятьдесят лет! Если их население будет расти теми же темпами, а  границы
Федерации будут по-прежнему расширяться, их там не будет видно и  слышно
лет сто пятьдесят, не меньше!
   В зале воцарилось  гробовое  молчание.  До  собравшихся  явно  только
сейчас дошло истинное положение вещей. Дитер взглянул  на  Тальяферро  и
усмехнулся,  заметив,  как  тот  старается  скрыть  ярость  под   маской
напускного  дружелюбия.  Так  значит,  Саймон  не   хотел,   чтобы   его
приспешники знали, к чему приведут такие действия.  Может,  боялся,  что
они поймут, чем все это кончится?
   - Боже мой, Аманда! - язвительно воскликнул  Дитер,  окинув  взглядом
начавших испуганно перешептываться "индустриалов". - Неужели  Саймон  об
этом ничего не говорил?! А ведь это очень важно,  потому  что  обитатели
Окраин двести лет  ждали,  когда  число  их  депутатов  начнет  хотя  бы
приближаться  к  числу  наших.  Теперь  они,  конечно,   ознакомятся   с
наихудшими для них прогнозами и поймут, что их голоса в Палате Миров  не
будет слышно еще по меньшей мере сто лет. Ты хоть представляешь себе  их
реакцию?!
   - А что нам до их реакции?! - презрительно воскликнул  Тальяферро.  -
Их голосов все равно не хватит, чтобы что-нибудь изменить.
   - Вот именно! - отрезал Дитер. Он набрал побольше  воздуха,  встал  и
окинул собравшихся негодующим взглядом.  Ему  придало  мужества  чувство
вины  и  то,  что  он  сам  -  вольно  или  невольно   -   способствовал
надвигавшейся катастрофе. Он не  хотел  искать  оправдания  в  том,  что
вместе с остальными просто играл в жестокую игру. В игры играют дети,  а
удел взрослых - отвечать за свои поступки.
   Злость на самого себя и презрение к себе придали ему сил. Он внезапно
понял, каково было Кассандре, и заговорил  пророческим  тоном,  стараясь
доказать себе хотя бы то, что когда-то по праву заседал в одном  зале  с
Фионой Мак-Таггарт.
   - А теперь слушайте все! - негромко проговорил он. - Наш  план  может
удастся.  Мы  сумеем  использовать  Шорнинга,  чтобы   расстроить   ряды
делегатов Звездных Окраин,  а  потом  подавить  оставшуюся  оппозицию  и
заставить Палату принять любой закон о количестве депутатов с  отдельных
планет. Но неужели вы настолько недальновидны, что не понимаете, что  за
этим последует?!
   - Давай, Оскар, расскажи нам об этом, ведь ты у  нас  все  знаешь!  -
пренебрежительно  произнес  Тальяферро,   больше   не   пытаясь   скрыть
презрение.
   - Хорошо, Саймон, я скажу, - грустно проговорил Дитер. - Потом  будет
война.
   - Война?! - с хриплым смехом воскликнул Тальяферро. -  С  кем  же  мы
будем воевать? С этими нищими голодранцами? Ты хоть знаешь,  что  только
на моих верфях можно построить больше  кораблей,  чем  во  всех  Дальних
Мирах, вместе взятых?!  Даже  эти  варвары  не  настолько  глупы,  чтобы
бросать вызов такой мощи!
   - Да  что  ты  несешь,  Саймон!  Я  возглавляю  комитет  по  военному
строительству и знаю, о чем говорю.  Они  умеют  драться  и  обязательно
будут драться, если ты только вытуришь Шорнинга из Палаты.
   Дитер не выбирал слов и заметил недовольные мины на лицах  многих  из
собравшихся.
   - Ты даже не представляешь себе, что повлекут за собой твои действия!
- продолжал он. - Это слияние - настоящая красная тряпка.  Дальние  Миры
взбесятся при одном упоминании о возможности дать право голоса орионцам.
И дело не в их "варварской ксенофобии" или в чем-нибудь еще.  Это  будет
их вполне естественная реакция, когда станет ясно, что после появления в
Палате орионцев доля депутатов из  Дальних  Миров  станет  там  ничтожно
мала.
   - Ну и  что?!  -  взорвался  Тальяферро.  -  Пусть  только  попробуют
отделиться! Мы передавим их, как клопов.  Они  покажут  свою  варварскую
сущность, и Коренные Миры с таким  же  удовольствием,  как  и  мы  сами,
навсегда изгонят их из Законодательного собрания.
