о в породу, - доложил Кундину с волнением в голосе  Садухин.
- В него можно послать холодильник. Давайте следующее.
   Лавров готов был задушить в объятиях этих бесстрашных людей.
   Через  несколько  минут  по  шлангу  поднялась  и  прошла,  как   длинный
округленный комок добычи в теле  удава,  холодильная  машина  и  исчезла  за
дверью, направляясь в первое сверло.
   Второе сверло уже лежало на раздвинутом станке, когда свист за щитом стал
переходить в глухое жужжание. Садухин и Грабли опять направились со снарядом
в раскрытую дверь. На этот раз прошел за щит и  Лавров.  Кундин  и  Арсеньев
задержались на площадке снаружи, заканчивая подготовку операции.
   За дверью лежал ровный пол, который дальше двух шагов уже не был различим
в облаках пара. Казалось, еще шаг - и под ногами раскроется бездна. Багровое
полыхание  делалось  все  сильнее,  впереди   разрасталась   красная   лента
изливающейся лавы. Эти полтора десятка метров  до  породы  казались  Лаврову
бесконечными. Сверху сыпались густым  дождем  крупные  капли  воды,  смягчая
наружный жар. Но площадка была едва сыровата - влага  быстро  испарялась  на
ней.
   - Осторожно, спуск! - предупредил Лаврова Садухин, шедший впереди.
   Станок, повернув влево, мягко скатился на переднюю часть площадки и через
минуту остановился.
   Справа, совсем близко, в нескольких метрах от людей,  с  шипением  лилась
непрерывная толстая струя красноватой лавы.
   - Струя как будто усиливается, - пророкотал бас Грабина.
   - И лава сделалась, кажется, жиже, - добавил невидимый Садухин.
   У Лаврова сжалось сердце. Держась рукой  за  станок,  он  прошел  вперед,
рядом с тянувшимся по полу шлангом. Через несколько шагов перед ним  выросла
облитая красным светом фигура  Садухина,  стоявшего  у  перил.  Дальше  была
пропасть, наполненная волнующимися клубами пара. Через перила тянулось  одно
из ответвлений шланга и исчезало в темной породе. У входа в  нее  шланг  был
окружен прозрачно-металлическим кольцом. За кольцом сквозь мглу  видны  были
циферблаты приборов, показывавших ход работы сверла, температуру и  давление
окружающей породы. Оттуда неслось глухое урчанье.  Это  сверло  проникало  в
толщу земли.
   - Почему вам кажется, что лава сделалась жиже, товарищ Садухин? - спросил
Лавров молодого инженера.
   - Она раньше лилась прерывисто, тягучими комками, - ответил Садухин. - Да
вот посмотрите на электропирометр, который я здесь установил в самой  струе.
Ну да! Температура  лавы  повысилась  за  последние  полчаса  на  сорок  два
градуса. Надо поскорее установить вокруг струи как можно больше  холодильных
машин.
   - Одной батареей не обойдемся, - отрывисто прогудел Грабин.
   - Товарищ Кундин, надо подумать о  тампоне,  -  сказал  Лавров.  -  Дело,
кажется, принимает более серьезный оборот...
   - Хорошо, Сергей Петрович, - ответил по телефону  из-за  щита  Кундин.  -
Сейчас я отдам распоряжение о подготовке тампона и второй батареи.
   - Тесней устанавливайте сверла, товарищ Садухин!  -  приказал  Лавров.  -
Торопитесь!
   - Подымаю площадку, товарищ Лавров, - предупредил Садухин.
   На перилах был укреплен небольшой круг  с  кнопками  и  рычажками,  между
которыми находилось маленькое штурвальное  колесо.  Садухин  нажал  одну  из
кнопок. Передняя часть площадки  вместе  с  находящимися  на  ней  людьми  и
снарядом стала подниматься кверху. Садухин повернул  штурвальное  колесо,  и
площадка, продолжая  подниматься,  уклонилась  чуть  влево.  Мимо  площадки,
волоча за собой свой шланг, поплыло вниз  прозрачно-металлическое  основание
первого сверла. Лавров следил за ним, перегнувшись через перила и пристально
всматриваясь в показания приборов. Вдруг стрелки магмоманометра и  пирометра
резко подпрыгнули вверх. Манометр показывал критическое  давление  -  двести
тридцать, а пирометр - тысячу триста шестнадцать градусов. И одновременно со
скачком стрелок приборов прозрачное кольцо у  основания  сверла  дрогнуло  и
забилось мелкой дрожью.
   Лавров отчаянно закричал:
   - Стой!.. Стой!.. Предельное давление! Прижать площадку к сверлу!
