Ирина была  верным  помощником  и  секретарем  Лаврова.  Он
привык работать с ней, привык видеть ее около себя двенадцать и  шестнадцать
часов в сутки, слышать ее тихий голос и смех. И теперь часто его  охватывала
тоска. Ирина наотрез отказалась идти работать с ним  в  центральный  аппарат
ВАРа. Она ни за что не хотела оставить свой завод, тем более что  с  головой
погрузилась  сейчас  в  конструирование   новых   гигантских   насосов   для
водоотводной системы в гидромониторных установках Генина.
   Уже 5 августа "Новый Персей" с первого участка радировал  в  Министерство
ВАРа Лаврову, что вполне подходящая площадка для поселка и шахты ј 3 найдена
и обследована.
   В тот же день Лавров передал распоряжение Березину о немедленной отправке
необходимых строительству материалов и первой партии водолазов-строителей  в
указанное место и выгрузке их там на дне океана.
   Через два дня начали поступать радиосообщения со  второго,  четвертого  и
частично с третьего участка о найденных  и  обследованных  площадках  в  уже
разведанных районах залегания радиоактивных пород.
   Лишь на пятом участке и на восточном отрезке третьего,  где  крейсировало
экспедиционное судно "Мария Прончищева", шторм и надвинувшиеся внезапно льды
несколько задержали работу экспедиционных судов.  Однако  водолазные  отряды
продолжали обследования на дне, не испытывая  особых  помех  от  непогоды  и
ледовой обстановки на поверхности океана.
   Восьмого   августа   огромные   трансарктические   электроходы   "Василий
Прончищев", "Колыма" и "Рабочий", нагруженные  материалами  и  строительными
механизмами приняв людей, вышли на рассвете из Мурманска к месту  назначения
- у острова Рудольфа.
   Погода была исключительно  благоприятная,  и  17  августа  капитаны  этих
кораблей рапортовали по радио, что все грузы  на  специальных  парашютах,  а
также  водолазы  строители  благополучно  спущены  на  дно,  где  люди   уже
приступили к выравниванию и остеклению площадки для поселка.
   Двадцать  восьмого  августа,  в  четырнадцать  часов,  на  дне  океана  в
совершенно необычной  и  торжественной  обстановке  состоялась  историческая
закладка первого подводного  поселка.  На  это  торжество  из  Мурманска  на
специально снаряженной подводной лодке прибыли министр ВАРа Катулин, Лавров,
Березин и много приглашенных гостей.
   Огромная круглая  площадка  на  дне  океана  была  залита  светом  мощных
подводных прожекторов. Множество разнообразнейших механизмов  с  моторами  и
батареями в стеклянных оболочках были разбросаны по площадке среди  штабелей
и груд строительного материала. У края площадки, над глубоким кольцевым рвом
для фундамента поселкового свода, выстроились кругом многорукие  карусельные
краны с зажатыми в стальных  пальцах  семидесятитонными  стеклянно-стальными
плитами для фундамента. Электротракторы на широких гусеницах с прицепленными
гигантскими плугами застыли, словно отдыхая  после  законченной  работы.  По
шероховато-стеклянной поверхности площадки змеились различной толщины шланги
и трубы. Толстые стальные ленты транспортеров пересекали пространство,  неся
на себе разнообразные грузы - от огромных плит и балок для каркаса свода над
будущим поселком до сосудов с химическими материалами для сварки этих плит и
балок.
   Несколько сот странных человеческих  фигур  в  причудливых  металлических
одеждах, с  прозрачными  шарами  на  головах,  молчаливо  сгрудились  вокруг
подводной трибуны. На ней стоял человек, который время от времени  взмахивал
то одной, то другой металлической рукой.
   Сквозь прозрачную оболочку шлема были  видны  его  безмолвно  шевелящиеся
губы. Движения его рук вспугивали привлеченных сюда  необычным  светом  рыб.
Они сновали над головами людей, между механизмами  и  лентами  транспортеров
или, неподвижно  повиснув  в  воде,  изумленно-тупо  рассматривали  странные
существа, собравшиеся здесь, в подводном мире.
   С трибуны произносил  приветственную  речь  министр  Великих  арктических
работ Катулин. Крохотные радиоаппараты, вделанные в круглые шлемы водолазных
костюмов, принимали и передавали его слова строителям и гостям.
