почти  не  к  чему  придраться.  -
(Раздались сдавленные смешки.) - Я не прошу  вас  поздравлять  от  моего
имени личный состав, потому что сам сделаю это в двадцать один ноль-ноль
во время общего сеанса связи со всеми кораблями.
   Тревейн на мгновение замолчал и окинул взглядом своих офицеров. В его
штабе собрались лучшие специалисты из тридцать второй  боевой  группы  и
лучшие офицеры, служившие под началом Сергея  Ортеги,  в  огне  сражений
сплотившиеся в единую команду. Он позволил  себе  еще  раз  оглядеть  их
одного за другим, словно разыскивая слабые звенья в цепи.
   Соня Десай - ныне вице-адмирал - командовала  второй  боевой  группой
супермониторов.  (Сам  Тревейн   сочетал   пост   главнокомандующего   с
должностью командира первой боевой группы супермониторов, а вице-адмирал
Фредерик Шеспар командовал третьей.) Рядом с Соней  сидел  контр-адмирал
Ремке, командующий линейными крейсерами и кораблями поддержки.  Мысленно
улыбнувшись, Тревейн подумал, что на этой должности Ремке чувствует себя
как рыба в воде.
   Рядом с Тревейном, как всегда, сидел Генджи Йошинака. Они  стали  еще
ближе со второй битвы при Зефрейне и давно понимали друг друга без слов.
Тревейн уговорил Йошинаку принять чин коммодора,  согласившись  оставить
его начальником своего штаба, хотя на этой должности вполне  хватило  бы
офицера в чине капитана.
   По  другую  сторону  от  Тревейна  сидел  смуглый  офицер  с  суровым
выражением лица - адмирал Шеспар. До прибытия на Зефрейн  второй  боевой
группы он был заместителем Сергея  Ортеги.  За  ним  -  командир  Хоакин
Сандоваль-и-Бельгамбре,  тоже  бывший  подчиненный  Ортеги  и  один   из
немногих присутствующих коренной житель Пограничных  Миров.  Этот  пилот
космического истребителя, отличившийся в битве у Врат Пограничных  Миров
и  в  сражении  с  тангрийцами,  обнаружил  незаурядные  способности   к
планированию боевых операций в качестве начальника  оперативного  отдела
штаба командующего  эскадрой  авианосцев.  Этим  он  и  привлек  к  себе
внимание Генджи Йошинаки.
   Сандоваль   захватил   с   собой   своего   начальника   разведки   -
капитан-лейтенанта Лаврентия Кириленко, вызывавшего всеобщее восхищение.
Хотя он и был совсем молод,  но  мрачное  и  загадочное  выражение  лица
делало его, как написали бы в сентиментальном романе,  "интерессантным".
Он обладал сардоническим чувством юмора, но в  его  отношении  к  службе
было  что-то  кристально  чистое.  Иногда  он  напоминал  гроссмейстера,
которого не интересует ничто, кроме шахмат на доске. Тревейн подозревал,
что из Кириленко может получиться новый Кевин  Сандерс.  В  этом  случае
огромная разница в возрасте была совершенно закономерной: одного  Кевина
Сандерса каждые сто лет Галактике вполне достаточно.
   Напротив Тревейна сидел командир  его  флагманского  корабля  капитан
Льюис Муджаби. Во многих отношениях  этот  уроженец  одного  из  Дальних
Миров был еще своеобразнее Сандоваля. Когда  у  большинства  людей  была
лишь слегка  смуглая  кожа,  Муджаби  был  так  черен,  что  при  особом
освещении его кожа казалась почти фиолетовой. Его народ,  переселившийся
главным образом из Африки,  в  свое  время  осел  на  Кашиджи,  планете,
находящейся на внутренней границе пояса жидкой воды возле жаркой  звезды
класса F-2. Естественный отбор при небольшом участии генной инженерии не
мог не повлиять на цвет кожи обитателей Кашиджи.
   Самой тридцать второй боевой группой теперь командовала контр-адмирал
Мария Ким, ранее капитан одного из кораблей. Еще  один  бывший  капитан,
Халид Хан, командовал боевой группой, ядро которой составляли  мониторы,
захваченные во время второй битвы при Зефрейне. (Два из  этих  мониторов
были включены в состав третьей боевой группы под командованием  Шеспара,
чтобы  компенсировать  там  недостаток  кораблей.)  Контр-адмирал   Карл
Стоунер,  командовавший  космическими  авианосцами  эскадры  пограничной
стражи адмирала Ортеги, занимал эту же должность и у Тревейна.