   Не давая себе времени даже подумать, Садухин моментально изменил  прежнее
движение площадки и полным ходом направил ее на основание сверла, которое  в
этот момент находилось как раз на уровне площадки.
   Но едва лишь она двинулась  к  мрачной,  изъеденной  брандспойтами  стене
породы,  как  послышалось   грозное   рычание,   немедленно   перешедшее   в
перекатывающийся гул. И вдруг, словно залп многочисленных орудий, прокатился
по тоннелю громовой удар и  оглушил  людей.  В  струях  жидкого  пламени  из
раскрывшихся недр с ужасающим воем и  свистом,  как  огромный  многометровый
снаряд, вырвалось сверло. Оно пролетело над головами людей, увлекая за собой
черный шланг, с грохотом ударилось о щит возле раскрытой двери  и  упало  на
площадку. За ним на площадку, по правую сторону от станка, где стоял Грабин,
хлынула мощная струя бело-желтой сверкающей лавы.
   Громадная глыба беззвучно отделилась от породы и, на секунду  повиснув  в
воздухе, ринулась вниз. Она лишь краем задела  угол  площадки,  и  отчаянный
крик людей, жалобный визг и скрежет металла потонули в общем гуле и грохоте.
Струя лавы  сразу  превратилась  в  широкий  поток.  Пламенно-желтой  густой
пеленой, пузырясь и вскипая,  с  перебегающими  по  ней  зеленовато-голубыми
язычками пламени, лава с ворчанием полилась вниз, заливая  край  площадки  и
все, что было на нем. В огнедышащей струящейся занавеси мелькнули  несколько
темных вертящихся теней и мгновенно исчезли.
   Последнее, что заметил Лавров в этот короткий миг, был невероятный скачок
какого-то фантастического всадника, в дыму и пламени, через перила, прямо  в
пылающий поток. И еще он  помнил  ощущение  надежной  твердости  в  перилах,
судорожно зажатых в обеих руках...

   * * *

   Глубоко  вздохнув,  Лавров  очнулся.  Он  лежал  на   внешней   площадке.
Склонившись над  ним,  на  коленях  стоял  врач.  Через  тончайшую  иглу  он
осторожно впускал из баллона под скафандр Лаврова какой-то животворящий  газ
- новейшее достижение советской медицины.
   - Что с ним? - услышал Лавров дрожащий голос. - Скажите, что с ним?  Надо
унести его отсюда... Скорее...
   Кундин боязливо ступил с эскалатора на площадку, со  страхом  оглядываясь
на бушующую за щитом стихию. В глазах его стоял безумный  страх,  посиневшие
губы подергивались.
   За спиной врача, сквозь прозрачную стену щита, Лавров  увидел  полыхающую
желтым пламенем плотную лавовую завесу, тяжело струившуюся вниз. И сразу все
всплыло в его памяти.
   - Садухин?.. Грабин?... - едва слышно произнес он. - Где они?
   - Успокойтесь, успокойтесь, Сергей Петрович...  -  прерывающимся  голосом
ответил Кундин. - Садухин жив...
   - А Грабин? Говорите же! Где Грабин?  -  крикнул  Лавров,  поднимаясь  на
ноги.
   Кундин отвел глаза и молча указал головой на бесконечный огненный свиток,
разворачивавшийся за щитом.
   С минуту Лавров стоял  в  оцепенении,  с  широко  раскрытыми,  неподвижно
устремленными на лавовый поток глазами.
   Дверь щита была открыта.  Площадка  по  ту  сторону  щита  была  лишь  до
половины  притянута.  На  ней  у  самой  двери  лежало  длинное   сверло   с
внутренними, телескопически выдвинутыми  трубами,  облепленными  застывающей
лавой. По ту сторону щита толстый черный шланг, свернувшись в кольцо, словно
гигантский удав, разбросал по полу,  у  ног  людей,  свои  могучие  головные
щупальцы.
   Несколько человек хлопотали возле батареи сверл, устанавливали приборы.
   Лавров медленно опустил руки и поднял  голову.  Лицо  его  было  искажено
болью.
   - И вы были на волосок от его участи, дорогой Сергей Петрович, - плачущим
голосом произнес Кундин. - Страна не простила бы мне...
   Лавров не слышал его.
   - И даже тела его не отыскать... - прошептал он.
   Помолчав, Лавров резко вскинул голову.
   - Что думаете делать, товарищ Кундин? - отрывисто спросил он.
   Кундин посмотрел на него растерянными глазами и не сразу ответил.