   Потом  люди  сразу  подняли  руки  и,  с  видимым   усилием   преодолевая
сопротивление воды, попробовали аплодировать. Ничего не вышло:  аплодисменты
получились неслышные.  Но  в  ушах  всех  под  шлемами  гремели  крики:  "Да
здравствует Советский Союз!", "Да здравствует арктическое строительство!"
   Катулин сошел с трибуны и, взяв Лаврова под руку,  направился  ко  рву  у
края площадки.  Толпа  последовала  за  ними.  Катулин  отдал  распоряжение,
главный инженер строительства повторил распоряжение и махнул рукой. Огромная
прозрачная плита, зажатая в металлических  пальцах  карусельного  пятирукого
крана, стала медленно спускаться на тросе в кольцевой  ров.  Катулин  жестом
пригласил Лаврова вниз.
   -  Вам  принадлежит  честь  закладки   первого   камня   этого   великого
строительства, дорогой Сергей Петрович, - услышал Лавров у себя  под  шлемом
слова Катулина.
   Лавров спрыгнул в узкий котлован фундамента. Плита медленно опускалась за
ним. Лавров поднял  вверх  руки  и,  притронувшись  к  плите  металлическими
пальцами, словно свел ее вниз и опустил ребром  на  дно.  Конечно,  это  был
только символ: плита сама легла бы точно в рассчитанное место, и Лавров едва
ли был в силах управлять ее многотонной тяжестью.
   Лавров легко, словно акробат, поднялся по тросу на площадку и очутился  в
стальных объятиях Катулина. Оглушительные овации загрохотали в ушах Лаврова.
   Тотчас  же  двинулись  вниз  плиты,  зажатые  в  лапах   других   кранов,
выстроившихся  вокруг  всей  площадки.  На  ребра  улегшихся  плит  полились
сине-огненные  струи   сваривающего   материала.   Карусель   крановых   рук
повернулась на семьдесят два градуса, и следующая плита уже опускалась  вниз
на кипящее верхнее ребро предыдущей плиты. Транспортеры пришли  в  движение,
придвигая новые плиты к крану, и его свободные руки автоматически схватывали
плиты, лежащие на ленте конвейера, поднимали  их  и  включались  в  движение
карусели.
   Толпа, стоявшая вокруг Катулина,  Лаврова  и  другие  гостьи  с  "Большой
земли",  мгновенно  растаяла:  строители  разбежались  к  своим   постам   у
механизмов.
   Великое арктическое строительство началось.



   ЧАСТЬ II

   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
   НА ЗАВОДЕ

   "Министерство Великих арктических работ
   Начальник Главного управления снабженья
   Москва, 19 февраля 19...

   Дорогая Ира!  Скоро  закончится  осушка  подводных  поселков  и  начнется
проходка шахт ј 2, 3, 6, 9,  10.  Между  тем  строительство  ВАРа,  как  вам
известно, остро нуждается в продукции вашего завода, особенно  в  насосах  и
гидромониторах. Наш приемщик на вашем заводе, инженер Гюнтер, сообщает  мне,
что вы  испытываете  недостаток  в  квалифицированных,  опытных  работниках.
Позвольте мне, в интересах нашего общего дела, хоть немного помочь заводу.
   Рекомендую вам подателя сего, товарища Акимова  Константина  Михайловича,
инженера-металлурга,      хорошо      мне      известного,       прекрасного
конструктора-автоматчика и опытного производственника.  Я  пытался  привлечь
Константина Михайловича к работе у себя, в центральном аппарате ВАРа, но  он
стремится на производство, на завод, и я  не  позволил  себе  настаивать  на
своем желании. Во всяком случае, буду очень рад, если окажется, что  я  смог
быть вам полезным и помочь в ваших затруднениях.  Всегда  ваш  друг  -  Ник.
Березин".
   Ирина читала записку, украдкой поглядывая на плотного, несколько грузного
человека, сидевшего в кресле у ее рабочего стола. Его  живые,  умные  глаза,
открытое выражение лица  произвели  на  нее  хорошее  впечатление.  Судя  по
проседи в густых усах и морщинкам у глаз, он был далеко не молод.  Спокойная
уверенность  движений  говорила  о  большом  жизненном   опыте   и   чувстве
собственного достоинства.
   Последнее время, в связи с увеличивающимся размахом  строительства  ВАРа,
завод   действительно   испытывал   нужду   в   работниках,    особенно    в
производственных цехах, за которые несла ответственность Ирина.