   Оглядев всех офицеров,  собравшихся  в  небольшой  рубке,  Тревейн  с
трудом справился с волнением и переполнявшим его  чувством  гордости  за
них. Это был мозг Четвертого флота. Он еще мгновение мечтательно смотрел
на них, а потом откашлялся и сказал:
   - Прошу  вас  открыть  находящиеся  перед  вами  папки  с  секретными
документами. -  (Послышался  треск  взламываемых  печатей).  -  Командир
Сандоваль вкратце изложит суть дела.
   Тревейн особо подчеркнул слово "вкратце", и собравшиеся вокруг  стола
(не  исключая  самого  Сандоваля)  заулыбались,  потому  что   начальник
оперативного  отдела  штаба  флота  был  любителем  рассказывать   очень
смешные, но очень длинные истории.
   - Постараюсь быть предельно кратким! - Возможно,  тон  Сандоваля  был
слегка  насмешливым,  но  он  был  блестящим  офицером  и  человеком   с
собственным мнением и чувством  собственного  достоинства.  Теперь  этот
смуглый жилистый офицер, очень  молодой  для  занимаемой  им  должности,
поднялся и  включил  дисплей  с  голографическим  изображением  звездных
систем. - Прежде всего, дамы и господа, позвольте  мне  напомнить,  что,
хотя  наша  совместная  операция  с  Внутренними  Мирами  и   называется
"Гудвин", нас  касается  только  та  ее  часть,  которая  имеет  кодовое
наименование "Воссоединение".
   В рубке раздались смешки. Тревейн тоже спрятал улыбку. В  свое  время
Сандерс расстроился и даже слегка возмутился, когда Тревейн объявил  ему
о новом названии. Однако Тревейн с Сандовалем были непреклонны.  Тревейн
указал, что существуют бесчисленные прецеденты переименования  отдельных
частей военных кампаний, а новое наименование может значительно укрепить
боевой  дух.  Однако  выходца  с  Земли  поразил  категорический   отказ
Сандоваля вести своих людей в бой и рисковать жизнью во время  операции,
названной по имени  героя  детской  книжки,  написанной  шесть  столетий
назад. Сандоваля не  убедило  даже  то  обстоятельство,  что  в  детстве
адмирал Сандерс очень любил ее читать.
   - Замысел операции сравнительно несложен, -  продолжал  Сандоваль,  -
хотя пока  непонятно,  легко  ли  его  будет  осуществить.  Единственным
трудным со стратегической точки зрения решением был выбор исходной точки
удара, которой могли стать и Врата Пограничных Миров, и Черный  ход.  Из
обоих узлов  пространства  открывается  дорога  к  системе  Пурдах,  что
соответствует общему  замыслу  операции,  присланному  нам  с  адмиралом
Сандерсом от Объединенного комитета  начальников  штабов.  Однако  через
Врата мы доберемся до Пурдаха всего через три узла  пространства,  а  по
Черному ходу - через четыре. Кроме того, нанеся удар через  Черный  ход,
мы обязательно столкнемся с более серьезным сопротивлением, так как  нам
придется  пройти  сквозь  систему  Бонапарт,  -  (на  дисплее   замигала
соответствующая звездочка), - где  находится  крупная  база  мятежников,
откуда и вылетели корабли, которым мы нанесли поражение во второй  битве
при Зефрейне. Роботы-шпионы и разведывательные  вылазки  предоставили  в
наше распоряжение довольно полную информацию о том, что ожидает сразу за
обоими узлами пространства, ведущими из нашей системы. На ее  основе  мы
решили нанести удар через Врата. Этот путь не самый легкий, но в системе
Бонапарт нам пришлось бы намного труднее.
   Вырвавшись  за  пределы  нашей   системы,   мы   надеемся   развивать
наступление достаточно быстро. Мы будем двигаться через вот эти системы.
- Сандоваль нажал на кнопку, и на дисплее вспыхнула красная сетка линий.
-  Наступление  такого  рода  связано  с  двумя   главными   проблемами.
Во-первых, снабжение  прежде  всего  быстро  расходуемыми  боеприпасами.
Соответственно мы уделим  первостепенное  внимание  охране  транспортных
кораблей. Это особенно актуально в связи  с  тем,  что  по  мере  нашего
продвижения из одной системы в другую с флангов у нас  будут  появляться
все  новые  и  новые  узлы  пространства,  ведущие  в  системы,  занятые
мятежниками, из которых они смогут делать вылазки. Кроме  того,  как  вы
все  хорошо   знаете,   космические   корабли-рейдеры,   охотящиеся   за
транспортными судами, могут длительное время действовать внутри той  или
иной системы, даже будучи отрезанными от своих баз. Однако  мы  считаем,
что особому риску наши  транспортные  коммуникации  подвергнутся  только
после того, как мы доберемся до системы Запата, первой узловой точки  на
нашем пути.