   - Надо... надо созвать совещание... Такой мощный поток  не  остановить...
Надо дать ему излиться хотя бы частично...
   Лавров подошел к раскрытой двери и всмотрелся в клубящиеся  облака  пара,
окрашенные теперь в желтый цвет. Первая струя лавы  потеряла  первоначальную
багровую окраску, тоже переменив ее на желтую.
   - Какое расстояние отделяет нас сейчас от головы  встречного  тоннеля  из
шахты бис? - спросил Лавров, не сводя глаз с лавового потока.
   - Две тысячи двести метров, - ответил Кундин.
   -- Прикажите шахтному диспетчеру передать на шахту бис мое  распоряжение:
продвигать щит и производить метаморфизацию  породы  вокруг  тоннеля  крайне
осторожно, с глубокой разведкой недр на температуру  и  давление.  Дайте  им
подробную информацию о нашей аварии.
   Пока Кундин передавал по телефону этот приказ, Лавров неподвижно стоял  у
двери. Он лихорадочно перебирал в мыслях все способы борьбы со стихией.  Что
делать? Что можно сделать?
   Такой мощный поток не затампонируешь. Очевидно, эта  лавовая  жила  имеет
сообщение с основным магмовым очагом, лежащим на  большой  глубине.  Значит,
поступление лавы из него будет непрерывным...  Тогда  с  ним  не  справиться
имеющимися средствами... Через несколько часов  это  станет  ясным...  Но  и
ждать сложа руки, оставаться пассивным нельзя... Надо бороться!
   - Вы кончили, Григорий Семенович? - резко обернулся Лавров к Кундину.
   - Все сделано, Сергей Петрович, - ответил тот, взглянув на Лаврова.
   - Прикажите включить брандспойты  нижних  секторов,  -  быстро  заговорил
Лавров. - Увеличить дозировку георастворителя, чтобы  удалять  накопляющуюся
внизу у щита лаву. Ввести в нее несколько холодильных машин, чтобы  ускорить
охлаждение. Увеличить число  работающих  вентиляторов,  чтобы  не  допустить
проникновения паров и газов из тоннеля  в  поселок.  Отвести  назад  щит  на
десять метров.
   - Сейчас передам, Сергей Петрович, - торопливо ответил Кундин.
   - Приступить к тампонированию первой, более  слабой  струи,  -  продолжал
Лавров.  -  Одновременно  начать  глубокое  зондирование  по  трассе,  чтобы
установить границы и очертания магмовой жилы.
   Через  минуту   снизу   послышался   знакомый   гул   начавших   работать
брандспойтов. Одновременно  площадка  под  ногами  Лаврова  вздрогнула:  щит
медленно и плавно, почти незаметно для глаза,  сдвинулся  с  места  и  начал
попятное движение по рельсам.
   "Ничего, - сжав зубы, думал  Лавров.  -  Сегодняшнее  отступление  завтра
превратится в наступление. Мы посмотрим, чья возьмет..."

   * * *

   Весь остаток дня и всю последующую ночь в тоннеле шла напряженная работа.
В  галереях,  производивших  расплавление,  порода  была   заморожена,   все
операторы по метаморфизации грунта находились за  щитом,  в  головной  части
тоннеля. Они были заняты глубокими разведками и замораживанием породы вокруг
продолжавшего бить лавового потока. Длинные, непрерывно наращиваемые стержни
разведочных аппаратов углублялись на десятки и  сотни  метров  в  окружающие
недра. Измерительные приборы доносили о внутренней температуре  и  давлении,
выбрасывали образцы  проходимых  горных  пород.  Все  яснее  и  определеннее
становились контуры магмовой жилы, ее объем, протяжение, направление.
   Лавров не ошибался, когда говорил, что жила идет наклонно снизу  вверх  в
нескольких десятках метров сбоку от тоннеля.  Электроплавы  галерей  слишком
далеко углубились в породу, размягчили слой, отделявший тоннель от  магмовой
жилы, и лава, находившаяся под большим давлением газов, прорвав  этот  слой,
теперь изливается за щитом.
   Ранним утром, на совещании, которое  было  созвано  в  коттедже  Лаврова,
старший геолог  шахты  доложил  об  этом.  По  его  мнению,  магмовая  жила,
проходящая вблизи тоннеля, изолирована  и  лишена  притока  свежей  лавы  из
какого-либо глубоко лежащего в недрах магмо-вого очага. Это видно  из  того,
что лавовый поток, по последним измерениям, несколько уменьшился, точно  так
же как и скорость его истечения. Очень возможно, что в  этом  сказывается  и
влияние работы холодильных машин, замораживающих грунт вокруг лавопада, хотя
пока еще на далеком от него расстоянии.