   Она чувствовала некоторую неловкость  перед  Березиным,  какую  чувствует
человек,  нанесший  другому  незаслуженною  обиду.  С   Березиным   она   не
встречалась с прошлой весны, но самоотверженная работа Березина, завоевавшая
ему всеобщее уважение, даже популярность, была ей известна.
   Заключительные  слова  записки  и  общий  тон  ее  тронули   Ирину:   она
чувствовала заботу не только о заводе, о строительстве, но и лично  о  себе.
Ирина была благодарна Березину за внимание, доброту к ней и -  неловко  было
сознаться даже самой себе - за непоколебимую верность ей.
   Ирина доверчиво подняла глаза на Акимова, тот выжидающе смотрел на нее.
   Из короткого разговора Ирина узнала о его прошлой работе. Больше всего ее
обрадовало упоминание Акимова  о  его  особенном  интересе  к  автоматизации
литья: автоматика его  всегда  привлекала,  он  с  успехом  работал  в  этой
области. Это было как раз то, в чем  больше  всею  нуждались  литейные  цехи
завода.
   - Большой ли персонал на  заводе?  -  поинтересовался,  в  свою  очередь,
Акимов.
   - Не очень, - ответила Ирина. - В цехах занято двести двенадцать человек,
работников снабжения и складских - около пятидесяти, в конструкторском  бюро
- двести шестьдесят семь человек, в лабораториях -  восемьдесят  семь  да  в
управлении  и  конторе  -  тридцать  пять  человек.  Всего  около   шестисот
пятидесяти человек. Как видите, немного.
   - Большая механизация? Автоматика? - живо  спросил  Акимов.  -  Насколько
примерно у вас механизированы и автоматизированы производственные процессы?
   - Вы спрашиваете только о производственных процессах в цехах?
   - Лучше, конечно, цифры по всему заводу, если это вас не затруднит.
   - Пожалуйста! - с некоторой гордостью усмехнулась Ирина.
   Она порылась в кармане и вынула горсть конфет.
   - Вот, - протянула она их  с  улыбкой  Акимову,  -  пожалуйста.  Это  мои
любимые...
   - Это что? Задаток?  -  в  свою  очередь,  улыбнулся  Акимов,  беря  одну
конфету. - Связываем меня по рукам  и  ногам?  Ведь  я  тоже  грешен  насчет
сластей.
   - Да что вы? - обрадованно рассмеялась Ирина. - Вот приятно слышать! А то
все смеются надо мною: сластена, сластена... Ну-с,  так  вот.  Наша  контора
механизирована, я бы сказала, процентов на семьдесят пять. В конструкторском
же бюро все вычисления, расчеты, которые занимают так много рабочего времени
конструкторов, производятся  исключительно  счетно-аналитическими  машинами.
Даже  чертежная  работа   больше   чем   наполовину   механизирована.   Наши
конструкторы заняты только тем, что думают, изобретают, составляют  формулы,
уравнения, делают наброски, эскизы, а  почти  всю  черную  математическую  и
оформительскую работу делают за людей машины.
   - Да, - задумчиво сказал Акимов, - это потому, что  вашему  заводу  всего
десятка два лет. Новый завод... К сожалению, мне приходилось работать только
на старых, правда зачительно реконструированных, заводах, где механизация  и
автоматика коснулись преимущественно производственных цехов.  А  у  вас  как
дело обстоит в этих цехах?
   - О, здесь, по-моему, достигнут предел мыслимого! - с  гордостью  заявила
Ирина. - Раньше, лег тридцать-сорок назад, на таком заводе  работало  бы  не
меньше десяти-двенадцати тысяч человек! А ведь мы  производим  только  часть
необходимой нам продукции, остальное  нам  дают  четыреста  других  заводов,
которые кооперированы с нами.
   - Боюсь, не придется ли мне пожалеть, что я  перешел  работать  на  такой
завод.
   - Почему? - с недоумением спросила Ирина.
   - Помилуйте, - улыбаясь и разводя руками, произнес Акимов, - что  же  мне
здесь делать, в этом царстве самостоятельных автоматов? Нянькой ходить возле
этих стальных ребятишек и время  от  времени  вытирать  кому-нибудь  из  них
носик? Право, это очень скучно!