   В этой связи пора упомянуть вторую важнейшую проблему, которая  может
поставить  под  угрозу  все  наше  наступление.  Это  отсутствие  данных
разведки.  По  правде  говоря,  мы  совершенно  не   знаем,   с   какими
космическими укреплениями нам придется иметь дело  после  того,  как  мы
вырвемся за пределы нашей  системы.  Пока  в  наших  руках  не  окажется
определенного  количества  узлов  пространства,   мы   даже   не   можем
использовать    разведывательных    роботов,    не    говоря    уже    о
разведэскадрильях. Так что первые удары нам придется наносить вслепую. С
другой стороны, судя по  силам,  использованным  мятежниками  во  второй
битве при Зефрейне,  и  по  привезенным  адмиралом  Сандерсом  данным  о
дислокации сил  противника,  мятежники  наверняка  использовали  большую
часть своих промышленных мощностей  для  строительства  новых  кораблей.
Можно предположить, что по этой причине им не удалось  построить  мощных
укреплений, по крайней мере за пределами  непосредственно  граничащих  с
нами миров. Что же касается их новых кораблей, - Сандоваль слегка  пожал
плечами, - думаю, мятежники потеряли много боевых единиц во второй битве
при Зефрейне. А мы в свою  очередь  продемонстрировали  им  мощь  нашего
оружия. Если только разведотдел ВКФ не ошибся и мятежники не  умудрились
построить намного больше кораблей, им не хватит сил, чтобы остановить  и
нас, и рвущиеся нам навстречу ударные группы Внутренних Миров.
   Сандоваль замолчал и сел на место.
   - Благодарю  вас,  командир,  -  сказал  поднявшийся  Тревейн.  -  Вы
упомянули практически все, что может быть сказано на этом этапе. И  были
при этом восхитительно лаконичны.
   Собравшиеся в рубке  офицеры  захихикали,  а  Тревейн  позволил  себе
сдержанно улыбнуться.
   - Мы снова соберемся завтра, после того как вы изучите план  операции
и сформулируете свои вопросы. Тем временем не забывайте, что я  выступлю
перед  экипажами  кораблей  на  общем  сеансе  связи  в  двадцать   один
ноль-ноль. Я хочу, чтобы меня слушал весь личный  состав  до  последнего
человека.
   Тревейн широкими шагами вышел из рубки. Оставшимся в ней офицерам она
внезапно  показалась  слишком  большой.   Впрочем,   такое   впечатление
производило любое помещение, когда Тревейн покидал его...
   Они не планировали этого заранее и все-таки встретились один на  один
у лифта, к которому подошел Тревейн.
   Практически все, кто должен был находиться  на  борту  "Нельсона"  во
время операции "Воссоединение", включая Сандерса, уже покинули  Ксанаду.
На крыше Дома правительства Тревейна ожидал  аэромобиль,  чтобы  отвезти
его на Поле Абу-Саид к космическому катеру. Адмирал множество раз  летал
по этому маршруту, но они с Мириам понимали, что сейчас все  по-другому.
Грядущая кампания должна была тем или иным  образом  изменить  весь  ход
истории. Независимо от того, что их ждет - победа или поражение, - жизнь
станет другой!
   Они уже попрощались накануне  вечером,  и  оба  ненавидели  тягостные
минуты расставания, но какой-то закон, столь же  неумолимый,  как  закон
всемирного притяжения, заставил их столкнуться  лицом  к  лицу  рядом  с
одним из лифтов, предназначенных для особо важных персон.
   - Ну что ж, - сказал он. - Я поехал.  "Красиво  сказано!  -  иронично
отметил про себя Тревейн. - В высшей степени оригинально!"
   - При малейшей возможности  шли  мне  сообщения,  -  ответила  она  и
подумала про себя: "А без тебя бы он не догадался!"
   Несколько мгновений  они  стояли  молча,  потом  обнялись  и,  затаив
дыхание, нежно поцеловались.
   - Мириам, я вернусь. Я обещаю вернуться. Она  положила  руки  ему  на
плечи, немного отстранилась от него и лукаво улыбнулась.
   - Что ж, - промурлыкала она, многозначительно скользнув  взглядом  по
его фигуре. - Я на своем опыте убедилась, что ты  не  бросаешь  слов  на
ветер.