   У Дитера похолодело внутри. Нет, не от удивления, потому что он давно
догадывался,  что  замышляет  Тальяферро,  но  не  хотел  себе  в   этом
признаваться.
   - Боже мой! - негромко проговорил Дитер. - Так ты хочешь войны!
   - Глупости! - Опровержение прозвучало что-то уж слишком быстро  и  не
слишком естественно. Некоторые из собравшихся были явно поражены словами
Дитера, и Тальяферро заставил себя улыбнуться:
   -  Что  бы  ты  ни  говорил,  до  войны  дело  не  дойдет.  В   самом
неблагоприятном случае кое-где могут вспыхнуть беспорядки, но  ведь  нам
не впервой их усмирять, правда, Гектор? - Тальяферро подмигнул  депутату
с Кристофона - собравшиеся вспомнили о  голодных  бунтах  на  Кристофоне
триста лет назад, и в  зале  послышались  нервные  смешки.  -  Но  после
усмирения недовольных  никто  еще  не  выходил  из  Федерации,  -  начал
уговаривать присутствовавших Тальяферро. - А ничего, кроме  беспорядков,
произойти не может. У Дальних Миров нет ни Военно-космического флота, ни
средств для его строительства, а у нас есть и то  и  другое.  И  вообще,
если они окажутся настолько глупы, это в конечном итоге  только  упрочит
наши позиции.
   Дитер заметил, что слова Тальяферро произвели  желаемое  впечатление.
Его соратники услышали, что хотели услышать. Он втолковывал им, что  все
в порядке и "игра" по-прежнему ведется по их правилам. Дитеру,  конечно,
удалось потрясти собравшихся, но  не  настолько,  чтобы  вырвать  их  из
когтей  Тальяферро,  и  он  с  горечью  подумал,  что   никакие   доводы
политического неудачника  не  могут  заставить  приспешников  Тальяферро
ослушаться своего лидера.
   - Ты ошибаешься, Саймон, - тем не менее сказал Дитер. - Даже если все
и закончится "отдельными  беспорядками",  слияние  нанесет  непоправимый
ущерб. Вы  все  позабыли,  что  Федерация  существует  только  благодаря
заинтересованности граждан  в  ее  существовании.  Если  многие  из  них
утратят к ней интерес, она погибнет. - Дитер с грустью покачал  головой,
чувствуя, что ему не верят и не хотят верить. - Не сомневаюсь, что вы не
измените своих планов, - глухо проговорил он.  -  Но  предупреждаю,  что
буду бороться с вами и здесь, и в Законодательном собрании.
   Напряжение, царившее в зале, внезапно усилилось.
   - Продолжай! - зарычал покрасневший от ярости Тальяферро. -  Если  бы
не твой идиотизм, Палата уже давно проголосовала бы за слияние! Так  что
говори, пока у тебя есть такая возможность. Ведь скоро в Палате от  тебя
и духу не останется!
   - Вполне возможно, - грустно сказал Дитер, ощущая бездонную  пропасть
непонимания и ненависти, разверзшуюся между ним и Тальяферро. - Может, я
и не смогу вас остановить. Но когда Федерация из-за  вас  превратится  в
вооруженные до зубов коалиции, не способные сосуществовать в мире друг с
другом, - воскликнул он, окинув зал сверкающим взглядом, - не  забудьте,
что я предупреждал вас об этом! И  когда  это  случится,  я  скажу,  что
пытался остановить это. А что скажете вы?
   -  Да  ты  не  уступаешь  Шорнингу  в  красноречии!  -   презрительно
воскликнул Тальяферро.
   - Нет, Саймон! - Негромкий голос Дитера был прекрасно слышен во  всех
углах притихшего зала. - Он  говорит  лучше  меня,  но  я  не  хуже  его
предвижу будущее.
   Разозлившийся Тальяферро презрительно отмахнулся от слов Дитера, но в
его жесте проскользнула едва заметная растерянность. Впрочем, Тальяферро
был еще достаточно уверен в своих силах. Дитер посмотрел на бесстрастные
лица, окружавшие его, и понял, что напрасно старается. Он убеждал их, но
они отказывались слушать, так что теперь оставалось  только  бороться  с
ними.
   Замок его кейса щелкнул,  как  выстрел,  в  воцарившейся  тишине,  и,
направляясь к двери,  Дитер  пересек  безмолвный  зал,  чувствуя  спиной
негодующие взгляды. Он понимал, что только что поставил крест  на  своей
политической карьере, но  больше  всего  его  расстраивало  то,  что  он
несомненно проиграет в борьбе, которая предстояла ему  теперь  в  Палате
Миров.