   - Ах, вот в чем дело! - рассмеялась Ирина. - Ну, не огорчайтесь. Для  вас
мы приберегли последние шесть процентов,  недостающих  до  ста,  чтобы  наша
автоматизация была полной. Для летчика, например,  самое  трудное  -  выжать
последние метры до потолка, а для  производственника  -  вот  эти  последние
проценты механизации и автоматизации. Итак, Константин Михайлович, когда  вы
могли бы приступить к работе?
   -  Я  хотел  бы  использовать   свое   право   на   декадный   срок   для
предварительного ознакомления с заводом, цехом, механизмами и людьми.
   Огорчение едва заметно отразилось на лице Ирины.
   - Михаил Борисович Кантор, - сказала она вздохнув, - временно исполняющий
сейчас обязанности начальника фасоннолитейного цеха, хотя и усердный, горячо
интересующийся делом работник, однако еще очень молод,  недостаточно  опытен
и... какой-то нерешительный робкий. Это, конечно, со временем пройдет...
   - Должно быть, мямля, - прервал ее Акимов, пре  зрительно  сощурившись  и
поджав губы. - Не люблю таких.
   - Да, конечно, характер странный, - покачала головой Ирина. -  Он  атлет,
физкультурник и в  этом  деле  смел,  инициативен,  а  с  машиной  неуверен,
боязлив... Фактически мне  приходится,  оставаясь  начальником  производства
всего завода, быть в то же время и начальником  этого  цеха.  Между  тем  он
сейчас выпускает чрезвычайно ответственную продукцию: детали гидромониторных
установок для шахт.
   - Вот оно что... - протянул Акимов. -  Ну  хорошо,  Ирина  Васильевна!  Я
постараюсь, насколько возможно, сократить срок  ознакомления  с  заводом.  И
немедленно же начну помогать товарищу Кантору. Это будет та же работа,  хотя
без формальной ответственности. Если вы не возражаете, я завтра же явлюсь на
завод.
   - Ну, вот и  отлично!  Директора  сейчас  нет  на  заводе.  Я  вас  потом
представлю ему. Я уверена, что у  него  не  будет  возражений  против  вашей
кандидатуры. Особенно  с  рекомендацией  Николая  Антоновича,  -  улыбнулась
Ирина, вставая из-за стола. - Мне нужно пройти по заводу. Если хотите,  могу
бегло показать вам его.
   - Буду вам очень благодарен, - ответил Акимов.
   Из  подъезда  конторы  перед  Ириной  и  Акимовым,   одетыми   в   теплые
электрифицированные костюмы, открылся просторный вид на внешний двор завода,
покрытый пушистой белой пеленой снега.
   Двухэтажное, почти целиком застекленное здание огромной подковой окружало
двор.  Широкие,  очищенные  от  снега  матово-стеклянные  дороги  шли  между
площадками, где летом красовались цветы  и  журчали  фонтаны.  Крыша  здания
была, очевидно, плоская: ее  окаймляла  за  низким  парапетом  густая  стена
кустов, покрытых снегом.
   - Там у вас  аэроплощадка?  -  спросил  Акимов,  спускаясь  с  Ириной  по
лестнице на двор и показывая на аэромобиль, тихо спускающийся на крышу.
   - Не только.  Туда  по  наклонному  въезду  поднимаются  электромобили  и
электроциклы. Там стоянка - ангар и гараж  -  для  всех  видов  наземного  и
воздушного легкового транспорта. Кроме  того,  летом  на  крыше  открывается
ресторан, площадки для тенниса, подвижных игр, там много зелени...
   Тяжелая, массивная,  украшенная  резьбой  дверь  гостеприимно  раскрылась
перед ними, как только они пересекли невидимый луч инфракрасного сторожа.
   Через  пустынный  коридор  Ирина  с  Акимовым,  выключив  ток   в   своей
электрифицированной одежде, вошли в  большое  помещение,  залитое  солнечным
светом.  Покрытые  белой   глазурью   стены,   сверкающие   приборы,   белые
пластмассовые столы с лабораторной посудой, цветы и декоративные растения  в
кадках,  наконец  стоявший  посреди  гигантский  куб,  облицованный   белыми
плитками, уставленный  контрольно-измерительными  приборами,  -  все  вместе
создавало  смешанное  впечатление  химической  лаборатории,  операционной  и
новейшей фабрики-кухни, построенной по последним  требованиям  гигиены.  Два
человека  в  белоснежных  комбинезонах  из  стеклянной   ткани   сидели   за
лабораторными столами.