   Тревейн улыбнулся своим мыслям. Они еще раз  крепко  обнялись.  Потом
над дверьми лифта вспыхнула  лампочка.  Двери  открылись,  закрылись,  и
Тревейн уехал.
   Мириам вздохнула. Как всегда, они не  сказали  самого  главного.  Она
даже знала почему: ведь они лучше всего понимали друг друга, не придавая
значения иронии. Мириам повернулась и уныло побрела прочь.
   Краем глаза она  увидела,  как  над  дверьми  лифта  снова  вспыхнула
лампочка. Ей стало любопытно, и она повернулась к открывшимся дверям.
   - Что-нибудь забыл? - спросила она.
   - Мириам!.. - Тревейн шагнул к ней. - Я внезапно понял, что... Ну,  в
общем, мы многого друг другу не  сказали...  Я...  Почти  испуганно  она
поднесла палец к губам:
   -  Тсс,  милый!  Мы  и  так  все  прекрасно  понимаем.  Нам  ведь  не
обязательно все говорить...
   Тревейн почти грубо схватил ее за запястье и заставил опустить руку.
   - Теперь все по-другому! Я не могу улететь, не сказав тебе  это...  -
Казалось, у него подступил комок к горлу, а потом его словно прорвало:
   - Мириам! Я не могу без тебя! Я люблю тебя!
   Волнение захлестнуло и ее.
   - О господи, Иан! Я тоже люблю тебя! Я безумно тебя люблю!
   Все,  что  сдерживало  их  в  прошлом,  улетучилось  без  следа.  Они
поцеловались, как в первый раз.
   По космическим масштабам времени прошло лишь мгновение, когда  Мириам
снова заговорила:
   - Как ты думаешь, чего мы так  боялись  все  это  время?  Тревейн  не
ответил. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем  он  произнес  почти
небрежно:
   - Знаешь, если мы быстренько побежим в помещение Верховного Суда,  мы
наверняка застанем там  какого-нибудь  уполномоченного  совершать  обряд
бракосочетания.
   Мириам расхохоталась и посмотрела на него сияющими глазами:
   - Иан, ты несешь такую чушь, что у тебя самого должны вянуть уши.  Ты
же прекрасно знаешь, что тебе пора. Поговорим об этом, когда  вернешься.
Это потерпит. Сейчас новые заботы нужны тебе не  больше,  чем  коммодору
Прескотту в бою были нужны новые арахниды.
   Тревейн громко и облегченно засмеялся.  Потом  он  пришел  в  себя  и
крепко взял ее за плечи:
   - Мириам, не забывай то, что я сказал: я обещаю вернуться.
   Мириам  Ортега  родилась  в  семье   адмирала.   Она   лучше   других
представляла себе, что может случиться, когда  два  корабля  сходятся  в
смертельной  схватке  в  глубинах  космического  пространства.  Она  уже
потеряла отца и прекрасно понимала, что  никогда  не  предскажешь,  куда
ударит боеголовка или силовой луч. И все же не сомневалась  в  том,  что
Иан Лоренс Тревейн сдержит свое слово.
   - Да, моя радость! - прошептала она. - Я знаю, что ты вернешься.
 
*** 
 
   Космический катер покинул бледно-голубые  верхние  слои  атмосферы  и
устремился   в   затянутые   черным   бархатом   просторы   космического
пространства. Тревейн сидел и смотрел в иллюминатор. Впервые за много  -
слишком много - лет,  заполненных  столбцами  цифр  на  фосфоресцирующих
дисплеях, он охватывал взглядом Вселенную, где работал,  перемещаясь  из
конца в конец на огромные расстояния. Его взгляд устремлялся все  дальше
и дальше к  мириадам  немигающих,  сверкающих,  как  бриллианты,  звезд,
наполняющих  бездонные   глубины   непостижимой   человеческому   разуму
бесконечности.
   "Господи! - подумал он. - Какая красота!"
 
23 
 
Кратчайший путь 
 
   Контр-адмирал  Ли  Хан  вздрогнула  и  поморщилась  от  оглушительной
барабанной дроби, но тут же расправила плечи. Остальные возвращавшиеся в
Дальние Миры военнопленные толпились вокруг люка космического челнока  у
нее за спиной. Даже самые изможденные из  них  не  могли  не  испытывать
сейчас сильнейшего волнения.