   Садухик доложил совещанию, что первый  небольшой  поток  лавы  в  секторе
Дельта  восьмой  галереи  уже   затампонирован.   Конусовидный   тампон   из
огнеупорной  упругой  пластмассы  заткнул,  как  пробка,  отверстие  и   под
давлением воздуха в четыреста пятьдесят атмосфер продвигается сейчас в глубь
породы, неся в себе мощный холодильный аппарат.
   Учитывая этот успех, Лавров приказал применить  вчетверо  больший  тампон
для ликвидации главного потока лавы за щитом.
   - Эту опасную операцию я поручаю вам, товарищ Садухин, - обратился Лавров
к молодому инженеру, с мягкой улыбкой глядя на него.
   После  памятного  происшествия  на  площадке  щита,  когда  оба  они  так
счастливо избежали опасности, между ними возникло какое-то теплое,  братское
чувство.
   Горячая краска залила круглое лицо Садухина, и он тихо произнес:
   - Благодарю вас, Сергей Петрович... Будет сделано...

   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
   ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ УДАР

   Отпустив участников совещания, Лавров решил дать себе отдых часа на два.
   В  комнате  со  спущенными  шторами  стояла  плотная  тьма.  Из   поселка
доносились слабые отзвуки никогда не замирающей жизни, убаюкивающее пыхтение
какой-то машины,  могучие  вздохи  пульпоотводных  насосов.  Перед  Лавровым
настойчиво стояли картины  прошедших  суток,  блеск  лавы,  лица  людей.  Он
вертелся на постели в тяжелой беспокойной дремоте, не в силах заснуть.
   Как это произошло? Как ему удалось спастись из этого огненного  ада?  Как
погиб Грабин?
   Площадку встряхнул обвал, она упруго  подбросила  кверху,  через  перила,
станок со сверлом и Грабина. Грабин был легче станка,  он  взлетел  выше,  и
Лаврову показалось, тогда, что человек оседлал машину и летит  на  ней,  как
огненный всадник, прямо в пропасть,  сквозь  желтое  зловещее  облако  пара.
Кипящий поток лавы захватил его и увлек с собой... Кундин потом рассказывал,
что через одно мгновение, придя в себя, Арсеньев бросился  на  площадку.  Он
нашел Лаврова перекинутым через перила. Лавров судорожно  ухватился  за  них
обеими руками и был без сознания. С трудом  удалось  оторвать  его  руки  от
перил. Арсеньев отыскал и Садухина, лежавшего на площадке у самых перил, под
толстым слоем засыпавшей его породы. Хорошо, что глыба только  краем  задела
площадку. А куда исчез Кундин? Откуда он потом появился на площадке?  Лавров
поспешно прогнал неприятную мысль и вернулся  к  Арсеньеву.  Кундин  куда-то
сейчас же услал его, и Лавров так  и  не  видел  с  тех  пор  Арсеньева.  Не
поблагодарил, не пожал его руки. Какая нужна была смелость, чтобы броситься,
не думая, вперед, в желтую огненную мглу, не видя  ничего  перед  собой,  не
зная, цела ли площадка или сорвана обвалом породы! Надо сейчас  же  отыскать
этого чудесного человека, увидеть его, поговорить...  Как  он  выглядит  без
скафандра?
   Усталость одолевала, сон,  как  тяжелая  глыба,  опускался  на  сознание.
Мелькнуло молодое розовощекое лицо Садухина  с  большими  детскими  глазами.
Удивительно милое лицо... Его  заслонило  смуглое  лицо  Курилина.  Странно,
теперь, в полудремоте, Лавров увидел небольшой розовый рубец на его лбу  под
черными спадающими волосами, услышал какие-то неприятные нотки  в  ласковом,
тихом голосе.
   Курилин растворился в желтом тумане,  и  Лавров  забылся,  силясь  что-то
сказать внезапно появившемуся из тумана Кундину. Тогда Кундин начал стучать,
грохотать и звать: "Сергей Петрович! Сергей Петрович!"
   Отчаянным усилием воли Лавров раскрыл глаза и сел на кровати.
   В дверь продолжали стучать, и голос Кундина настойчиво звал:
   - Сергей Петрович! Сергей Петрович! Проснитесь!  Срочная  радиограмма  из
Москвы!
   Сна как не бывало.
   Через минуту лента  радиограммы  была  в  руках  Лаврова.  Она  оказалась
шифрованной.
   - Пожалуйста, Григорий Семенович, вызовите сюда радиста с книгой  шифров.