   Пять  широких  белых  труб  проходили  отлого  под  потолком  на   равном
расстоянии друг от друга и скрывались в  верхней  грани  куба.  Спереди,  из
нижней его  части,  выходили  другие  трубы,  которые,  изогнувшись  вправо,
тянулись к поперечному простенку.
   Воздух,   подаваемый   сюда,   в   помещение   новомартеновского    цеха,
общезаводской установкой  кондиционирования,  был  чистый,  свежий,  приятно
теплый. Слышалось тихое гудение где-то далеко спрятанного бушующего пламени.
   - Пять печей? - спросил Акимов.
   Ирина кивнула головой.
   - Как контролируются состав и чистота шихты41?
   - В начале верхних питательных труб, на материальном складе,  установлены
приборы, контролирующие химическую чистоту сырья, а здесь, внизу  в  трубах,
перед их входом в печи, выстроены автоматические контрольные весы.
   - Ага! Какие весы? Их точность? Вместимость печей?
   - Вместимость - пять тонн каждая. Весы системы Громова, их точность -  до
одного миллиграмма.
   - Как контролируется процесс плавки?
   -  Кроме  пирометров42  Форбса,  еще  фотоэлементные43  аппараты   нашего
конструктора Бергмана.  Они  пока  применяются  только  на  нашем  заводе  и
проходят испытания. Аппараты улавливают все нюансы44,  расцветки  пламени  в
печи. При появлении пламени того цвета, на который аппарат настроен,  в  нем
срабатывает реле45, в нижней выпускной трубе автоматически открывается кран,
и расплавленный металл направляется по ней в соседнюю литейную.  Желательная
точность достигается идеально.
   - На чем работают печи?
   - Преимущественно на газе, который доставляется в  Москву  по  трубам  из
шахт подземной газификации Подмосковного угольного бассейна. Но, вероятно, в
ближайшее время нас переведут полностью на электроэнергию.
   - Так... так... Дальше - литейная?
   - Да. Я думаю, мы можем перейти туда.
   Когда-то в таких литейных, темных, дымных, отравленных отходящими газами,
засыпанных  горами  сырой   формовочной   земли,   копошились   испачканные,
прокопченные люди, унося в  легких,  в  порах  тела  грязь  и  пыль.  Теперь
посетителей встретили сверкающая белизна  стен,  обилие  света,  свежесть  и
чистота воздуха, зелень и цветы.
   Сменный цеховой наблюдатель, человек  в  очках,  в  белом  комбинезоне  и
перчатках, встретил гостей и сопровождал их во время осмотра.
   В литейной от питательных труб с расплавленным металлом, проведенных сюда
из  соседнего  новомартеновского  цеха,  горизонтально  отходили   блестящие
цилиндрические машины самой разнообразной величины - от огромных,  диаметром
в рост человека, до маленьких, не больше флейты. Из этих машин  и  механиков
доносились приглушенные звуки: низкое басовое гуденье - из больших,  высокий
теноровый звук  -  из  средних  и  истеричный  визг  -  из  самых  маленьких
цилиндров.  Это  расплавленный  металл  центробежной  силой  превращался   в
цилиндры  и   трубы   для   будущих   насосов,   гидромониторов   и   других
гидротехнических механизмов. Возле выходного отверстия  каждой  центробежной
машины с  легким  шелестом  проходил  свой  транспортер.  Равномерно,  через
короткие промежутки времени, выходное отверстие каждой машины  раскрывалось,
и вытолкнутая наружу внутренним механизмом  готовая,  чистая  и  охлажденная
отливка ложилась на ленту транспортера и уносилась сквозь отверстие в стене.
Другой механизм автоматически открывал внутренний  кран,  впускал  в  машину
новую порцию расплавленного металла из  питательной  трубы,  и  приглушенные
звуки бешеного вращения центробежной машины вновь начинали нарастать.
   - Как производится контроль качества? - спросил Акимов.
   - Дефектоскопом46 Кононова, помещенным  внутри  у  выхода  из  машины,  -
ответила Ирина. - Просвечивание рентгеном...
   В  следующем,  фасоннолитейном  цехе,  работало,  глухо  жужжа  и  визжа,
множество других вертикальных и  горизонтальных  центробежных  машин.  Здесь
производилась отливк