   Дитер аккуратно прикрыл за собой дверь и медленно пошел  к  лифту  по
коридору, столь же безнадежно пустому, как и  его  будущее.  Всем  своим
существом он предчувствовал поражение.  Он  уже  погубил  свою  карьеру,
оскорбил Фиону, обнаружил, что сам совсем не такой,  каким  считал  себя
раньше, и понял, что политическая борьба в Палате Миров станет для  него
хождением по мукам. Политическим самоубийством ему было не искупить свою
вину, но, может, теперь ему будет не так стыдно вспоминать о Фионе, ведь
он сделал все, что мог, поднялся во весь рост и заявил: "Я - человек!  Я
желаю исполнить свой долг и имею право принести себя в жертву тому,  что
мне кажется правильным".
   Первый раз за много лет Оскар  Дитер  вышел  под  усыпанное  звездами
ночное небо Земли с высоко поднятой головой.
 
3 
 
Новый приказ 
 
   Капитан Ли  Хан,  командовавшая  кораблем  Военно-космического  флота
Земной Федерации  "Черная  Стрела",  с  грустью  посмотрела  на  слишком
длинные рукава своего кителя и его несуразно широкие  плечи,  украшенные
головой дракона - эмблемой ее родной планеты. И почему только она  лично
не проследила за тем, что шил этот мерзавец портной, явно не встречавший
раньше офицеров весом всего сорок килограммов?
   Бортовой  электромобиль,  в  котором  она   направлялась   к   шлюзу,
притормозил, и  Ли  Хан,  поправив  фуражку  на  иссиня-черных  волосах,
постаралась сохранить невозмутимое выражение лица.  Еще  в  Академии  ее
учили, что самое главное - ни в  коем  случае  не  подавать  виду,  если
что-то не так. Когда капитан спокоен, никому и в голову не  придет,  что
что-то происходит! Ли Хан очень хотелось, чтобы преподаватели,  когда-то
объяснявшие ей эти психологические тонкости, не ошибались.
   Дверь шлюза с  шипением  отворилась,  Ли  Хан  увидела  выстроившийся
караул и услышала  пронзительные  звуки  дудки  электрического  боцмана.
"Черная Стрела" была приписана к порту Шанхай, и  на  ее  борту  служили
почти исключительно матросы-китайцы. Среди команды  не  было  ни  одного
обитателя Внутренних Миров, и Ли Хан иногда гадала, не удивляет  ли  это
команду. Она надеялась, что их это не волнует.
   Ли Хан напустила на себя строгий вид и вышла из  электромобиля.  Сила
тяжести на Шанхае была примерно на  десять  процентов  выше  стандартной
силы  тяжести  в  один  g,  поддерживавшейся  на  борту  всех   кораблей
Военно-космического флота Земной Федерации. При таком слабом  притяжении
Ли Хан чувствовала себя легкой  как  пушинка.  Пряча  привычную  лукавую
усмешку, она прошла мимо караула. Ее фуражка находилась на  уровне  плеч
стоявших навытяжку матросов, и Ли Хан задумалась, не смешно ли, что  ими
командует  коротышка  женского  пола.  Может,  это  действительно   было
забавно. На протяжении всей своей службы в Военно-космическом флоте  она
переживала из-за роста. В Академии ее  наверняка  запомнили  как  самого
низкорослого  мичмана  за  всю  историю,  а  не  как   женщину-курсанта,
награжденную шпагой за блестящую учебу. Впрочем, Ли Хан с  удовольствием
подумала,  что  ее  маленький  рост  не  помешал   ей   обскакать   всех
однокурсников, - ведь в каких-то тридцать семь лет она  стала  капитаном
боевого космического корабля ударного флота.
   Отдав честь караулу, Ли Хан устроилась в мягком  кресле  космического
катера, и люк закрылся за ее спиной.
   "Ну что ж! - подумала она. -  Придется  пощелкать  каблуками  еще  на
одном визите вежливости... Впрочем, может, на этот раз узнаю  что-нибудь
полезное".