А я пока оденусь и приведу себя в порядок. Который час?
   - Семь тридцать.
   - Батюшки! А я хотел в шесть  быть  уже  в  тоннеле.  Забыл  задать  срок
радиобудильнику.
   - Не торопитесь,  Сергей  Петрович,  -  смущенно  отводя  глаза,  говорил
Кундин. -  В  тоннеле  аварийные  работы  идут  по  графику.  Лавовый  поток
ослаблен. Скопившаяся внизу лава почти вся  размыта.  Садухин  занят  своими
тампонами. Как видите, все в порядке... если можно так выразиться...  Ну,  я
пойду вызову к вам радиста.
   Когда Лавров вышел из спальни, умытый и  одетый,  радист  уже  заканчивал
расшифровку радиограммы, на столе был сервирован завтрак, и Кундин снимал со
стенного конвейера кофейный термос.
   Радист передал Лаврову листок с текстом, попрощался и ушел.
   Лавров пробежал глазами радиограмму и воскликнул:
   - Как же я мог об этом забыть! Скажите, Григорий Семенович,  к  вам  сюда
должен был прибыть некто Коновалов, Георгий Николаевич? Он здесь работает?
   Кундин удивленно пожал плечами.
   - Ну как же? - продолжал Лавров. - Вот и радиограмма об этом. Послушайте:
"ВАР. Шахта номер  шесть,  замминистра  Лаврову.  Отстраните  немедленно  от
работы Коновалова Георгия Николаевича. Установите  строгий  надзор  за  ним,
подвергните домашнему аресту. Возвращаясь  в  Москву,  предложите  командиру
вашей подводной лодки под его ответственность принять Коновалова и доставить
в Москву. Мингосбез Татаринов, лейтенант Хинский".
   - Коновалов? - с тем же недоумением переспросил  Кундин.  -  Не  понимаю.
Никакого Коновалова у нас нет...
   - Как же так? Сколько человек приехало к вам с "Полтавой" и "Щорсом"?
   - Семь человек, но среди них нет никого с такой фамилией.
   - Куда же он мог  деваться  с  "Чапаева"?  -  задумчиво  спросил  Лавров,
принимая от Кундина стакан кофе.
   - Может быть, он высадился у  соседней  шахты  шесть-бис  или  направился
дальше, к шахте номер семь, - предположил Кундин,  расправляясь  с  огромным
бифштексом. - А в чем тут дело?
   - Надо будет сейчас же ответить Хинскому. Сообщу ему и ваши  соображения,
- сказал Лавров, пропуская мимо ушей вопрос.
   Он набросал радиограмму на листке из своей записной  книжки,  подписал  и
передал ее Кундину.
   Быстро покончив с завтраком, Лавров и Кундин вышли  из  коттеджа.  Кундин
поспешил на радиостанцию, пообещав Лаврову догнать его у центральной  башни.
Лавров пошел дальше по улице, погруженный в раздумье, не обращая внимания на
встречных и обгоняющих его людей.
   - Доброе утро, товарищ Лавров! - окликнул его сзади знакомый голос.
   Лавров оглянулся. Перед ним был Курилин - без шапки, с  каким-то  тяжелым
пакетом в руках.
   - Здравствуйте, товарищ Курилин! - ответил Лавров со  смешанным  чувством
любопытства и недружелюбия. - Куда это вы так рано?
   Подняв глаза, он мельком посмотрел на лоб Курилина и чуть  не  вскрикнул:
под спадающей прядью черных волос виднелся небольшой розовый рубец!
   Курилин пристально, не мигая, смотрел Лаврову в глаза и  что-то  говорил.
Смущенный своим открытием, так странно совпавшим с виденным во  сне,  Лавров
понял из слов Курилина лишь то, что он идет  продолжать  работу  на  морском
дне.
   - И что это вы несете с собой?  -  неожиданно  для  самого  себя  спросил
Лавров и сейчас же подосадовал на свою нетактичность.
   "Какое мне дело до этого?" - подумал он.
   Но Курилин, спокойно глядя в глаза Лаврову, ответил:
   - Кое-какие инструменты для работы, Сергей Петрович. Как дела в тоннеле?
   - Ничего... - неохотно ответил  Лавров.  -  Думаю,  что  все  ограничится
задержкой проходки на три-четыре дня. Прощайте, товарищ Курилин!
   Он кивнул головой и повернулся, направляясь к башне.
   - Прощайте, прощайте, товарищ Лавров! -  послышался  ему  вдогонку  голос
Курилина с какой-то странной интонацией.
   Эта интонация, чуть уловимая и у