   Покрытый куполом космопорт на втором спутнике Бонапарта кишел  людьми
в черной форме с серебряными знаками различия. Да их тут тысячи! Ли  Хан
разглядывала лица. Фанфары оглушительно играли "Через тернии к  звездам"
- древнюю мелодию, написанную еще в двадцать первом веке, ставшую гимном
молодой Республики Свободных Землян.
   Ли Хан механически ответила на приветствие какого-то контр-адмирала и
только  потом  узнала  в  нем  Джейсона   Кондора.   Наконец   прозвучал
заключительный аккорд гимна, музыка замолкла,  и  Кондор  резко  опустил
ладонь. Ли Хан последовала его примеру.
   - С возвращением, адмирал! - Он крепко сжал ей руку.
   - Спасибо!  -  Ли  Хан  почувствовала  подступивший  к  горлу  комок,
заморгала глазами, на которые навернулись жгучие слезы, и улыбнулась.  -
Спасибо, адмирал! - повторила она  уже  более  твердым  голосом.  -  Как
хорошо дома!
   - Мы тебя очень ждали, - с чувством  сказал  Кондор.  -  Так  что  не
обессудь! - Он одарил ее теплой и одновременно  лукавой  улыбкой.  -  Мы
гордимся тобой, и придется потерпеть, пока мы будем тебя чествовать. - С
этими словами он повел ее вниз  по  расцвеченной  флагами  лестнице.  Их
сопровождали  приветственные  возгласы,  звеневшие   в   лучах   солнца,
проникавших внутрь стеклянного купола.
 
*** 
 
   - Ну что ж! - Джейсон Кондор снял украшенную золотым шитьем фуражку и
жестом указал Ли Хан на стул. - Слава Богу, все позади.  Впрочем,  -  он
оценивающе посмотрел на нее, - должен сказать, что "Золотой Лев" идет  к
твоим волосам.
   - Спасибо за комплимент, - пробормотала Ли  Хан  и  уселась,  пытаясь
скрыть волнение. Она потрогала пальцами "Золотого Льва" - высшую награду
за мужество и Республики Свободных Землян, и Земной  Федерации.  -  Если
так награждают побежденных, что же получают победители?!
   - Это не ты проиграла сражение, - не терпящим возражений тоном сказал
Кондор. - Вы с  Бобом  были  совершенно  правы.  Надо  было  ударить  по
Зефрейну как  можно  раньше,  пока  они  не  успели  построить  форты  и
изготовить новые излучатели и эти жуткие ракеты.
   - Наверное, - согласилась Ли Хан. - Но в плен-то сдалась именно я,  и
за это мне придется отвечать перед комиссией, а может, и  перед  военным
трибуналом.
   - Военный  трибунал  уже  заседал,  -  сказал  внезапно  помрачневший
Кондор, - чтобы судить адмиралов, бросивших тебя на поле  боя.  Не  буду
скрывать, некоторые из них  были  с  позором  уволены  из  ВКФ.  Но  все
прекрасно  знают,  что  ты  взяла  на  себя  командование  мониторами  и
линкорами в безнадежной ситуации и именно  ты  спасла  тысячи  людей  от
бессмысленной смерти. - Кондор опять пожал плечами:
   - Адмиралтейство так прямо и  заявило,  пусть  и  в  более  цветистых
выражениях. Потом ты была единогласно представлена к "Золотому Льву".
   - Понятно! - Ли Хан перевела дух  и  почувствовала,  что  напряжение,
сковывавшее ее тело, постепенно спадает.
   - Ты еще не все знаешь, - широко улыбнулся Кондор. -  На  самом  деле
есть одно весьма  серьезное  доказательство  снисходительного  отношения
лордов космического Адмиралтейства к твоей персоне.
   - Неужели? - саркастически спросила Ли Хан.  -  Что  же  это?  Лучшее
место у стенки и последняя сигарета?
   - Людям надо верить, - удрученно  ответил  Кондор  и  посерьезнел.  -
Боюсь, что поступаю не совсем по уставу.  Магда  сама  хотела  тебе  это
вручить, но она сейчас занята и попросила меня сделать это за  нее.  На!
Держи!
   Ли Хан открыла небольшую коробочку, и у нее захватило дух, когда  она
увидела двойные звезды на черной бархатной подушечке. Она  замерла.  Она
не могла поверить  своим  глазам  и  левой  рукой  механически  нащупала
одинокую звезду на воротнике своего кителя.
   - Так точно! - сказал сидевший перед ней контр-адмирал. -  Поздравляю
вас, вице-адмирал Ли Хан!
   Кондор протянул руку, отстегнул одинокие контр-адмиральские звезды от
ее