   Космический катер плавно отошел от борта "Черной Стрелы",  и  Ли  Хан
несколько секунд с чувством гордости любовалась  из  иллюминатора  своим
кораблем. На фоне неуклюжей громады третьей космической станции слежения
-  орбитального  штаба  оборонительной  системы  Голвея  -   космический
линейный  крейсер  выглядел  особенно  элегантно.  Свет  звезды,  вокруг
которой вращались планеты  этого  мира,  отражался  от  плавных  обводов
"Черной Стрелы",  превращая  амбразуры  лазеров  в  таинственные  черные
пещеры,  скрывающие  смертоносное  оружие.  Даже  нагромождение  внешних
ракетных установок и массивные обтекатели двигателей казались изящными и
гармоничными. Другие корабли имели более тяжелое  вооружение  или  более
толстую броню, но ни один из них не мог сравниться  разумным  сочетанием
скорости, маневренности и огневой мощи с грозной в своей красоте "Черной
Стрелой".
   Ли Хан вздохнула и отвернулась. Конечно, "Черная Стрела"  была  очень
красивым кораблем, и все же она  была  орудием  уничтожения  -  страшным
оружием, спроектированным для истребления врагов  человечества.  Кто  бы
мог подумать, что  в  один  прекрасный  день  Военно-космическому  флоту
придется считать врагами человеческих существ?!
   С оглушительным свистом войдя в атмосферу  Голвея,  катер  в  плавном
вираже зашел на  посадочную  площадку  Арсенала.  Ли  Хан  наблюдала  за
растущим в иллюминаторе Джеймсонским архипелагом и усмехнулась,  подумав
об историческом курьезе, из-за  которого  четвертая  по  величине  верфь
Военно-космического флота стала единственной в своем роде военной  базой
с таким неопределенным названием. Ее называли  просто  Арсеналом  с  тех
пор,  когда  во  время  Первой  межзвездной   войны   голвейская   верфь
действительно  стала  единственным   арсеналом   Федерации.   Тогда   же
раскинувшиеся на многие  километры  вокруг  Арсенала  населенные  пункты
назвали просто "Город". Теперь существовали и более крупные  базы  вроде
Зефрейна, но ни одна планета не могла сравниться с Голвеем по количеству
космических кораблей, строившихся там на военных и гражданских заводах.
   Катер пронесся над  внешне  безобидными  куполами  метеостанций,  под
которыми на самом деле скрывались ракетные шахты  и  лазерные  установки
Арсенала. Как правило, Военно-космический флот Земной Федерации  защищал
населенные  планеты  с  помощью  орбитальных  фортов,   чтобы   избавить
гражданское население от опасности случайных  попаданий,  неизбежных  во
время  войны,  но  населению  Джеймсонского  архипелага  не  приходилось
выбирать. Уже само наличие там  Арсенала  делало  эту  цепочку  островов
мишенью номер один для любого противника, а рядом с Арсеналом находились
кораблестроительная верфь Тальяферро, космический завод Крюгера,  заводы
Викерса-Мицубиси на Голвее, заводы земной компании "Дженерал  дайнамикс"
и  еще  не  менее  десяти  крупных  промышленных  объектов.   Вместе   с
орбитальными цехами, где собирали отсеки,  части  которых  создавали  на
Земле, архипелаг представлял собой крупнейший центр индустриальной  мощи
в известной части Галактики.
   Катер нырнул в широкий круг посадочной площадки. Ли Хан наблюдала  за
стремительно приближавшейся землей, но мысленно  она  уже  стояла  перед
адмиралом порта. Она набрала полную  грудь  воздуха,  постаралась  взять
себя в руки, успокоилась и взглянула на часы. Минута  в  минуту!  Вот  и
отлично!
   - Добрый день, капитан Ли! - Адъютант в адмиральской приемной вежливо
улыбнулся миниатюрной  женщине  в  капитанском  мундире.  -  Прошу  вас,
присядьте! Адмирал Ратгерс пока занят.
   Ли Хан уселась в удобное кресло и снова взглянула на  часы,  надеясь,
что адмирал Ратгерс скоро освободится.  Через  два  часа  ей  предстояло
вылететь на Кристофон, а перед отлетом на борту  всегда  море  дел.  Она
знала, что капризы адмирала порта следовало уважать, как божью волю,  но
не была уверена в том, что другой  адмирал,  ожидавший  ее  прибытия  на
Кристофон, придерживается такого же  мнения  и  сочтет  непунктуальность
Ратгерса уважительной причиной опоздания "Черной Стрелы".
   Дверь открылась, Ли Хан подняла глаза и  тут  же  вскочила  на  ноги,
увидев нашивки вице-адмирала. Щеголявший ими высокий смуглый  мужчина  с
аккуратной бородкой приветливо кивнул ей.
   - Здравствуйте, капитан Ли.
   - Здравствуйте, адмирал Тревейн.
   - За что это вас вызвал на ковер адмирал Ратгерс?
   - Да ни за что, - сдержав улыбку, ответила Ли  Хан.  -  Я  прибыла  с
визитом вежливости.
   - Вот как? - Тревейн кивнул и отвернулся.
   Ли Хан стала задумчиво рассматривать его широкую спину. Что  означает
это "вот как"? За этим восклицанием явно что-то  скрывается.  Ли  Хан  в
этом не сомневалась. Может, он знает  что-то  важное?  Возможно!  Весьма
возможно! Тревейн  выделялся  среди  своих  сослуживцев.  Он  был  самым
молодым офицером, когда-либо командовавшим ударной  группой  космических
мониторов. Вне всякого сомнения, вершиной его карьеры должен  был  стать
пост начальника  Штаба  ВКФ  или  даже  командующего  Военно-космическим
флотом.  От  него  не  могла  ускользнуть  никакая  витавшая  в  воздухе
информация.   Поговаривали,   что   он   обладает   удивительным   даром
предвидения. Может, он и сейчас умудрился заглянуть в будущее?
   Ли Хан  не  очень  хорошо  знала  адмирала  Тревейна  и  не  могла  с
уверенностью судить о нем самом, но неплохо знала его сына. Младше  отца
по званию, капитан-лейтенант Колин Трейвен тем не менее  уже  командовал
космическим крейсером-разведчиком "Ашанти" и  был  в  Военно-космическом
флоте весьма заметной личностью. По многовековой традиции  военные  всех
родов  войск  Федерации  не  имели   права   обнаруживать   политических
пристрастий. В известном  смысле  офицерский  чин  в  Военно-космическом
флоте Земной Федерации был подобен обету политического  безбрачия...  По
крайней мере до недавних пор это было так, и адмирал Иан  Тревейн  свято
чтил этот неписаный закон. Однако Колин был столь же пылким,  сколь  его
отец - хладнокровным и сдержанным. Его нескрываемая симпатия  к  Дальним
Мирам создала ему прочную репутацию "возмутителя  спокойствия".  Ли  Хан
даже подумывала о том, не преувеличивают ли разногласий  между  отцом  и
сыном.
   С пульта адъютанта адмирала  порта  прозвучал  негромкий  сигнал,  он
что-то сказал в микрофон внутренней связи и выслушал краткий ответ.
   - Адмирал Тревейн, капитан Ли! Адмирал Ратгерс приглашает вас  обоих,
- сказал адъютант. Ли Хан не сумела скрыть удивление.  Тут  что-то  явно
было не так! Она учтиво пропустила  Тревейна  вперед  в  святая  святых,
адмиральскую каюту, и, внутренне сгруппировавшись, последовала за ним.
   Адмирал  флота  Уильям  Ратгерс   был   грузным   мужчиной.   О   его
происхождении никто ничего толком не знал. Ли Хан улыбнулась,  когда  он
сжал ее миниатюрную ручку  в  своей  ручище  размером  с  лапу  медведя,
жившего некогда на прародине-Земле. В свое время Ратгерс был начальником
штаба у отца Ли Хан и почти пятнадцать лет назад преподавал  ей  тактику
на пятом курсе Академии.
   - Благодарю  вас  обоих  за  то,  что  вы  терпеливо  ждали,  пока  я
освобожусь, - сказал Ратгерс, усаживаясь в кресло и указывая  им  жестом
на стулья. Ли Хан  дождалась,  когда  Тревейн  усядется,  и  лишь  потом
последовала  его  примеру.  Она  чувствовала  себя  немного  неловко   в
присутствии двух столь высокопоставленных офицеров, особенно только  что
прибыв с собственного корабля, на борту которого старше ее по званию был
лишь Господь Бог, да и то не всегда.
   - Не стоит благодарить нас за то, что мы  терпеливо  ждали,  пока  ты
освободишься, Билл,  -  усмехнулся  Тревейн.  -  Младшим  по  званию  не
занимать терпения, а когда им его не хватает, лучше этого не показывать!
   - Ты этому так и не научился, Иан! -  с  притворно  удрученным  видом
покачал головой Ратгерс.
   Тревейн звонко рассмеялся. Этот щеголеватый адмирал, на котором  -  в
отличие от Ли Хан - мундир сидел как влитой, устроился в непринужденной,
почти небрежной, позе, положив  левую  лодыжку  на  правое  колено.  Так
развалиться в присутствии адмирала мог только равный по званию.  Однако,
помимо  того